- рискнул  заговорить  Терри  и  тут  же  замолчал,
раздосадованный на себя за то, что произнес это как-то очень уж по-детски.
Как  никак,  он  был  уже   взрослым   человеком   -   капитан-лейтенантом
Военно-космического флота Земли, а вернее - бывшим капитан-лейтенантом.
     В голове Мэллоу  всколыхнулись  неприятные  воспоминания  о  недавних
событиях. Но он быстро успокоился и сказал:
     - Извини, что я появился так неожиданно,  без  предупреждения.  Но  я
только вчера прибыл с Ригеля-5, да  еще  самолет  прилетел  в  аэропорт  с
опозданием...
     Рэндолф не слушал.
     Мэллоу погасил окурок сигареты и потянулся к  сигарам,  слегка  шурша
синтетической велюровой тканью прекрасно сидевшего на  нем  пиджака.  Дядя
Чезлин любил самые лучшие сигары и не скупился на  их  покупку.  Если  он,
бедный и уволенный со службы бывший флотский  офицер,  -  решил  Мэллоу  -
собирается чего-то добиться от дяди, то нечего изображать себя независимым
и благополучным.
     Зажигая сигару, Мэллоу снова изучал лицо дяди. Что-то вывело  старика
из равновесия. Маленькое морщинистое лицо еще больше сморщилось. Мешки под
крошечными глазами выглядели  при  плохом  освещении  комнаты,  как  синие
сливы. Смешной маленький парень. У него было тщедушное  тело,  но  большой
ум. Он  достиг  совершенства  в  сфере  своей  деятельности,  связанной  с
изучением молекул протеина и основы жизни - ДНК. Несомненно, только  такие
мощные мозги, как  у  дяди  Чезлина,  могут  принести  пользу  в  освоении
современной Галактики; таким редким умом не отличается, конечно,  человек,
которого,  можно  сказать,  до  сегодняшнего  дня,   интересовали   только
сверхбыстрые  корабли,  астронавигация,  учебные  стрельбы  и  хорошенькие
женщины.
     На Мэллоу сильно давили его собственные проблемы, поэтому он  не  мог
долго  печалиться  при  виде  озабоченного   состояния   дяди.   Обвинение
разразилось над головой Терри, как гром среди ясного неба, - раз он служит
на продовольственном звездном крейсере, значит не может не воровать - и он
был уволен со службы. Ему бы дать, кому надо, несколько взяток, обратиться
в суд - и все было бы улажено. Но капитан-лейтенант Теренс Мэллоу пошел  в
торгпредство оптовой торговли, где члены Адмиралтейства высказались против
него. В  результате  -  одинокий  бывший  капитан-лейтенант  без  денег  и
перспектив  вернулся  домой  на  Землю  в  надежде  на  поддержку   своего
известного дяди.
     А еще Мэллоу чуть не погиб - проклятья  просто  преследовали  его.  В
донесениях о сражении конкретного ничего не говорилось,  кроме  того,  что
спаслось только сто девяносто человек из двухтысячного  экипажа.  В  конце
концов военный патруль, следуя по  пятам  злодеев,  загнал  их  в  пределы
вселенной Роджера. Мэллоу не  огорчился,  что  его  имя  попало  в  списки
погибших - ему нравилось быть героем.
     Итак, он прибыл сюда,  сильно  нуждаясь  в  деньгах,  и  застал  дядю
Чезлина, тягостно размышлявшего над своими собственными проблемами.
     Мэллоу кашлянул, сильно задымил сигарой, кашлянул еще раз и, наконец,
наклонился вперед и тихонько похлопал дядю по колену.
     - Профессор Элен Чейз, - сказал медленно Рэндолф, -  хочет  доказать,
что Шоу и Уэллс - один и тот же человек или не один и тот же.
     Рэндолф  взглянул  на  племянника  своими  гипнотическими  маленькими
глазами так пронизывающе и враждебно, что Мэллоу отпрянул назад.
     - Да, она не собирается отказываться от своей затеи! - тихая злоба  в
голосе Рэндолфа была равносильна ударам грома  в  тишине  университетского
кабинета. - Ну, проклятие! Так нет же, черт побери! Только через мой труп!
     - Прости, дядя. Я не совсем  понимаю...  -  пытался  что-то  говорить
Мэллоу. Это выражение в глазах старикана...
     - Нет. Нет, конечно, ты  не  можешь  знать  подноготную  всех  тайных
сговоров, происходящих здесь. Ты не знаешь, что  одна  из  самых  жизненно
важных научных отраслей, за которую взялись в последние сто  лет,  похоже,
заглохнет, так и  не  дав  результатов,  потому  что  некая  красноволосая
крашеная мадам решила  выкопать  парочку  мертвецов,  усопших  тысячи  лет
назад, и поиграть с ними в своих никому не нужных,  высосанных  из  пальца
теориях.
     По нервам Теренса Мэллоу  пробежали  мурашки  -  наверное,  такой  же
эффект мог бы произвести появившийся вдруг  перед  ним  настоящий  дьявол,
вызванный каким-нибудь колдуном. Терри, заикаясь, выдал несколько  избитых
фраз, а Рэндолф все это время сидел и задыхался от гнева, который старался
сдерживать.
     - А почему бы мне не дать волю  своему  негодованию?  Почему  мне  не
разделаться с этим ужасным вонючим кодлом, которое давно уже здесь сидит?
     - Действительно, почему нет, дядя. По мне тоже очень крепко  прошлась
дубинка.
     Рэндолф одарил своего племянника каким-то неопределенным взглядом. Он
вспомнил, что как раз в то время, когда его сестра - бедная покойная Джули
с нежными руками - вышла  замуж,  он  только  начинал  строить  планы  той
работы, которая сейчас так близка к завершению. Сколько прошло с тех пор -
двадцать пять или тридцать лет?  Тогда  первое  впечатление  от  Фредерика
Мэллоу, отца молодого человека, сидящего  сейчас  наискосок  от  Рэндолфа,
было расплывчатым. Он чувствовал, что его долг предостеречь Джули, но в то
же время знал: она проигнорирует все, что он ей скажет.  Ее  смерть  стала
счастливым освобождением для нее же самой. Рэндолфу  казалось,  точнее  он
надеялся на то, что некоторая живость его сестры, ее жизнелюбие,  теплота,
исходившая от нее, неподдельное чувство дружбы должны были  передаться  ее
сыну - профессор очень хотел этого.  Если  бы  Теренс  Мэллоу  был  только
Мэллоу, Рэндолф просто вежливо пожелал бы ему спокойной ночи и  выпроводил
бы из кабинета.
     Доскональное  владение  наукой  о   генах,   хромосомах   и   моделях
наследственности,   умение   проникнуть   в   тайны   жизни   даже   самых
микроскопических живых существ накладывало на профессора Рэндолфа, как  на
человека,  отпечаток  некоторой  странности,  но  не   заглушало   в   нем
способности к нормальным родственным отношениям.
     - Может, ты скажешь, наконец, какие у тебя трудности, дядя?
     Мэллоу говорил с  мальчишеской  искренностью  и  вел  себя  в  полном
соответствии со своим имиджем простоватого, сильного, крепкого космонавта.
Денежные дела надо отложить до того момента,  когда  дядя  будет  в  более
благоприятном расположении духа. А проявление заботливого участия в  делах
старика и готовность прийти ему на помощь дадут положительные плоды.
     - Чем я могу помочь? - спросил Терри.
     - Если у тебя нет нескольких тысяч миллиардов наличных, я затрудняюсь
сказать, что можешь сделать ты или кто-то другой.
     - