возникшего в его воображении. В Мэллоу не осталось и  капли  благородства.
Каждая  из  клеток,  составлявших  этого  человека,   работала   в   одном
направлении и только в одном направлении -  для  корыстных  целей  Теренса
Мэллоу.
     - Итак, убит вор-карманник по кличке Пальцы. Что из того?
     - Твоя работа, Мэллоу?
     Оба говорили почти шепотом, вполголоса, их слова ловило  и  заглушало
душное помещение библиотеки. К тому  же,  к  счастью,  поблизости  от  них
никого не было.
     - Нет, черт возьми, это не я! У меня был разговор с полицией,  и  она
не предъявила мне никаких обвинений. Почему ты подозреваешь  меня?  Я  уже
устал, и меня тошнит  от  твоего  постоянного,  надоедливого  брюзжания  и
критического отношения ко мне, Хаулэнд. Мы вступили в мужскую  игру,  и  в
ней нет места старым бабам!
     - Да, старым, пожалуй, нет. Но вы со Стеллой Рэмзи, кажется,  здорово
сошлись во взглядах...
     - Оставь ее в покое! То, что между Стеллой и мной, - это наше  личное
дело.
     - И еще Колина Рэмзи, да?  Как  ты  думаешь,  что  он  сделает,  если
узнает?
     - Ну, ты, тупой... - Мэллоу поднял голову от разбросанных  перед  ним
книг - лицо его теперь было злым и жестоким, а  отблеск  снега  снаружи  и
неяркий свет библиотеки придавали его физиономии мертвенно-бледный вид.  -
Послушай, Хаулэнд. Не лезь, куда не следует, и занимайся своей работой, за
которую тебе платят, а делать выводы предоставь мне. Мы взялись  за  дело,
которое должны довести до победного  конца,  и  ты,  черт  побери,  будешь
выполнять то, что тебе приказывают.
     Наблюдая  за  Терри  беспристрастным  взглядом,  чему  сам  удивился,
Хаулэнд не совсем уверенно пришел к заключению,  что  Мэллоу  может  и  не
знать о том телефонном звонке и о посещении  Питером  комнаты,  где  лежал
убитый. А хриплый, режущий ухо  голос  мог  принадлежать  самому  Киркупу.
Возможно, что так. Возможно, Мэллоу был намного  хитрее  и  коварнее,  чем
думал о нем Хаулэнд.
     - Почему был убит Киркуп?
     - Я здесь ни при чем. Пойми это своей тупой башкой.  И  ничего  я  не
знаю, засек? Ты вроде забыл, что я не должен отчитываться перед  тобой  за
свои действия - кроме всего прочего.
     Мэллоу вел  себя  грубо  и  бесцеремонно.  Бывший  военно-космический
офицер всегда оставался верным себе - никогда не забывал распускать  хвост
и старался  производить  впечатление  несгибаемого,  сильного  космонавта,
которому все по плечу.
     - Может, и не должен, но Киркуп...
     - Я могу объяснить тебе,  -  Мэллоу  резко  перебил  Хаулэнда.  -  Он
струсил и запугивал всех тем, что случилось с его дружком Фредди  Финксом.
А мы, черт его возьми, будем действовать умнее, чем сто Фредди Финксов.
     - Значит, точно - Киркупа убил ты!
     Эта мысль  каждый  раз  вызывала  у  Хаулэнда  страх.  Он  все  время
сомневался в правомерности своего предположения о непричастности Мэллоу  к
убийству - теперь же ситуация внезапно стала казаться угрожающей. Но  надо
ли ему идти прямо в полицию?
     - Нет, Хаулэнд, я не убивал. Но скажу тебе  вот  еще  что.  За  тобой
будут следить. Если ты выкинешь  какую-нибудь  глупость,  получишь  то  же
самое, что и Киркуп. Понял?
     Хаулэнда трясло и шатало, когда он ушел  из  библиотеки.  Он  не  мог
точно определить, чего было больше в нахлынувшем на него сильном  волнении
- гнева или страха. Он был ужасно разозлен, но в то же время его охватывал
страх - отчаянный страх. Только однажды в своей жизни он сталкивался лицом
к лицу с реально грозившей ему смертью - и тогда нашел в себе  мужество  и
силы перескочить из потерпевшего аварию и начавшего падать флайера  своего
друга в столкнувшийся с ними воздушный экспресс, где  мужчина  и  женщина,
оба полупьяные, съежились от страха после авиакатастрофы.  В  тот  раз  он
избежал гибели.  Но  сейчас  -  сейчас  все  было  по-другому,  и  Хаулэнд
чувствовал, как кровь предательски отливает с его лица.
