ание было внутри нее,  а  тело  нет,  -  сказала  Юдит,  ожидая
повторения жутковатого  клариного  смешка  в  ответ.  Вместо  этого  женщина
сказала:
   - Это было ночью тридцать первого декабря.
   - Откуда, черт возьми, вы это знаете?
   Клара поднесла руку к лицу Юдит. Пальцы ее были холодны, как лед.
   - Сначала ты должна узнать, как я покинула Общество.
   Хотя она рассказывала свою историю без  прикрас,  все  равно  это  отняло
достаточно много времени, принимая во внимание то обстоятельство, что многое
из того, что она говорила, требовало подробных пояснений для Юдит, чтобы она
могла толком во всем разобраться. Клара, как и Оскар, была  потомком  одного
из отцов-основателей Общества и воспитывалась в духе его основного принципа:
Англия, оскверненная магией, в сущности, едва ли не уничтоженная ею,  должна
быть защищена от любого культа или индивидуума,  которые  стремятся  привить
новым  поколениям  страсть  к  порочным  магическим  практикам.  Когда  Юдит
спросила, что это за едва не свершившееся уничтожение  Англии,  ответ  Клары
уже сам по себе составил отдельную историю. Она объяснила,  что  двести  лет
назад в середине лета был предпринят  ритуал,  пошедший  вкривь  и  вкось  и
приведший к трагическим  последствиям.  Целью  его  было  примирение  земной
реальности с реальностью других четырех измерений.
   - Доминионы, - сказала Юдит, еще  ниже  опуская  свой  и  без  того  едва
слышный голос.
   - Скажи это громко, - ответила  Клара.  -  Доминионы!  Доминионы!  -  Она
повысила голос всего лишь до обычного разговорного  тона,  но  после  долгих
перешептываний он показался оглушительно громким. - Слишком долго  это  было
тайной, - сказала она. - Это и придавало врагу силу.
   - А кто враг?
   - Врагов очень много, - сказала она. - В этом Доминионе - это Tabula Rasa
и ее прислужники. У Общества их очень много, поверь  мне.  В  самых  высоких
сферах.
   - Как это могло произойти?
   - Это не так уж трудно, если учесть, что члены Общества  -  потомки  тех,
кто возводил на трон королей. А  если  влияние  не  помогает,  всегда  можно
прорваться  сквозь  тернии  демократии  с  помощью  денег.  Это   происходит
постоянно.
   - А в других Доминионах?
   - Известия оттуда получить трудно, особенно сейчас. Я знала двух  женщин,
которые регулярно бывали в Примиренных Доминионах. Одну из них нашли мертвой
неделю назад, другая исчезла. Возможно, ее тоже убили...
   - По приказу Общества.
   - Тебе не так мало известно. Откуда?
   Юдит предвидела, что рано или поздно Клара задаст этот вопрос, и пыталась
решить,  как  лучше  на  него  ответить.  Ее  доверие  к  Кларе  Лиш   росло
стремительно, но не слишком ли неосмотрительно делиться с женщиной,  которую
она всего лишь два часа назад  приняла  за  местную  сумасшедшую,  секретом,
который без сомнения будет стоить Оскару жизни, если  о  нем  узнает  Tabula
Rasa?
   - Я не могу ответить вам на этот вопрос, - сказала Юдит. -  Этот  человек
сейчас в большой опасности.
   - А ты не доверяешь мне. - Взмахом руки она отмела  все  протесты.  -  Не
заговаривай мне зубы! - сказала она. - Ты не доверяешь мне, и я не могу тебя
в этом упрекнуть. Но ответь мне  только  на  один  вопрос:  этот  человек  -
мужчина?
   - Да. А что?
   - Ты спрашивала меня до этого, кто наши враги, и я ответила тебе - Tabula
Rasa. Но у нас есть и более очевидный враг - противоположный пол.
   - Что?
   - Мужчины, Юдит. Убийцы.
   - Постой-постой, я что-то не понимаю...
   - В Доминионах когда-то существовали Богини. Силы,  которые  представляли
наш пол во вселенской драме. Теперь они мертвы, Юдит. Но они  умерли  не  от
старости. Их систематически искоренял враг.
   - Обычные мужчины не смогут убить Богинь.
   - Обычные мужчины служат необычным. Необычные получают видения от  Богов.
А Боги убивают Богинь.
   - Что-то слишком просто. Похоже на школьный урок.
   - Тогда выучи его. А если можешь, опровергни.  Я  бы  очень  обрадовалась
этому, честное слово. Я бы хотела узнать о том, что Богини только скрываются
где-то...
