посетителей,  чем  на  прошлой
неделе. Вот с улицы заскочили какие-то вымокшие до нитки крысята, но  ни
один не удостоил ее сколько-нибудь пристального взгляда.
   Пора уходить. Шел уже третий час.  Все  равно  уже  поздно  и  нельзя
рисковать - а вдруг Рори придет с работы чуть раньше и застигнет ее, как
тогда?
   Она залпом допила коктейль, поставила бокал на  стол  и  решила,  что
сегодня день для Фрэнка невезучий. Однако, когда она вышла из  бара  под
дождь и, раскрыв зонтик, направилась к машине, сзади послышались шаги. И
вот Белый Галстук уже поравнялся с ней и, слегка  склонив  голову  к  ее
уху, шепчет:
   - Моя гостиница тут, неподалеку.
   - О... - неопределенно ответила  она  и  ускорила  шаг.  Но  от  него
оказалось не так-то просто отвязаться.
   - Я здесь всего два дня, - сказал он.
   Не смей поддаваться искушению, приказала она себе.
   - Просто умираю от скуки, ищу, с кем бы поболтать... - продолжал  он.
- Два дня, наверное, ни с одной живой душой не говорил.
   - Правда?
   Он придержал ее за руку. Сжал так сильно, что она едва не вскрикнула.
И в тот же миг поняла -  решено.  Сегодня  она  убьет  его.  Похоже,  он
заметил промелькнувшую в ее глазах искорку, но истолковал ее превратно.
   - Так что, в гостиницу? - спросил он.
   - Терпеть не могу гостиниц. Они такие... безликие.
   - Есть вариант получше? - спросил он.
   Ну разумеется, у нее был вариант. В холле он повесил  промокший  плащ
на вешалку. Она предложила выпить, и он не отказался. Звали его  Патрик,
родом он был из Ньюкасла.
   - Я здесь по делам. Впрочем, идут они из рук вон плохо.
   - Отчего же?
   Он пожал плечами.
   - Наверное, оттого,  что  я  просто  плохой  коммерсант.  Вот  и  вся
причина.
   - А чем вы торгуете? - спросила она.
   - А что вам надо? - молниеносно парировал он.
   Она усмехнулась. Да, следует как можно быстрее вести его  наверх,  он
начинает ей нравиться, этот коммерсант.
   - Почему бы не  продолжить  столь  занимательную  беседу  наверху?  -
спросила она. Вопрос звучал слишком прямолинейно, но  ничего  другого  в
голову не пришло. Он одним глотком осушил стакан и последовал за ней.
   На этот раз она не оставила дверь открытой. Она была заперта,  и  это
явно заинтриговало его.
   - После вас, - сказал  он,  когда  она  распахнула  дверь  в  "сырую"
комнату. Она вошла первой. Он - следом  за  ней.  На  этот  раз  никаких
раздеваний,  решила  она.  Нельзя  давать  ему  даже   малейшего   шанса
заподозрить, что они в комнате не одни.
   - Ну что, будем трахаться прямо на полу? - осведомился он.
   - А что, есть возражения?
   - Да нет, если это тебя устраивает, - ответил он и впился  в  ее  рот
долгим поцелуем, она чувствовала, как горячий и острый язык  щекочет  ей
десны. Да, в нем была страсть, это несомненно, его рука уже скользнула к
молнии на брюках.
   Но ей прежде всего надо думать о  деле.  Пролить  кровь  и  накормить
голодного.
   Она с трудом оторвалась от  его  губ  и  попыталась  выскользнуть  из
объятий. Нож находился там же, в кармане пиджака у двери.  Пока  он  вне
досягаемости, ей вряд ли хватит сил сопротивляться ему.
   - В чем дело? - спросил он.
   - Ни в чем... - пробормотала она. - Куда торопиться...  У  нас  полно
времени, - и она прикоснулась к молнии на брюках  и  погладила  его.  Он
закрыл глаза, словно статуя, которую ласкают.
   - Странная ты какая-то... - заметил он.
   - Не смотри! - приказала она.
   - Почему?
   - Не открывай глаз.
   Он слегка нахмурился, но повиновался. Она тихонько отошла к  двери  и
начала шарить в кармане пиджака, осторожно косясь  в  его  сторону  -  а
вдруг подглядывает?
   Но он не подглядывал,  а  начал  раздеваться.  Не  успели  ее  пальцы
сомкнуться на рукоятке, как  тени  в  комнате  издали,  казалось,  тихое
рычание. Он услыхал этот звук и тут же открыл глаза.
   - Что это? - спросил он и начал озираться, всматриваясь во тьму.