     Он должен остаться в живых. Он обязан завершить работу, очень  важную
работу, которая откроет новые пути  в  освоении  Галактики.  А,  с  другой
стороны,  такая  сладкая  надежда  разжиться  деньгами  подвергала  Питера
танталовым мукам - он жил в бедности всю свою жизнь. Если он сейчас пойдет
в полицию - раскроется весь их замысел. Это будет равносильно смерти.
     Нет. Ему надо двигаться дальше, закрыв  глаза  на  некоторые  стороны
задуманного дела, не устраивавшие его. Галактика как-нибудь обойдется  без
вора  Киркупа.  Хаулэнд  подумал,  что,   быть   может,   поступает,   как
слабовольный и трусливый человек, но он твердо знал: спасение -  именно  в
таком его поведении, гарантировавшем ему замечательную возможность жить.
     Выйдя из дверей библиотеки и спускаясь вниз по ступенькам, с  которых
убрали снег, Хаулэнд заметил, что он прошел мимо Даффи Бригса. Бригс,  как
упрямый бык, продолжал свой путь, сделав вид, что он совершенно  не  знает
Хаулэнда. Это было совсем не удивительно, все шло своим чередом.  В  целях
конспирации они не должны показывать, что знакомы друг с другом.
     Однако Хаулэнд теперь знал - за ним будет установлена слежка. Начиная
с этого утра, кто-то из людей Мэллоу будет держать его, доктора  Хаулэнда,
под постоянным наблюдением. И если он шагнет за  черту  дозволенного,  они
раздавят его, как клопа.
     Погруженный в свои унылые мысли, он быстро завернул  за  угол  здания
библиотеки и вдруг столкнулся - в самом буквальном смысле - с  Элен  Чейз.
Когда Хаулэнд поднял глаза, то увидел, что она,  распластавшись,  лежит  в
сугробе только что собранного снега.
     На ней был ярко-голубой свитер с высоким воротником, облегавшим  шею,
черные спортивные  брюки  и  высокие  кроссовки  на  магнитных  застежках.
Хаулэнд только собирался протянуть ей руку, чтобы помочь встать,  как  она
уже была на ногах. Шапочка такого же ярко-голубого цвета,  как  и  свитер,
слетела с головы Элен и лежала на  снегу.  Ее  рыжие  волосы,  присыпанные
пушистым снегом, красиво блестели, снег припорошил ей и плечи, и спину.
     - Извини, Элен, не заметил тебя...
     - Неудивительно, Питер. Почему ты избегаешь меня? Это все из-за фонда
Максвелла?
     Прямой вопрос застал Хаулэнда врасплох. Он вынул свой носовой  платок
и протянул его Элен.
     - Может быть, и так. Я был занят, вот только недавно...
     - Да, я слышала.
     Он улыбнулся ей - улыбка была немного натянутой, но все же улыбкой:
     - Проверяла, да?
     - Возможно. Послушай, Питер, пойдем выпьем кофе. Мы должны поговорить
о некоторых вещах.
     - Я не считаю, что действительно...
     - Прошу тебя, пойдем!
     Она схватила его за руку, и Хаулэнд понял,  что  предстоит  серьезный
разговор.  Они  пошли  рядом,  энергично  прокладывая  себе   путь   среди
движущихся рядов студентов, которые оглядывались на них и, глазея,  лукаво
посмеивались.
     Сидя в  университетском  кафетерии  за  одним  из  маленьких  столов,
отведенных для профессорско-преподавательского состава, Элен спросила:
     - Мне кажется, ты обижен на меня, Питер?
     - Нет, теперь уже все прошло. Я был взбешен - могу  признаться,  если
ты так настаиваешь, - сразу после того, как узнал, что ты имела в виду.
     - А что я имела в виду?
     - Когда ты говорила загадками. Оказалось, ты получила фонд Максвелла.
Молодец! И что же ты собираешься делать с такими большими средствами? Имея
столько денег, можно сделать гораздо больше, чем  угрохать  все  на  новый
театр.
     - Ты так уверен?
     Она поставила чашечку с кофе и пристально посмотрела на Питера. По ее
улыбавшимся глазам можно было определить,  что  она  человек  откровенный,
честный и искренний. Ее взгляд привел Хаулэнда в  замешательство.  Он  уже
жалел, что они встретились.
     - Я собираюсь принести величайшую славу старому университету,  славу,
которой у него не было в течение многих десятилетий!