   - Как женщина под Башней?
   Впервые за время их диалога Клара не нашлась, что  ответить.  Она  просто
уставилась на Юдит, в ожидании, пока та заполнит  чем-нибудь  ее  изумленное
молчание.
   - Когда я сказала, что мое сознание побывало в Башне, это было не  совсем
правдой, - сказала Юдит. - Я  была  только  под  Башней.  Там  есть  подвал,
похожий на лабиринт. Он весь  забит  книгами.  А  за  одной  из  стен  лежит
женщина. Сначала я думала, что она мертва, но на  самом  деле  это  не  так.
Может, она и близка к этому, но она все еще держится.
   Клара была явно потрясена этим рассказом.
   - Я думала, что только я знаю об этом, - сказала она.
   - Кстати сказать, ты не знаешь, кто она?
   - У меня есть  кое-какие  мысли  по  этому  поводу,  -  сказала  Клара  и
продолжила рассказывать свою временно прерванную  историю  о  том,  как  она
покинула Общество.
   Она объяснила, что спрятанная под Башней библиотека - это самое полное  в
мире собрание  манускриптов  по  оккультным  наукам,  а  в  особенности,  по
вопросам связанным с Имаджикой. Оно было создано основателями  Общества  под
руководством Роксборо и Годольфина, чтобы уберечь  руки  и  головы  невинных
англичан от имаджийской гнусности.  Однако,  вместо  того,  чтобы  составить
каталог этих  запрещенных  книг,  поколения  Tabula  Rasa  предоставляли  им
спокойно гнить в подвале.
   - Я взяла на себя эту задачу. Поверишь ты или нет,  но  когда-то  я  была
очень аккуратной женщиной. К этому приучил меня мой отец.  Он  был  военным.
Сначала я работала  под  присмотром  двух  других  членов  Общества.  Таковы
правила. Ни один из членов Общества не имеет права входить  в  библиотеку  в
одиночку, а если один сочтет, что другой проявил не должный интерес  к  этим
книгам или находится под их влиянием, Общество может подвергнуть его пытке и
казнить. Не думаю, что нечто подобное когда-нибудь случалось. Половина  книг
написаны на латыни, а кто умеет  читать  по  латыни?  Но  я  хотела  навести
порядок, так, как это понравилось бы моему папочке. Чтобы все было аккуратно
и чисто. Мои сотоварищи вскоре устали от  моей  одержимости  и  предоставили
меня самой себе. И посреди ночи я почувствовала, как что-то... или кто-то...
вмешивается в мои мысли и выхватывает их у меня из головы, одну  за  другой,
словно волосы. Конечно, сначала я подумала, что виноваты  книги.  Я  решила,
что записанные там слова обрели надо мной силу. Я попыталась было  уйти,  но
знаешь, мне по-настоящему этого не хотелось. Я была дочерью своего папочки в
течение пятидесяти лет, и мне это стало надоедать. Целестина  тоже  об  этом
знала...
   - Целестина - это женщина за стеной?
   - Да, это она.
   - Но кто она, откуда там взялась?
   - Я как раз подхожу к этому, - сказала Клара. - Дом Роксборо стоял на том
же самом месте, где сейчас стоит Башня. Целестина была - да  и  до  сих  пор
остается - пленницей Роксборо. Он замуровал ее, потому что не мог осмелиться
убить ее. Она видела лицо Хапексамендиоса, Бога Богов. Она была безумна,  но
к ней прикоснулось божество, и даже Роксборо не  осмелился  поднять  на  нее
руку.
   - Откуда ты все это знаешь?
   - Роксборо записал свою исповедь за несколько дней до  смерти.  Он  знал,
что женщина, которую он замуровал, переживет его на много столетий,  и,  как
мне кажется, он также знал, что рано или поздно кто-то найдет  ее.  Так  что
эта исповедь была также предостережением тому  бедненькому,  несчастненькому
мужчине, который наткнется на нее, чтобы он не вздумал ее трогать.  Похорони
ее снова, так он писал, я  помню  это  прекрасно,  -  похорони  ее  снова  в
глубочайшей бездне, которую ты сможешь придумать...
   - Где ты нашла эту исповедь?
   - В стене. В ту ночь я была одна. Я думаю, Целестина привела меня к  ней,
выхватывая из моей головы одни мысли и помещая на их место  другие.  Но  она
действовала слишком энергично. Мой мозг не выдержал. Со мной случился  удар.
Нашли меня только через три дня.
