орин! Йенси  отчаянно  всматривался  в  крутящуюся  тьму,
посреди которой Олан рубил и сек. Девушек не было видно. И слышно  не  было.
Но ведь только что они визжали, кричали и  стреляли.  Обезумевший  волосатый
мужик с кривым мечом прыгнул на Йенси и ему пришлось отвлечься на то,  чтобы
шагнуть в сторону и рубануть ребром ладони  по  грязной  шее.  Мужик  рухнул
наземь.
   - Зельда! Джорин!
   Олан упал.
   Йенси с руганью перепрыгнул  через  человека  с  простреленной  грудью  и
кинулся к двоим, собиравшимся заколоть Олана.  Охотник  лежал,  держа  перед
собой меч и  словно  пытаясь  им  прикрыться.  Увидев  Йенси,  он  прокричал
предупреждение - что-то вроде "посмотри назад", так что Йенси развернулся  и
брошенный в него ассегай пронзил лишь воздух над плечом. Не обратив  на  это
особого внимания, Йенси напал на противника слева, обрушив  сплетенные  руки
ему на загривок, затем, как пантера, развернулся вправо и  ударил  в  шею  и
ухо. Оба пораженных им человека свалились. Йенси обернулся. Тот,  что  кидал
ассегаи, готовился к новому броску.
   Олан закричал:
   - Пригнись, Ки! Пригнись!
   Йенси увидел, что если он пригнется, ассагай пролетит мимо него и  угодит
в Олана, простертого на земле. Тогда он поспешно глотнул воздух, изготовился
и прыгнул. Его вытянутая левая рука как раз вовремя  задела  летящее  копье,
отклонив его в сторону. Руку словно обожгло холодной, как лед, сталью. Потом
Йенси врезался в метателя копий и оба рухнули на землю.
   Выведенный из равновесия, Йенси не смог в  падении  остановить  волосатый
кулак, обрушившийся на его голову. Из глаз  у  него  полетели  искры.  Йенси
втянул голову в  плечи,  шаря  вокруг  себя  руками  и  пинаясь.  Совершенно
очевидно, что противник его привык полагаться на одну лишь грубую  силу.  Он
обхватил Йенси посредине туловища. Одна рука Йенси оказалась прижата к телу,
другая свободна, но хватило и одной. Йенси взял этого типа в  оборот  и  тип
заорал. Стиснувшие Йенси руки разжались и он смог  нанести  противнику  удар
прямехонько в волосатый подбородок.
   - Ну, - сказал Олан, - ты времени не  теряешь,  Ки.  Так  что  мы  теперь
квиты.
   - Конечно, - пропыхтел Йенси, озираясь вокруг. - Еще кто-нибудь остался?
   - Нет. Они убежали, - по тону Олана Йенси уже все понял.
   - А девушки?
   - Я не видел. Меня сбили с  ног,  Ки,  и  едва  не  прикончили,  пока  ты
разбирался с этими дикарями. Две твоих девушки... боюсь, что их унесли.
   В тот момент ни единой капельки эгоистического интереса не  зародилось  в
Ки Йенси. Он чувствовал крайнее потрясение,  ужас  и  глубокую  скорбь,  что
девушек похитили и унесли навстречу судьбе, о которой он мог только  гадать.
Лишь впоследствии, когда он вновь стал способен думать, Йенси  осознал,  что
это значит для него лично.
   - Олан, мы должны их преследовать...
   Олан покачал головой.  Он  принялся  вытирать  свой  меч  о  рваный  плащ
метателя ассегаев.
   - Бесполезно, Ки. Они ведь не  ускакали.  Я  не  слышал  ни  звука  копыт
куорнов, ни топота ванок - ни  единого  звука,  какие  издают  знакомые  мне
животные. Но я слышал... гул, жужжание, и видел, как большой  темный  силуэт
заслонил звезды... Олан заметил выражение лица Ки.