     - Ты говоришь о всех тех старых бумагах...
     - Да, о всех этих старых бумагах! И оставь свой насмешливый тон! Речь
идет  о  голографических  рукописях  Шоу,  который  пользовался  и   своим
собственным именем, и псевдонимом -  Уэллс.  У  меня  есть  еще  несколько
других идей и, когда я закончу, моя  диссертация  буквально  потрясет  всю
академическую Галактику. Вот посмотришь!
     Окинув Элен рассеянным взглядом, Хаулэнд  начал  совершенно  невнятно
говорить о том, что его скоро не будет на Земле, что он будет работать  на
планете Поучалин-9. Но тут он опять вспомнил об убийстве Киркупа и о  том,
что полчаса назад сказал ему Мэллоу, - и он даже вздрогнул.
     - Питер! Что случилось?
     Точно такая же интонация была в вопросе  Вилли  Хаффнера  после  того
злополучного телефонного звонка...
     - Случилось? - он попытался смехом унять  свою  дрожь  и  ответил:  -
Ничего. Наверное, простудился, забываю глотать таблетки.
     - Ты выглядишь каким-то уставшим.
     - Да? Ничего удивительного. Я только что  вышел  из  библиотеки,  где
долго работал.  А  не  проводил  время  в  беседах,  как  сейчас,  с...  с
профессоршами литературы.
     - Вот-вот, ты бы радовался такому счастливому  случаю,  что  встретил
меня. Я отплываю двадцать девятого.
     - Да, двадцать девятого? Куда, могу я...
     - Нет, не можешь! - она протянула свою руку через  стол  и  кончиками
пальцев коснулась запястья его руки. - Я расскажу тебе все, когда  вернусь
с рукописями. С того времени, как я буду снова здесь, Питер, мой  дорогой,
я стану знаменитой. И тогда...
     Он не  мог  ничего  сказать.  Она  будет  знаменитой  -  ну,  что  ж,
счастливо! А он для нее оставался все  тем  же  простым  доктором  Питером
Хаулэндом, ограниченным стенами университета, - без максвелловского фонда,
обещавшего такие заманчивые перспективы. Он осторожно  освободился  от  ее
руки и встал, улыбаясь.
     - Мы увидимся перед моим отъездом, обещай мне.
     - Конечно. А теперь отправляйся в свою стерильную  лабораторию  с  ее
ужасными запахами.
     Вернувшись в эту самую свою стерильную лабораторию, Хаулэнд нашел  ее
людной. Он застал в ней Хаффнера  и  Мэллоу,  наблюдавших  за  профессором
Рэндолфом, который был вне  себя  от  радости.  На  рабочем  стеллаже  под
пластмассовым колпаком лежал умиравший  или  уже  мертвый  хомяк.  Подойдя
поближе, Хаулэнд услышал громкий голос Хаффнера:
     - Все очень хорошо, профессор, но - прошу извинить меня, если вам  не
понравятся мои слова, - в целом наш научный результат, как бы это сказать,
нельзя считать очень гуманным.
     - Главное,  что  вы  с  Питером  получили  нужный  вирус.  Теперь  мы
убедились - это то, что требовалось. Посмотрите! Посмотрите на  подопытное
животное - оно лежит как мертвое. Тем не  менее,  через  двенадцать  часов
хомяк будет прыгать в своей клетке, чувствуя себя ничуть не хуже,  чем  до
опыта.
     - А надежнее было бы просто всадить в него пулю, - раздраженно ворчал
Мэллоу. Он закурил, не предложив сигарету никому  из  присутствовавших,  и
спросил: - Можете вы дать абсолютную гарантию, что вирус будет действовать
двадцать четыре часа?
     - Да, не  меньше  двадцати  четырех  часов,  -  утвердительно  кивнул
Хаффнер.
     - А-а, Питер! - сказал Рэндолф, повернувшись к Хаулэнду. - Ты как раз
вовремя, увидишь заключительный этап...
     - Заключительный этап... Как обстоит дело с практическим применением?
     - Это проблемы Теренса. Он пришлет  человека  тебе  в  помощь.  Я  не
предвижу никаких затруднений. Наш космический  лайнер  должен  быть  очень
похож на межзвездный крейсер, не так ли, Теренс?
     - Думаю, так.
     Сложившаяся в отношениях всех этих людей, в том числе и  его  самого,
напряженность, пагубно сказывалась на каждом из них и на общем  деле.  Это
пугало Хаулэнда и не оставляло никаких надежд на будущее.  Успех  подобной
экспедиции зависит от согласованной работы и полного доверия  друг  другу.