   - Это ужасно...
   - Мои страдания - ничто  в  сравнении  с  ее.  Роксборо  или  его  шпионы
отыскали эту женщину в Лондоне. Он знал, что она  обладает  огромной  силой.
Может быть, ему это было известно даже лучше, чем ей, потому что он пишет  в
своей исповеди, что она сама себя не знала. Но  она  видела  такое,  что  не
открывалось ни одному человеку. Ее похитили из Пятого  Доминиона,  перенесли
через всю Имаджику и доставили к Хапексамендиосу.
   - Зачем?
   - Вот здесь  начинается  самое  интересное.  Когда  он  спросил  ее,  она
ответила, что в Пятый Доминион она вернулась беременной.
   - Она забеременела от Бога?
   - Так она сказала Роксборо.
   - Может быть, она просто выдумала это, чтобы он не причинил ей вреда.
   - Не думаю, что у него  были  такие  намерения.  Собственно  говоря,  мне
кажется, что он почти влюбился в нее.  Он  написал  в  своей  исповеди,  что
чувствует себя, как его друг Годольфин. Меня сломил глаз женщины,  -  таковы
были его слова.
   "Странная фраза?, - подумала Юдит, вспомнив вдруг о голубом глазе. О  его
взгляде, о его властности.
   - Так вот, Годольфин умер, одержимый мыслями о какой-то своей  любовнице,
которую он любил и потерял. Он утверждал, что это она погубила его.  Видишь,
мужчины всегда как невинные овечки. Жертвы женских происков. Я уверена,  что
Роксборо убедил себя, что замуровывание Целестины - это  акт  любви.  Способ
навсегда удержать ее при себе.
   - Что случилось с ребенком? - сказала Юдит.
   - Может быть, она сама нам об этом скажет? - ответила Клара.
   - Стало быть, мы должны ее освободить.
   - Ты права.
   - Ты не знаешь, как это сделать?
   - Пока нет, - сказала Клара. - Пока ты не появилась,  я  уж  совсем  было
впала в отчаяние. Но вдвоем мы найдем способ ее спасти.
   Время шло, и Юдит забеспокоилась о том, как бы ее  долгое  отсутствие  не
обратило на себя слишком пристального внимания, так что  план  действии  они
набросали в самых общих чертах. Было очевидно, что следующим их шагом должно
стать дальнейшее обследование Башни, на этот раз - по  предложению  Клары  -
под покровом ночи.
   - Сегодня же, - сказала она.
   - Нет, это слишком скоро. Дай мне день, чтобы я могла придумать повод для
своего ночного отсутствия.
   - А кто твой сторожевой пес? - осведомилась Клара.
   - Просто мужчина.
   - Ревнивый?
   - Иногда.
   - Ну что ж, Целестина уже долго ждет, пока ее освободят. Может  подождать
и еще двадцать четыре часа. Но прошу, не больше. Жить мне  осталось  не  так
много.
   Юдит взяла Клару за руку. Это был их первый телесный контакт,  не  считая
того момента, когда женщина прикоснулась ледяными пальцами к щеке Юдит.
   - Ты не умрешь, - сказала она.
   - Умру-умру. Это не так уж и трудно. Но перед смертью я хочу увидеть лицо
Целестины.
   - Мы увидим его, - сказала Юдит. - Пусть даже и не  следующей  ночью,  но
очень скоро.

3

   Ей не верилось в то, что слова Клары о мужчинах можно отнести и к Оскару.
Ни прямо, ни косвенно он не был причастен к  убийству  Богинь.  Вот  Дауд  -
совсем другое дело. Хотя он и выглядел цивилизованно - иногда даже  чопорно,
- она не могла забыть, с какой безмятежной небрежностью он избавился от  тел
пустынников, грея руки над погребальным костром,  словно  это  не  кости,  а
сухие ветки трещали в огне. И - вот невезение! - когда она  вернулась,  Дауд
был уже дома, а Оскар - еще нет, так  что  ей  надо  было  отвечать  на  его
вопросы, если она не хотела возбудить его подозрения своим молчанием.  Когда
он спросил ее, что она делала весь день, она сказала ему, что  долго  гуляла
по набережной. Тогда он спросил ее, было ли в метро много народа,  хотя  она
ни словом не обмолвилась о том, что была в метро. Она ответила, что  да.  ?В
следующий раз вам надо взять такси?, - сказал он. А еще лучше, позволить ему
отвезти  ее.  ?Я  уверен,  что  мистер  Годольфин  предпочел  бы,  чтобы  вы
путешествовали со всеми удобствами?, - сказал он. Она поблагодарила  его  за
участие. ?Планируете ли вы в ближайшее время новые путешествия??  -  спросил
он. Она уже заготовила  историю  для  следующего  вечера,  но  Дауду  всегда
удавалось выбить ее из равновесия, и она была уверена, что стоит  ей  сейчас
сказать какую-нибудь ложь, она будет  немедленно  распознана.  Так  что  она
ответила, что не знает, и он оставил эту тему.