   - Да ничего, - пробормотала она, вытягивая нож из кармана. А  он  уже
отходил от нее в другой конец комнаты.
   - Там кто-то есть...
   - Никого там нет!
   - Вон...
   Последний слог буквально замер у него на  губах,  когда  он  различил
легкое движение в углу, у окна.
   - Что, черт побери... - начал он, но не успел  закончить  фразу.  Она
уже была рядом и полоснула его по шее, точно  заправский  мясник.  Кровь
так и хлынула из раны, толстой густой струей ударив в стену.
   Она слышала, как Фрэнк застонал от удовольствия, слышала, как жалобно
застонал мужчина - низким глухим голосом. Рука его  поднялась  к  горлу,
видимо, он намеревался зажать рану, но она снова занесла нож и полоснула
его по руке, потом - по лицу. Он зашатался, испустил не то стон,  не  то
рыдание и, наконец, рухнул на пол и забился в агонии.
   Она отошла, ей не хотелось, чтобы он задел ее ногами. В углу  комнаты
возникла раскачивающаяся, точно маятник, фигура Фрэнка.
   - Умница... Молодец, - сказал он. Было ли это игрой воображения,  или
она действительно слышала его голос, сильно окрепший? Куда более похожий
на голос, звучавший в ее памяти все эти напрасно прошедшие для нее годы.
В дверь позвонили. Она замерла.
   - О, Господи, - пробормотали ее губы, казалось, против собственной ее
воли.
   - Все в порядке, - произнесла тень. - Он умер...
   Она перевела взгляд на человека в белом  галстуке  и  убедилась,  что
Фрэнк прав. Агония прекратилась.
   - Он такой большой... - заметил Фрэнк. - И здоровый...
   Он выдвинулся из темного угла, настолько сильной была, видимо,  жажда
насытиться, что даже ее взгляд уже не смущал его. Впервые за  все  время
она разглядела его довольно отчетливо. Это  была  пародия  на  человека.
Даже не на человека, на жизнь вообще. Она отвернулась. В дверь позвонили
снова, на этот раз еще настойчивей.
   - Иди открой, - коротко бросил Фрэнк.
   Она не ответила.
   - Иди, - повторил он, повернув  к  ней  свою  ужасную  голову:  среди
сплошной гнойной раны ярко горели глаза. Звонок прозвенел в третий раз.
   - Твой посетитель очень настойчив, - заметил он, пытаясь  действовать
методом убеждения. - Я считаю, ты все же должна открыть.
   Она отшатнулась от него, и он снова сосредоточил все свое внимание на
теле, распростертом на полу. Снова звонок. Пожалуй, лучше  действительно
открыть. Она уже торопливо выходила из  комнаты,  стараясь,  не  слушать
звуки, которые издавал Фрэнк. Да, открыть эту проклятую дверь. Наверное,
какой-нибудь страховой агент или проповедник из иеговистов, пекущийся  о
спасении ее души. Самое время его послушать. В дверь позвонили опять.
   - Иду! - крикнула она  и  заторопилась,  вдруг  испугавшись,  что  он
уйдет. Затем изобразила на лице приветливую улыбку,  готовясь  встретить
посетителя. Но улыбка тут же исчезла.
   - Керсти?
   - А я уж собралась уходить...
   - Я... я просто заснула и...
   - А-а... Керсти смотрела на нее через щель в  приоткрытой  двери.  По
уверениям Рори она  ожидала  увидеть  измученное  больное  создание.  Но
увиденное  никак  не  соответствовало  этому   описанию.   Лицо   Джулии
раскраснелось, растрепанная прядь волос прилипла к вспотевшему лбу.  Она
вовсе не походила на женщину, только что поднявшуюся с постели.  Вернее,
поднявшуюся, но только не после сна.
   - Я просто  шла  мимо,  -  сказала  Керсти.  -  И  решила  заглянуть,
проведать тебя, поболтать.
   Джулия пожала плечами.
   - Э-э... видишь ли, мне сейчас не совсем удобно, - сказала она.
   - Понимаю...
   - Может, как-нибудь потом, на неделе?
   Взгляд Керсти устремился за спину Джулии,  к  вешалке  в  холле.  Там
висел все еще сырой мужской габардиновый плащ.
   - А что, разве Рори дома? - спросила она.
   - Нет, - ответила Джулия. - Конечно, нет. Он на работе.
   Лицо ее потемнело.
   - Так ты за этим пришла? - спросила она. - Повидаться с Рори?
   - Нет, я...