Но  именно  сейчас  Хаулэнда  поразила  ясность  во   взглядах,   которыми
обменивались Рэндолф, Мэллоу и Хаффнер, и Питеру впервые  показалось,  что
между ними возможно взаимопонимание.
     - Ладно, Питер, - оживленно говорил Рэндолф.  -  Сегодня  вечером  мы
раздадим прививки. Подготовь все  необходимое  и  отправишься  туда,  куда
укажет Теренс. Хаффнер  и  я  будем  работать  здесь,  поэтому  не  забудь
проследить, чтобы и у нас были заготовки с прививками.
     - Хорошо, профессор, - автоматически ответил Хаулэнд в то время,  как
в голове у него лихорадочно проносились план за планом, которые он тут  же
отвергал. Он обязан найти выход.  Должно  же  быть  средство  спасти  свою
собственную голову.
     Этой  ночью  члены  экспедиции   окольными   путями   добирались   до
назначенного места встречи - грязного гаража на  окраине  города.  Большую
часть гаража занимали детали вертолета, а двигатель, закрепленный скобами,
свисал с потолка. Владельца гаража не было видно.
     Участники экспедиции подходили к Хаулэнду, который,  склонившись  над
своим открытым чемоданом, был похож на врача, оказывавшего помощь во время
эпидемий холеры в далеком прошлом.  Он  вручал  каждому  небольшую  порцию
вакцины. И все  по  очереди  отпускали  какую-нибудь  остроту,  смотря  по
характеру. Стелла выразила надежду, что в случае, если вирусы ее покусают,
то не сильно испортят ей лицо. Хаулэнд заверил ее в  полной  безопасности.
Перегнувшись над чемоданом, Питер перебирал руками пузырьки,  бутылочки  и
ампулы. Мэллоу получил свою долю последним.
     - На всякий случай, старина Хаулэнд, - сказал Терри  с  самодовольной
ухмылкой.
     Закрывая чемодан и чувствуя, как дрожат его руки, Хаулэнд мучил  себя
вопросом, правильно ли он все сделал. Если им  были  верно  прочитаны  все
надписи на розданных емкостях, то все хорошо. А если он  где-то  ошибся  -
тогда его ждет участь карманного вора Киркупа.
     Предварительно запланированная профессором Рэндолфом дата - двадцатое
число - наступила. Команда, возглавляемая Теренсом Мэллоу, отбыла.
     - Не опаздывай к сбору в назначенном месте, Теренс, - сказал Рэндолф,
когда Мэллоу уходил из его кабинета. - Мы все зависим от тебя.
     Если бы Хаулэнд был расположен к веселому настроению, он бы  посчитал
последние слова профессора  неудачной  шуткой,  но  сейчас  Питера  просто
покоробило.
     После того, как Мэллоу ушел, Рэндолф повернулся к своему ассистенту и
сказал:
     - Все улажено, Питер. Я верю, что мы теперь приобретем все оснащение,
необходимое нам на Поучалин-9!



                                    8

     Вице-президент Льюистида Дудли Харкурт получил от профессора  Чезлина
Рэндолфа заявление с просьбой о предоставлении ему отпуска. Рэндолф  также
извещал Харкурта о том, что он берет  с  собой  своего  нового  ассистента
Питера Хаулэнда. А в личном разговоре с вице-президентом  Рэндолф  с  едва
уловимой, загадочной улыбкой  сказал  ему,  что  они  будут  отсутствовать
недолго - это будет всего лишь короткий оздоровительный круиз среди звезд.
     - Я решил немного отдохнуть, - добавил профессор.
     - Рад, что вы последовали моему совету, Чезлин. Одним  из  достоинств
звездной цивилизации является возможность посетить другие миры,  пожить  в
собственное удовольствие, так, как требует душа и тело.
     - Если не переборщить с  отдыхом,  от  которого  можно  очень  быстро
потерять форму, - довольный собой, Рэндолф рассмеялся - он был в  отличном
настроении. - Отпуск заканчивается двадцать пятого, но мы вернемся раньше.
Я намерен очень активно поработать после возвращения.
     Во время разговора Рэндолф,  к  своему  громадному  удивлению,  вдруг
почувствовал, что ему будет не хватать Харкурта и их  шахматных  сражений,
которые неизменно  заканчиваются  полным  разгромом  сил  вице-президента.