   Оскар вернулся домой только после полуночи, скользнув  рядом  с  ней  под
одеяло так осторожно, насколько позволяла ему его полнота. Она притворилась,
что проснулась. Он пробормотал несколько слов извинения за то, что  разбудил
ее, а потом несколько слов любви. Имитируя  сонный  тон,  она  спросила,  не
будет ли он возражать, если она завтра вечером отправится в гости  к  своему
другу  Клему.  Он  сказал,   что   она   может   поступать   так,   как   ей
заблагорассудится, лишь бы только ее красивое тело принадлежало ему  одному.
Потом он поцеловал ее в плечо, в шею и уснул.
   Она договорилась встретиться с Кларой в восемь часов вечера у церкви,  но
вышла из дома за два часа до этой встречи, чтобы успеть зайти в свою  старую
квартиру. Она не знала, какое место во всех этих событиях занимал высеченный
из камня голубой глаз, но прошлым вечером она решила, что он будет с ней  во
время их попытки освободить Целестину.
   В квартире было холодно и неуютно, и она провела там всего лишь несколько
минут, сначала достав глаз из платяного шкафа, а потом быстро пробежав почту
(в основном, всякая ерунда), которая накопилась  со  времени  ее  последнего
визита. Покончив с этим, она отправилась в Хайгейт, воспользовавшись советом
Дауда и взяв такси. Оно доставило ее к церкви на двадцать пять минут  раньше
назначенного срока, но Клара оказалась уже там.
   - Ты поела, моя девочка? - осведомилась Клара. Юдит ответила, что поела.
   - Хорошо, - сказала Клара. - Этой ночью нам потребуются все наши силы.
   - Прежде чем мы приступим, - сказала Юдит, - я хочу показать вам кое-что.
Не знаю, какой нам может быть толк от этого, но мне кажется, вы  должны  это
увидеть. - Она достала из сумочки завернутый в ткань глаз. - Помните, как вы
говорили о том, что Целестина выхватывала у вас мысли из головы?
   - Конечно.
   - Так вот, эта вещь сделала со мной то же самое.
   Слегка дрожащими пальцами она стала разворачивать глаз. Прошло более трех
месяцев с тех пор, как она спрятала его с таким суеверным тщанием, но память
о его действии нисколько не  потускнела,  и  она  отчасти  ожидала,  что  он
как-нибудь проявит свою силу. Однако он просто лежал среди складок  ткани  и
выглядел столь непритязательно, что она чуть ли не  застеснялась  того,  что
превратила его извлечение в такой помпезный спектакль. Но  Клара  впилась  в
него взглядом, и улыбка появилась у нее на губах.
   - Где ты взяла это? - спросила она.
   - Я предпочла бы об этом не говорить.
   - Сейчас не время для секретов, - отрезала Клара. - Как он попал к тебе?
   - Его подарили моему мужу. Моему бывшему мужу.
   - Кто подарил?
   - Его брат.
   - А кто его брат?
   Она сделала глубокий вдох, до последнего мгновения не  уверенная  в  том,
что она выдохнет - правду или ложь.
   - Его зовут Оскар Годольфин, - сказала она.
   Услышав этот  ответ,  Клара  отпрянула  от  Юдит,  словно  это  имя  было
синонимом чумы.
   - Ты знаешь Оскара Годольфина? - ужаснулась она.
   - Да.
   - Он и есть сторожевой пес?
   - Да.
   - Заверни это, - сказала она, глядя на камень уже с опаской. - Заверни  и
убери. - Она повернулась к Юдит спиной, запустив в  волосы  свои  скрюченные
пальцы. - Ты и Годольфин, - сказала она, отчасти  обращаясь  к  самой  себе.
-Что это значит?
   - Ничего это не значит, - сказала Юдит. - То, что я чувствую по отношению
к нему, и то, что мы делаем сейчас, - никак между собой не связано.
   - Не будь такой наивной, - сказала Клара, оглядываясь на Юдит.  Годольфин
- член Общества и к тому  же  мужчина.  Ты  и  Целестина  -  женщины  и  его
пленницы...
