клин отлично умел командовать  небрежно,  как
бы между прочим. - Не думаю, что пройдет больше  часа,  прежде  чем  графиня
снова погонится за  нами.  Должно  быть,  они  следили  за  всеми  дорогами,
выводящими из Рима...
   - Я не заметила никаких признаков этого, - возразила Марджи.
   - Я тоже. Или они могли перехватить посланный тебе мной радиосигнал.  Да,
вполне возможно. Вечеринка была удачной?
   - В общем и целом, -  Марджи  пожала  плечами  и  изумрудно-зеленый  плащ
немного соскользнул. - Там был Фабрицци. Такая скучища.
   - Эй, подождите минутку! - с горячностью воскликнул Престайн. Он все  еще
чувствовал себя взвинченным - а попробуй тут, не будь  взвинченным,  подумал
он, для этого надо иметь на плечах не голову, а тыкву  -  но  ему  случалось
попадать в опасные ситуации и раньше, и всегда он чувствовал себя спокойным,
собранным и способным планировать  свои  следующие  шаги.  Эта  же  ситуация
обрушилась  на  него,  как  удар  грома,  и  швыряла  Престайна   туда-сюда,
независимо от его воли, словно щепку в бушующих  волнах,  так  что  ему  все
время  приходилось  стараться  ухватить  крошку  чувства  реальности  здесь,
щепотку нормальности там. Если узловые  точки  существуют  повсюду,  как  он
может знать, когда что-нибудь - или кто-нибудь -  вдруг  внезапно  исчезнет?
Никак не может. Престайн продолжил:
   - Я тогда подумал, у поворота, что мы приближаемся  к  узловой  точке.  Я
думал, это вы и замышляете.
   - Нет, парень. Мы еще не настолько отчаялись.
   - А я - настолько! Вы тут сидите себе спокойно и судачите о вечеринках, а
я между тем...
   Марджи рассмеялась:
   - Он что, Дэйв, совсем ничего не знает?
   - Почти, - Маклин тоже рассмеялся, весело и дружелюбно.
   - История очень простая, Боб. Но Монтеварчи ее очень сильно портит.
   - Кошка! - вставила Марджи Липтон таким тоном, будто все объяснила.
   - Нам с ней нужно одно и то же...
   - О да, - перебил Престайн с некоторым презрением. - Это я уже понял. Вам
обоим нужен я.
   Алек щелкнул какой-то металлической деталью винтовки и хихикнул.
   - Точно в десятку, сынок.
   - Вот как? - переспросил Престайн,  удивляясь,  почему  он  не  чувствует
праведного возмущения из-за того, как с ним обращаются. В конце  концов,  он
же ведь не какой-нибудь там кусок говядины? -  А  предположим,  я  не  хочу,
чтобы мной кто-то владел?
   - Вспомни про тругов, только это я и скажу, - и Алек вернулся к полировке
и чистке своего оружия. Автомобиль, негромко бормоча  двигателем,  катил  по
дороге. Сияло солнце. Кондиционеры  освежили  воздух  в  машине  и  рассеяли
последние остатки пороховых газов. Маклин нашел сверток с мятными  лепешками
и предлагал всем по очереди. Все брали их и с  торжественным  видом  сосали.
Наконец Престайн не мог уже больше сдерживаться.
   - Если вы не собираетесь мне рассказать...
   - Да не особенно-то много придется рассказывать.  Есть  такое  место  под
названием Ируниум, - с лица Маклина внезапно сбежали смеховые морщинки,  оно
сделалось серьезным и чуть  отстраненным.  -  Я  там  никогда  не  был.  Это
удивительная страна - удивительная  и  ужасная.  В  ней  заключено  огромное
богатство - такое сказочное, что старый добрый горшок с золотом, зарытый под
концом радуги, уместился бы в нем миллионократно.
   - Сказки.
   - И труги, сынок.
   - Вы, должно быть, знакомы с теорией измерений?  Что  параллельно  нашему
измерению имеется бесконечное множество других - других  вселенных,  которые
существуют  одновременно  с  нашей  и  могут  быть  восприняты  при  наличии
соответствующего ключа? Сейчас это уже старая теория, и  она  волновала  умы
многих людей, с тех пор, как возможность перемещения между измерениями стала
допустимой...
   - Допустимой!
   - Все это держалось в строгом секрете, как и следовало ожидать. Мы здесь,
на Земле, находимся посреди сплетения иных миров, которые и близко к нам  не
стоят по идеологии, культуре, научным или  техническим  достижениям  или  же
многим каждодневным мелочам, которые мы считаем само собой разумеющимися.