Харкурт делал  вид,  что  он  не  расстраивается  из-за  своих  поражений.
Обстоятельства  иногда  вынуждали  его  вести  себя  не  так,   как   было
свойственно характеру этого человека.
     Как, например, сейчас. Рэндолф внимательно слушал Харкурта,  стараясь
ничем не выдать, что у него в голове уже совсем  другие  планы  и  что  он
больше не настаивает на получении фонда Максвелла.
     - Я очень рад, Чезлин, действительно очень  рад,  что  вы  восприняли
спокойно неприятную для вас весть о фонде Максвелла. Я  считаю,  что  весь
университет обязан поддержать вас и выступить в вашу защиту. Но это строго
между нами, только потому что мы в дружеских отношениях.
     - Хорошо, Дудли, - сказал Рэндолф,  размышляя  про  себя,  что  будет
дальше говорить Харкурт.
     - Я знаю, что вы посетили президента Мэхью, знаю и о том, что  уехали
от него ни с чем. Наверное, Мэхью говорил  вам,  что  он  в  руках  членов
правления и не может ничем помочь? Да? Ну,  вот  видите.  Я  откровенен  с
вами, но, повторяю, все должно  остаться  между  нами.  Может  быть  такой
вариант, что в следующем году будет выделен дополнительный фонд,  а  не  в
следующем, так еще  через  год.  А  распоряжения  о  том,  куда  направить
средства из фонда Максвелла в нынешнем году, исходили  непосредственно  от
Мэхью, прямо от правительства...
     - Но они не могут вмешиваться в дела университета!
     - Когда президент является еще и секретарем по делам  околосолнечного
пространства, а в правлении почти все - члены правительства, то становится
понятным, почему именно правительство не только может, но и  действительно
диктует университету, как ему следует поступать с деньгами, выделенными из
фонда.
     - Но это же абсурд!  -  Рэндолф  не  выказывал  сильного  раздражения
только потому, что в голове у него были все  время  мысли  о  вирусах,  об
ожидаемых новостях от племянника и о своей команде на  борту  космического
корабля. - Почему Мэхью настроен против меня? Почему он  решил  отыграться
именно на мне?
     - Не на вас, Чезлин. Просто вам  не  повезло,  что  ваша  очередь  на
получение фонда пришлась на этот год. Видите ли, космический военный  флот
занялся созданием совершенно нового  боевого  оружия  с  целью  произвести
коренную ломку в тактике ведения космического  боя.  Флот  не  располагает
аппаратурой для выполнения поставленной задачи. У нас  же  есть  несколько
превосходных компьютеров, которые считаются одними из лучших в  Галактике.
С помощью фонда Максвелла правительство  уже  развернуло  широкомасштабные
работы с  привлечением  специалистов  высочайшей  квалификации,  полностью
переориентировав   компьютеры   на   разработку    нового    оружия    для
военно-космического флота...
     Рэндолф почувствовал, как в  нем  закипает  страшная  ярость,  и  еле
сдерживал себя. Он должен сохранять ледяное спокойствие. Но немного  гнева
- совсем немного -  будет  выглядеть  естественным  и  вполне  объяснимым.
Удержать в себе всю злость было очень трудно.
     - Я бы хотел содрать шкуру живьем с каждого в правительстве и  с  его
послушных шакалов в  правлении!  Отобрать  деньги,  предназначавшиеся  для
меня, вы понимаете - для меня! - и отдать их на создание машины, способной
только убивать и разрушать! Тогда как я хочу,  хотел...  создавать  жизнь!
Это чудовищное оскорбление для всей науки и преступная трата  колоссальных
средств...
     Харкурт улыбнулся и протянул к профессору руку:
     - Я знал, что вы ужасно рассердитесь, Чезлин. Рискованно было все это
вам рассказывать. Но я не мог, просто не мог допустить, чтобы вы ушли,  не
узнав правды. Боюсь, что пострадают наши личные отношения, но я ничего  не
могу поделать.
     - А что профессор Чейз?
     - Ей как раз повезло. Вы правильно говорили, что новый театр и все те
рукописи, о которых она твердит, совсем не стоят того,  чтобы  тратить  на
них деньги из фонда Максвелла. Но надо было создать  видимость  того,  что
средства пошли на научную деятельность университета. Она, однако, не знает
истинного положения дел. И я прошу, не надо ей говорить.
     Рэндолф отвечал с такой улыбкой, которая поразила Харкурта:
     - Я не скажу ей. И вообще я  отправляюсь  отдыхать  в  космос.  Пусть
правительство