   - Не стоило мне тебе этого говорить, я ведь знал, что ты не поверишь. Это
одна из тех странных вещей, которые случаются нынче в Джундагае. Я  не  лгу,
Ки, но и не ожидаю, что ты мне поверишь.
   - Напротив, Олан. Я тебе верю. И это делает все еще хуже.
   Вдруг Олан издал восклицание:
   - Клянусь злым царством Фазжа! Это не человек!
   Йенси автоматически взглянул. Олан  содрал  с  метателя  ассегаев  рваный
плащ. Но в отличие от остальных дикарей, под  ним  не  обнаружилось  тощего,
покрытого шрамами голого тела. Этот труп оказался одет  в  аккуратную  синюю
рубаху и набедренную повязку. Волосы  его  были  повязаны  красным  головным
платком, а из остроконечных ушей  свисали  маленькие  золотые  колокольчики.
Олан как раз указывал на эти уши.
   - Таких людей мне никогда прежде не встречалось!
   - И мне тоже, - буркнул Йенси.
   Что значат острые уши среди всего этого арсенала диковин,  когда  девушки
исчезли? Его пропуски, его ключи к Измерениям сгинули,  пропали!  Теперь  он
по-настоящему заброшен, потерян  -  и  не  между  Измерениями,  а  здесь,  в
Джундагае. Олан положил руку ему на плечо.
   - Здесь у нас загадки нередки, Ки. Но - ты спас мою  жизнь.  Этого  я  не
забуду. Что же до твоих девушек... - Олан умолк. Он знал, так же хорошо, как
и Йенси, что сказать тут нечего.
   Случившееся начало, наконец, наваливаться на него всей тяжестью, и  Йенси
тяжело опустился, даже, пожалуй, плюхнулся на камень,  свесив  голову  между
колен и чувствуя себя по-настоящему больным и усталым.  Да  еще  голова  так
кружилась! Как после целой ночи кутежа с Роки и ребятами... Не будет  больше
никакого Роки, и  никакого  Нью-Йорка,  никакой  Земли  для  него  не  будет
никогда...
   - Олан! - хрипло сказал он. - Я не знаю  обычаев  вашей  страны,  но  мне
кажется, если здесь вокруг бродят эти дикари, нападая, убивая и...  и...  то
нам следовало бы выставить часового!
   Охотник посмотрел на него с явным состраданием и жалостью.
   - Времена теперь совсем сумасшедшие, Ки, - медленно проговорил  он.  -  В
здешних местах вовсе нет никаких дикарей, по крайней  мере,  на  пять  сотен
миль в округе. Я же говорю, здесь  какая-то  тайна.  Разбивать  лагерь  было
совершенно безопасно, иначе я бы этого  не  предложил.  Но,  как  и  сказала
Джорин, ты был измотан и...
   - Нечего меня же еще во всем обвинять!
   - Я не обвиняю. Вина лежит на том, кто доставил сюда этих дикарей.  Этого
я не забуду - этой штуки, промелькнувшей на фоне звезд.
   Йенси был не в  силах  ответить.  Он  чувствовал  несправедливость  своей
нападки на Олана, но был так несчастен, что не смог себя остановить.
   Немного спустя Олан задумчиво заметил:
   - И снова, Ки, ты не воспользовался ножом...
   - Пальцы изобрели раньше вилок, - загадочно отозвался Йенси.
   - Лучше бы нам убраться с глаз, - заметил Олан.