   - Что все это должно значить? - переспросил Престайн.
   Он, конечно, слышал про  теорию  измерений  -  как  любой  интеллигентный
человек, читающий литературу. Несколько лет назад в газетах мусолили  случай
с группой людей, одетых для сафари, арестованной  на  остановке  подземки  в
Лондоне. Однако случай кончился ничем. Вначале эти  люди  утверждали,  будто
посетили иное измерение, а потом достали бутылки. Их арестовали за  пьянство
и создание беспорядка в публичном месте и велели пойти проветриться.  Однако
Престайн запомнил эту историю. Он тогда еще думал - как  это  все,  наверно,
было забавно...
   Маклин меж тем продолжил.
   - А вот что: если только эти другие, лежащие рядом с  нами  измерения  не
населены высокоразвитыми или очень высокоразвитыми  существами,  которые  по
каким-то своим причинам не хотят позволять нам вступить с ними в контакт, то
мы можем пройти в иные миры через узловые точки. Ируниум - на данный  момент
к нам ближайший.
   - На данный момент?
   - Они все смещаются, парень, они смещаются. Мы слыхали истории  о  других
расах и других народах, пытавшихся пересечь барьер,  а  иногда,  собственно,
даже пересекавших. Мы пытались вступить в  контакт  с  другими  измерениями.
Графине же нужны деньги и драгоценности, а они в Ируниуме должны  иметься  в
изобилии. Следовательно, ей нужно, чтобы на нее работал Привратник...
   - Так она хотела сделать меня своим рабом, что ли?
   - Рабом? Ну, пожалуй что, можно назвать и так. Вам это бы не пришлось  по
душе, могу гарантировать.
   - Она - кошка, - заявила Марги, - и ее отец с матерью были едва знакомы.
   - Можно притормозить у ближайшего кафе, - разрешил  Маклин.  -  Кофе  нам
всем пошел бы на пользу. Престайн силился сохранить спокойный  рассудок  под
такой массированной атакой. Не исчезни Фрицци и не повидай  он  собственными
глазами труга - уж это-то он наверняка не выдумал? - и он не поверил  бы  ни
словечку всего этого трепа об измерениях и  сокровищах,  которые  ему  якобы
подвластны. Однако они все воспринимают это так  обыденно  -  никаких  таких
страшных драм, ни героики, ни истерик. Просто три человека  спокойно  делают
свою работу и принимают ее как  должное.  Эта  мысль  заставила  его  задать
вопрос:
   - А вы как оказались замешаны во все это?
   - Мы поначалу думали, что Монтеварчи - обыкновенный человек, как  другие.
Но не тут-то было. Какое-то время ей удавалось нас  дурачить,  но  потом  мы
узнали, кто она такая и чем заниматься, - Маклин  умолк  и  сидел  некоторое
время с лицом тусклым и отрешенным,  будто  гранитный  блок,  вырубленный  в
каменоломне и оставленный подо льдом излучать тяжелую каменную ненависть.
   - Что же?.. - начал было Престайн.
   - Обожди минутку,  Боб,  -  перебила  его  Марджи,  быстро  и  резко,  но
беззлобно, скорее с состраданием.
   - Я в полном  порядке,  Марджи,  старая  хлопотунья,  -  произнес  Маклин
немного спустя. - Молодой  Майк...  я  всегда  про  него  вспоминаю...  черт
побери, девочка, вы с ним... это...
   - Мы найдем его, - поспешно заверила Марджи. - А вот и кафе или ресторан,
или что там такое виднеется впереди. Уж тебе-то самому  точно  нужно  выпить
кофе, Дэйв.
   - Слушай, Боб, - Маклин полуобернулся,  опершись  на  спинку  сиденья,  и
положил руку на локоть Престайна. - Майк - это мой сын. Вся  история,  очень
вкратце, состоит в том, что он  был  самым  славным,  правильным,  наилучшим
парнем - однако угодил в руки Монтеварчи. Он и  все  остальные  находятся  в
Ируниуме, в рабстве - да, именно в рабстве у  нее.  Вот  откуда  берется  ее
богатство. По эту сторону барьера она сорит деньгами. А Майк и все остальные
работают, добывая для нее все новые...
   - Кофе, - громко и весело произнесла Марджи, поворотом руля уводя  машину
с дороги. "Дженсен", подпрыгнув, въехал на бетонную  аппарель  и  покатил  к
стоянке. Престайн  не  смотрел  по  сторонам  с  того  момента,  как  Маклин
заговорил про своего сына Майка.