   - Ты же знаешь,  в  этом  случае  вовсе  не  стоит  спрашивать  моего
разрешения! Он взрослый человек, ты тоже. Вы вольны делать все, что вам,
черт бы вас побрал, заблагорассудится!
   Керсти не стала оправдываться и спорить. От такого поворота событий у
нее просто голова пошла кругом.
   - Отправляйся домой, - жестко сказала Джулия.  -  Не  желаю  с  тобой
разговаривать.
   И она захлопнула дверь. С полминуты  Керсти  стояла  на  пороге,  вся
дрожа. Да, теперь ей все стало ясно. Этот  промокший  плащ  в  прихожей,
замешательство Джулии, раскрасневшееся ее лицо, внезапный приступ гнева.
Да у нее в доме любовник! Бедный Рори, как же он заблуждался!
   Она сошла с крыльца и двинулась по тропинке к калитке.  Ее  обуревали
самые противоречивые мысли и чувства. Теперь, когда предательство Джулии
стало очевидным, что она скажет Рори? Да  новость  просто  разобьет  его
сердце, это несомненно. И именно на нее, сплетницу, носительницу  дурных
вестей, обрушится в первую очередь его гнев и ляжет  пятно  позора.  Она
чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
   Но слезам так и не суждено было пролиться. Они были подавлены другим,
более сильным ощущением, охватившим ее, как только она вышла на улицу.
   За ней наблюдают. Она физически ощущала  чей-то  взгляд  на  затылке.
Может, Джулия. Но ей почему-то казалось,  что  это  не  она.  Тогда,  ее
любовник... Да, любовник!
   Выйдя  из  тени,  отбрасываемой  домом,  она  собралась  с  духом   и
обернулась.
   Фрэнк, стоя у окна в "сырой" комнате, следил за  ней  через  дырочку,
проделанную в шторе. Посетительница, чье лицо показалось  ему  отдаленно
знакомым, смотрела на дом. Да, прямо на его  окно.  Уверенный,  что  сна
ничего не заметит, он продолжал разглядывать ее. Что ж,  ему  доводилось
встречать в жизни куда  более  соблазнительных  женщин,  но  именно  это
отсутствие внешнего блеска казалось сейчас привлекательным. Богатый опыт
подсказывал, что такие женщины куда более занятны, нежели красотки  типа
Джулии. Их довольно просто лестью или силой  склонить  к  действиям,  на
которые красавицы не пойдут никогда, они еще и благодарны будут  за  то,
что на них обратили внимание. Может, она появится  здесь  еще  раз,  эта
девица? Во всяком случае, он на это надеялся.
   Керсти внимательно оглядела фасад дома, но ничего  подозрительном  не
заметила. Окна били пусти или зашторены. И все же ощущение, что  за  ней
наблюдают, на оставляло ее, напротив, даже усилилось, и  еще  вдруг  она
почему-то смутилась.
   Пока она шла по Лодовико-стрит, дождь припустил с  новой  силой.  Она
была рада ему. Капли охлаждали  разгоряченное  лицо  и  помогали  скрыть
слезы, которые теперь она уже не сдерживала.

***

   Джулия, вся дрожа, поднялась наверх и  у  самой  двери  обнаружила...
Белый Галстук. Вернее, его голову. На сей раз то ли от жадности,  то  ли
по злобе Фрэнк разорвал труп на части. По всей комнате  были  разбросаны
осколки костей и куски высохшего мяса. Однако самого  гурмана  видно  не
было. Она повернулась к двери  -  он  стоял  там,  преграждая  ей  путь.
Считанные минуты прошли с тех пор, как она оставила  его,  склонившегося
над трупом, высасывать энергию.  И  он  неузнаваемо  изменился  за  этот
короткий промежуток времени. Там, где прежде виднелись  иссохшие  хрящи,
появились набирающие силу мышцы, начали прорисовываться вены и  артерии,
они пульсировали, наполнялись украденной у  мертвеца  жизнью.  На  голом
шаре головы даже  начали  пробиваться  волосы,  что  казалось  несколько
преждевременным, так как кожа еще не наросла.
   Впрочем, все эти изменения нисколько не улучшили его внешности.  Даже
напротив, только во многих  отношениях  ухудшили.  Если  прежде  он  был
практически  неузнаваем,  то  теперь  на   фоне   возникших   проблесков
человекообразия лишь отчетливее выявилось его уродство. Но дальше  стало
еще страшней. Он заговорил, и голос его уже несомненно  голосом  Фрэнка.
Ни хрипоты, ни заикания...
   - Мне больно... - сказал он. Бровей на лице  не  было,  полуприкрытые
веками глаза следили за каждым ее  движением.  Она  попыталась  подавить
отвращение, но чувствовала, что усилия ее напрасны.