   Йенси вяло подчинился. Он нашел углубление  в  склоне  овражка,  забрался
туда и завернулся в пальто. Олан  спустя  некоторое  время  присоединился  к
нему, снова вытирая меч. Йенси открыл было рот, чтобы задать напрашивавшийся
вопрос, потом понял и рот поспешно захлопнул.  Этот  мир  -  не  Земля.  Они
поспали урывками. К утру, одеревеневший и стиснутый, Йенси рад был выбраться
наружу. Куорн Олана исчез. Они поели. Йенси ощупал щетину  на  подбородке  и
пожал плечами. Затем они упаковали вещи и двинулись дальше. Теперь  у  Йенси
не было в мире Джундагай осмысленной цели. Может быть, самое  лучшее  -  это
остаться с  Оланом-Загонщиком.  Йенси  грызло  отчаяние,  что  он  не  может
решительно  ничего  сделать  для  девушек,  однако  он  сохранил  достаточно
рассудка, чтобы понимать, что он должен смириться с ситуацией. Он  еще  жив.
Этот мир может очень многое предложить человеку, твердо решившему не  только
выжить, но и пробить себе дорогу... на этой мысли Йенси остановился.  Почему
бы и нет? Что может ему помешать? Только подумать, что совершил бы Роки  при
данных обстоятельствах. Они добрались до  деревушки  Эзероун,  состоящей  из
мазаных домишек и населенную  обитателями  смирными,  кудрявыми  и  до  того
тощими, что на их ребрах у них можно было  играть,  как  на  ксилофоне.  Они
испуганно  взирали  на  путников  из  дверей   своих   домишек.   Всемогущее
воздействие оланова герба - летающего создания со львом и овцой в  когтях  -
помогло им обновить здесь свои пищевые припасы, но не могло предоставить  им
того, чего в деревушке не было - куорнов для езды. Двое скитальцев  поневоле
поплелись дальше  пешком.  Немного  спустя  после  того,  как  они  покинули
деревню, возле развесистого колючего куста, Олан спросил:
   -  Долго  ты  еще  собираешься  тащить  эту   бесполезную   винтовку   со
снаряжением, Ки? Она тебя только отягощает.
   - Глупости! - энергично ответил Йенси.
   Но, понимая разумность замечания Олана, он порылся  в  земле,  вырыл  под
колючим кустом углубление и зарыл  разломанную  надвое  винтовку  и  остатки
припаса к ней, аккуратно завернутые в брезентовый чехол. Затем он  разровнял
сухую землю и притоптал сверху.
   - Просто на всякий случай, - заметил предусмотрительный Ки Йенси.
   Олан хихикнул. Подняв на  него  взгляд,  Йенси  почувствовал  вдруг,  как
внезапно разрядилось напряжение, угрожавшее до сих пор разорвать его. Он  же
предполагал, что, возможно, когда-нибудь вернется сюда и сможет забрать свои
вещи. Так отчего ему не попытаться вернуть двух девушек, Джорин и Зельду? Не
все еще было так уж потеряно - сейчас, когда светило  солнце  и  с  ним  был
хороший товарищ, и у них были еда и питье, и целый мир лежал впереди, ожидая
исследований. По мере их продвижения местность постепенно  меняла  характер,
пока не оказалось, что они идут по высокой траве, а пейзаж приятно  оживляют
деревья, реки и невысокие округлые холмы. В эту ночь они  встали  лагерем  в
укромной долине и Олан, несмотря на замечание Йенси, что  ему  следовало  бы
знать, находятся ли они в безопасности, настоял на том, чтобы  они  стерегли
по очереди.
   - Ты спас мне жизнь, Ки. Но я не хочу,  чтобы  тебе  пришлось  вновь  это
делать или мне отдавать тебе этот долг так быстро.  Тот  ассегай...  -  Олан
криво улыбнулся. - Если бы ты увернулся, он пригвоздил бы меня  к  земле,  а
ведь острие было сплошь в зазубринах.
   - Ложись спать, я буду караулить первым!
   Никаких событий за ночь не произошло и на следующий день они добрались до
Ундолини, городка, обладающего уже известным, хоть и  небольшим,  значением,
стоявшего у речной излучины. Здесь можно было достать коней.