   - Скажите мне, - попросил он, когда Марджи вырубила двигатель. - Зачем мы
направляемся в Фоджа? То есть, я понимаю, что мы  спасаемся  от  последствий
того, что случилось в Риме, но почему именно в Фоджа?
   - Там живет один мой  знакомый  по  фамилии  Герстейн,  ему  известно  об
измерениях все, что можно о них  знать,  не  побывав  там  самому.  Он  тоже
потерял сына - на войне,  Пятнадцатый  воздушный  батальон  -  и  мы  с  ним
сотрудничаем. Когда он узнает, что ты отослал Фрицци, он...
   - Это нечестно! Вы же не знаете наверняка, что это я... я ее отослал!
   - А куда же она в таком случае подевалась? -  возразил  Маклин,  открывая
дверцу автомобиля. Он обернулся, поглядев на сердито уставившегося ему вслед
Престайна. - Мы слыхали разные  слухи,  байки,  истории  про  других  людей,
находивших ключи к измерениям. Есть некто по имени Крейн, англичанин - так у
него имеется карта, но он не желает говорить на эту тему.
   - Вы мне сказали, - настаивал Престайн, передвигаясь по сиденью следом за
Алеком и выходя с той же стороны. - Вы утверждали, что все  это  достоверные
факты. Это означает, что должен быть какой-то другой способ...
   - Конечно. Но в тот момент эти средства не находились в действии.  Парень
по  имени  Алан  Уоткинс  придумал  формулу  для  пересечения  измерений.  К
несчастью,  оказалось,  что  приходится  для   каждого   измерения   формулу
разрабатывать более или менее заново. Это мне рассказал  другой  парень,  по
имени Фил Брэндон. Утверждал, что у него есть и другая информация, но он  ее
не волен разглашать. Нет уж, Боб. Мы предоставлены самим себе.
   Они двинулись к ресторану  -  четыре  человека,  трагикомически  повисшие
между двумя мирами, во что один из них едва мог поверить,  хотя  и  вынужден
был принимать свидетельства собственных чувств. Престайн сказал:
   - Все эти красные крестики. Вы же  как-то  смогли  узнать,  что  все  это
узловые точки. Должна быть какая-то другая система кроме меня и других,  как
вы утверждаете, мне подобных. Просто должна!
   - Возможно, - Маклин придержал дверь, пропуская  их  внутрь.  -  Одна  из
вещей, которые рассказал этот Брэндон,  меня  сильно  зацепила.  "Берегитесь
порвонов" - сказал он. Порвоны. Знаешь,  то,  как  он  это  сказал  -  таким
испуганным полушепотом... Порвоны. Они гораздо хуже тругов. После этого  все
четверо молча прошли в зал, нашли столик и сели. Алек, облизав губы, сказал:
   - Я предпочитаю все, что есть в меню, со всеми гарнирами. Я тоже - как вы
там выражаетесь - непрочь поклевать.
   Престайн заново осознал, насколько  он  голоден.  Марджи  осведомилась  у
толстого улыбчивого хозяина, есть ли у него рисотто с грибами и  шафраном  и
дала ему требуемые пятнадцать минут на то, чтобы добавить грибы и  шафран  -
щепотку за щепоткой. Престайн последовал ее  примеру.  Алек  остановился  на
каком-то  разноцветном  печеном  блюде  со  специями,   а   Маклин   проявил
воздержанность, ограничившись порцией сига с цветной капустой под генуэзским
рыбным соусом.
   Когда  они  поели,  Престайн,   во   всяком   случае,   чувствовал   себя
переполненным.
   - Я сяду за руль, если хочешь, Марджи, -  предложил  Алек,  отодвигая  от
себя пустую рюмку и улыбаясь в ответ на предложение Маклина вновь  наполнить
ее превосходным местным вином "Везувиана".
   - Я трезва, как окружной судья  по  понедельникам,  -  возразила  Марджи,
ничуть не обидевшись. - И не устала. Я предпочитаю сама вести свою машину. И
я не...
   - Я тебя уже понял, - перебил ее сдавшийся Алек.