   -  Я  не  его  пленница,  -  сказала  Юдит,  разъяренная  снисходительным
отношением Клары. - Я делаю то, что я хочу и когда хочу.
   - До тех пор, пока ты забываешь историю, - сказала Клара. -  А  после  ты
увидишь, до какой степени он считает тебя своей собственностью. - Она  снова
приблизилась к Юдит, понизив голос до болезненного  шепота.  -  Пойми  одно,
сказала она. - Ты не можешь спасти Целестину и сохранить  свои  отношения  с
ним. Ты будешь подкапываться  под  фундамент  -  в  буквальном  смысле,  под
фундамент - его рода и его веры, а когда он обнаружит это - а  он  обнаружит
это, когда Tabula Rasa начнет рассыпаться в прах, - то, что было между вами,
не остановит его. Мы  не  другой  пол,  Юдит,  мы  -  другой  вид.  То,  что
происходит в наших телах и в наших головах, даже отдаленно не похоже на  то,
что происходит у них. У нас разный Ад. У нас разный Рай. Мы - враги, а когда
идет война, нельзя воевать сразу на две стороны.
   - Это не война, - сказала Юдит. - Если б это было войной, мною владела бы
злость, а я никогда еще не чувствовала себя такой спокойной.
   - Посмотрим, какой ты будешь спокойной, когда увидишь истинное  положение
вещей.
   Юдит сделала еще один глубокий вдох.
   - Может быть, мы перестанем спорить и начнем заниматься тем, ради чего мы
пришли сюда? - сказала она. Клара  метнула  в  нее  злобный  взгляд.  -  Мне
кажется, ?упрямая сука? - это как раз та фраза, на которую ты нарываешься, -
заметила Юдит.
   - Никогда не  доверяла  тихоням,  -  сказала  Клара,  не  сумев  сдержать
восхищения.
   - Буду об этом помнить.
   Башня была погружена в темноту. Деревья почти не пропускали свет фонарей,
так что площадка перед входом была в тени, а на дорожке вдоль  торца  здания
вообще ничего не было видно. Однако Клара, судя  по  всему,  не  раз  бывала
здесь ночью, так как она уверенно шла вперед, предоставляя  Юдит  брести  за
ней, сражаясь с ежевикой и крапивой, которые так невинно выглядели при свете
солнца. К тому времени, когда она оказалась у задней стены Башни,  Глаза  ее
чуть-чуть, привыкли к мраку, и она увидела, что Клара стоит в двадцати ярдах
от здания, уставившись в землю.
   - Что ты там делаешь? - спросила Юдит. - Мы же  знаем,  что  внутрь  есть
только один вход.
   - За решетками и запорами, - сказала Клара. - Я думаю,  под  слоем  торфа
должен быть какой-нибудь ход  в  подвал  пусть  даже  вентиляционная  труба.
Первым делом мы должны определить, где находится камера Целестины.
   - Как мы сделаем это?
   - С помощью глаза, который отправил тебя в путешествие, - сказала  Клара.
- Давай, доставай его.
   - Я думала, что он слишком осквернен, чтобы ты могла прикоснуться к нему.
   - Да нет, отчего же?
   - Ну, ты так на него смотрела...
   - Воровство, моя девочка, - вот  что  оттолкнуло  меня.  Частица  женской
истории в руках у алчных мужчин.
   - Я уверена, что Оскар не знал, что это такое, -  сказала  она.  Но  даже
защищая его, она не могла избавиться от мысли, что, возможно, это не  совсем
правда.
   - Это камень из великого храма...
   - Оскар уж точно не обворовывает храмы, - сказала Юдит,  доставая  объект
спора из своего кармана.
   - А я и не говорила этого, -  ответила  Клара.  -  Храмы  были  разрушены
задолго до того, как род Годольфинов был основан. Ну что, ты там  даешь  или
нет?
   Юдит развернула глаз, неожиданно обнаружив в себе желание не отдавать его
в чужие руки. Вид его уже нельзя было счесть  непритязательным.  Он  излучал
нежное свечение, голубое и ровное, которое отбрасывало слабый отблеск на  их
лица.
   Их взгляды встретились. Глаз мерцал между ними,  словно  взгляд  третьего
заговорщика - женщины, которая была умнее их вместе взятых и чье присутствие
- несмотря на глухой шум машин  и  гудение  самолетов  в  небе  за  облаками
придавало моменту торжественность и величие. Юдит поймала себя  на  мысли  о
том, сколько женщин в течение многих веков собир