   - Тов Бурка наверняка примет  тебя  на  службу  загонщиком,  Ки.  Клянусь
Куанчи! Я буду петь тебе хвалу достаточно громко!
   Взгромоздившись на коренастых куорнов, они шли  на  рысях  по-над  речным
обрывом, и солнце, отражаясь от воды, слепило им глаза. Затем они повернули,
оставив реку позади и направившись к западу, и свежий воздух оказал на Йенси
такое  живительное  воздействие,  что  он  почувствовал  себя   предательски
уверенно, бодро и уютно.
   Пока ехали, Олан многое рассказал ему о  стране  и  Охотниках  Джундагая.
Складывая обрывки информации воедино, Йенси пришел к тревожному  заключению,
что очень  многое  происходит  за  сценой,  недоступное  пониманию  простого
населения Джундагая, а  уж  подавно  ему,  изгнаннику  из  иного  Измерения.
Уровень технологии, казалось, почти  не  превышал  самого  необходимого  для
пасторальной жизни. Однако у Олана был "Смит-вессон"  38-го  калибра,  пусть
старый  и  потрепанный,  но  все-таки  револьвер,  изготовленный  на  Земле.
Огнестрельное оружие  для  людей  Джундагая  было  чрезвычайно  ценным,  его
получали только Охотники, Загонщики  и  Носильщики,  даже  вооруженные  силы
располагали лишь ограниченным количеством, и Йенси не мог не  заметить,  что
Олан в опасных ситуациях тянулся за мечом, как сам Йенси прибегал к винтовке
или голым ладоням.  Повсюду  в  этой  области  мира  были  разбросаны  замки
Охотников,  доминирующие  над  городами  и  городишками,   теснящимися   или
раскинувшимися, в зависимости  от  местных  причуд,  за  своими  стенами  и,
действуя на основе переговоров, выливавшихся иногда  в  желчные  перебранки,
арендующие у них дикие земли для сафари. Из того, что рассказывал Олан и  из
того, о чем он умолчал, Йенси вынес твердое убеждение, что клиенты Охотников
очень  часто  происходят  из  других  Измерений.  При  мысли  об   этом   он
почувствовал дрожь. Она давала надежду - слабую, но реальную.
   И потом, эта старая железяка, "Смит-вессон" - она кое-что доказывала.
   Они продвигались все дальше на запад по приятной местности со  множеством
ручьев и поросшей хорошим строевым лесом; солнце светило и  воздух  опьянял,
как вино. При других обстоятельствах Йенси чувствовал бы себя  чудесно.  Ему
все время приходилось напоминать себе, где он находится, и что произошло,  и
что его будущее вовсе не обещает приятного отдохновения среди этих пейзажей,
а напротив, в нем маячит черная тень вечного изгнания.
   - Этот твой револьвер, Олан, -  сказал  он,  стряхивая  с  себя  мысли  и
возвращаясь к выуживанию информации.  -  Как  получилось,  что  у  тебя  нет
кобуры?
   Олан скорчил гримасу.
   - Такая роскошь - для владык и Охотников. Я должен иметь  ручное  оружие,
чтобы должным образом исполнять свои обязанности второго  главы  загонщиков.
Мне доверяют. Нынешняя Охота вернулась в замок Това Бурки напрямую,  на  юг,
по плохим землям. Я  направился  в  обход  по  очевидным  причинам  и  смогу
объясниться, когда вернусь, - вдруг он угрюмо нахмурился. - С моим отцом все
обстояло бы совсем по-другому.
   - О?
   - Он был верным загонщиком Това Бурки, проложившим путь с самого низа, от
простого  деревенского  мальчишки.  Я  сейчас  -  второй  глава  и   надеюсь
когда-нибудь стать главой. Оружие моего  отца  было  старым,  хотя  он  тоже
должен был иметь его в придачу к своему луку. И все-таки  ему  не  доверяли,
как мне, потому что он так и не стал вторым главой. Теперь он уже умер.