   - Мои нервы... они снова ожили, - сказало чудовище. - И  это  страшно
больно.
   - Чем я могу помочь? - спросила она.
   - Может... может, какая-нибудь повязка?
   - Повязка?
   - Ну да. Может, ты меня перевяжешь, и станет лучше.
   - Хорошо. Как скажешь.
   - Но этого мало, Джулия. Мне нужно еще одно тело.
   - Еще? - воскликнула она. Господи,  когда  же  настанет  конец  этому
кошмару!
   - А что нам терять? - ответил он и  пододвинулся  поближе.  Нервы  ее
напряглись до предела. Прочитав на ее лице страх, он снова замер.
   - Скоро я буду в порядке, - прошептал он.  -  Целым,  как  раньше.  И
тогда...
   - Давай я лучше приберу здесь, - предложила  она,  отвернув  от  него
взор.
   - Когда это произойдет, милая Джулия?
   - Рори скоро придет.
   - Рори! - он яростно выплюнул это имя. -  Мой  милейший  братец!  Как
только тебя угораздило выйти замуж за такого тупицу?
   Она вдруг разозлилась на Фрэнка.
   - Я люблю его, - сказала она, но через секунду поправилась:
   - Думала, что люблю.
   Хохот, раздавшийся в ответ, казалось, только усугубил безобразие.
   - Просто не верится! - воскликнул он. - Ведь он  же  слизняк,  больше
никто! Всегда им был. И всегда будет. Никогда не испытывал тяги и  вкуса
к приключениям.
   - В отличие от тебя.
   - В отличие от меня.
   Она взглянула на пол. Между ними лежала  рука  мертвеца.  На  секунду
показалось, что ее сейчас вырвет от отвращения  к  себе.  Все,  что  она
совершила за последние дни и еще планировала совершить, предстало  перед
ее глазами во всей своей  чудовищной  беспощадной  неприглядности:  этот
парад совращений, который всякий раз заканчивался убийством,  убийством,
за которым, как она лихорадочно надеялась, последует  новое  совращение.
Да, она проклята, как и он, это несомненно; нет такой подлой  и  грязной
мысли, угнездившейся в его голове, которая бы рано или поздно  не  стала
бы ее навязчивой идеей. Но... сделанного не поправить.
   - Вылечи меня, - прошептал он. Настойчивость  и  грубость  больше  не
звучали в его голосе. Он говорил просительно и нежно,  как  любовник.  -
Вылечи... Пожалуйста.
   - Да, - ответила она. - Вылечу. Обещаю тебе.
   - И тогда мы снова будем вместе.
   Она нахмурилась.
   - А как же Рори?
   - Все мы в душе своей братья, -  ответил  Фрэнк.  -  Я  уговорю  его.
Заставлю  понять,  что  это  единственный  выход.  Что  это  разумно   и
неизбежно. Ты больше не принадлежишь ему, Джулия. Больше нет.
   - Нет, - ответила она. И это было правдой.
   - Мы принадлежим друг другу. Ты же этого хотела, ведь верно?
   - Да, хотела.
   - И знаешь, будь я на твоем месте, я бы не отчаивался, - сказал он. -
И не стал бы продавать свою душу и тело так дешево.
   - Дешево?
   - Ну, ради удовольствия. Ради каких-то новых ощущений. В тебе... - он
снова приблизился к ней. На этот раз она, завороженная его  словами,  не
отстранилась. - В тебе я б обрел... ну, новый смысл жизни, что ли...
   - Я с тобой, - ответила она без каких-либо колебаний. Потом протянула
руку и дотронулась до него.  Тело  было  горячим  и  влажным  на  ощупь.
Пульсировал,  казалось,  каждый  его  миллиметр.  Каждый,   даже   самый
маленький, нервный узелок, каждая нарастающая мышца.
   Этот контакт возбудил ее. Словно до сих пор, до этого момента она  до
конца не верила в его реальность. Теперь же его присутствие в  ее  жизни
неоспоримо. Она создала этого человека, сделала, вернее, переделала его,
употребив всю свою волю, разум  и  изворотливость,  чтобы  добывать  ему
питание. И возбуждение, которое испытывала она,  дотрагиваясь  до  этого
беззащитного тела, было сродни чувству собственности.
   - Сейчас самое опасное время, - сказал он ей. -  До  сих  пор  я  мог
как-то скрываться. Ведь я был практически ничто. Теперь же совсем другое
дело.
   - Да, я уже думала об этом.
   - И мы должны поторопиться. Мне надо  стать  сильным  и  целым  любой
ценой. Ты согласна?