   Толстая улыбчивая жена толстого улыбчивого хозяина принесла хорошего кофе
- не "экспресса" - в густо-коричневой глубине которого  по  спирали,  словно
маленькие галактики, расходились  сливки.  Престайн  почти  мог  вообразить,
будто ничего катастрофического вовсе  не  произошло  за  последние  двадцать
четыре часа. Эта короткая передышка  в  маленьком  белом  ресторане,  полном
горшков с цветами,  с  проникающими  в  раскрытое  окно  негромкими  мирными
звуками, с хорошей пищей, вином и кофе - все это,  как  размышлял  Престайн,
развалившись в кресле, как раз соответствует должному порядку жизни. В  окно
вдруг проникло какое-то жужжание. В голубом небе не  виднелось  ни  облачка;
южная половина  Италии  обещала  целое  лето  сплошной  жары.  За  едой  они
беседовали урывками об измерениях, однако  хозяин  немного  говорил  на  той
разновидности английского, которую называют "чикагским",  и  им  приходилось
быть осторожным в выборе слов. Жужжание стало громче.
   - Еще кофе?
   - Нет, спасибо, Марджи, - Алек обратил свое каменное лицо к окну.
   - Ну, лучше нам начинать двигаться. Монтеварчи, наверное, уже нашла новый
автомобиль, - Маклин поднялся на ноги.
   Жужжание превратилось в равномерный пульсирующий гул.
   Алек встал и прислушался.
   - Вертолет, - сказал он, придерживая для Марджи стул.
   Когда Маклин расплатился, остановив машинально потянувшегося к  бумажнику
Престайна, четверка вышла наружу. Солнце  сияло  во  всей  своей  красе,  от
голубизны неба болели глаза - впрочем, после обеда оно заметно поблекло -  а
дорога блестела от жара. Вертолет сделал круг и возвращался обратно.
   - Это наверное?.. - произнесла Марджи, нерешительно поднося руку к губам.
   - Возможно, - Алек прищурился, опуская руку в  карман  пиджака.  Престайн
подумал,  что  карман  несколько  чересчур  топорщится   для   какого-нибудь
случайного содержимого. Он поднял взгляд,  заслонив  глаза  ладонью.  Роторы
вертолета разбрасывали  вокруг  себя  осколки  солнечного  сияния.  Выпуклый
колпак кабины и боковые окошки полыхали, словно огненные.
   -  Это  "Агуста-105".  Вероятно,  вариант  Б  -  четырехместка.   Славная
вертушка.
   Маклин чрезвычайно вежливо проговорил:
   - Все вы, несомненно, правы. А посему - БЕЖИМ!
   Он кинулся к "Дженсену" так, будто  штаны  у  него  сзади  огнем  горели.
Остальные следом. Престайн почувствовал резкий укол страха, кислый  вкус  во
рту, брожение в животе - ощущения, с которыми был слишком хорошо знаком и не
имел ни малейшего желания возобновлять это  знакомство.  Он  мчался  во  все
лопатки.
   Вертолет  приближался.  Равномерное   тарахтенье   винтов   переросло   в
пронзительный вой и вдруг было прорезано более частым стуком, более грубым и
жестоким  "та-та-та-та".  Пули,  выпущенные  из   автоматической   винтовки,
запрыгали по бетонной парковочной площадке.
   Алек вскинул руку и расстрелял полную обойму из своего "Люгера".
   Конечно, как хорошо видел Престайн, все пули ушли в никуда.
   Вертолет разворачивался для  нового  захода.  Марджи  возилась  со  своей
сумочкой, доставая ключи от автомобиля. Алек закричал:
   - Скорей, Марджи! Он нас возьмет тепленькими!
   Глядя вверх, против режущего белого сияния солнца,  Престайн  видел,  как
хищная черная тень наползает на ресторан. Хозяин и его жена бросились внутрь
и захлопнули  дверь;  других  посетителей  не  было.  Вертолет  с  пыхтением
приближался.  Престайн  отчетливо  видел  ствол   автоматической   винтовки,
торчащий из раскрытого оконца позади пилотского сиденья.
   - Это графиня? - спросил он с таким ощущением, будто его  рот  был  полон
конских каштанов.
   - Один из ее наемников - не труг, а землянин,  -  Маклин  стоял  рядом  с
автомобилем, между тем как Марджи наконец распахнула  дверь  и  Алек  нырнул
внутрь. Скорость, с которой он собирал свою  винтовку,  поразила  Престайна.
Маклин оттащил его на другую сторону автомобиля.
   - Марджи заплатила больше пяти тысяч фунтов за пуленепробиваемый щит  для
нас, - заметил он таким тоном, будто отмочил неплохую шутку.
   Пригнувшись рядом с Маклином,  в  то  время,  как  Марджи  выбиралась  из
ближайшей дверцы, чтобы присоединиться к ним, а Алек выставлял свою винтовку
навстречу грозно надвигавшемуся вертолету, Престайн гадал, в чем же  состоит
шутка. Сквозь шум лопастей прорвался треск автоматической  винтовки  и  Алек
огрызнулся шестью короткими очередями. Вертолет над ними  резко  развернуло.