   Почуяв здесь какой-то намек, Йенси спросил:
   - А его пистолет?
   - Старый, потрепанный. Он назывался "Кольт" - эти названия  нам  говорят,
но мы их не понимаем. Я его много раз держал в руках.  Капсюльный  револьвер
Кольта, Военно-морская модель 1851 года...
   - Ух! - воскликнул Йенси, совершенно очарованный. - А сейчас?
   - На нас совершили налет охотники Рова Рангги и  забрали  его  вместе  со
множеством другой добычи. Они забрали...  -  и  вновь  лицо  Олана  выказало
неистовые эмоции при  воспоминании,  которому  он  явно  не  часто  позволял
всплыть на поверхность. - Они забрали мою обрученную невесту, мою Олзари,  и
с тех пор я уж больше не женился и не обращал внимания на женщин, разве  что
для легкого развлечения, ведь  для  мужчины  естественно.  Йенси  ничего  не
сказал.
   - Теперь мы друзья  с  охотниками  Рова  Рангги,  по  крайней  мере,  так
утверждают. Но мне дела нет до этого союза. Я не люблю их.
   - Оно понятно, - мягко заметил Йенси.
   Они ехали дальше на запад.
   Спустя небольшой период молчания, Олан внезапно сказал:
   - Это было давным-давно.
   Не в силах более сдерживаться, Йенси спросил:
   - А где ты взял свой револьвер, Олан?
   - В оружейной Това Бурки, конечно. Откуда же еще?
   - Действительно, откуда еще, - пробормотал расстроенный Йенси.
   Ему предстояло узнать так много вещей хотя  бы  для  того,  чтобы  просто
выжить в Джундагае, а этот человек, этот Олан должен был служить ему  гидом.
Не будь при нем сейчас доброго товарища,  ситуация  оказалась  бы  настолько
мрачней, что Йенси не имел бы в  ней  особых  шансов.  Несмотря  на  солнце,
воздух и отличное физическое состояние, на  душе  у  него  было  мрачно.  Им
встречалось  много  других  путешественников,  которые   их   приветствовали
несколькими  различными  способами.  Раз  они  миновали   длинную   вереницу
неуклюжих шестиногих вьючных животных, шлепающих по пыльной  дороге  мягкими
подушечками лап. Проходя мимо них, куорны рычали и дышали несколько  тяжелее
обычного.
   - Ванки, - ответил Олан на вопрос Йенси. - Неудивительно, что  ты  их  не
знаешь - они появились на наших рынках недавно и никто  не  знает  места  их
происхождения.
   - Они тащат немалый груз.
   К следующему вечеру они достигли постоялого двора, расположившегося среди
высоких деревьев и, усталые, расположились там на ужин и  отдых.  В  полусне
Йенси заметил, что Олан встал и вышел из комнаты. Вспомнив подававшую им  на
стол пухленькую девушку в короткой красной юбке с оборками, он  улыбнулся  и
вновь откинулся на подушки. Его очередь еще настанет.
   Следующее, что он осознал - это что  его  схватили  безжалостные  твердые
руки, ударили по голове и небрежно вытолкнули в  окно,  в  черную  тьму  под
звездами.

Глава 8

   Йенси был поражен,  что  к  нему  вообще  вернулось  сознание.  Последней
отчаянной мыслью перед тем, как он полетел вниз головой  навстречу  забвению
было, что вот и пришел конец его пути. Теперь, ранним утром, он бултыхался в
завязанном мешке, висящем на боку мерно бегущей ванки и ему казалось,  будто
при каждом увесистом ударе о землю одной  из  шести  лап  в  голове  у  него
открывается и захлопывается дверца, а вкус во рту напоминал пепел  вчерашней
сигары. Йенси застонал. Никто не обратил ни малейшего внимания.