   - Конечно.
   - И после этого конец всем ожиданиям, Джулия. Казалось, даже пульс  у
него участился от этой мысли.
   И вот он уже опускается перед ней на колени.  Вот  его  изуродованные
пальцы коснулись ее бедер, затем он прижался к ним ртом.
   Борясь с приступом отвращения, она положила  руку  ему  на  голову  и
дотронулась до волос. Тонкие, шелковистые,  как  у  младенца,  под  ними
отчетливо прощупывался череп. За время,  прошедшее  со  дня  их  первой,
столь памятной для нее, встречи, он так и не научился  деликатности.  Но
отчаяние научило ее выжимать кровь из камня. Со  временем  она  добьется
любви от этого чудовища, она была в этом твердо уверена, сама не понимая
почему.

8

   Ночью гремел гром. Разразилась гроза  без  дождя,  отчего  в  воздухе
остро пахло сталью.
   Керсти всегда спала плохо. Даже ребенком, несмотря на то, что мать ее
знала колыбельные, способные успокоить и усыпить  целую  нацию,  девочка
засыпала с трудом. И не  то,  чтобы  ей  до  рассвета  снились  какие-то
особенно дурные сны, нет. Дело было в самом  процессе  закрывания  глаз,
ослаблении контроля над сознанием. Она постоянно  сопротивлялась  именно
этому.
   Сегодня, когда гром  грохотал  так  раскатисто  и  громко,  а  молнии
блистали так ярко, она была счастлива. У нее появился предлог не  спать,
покинуть смятую постель, сесть  пить  чай  и  наблюдать  за  грандиозным
спектаклем природы, разворачивающимся за окном.
   Появилось и время подумать, поразмыслить над загадкой, мучившей ее  с
момента посещения  дома  на  Лодовико-стрит.  Впрочем,  эти  размышления
нисколько не приблизили ее к разгадке.
   Мучило одно сомнение. А что, если она просто ошиблась, что,  если  ей
показалось? Что, если она  неверно  истолковала  виденное,  и  у  Джулии
имеются вполне убедительные объяснения. Тогда ока может  разом  потерять
Рори, рассориться с ним раз и навсегда. И все  же,  можно  ли  в  данной
ситуации молчать? Ей была невыносима сама мысль о том, что  эта  женщина
станет смеяться у нее за  спиной,  издеваться  над  ее  благородством  и
наивностью. От одной мысли об этом кровь вскипала в жилах.
   Наверное,  оставался  один-единственный  выход:  набраться  терпения,
ждать  и  следить.  Возможно,  тогда  удастся  получить   более   веские
доказательства. И если худшие ее предположения подтвердятся,  у  нее  не
будет другого выхода, как сообщить Рори обо всем, что  она  видела.  Да,
это единственно верное решение - ждать и следить. Гром грохотал вот  уже
несколько часов, не давая ей уснуть до четырех утра.  Когда  же  наконец
она  все-таки  задремала,  сны  были  наполнены   тревогой   и   дурными
предчувствиями. Она то и дело просыпалась и тяжко и беспокойно вздыхала.
***

   Казалось, гроза превратила дом в  обиталище  злых  духов  -  он  весь
стонал и  вздрагивал.  Джулия  сидела  внизу  и  считала  секунды  между
вспышками молний  и  накатывающими  за  ними  грозовыми  раскатами.  Она
боялась грозы. Она, убийца, связавшаяся с живым  мертвецом  и  предавшая
мужа. Еще один парадокс в целой коллекции парадоксов, который она только
что  обнаружила,  занимаясь  самокопанием.  В  какой-то  миг   ей   даже
захотелось  подняться  наверх  и  попытаться  найти  утешение  у   своем
возлюбленного, но она тут же отвергла эту идею. Каждую минуту Рори может
вернуться с вечеринки,  которую  они  устраивали  на  работе.  Наверняка
придет пьяный, как в прошлый раз, и будет назойливо приставать к ней.
   Гроза надвигалась  все  ближе.  Ока  включила  телевизор,  чтоб  хоть
немного заглушить разбушевавшуюся на дворе стихию, но помогало мало.
   В одиннадцать, лучась пьяной улыбкой,  вернулся  Рори.  У  него  были
хорошие новости. В самый разгар вечеринки начальник отвел его в  сторону
и качал рассказывать о том, какие блестящие перспективы  ожидают  его  в
ближайшем будущем. Джулия терпеливо слушала эти излияния, надеясь, что в
состоянии опьянения и упоения своим успехом он не заметит ее равнодушия.
Наконец, выложив эт