Престайн не заметил в нем никаких повреждений. Он слышал громкий и  сердитый
звон  пуль,  ударяющихся  об  автомобиль.  Вертолет,   задрав   нос,   начал
опускаться; Алек выстрелил снова и на этот раз Престайн увидел, как  лобовой
колпак вертолета разлетелся острыми осколками.  Пилот,  сложившись  пополам,
осел набок. Вертолет на миг замер в воздухе.
   Престайн услышал крик Марджи:
   - Он падает прямо на нас!
   - Все в стороны! - гаркнул Маклин.
   Сам не зная как, Престайн оказался  на  ногах  и  почувствовал,  что  его
пальцы стискивают локоть Марджи, помогая ей встать.  Ему  показалось,  будто
лоб его стискивает металлическая лента, воображаемая полоска стали, грозящая
сокрушить череп и расплескать мозги. Престайн  бросился  бежать,  волоча  за
собой Марджи. Перед ним, как в безумном бреду, мелькали  ботинки  Маклина  с
подметками,  пыльными  от  бетона,  лицо  Алека,  рычащего  и  продолжающего
стрелять, хотя огромная черная тень неуклонно рушилась  на  них  с  воздуха.
Престайн бежал.
   Он все бежал и бежал без остановки.
   Бетон под ногами у него вдруг исчез и обнаружилось, что  он  прокладывает
себе путь по желтому песку, среди узловатых листьев  какой-то  темно-зеленой
раздутой  растительности.  Ногам   стало   больно.   Песок   отдавал   тепло
пропорционально жару  летнего  итальянского  солнца,  даже  сквозь  подметки
престайновых ботинок, сработанных вручную из  хорошей  английской  кожи.  Не
было слышно ни шума вертолетных двигателей, ни стрельбы Алека,  ни  призывов
Маклина к бегству; не было слышно визга Марджи, как не было и  руки  ее  под
пальцами, стиснувшими вдруг пустой воздух. И тут Престайн понял.

Глава 5

   Значит, это все-таки не сказки.
   Вот он и здесь - в Ируниуме.
   Здорово.
   Как же ему теперь вернуться?
   Все внимание Престайна было сосредоточено на том, чтобы убраться подальше
от падающей "Агусты" и оттащить в  безопасное  место  Марджи.  Должно  быть,
предположил он, смутно припомнив  с  отдавшейся  в  голове  тупой  болью  ту
воображаемую стальную ленту вокруг своего черепа, я катапультировал  себя  в
это место просто в сильном  припадке  трусости.  Солнце  по-прежнему  сияло.
песок хрустел под ногами.  Небо  стало  еще  голубей,  чем  было,  а  трава,
растущая в нескольких сотнях футов, там, где кончался песок -  еще  зеленее.
Из песка росла группа оранжевых деревьев, напоминавших  по  форме  кегли  и,
оглядевшись по сторонам, Престайн заметил множество других изолированных куп
этих же растений, испещряющих местность. Некоторые  из  куп  имели  охристый
оттенок. Ему показалось, будто он видел птицу, пролетавшую на одном уровне с
размытыми облаками, но в точности он не был уверен. Оценив  по  солнцу  свое
местонахождение, Престайн решил,  что  темная  полоса,  протянувшаяся  вдоль
горизонта,  находится  от  него  прямо  на  севере;  впрочем,  опять-таки  с
уверенностью он не мог  этого  сказать,  так  как  сосредоточить  взгляд  на
пылающем светиле не было никакой возможности.
   Насколько  он  мог  видеть,  пейзаж  состоял  из  чередующихся  странным,
непредсказуемым  образом  участков  голого  грубого  красного  песка,  пятен
мелкого золотистого песка и участков сине-зеленой травы,  растущей  на  этих
местах в роскошном изобилии и оттеняемой бутонами мириадов красных  как  мак
цветов. Престайн обратил внимание на то, что ветра как  будто  не  было;  по
крайней мере, он ветра не чувствовал и трава не колыхалась -  и  однако  ему
казалось, непонятно почему, будто ветер непременно дуть должен.
   "Вот я и здесь, - сказал он себе. - Здесь. Стало  быть,  нужно  вернуться
обратно. Но как?"
   Надо полагать,  где-то  здесь  должна  находиться  узловая  точка,  через
которую он, вместо того, чтобы  пропихнуть  кого-то  другого,  волей-неволей
проскочил сам. Если он сумеет еще раз отыскать то же  самое  место  -  а  он
прошел не больше шага-другого с т