   Некоторое время спустя он апатично осмотрелся вокруг. Караван  ванок  шел
рысью по пыльной дороге, по сторонам которой раскинулись поля и рощи.  Сияло
солнце, это издевательски дружелюбное солнце Джундагая.  На  боках  у  ванок
болтались другие мешки, в которых сидели другие пленники, мужчины и женщины,
и Йенси тотчас же догадался, что с ним случилось в этом чужом  и  враждебном
измерении.
   - Ну, - сказал он сам себе, и какой-то  клочок  прежнего  Ки  Йенси  вяло
закопошился в нем,  пытаясь  выйти  на  свет.  -  Надо  будет  продать  себя
подороже, только и всего. В  полдень  пленников  развязали  и,  под  строгой
охраной людей с жесткими лицами, увешанных разнообразным оружием,  позволили
им  поразмять  затекшие  мускулы,  дали  понемногу  плохой  пищи  и  воды  и
предоставили справить нужду. Затем всех вновь повязали и подвесили  на  бока
терпеливых ванок. Когда, наконец, скорбная  процессия  вступила  на  мощеные
улицы  городка,  проехав  сквозь  мрачные  ворота  с  толстыми  створками  и
бдительными часовыми, вооруженными алебардами наизготовку,  Йенси,  несмотря
на свое положение и все его неудобства, уже почти задремал. Он дал  провезти
себя  по  тенистым  улицам,   отсутствующе   подмечая   безразличные   лица,
созерцающие караван,  дал  себя  развязать  и  столкнуть  вниз  по  каменным
ступеням, и таким образом оказался в камере с дурно пахнущей соломой, где он
растянулся во всю длину и заснул.
   Проснулся он от того, что громкий голос кричал:
   - Я вам покажу, свора недоделанных паршивцев! Вы не смеете  так  со  мной
поступать!
   Опыт Ки Йенси, набранный за время скитаний по  измерениям,  слишком  ясно
подсказывал, что не только смеют, но и непременно поступят, да  чего  там  -
уже поступили. Поэтому он перекатился на спину, сел, сглотнул, скорчил  рожу
и закричал:
   - Умолкни, приятель, я спать хочу.
   В камере было полутемно, только в одном углу  вызывающе  яркий  солнечный
свет лился сквозь высоко  расположенное  зарешеченное  окно.  Пыль,  грязная
солома,  несколько  разбросанных   по   полу   коричнево-черных   костей   и
позеленевшая хлебная корка составляли всю обстановку.
   Высокий жалобный голос  смолк.  Потом,  с  очень  большой  осторожностью,
произнес:
   - Кто ты? Я тебя понимаю. А ты меня понимаешь?
   - Конечно, конечно, - ответил Йенси. - Я побит...
   - А меня пока не били. Но как... я хочу сказать, все эти  типы  треплются
на каком-то жаргоне, в который я не врубаюсь.
   Йенси вспомнил про обруч-переводчик. Тот  плотно  охватывал  его  голову,
зарылся в волосах и, похоже, никакие побои его не повредили. Мысль  об  этом
странным образом утешила Йенси. Значит, у него есть  одно  преимущество.  Он
должен им как следует воспользоваться.
   - Как видно,  я  где-то  подцепил  знание  твоего  языка,  -  ответил  он
незнакомцу.
   - Ну? - человек в соседней  камере,  должно  быть,  прижался  к  решетке,
потому что Йенси слышал лязг каждый раз, когда тот двигался. - Как это может
быть? Место, откуда я родом, очень далеко отсюда.
   - Мое тоже, - кратко ответил Йенси и положил руки  на  переводчик.  Когда
человек вновь заговорил, он приподнял обруч.
   - Я просто интересуюсь, - сказал этот человек. -  Мне  все  это  прямо...
Может, ты знаешь, где находится Олд-Кентроуд?
   Слова оставались совершенно понятны Йенси даже после того,  как  он  снял
обруч переводчика. Впрочем, он тут же снова его на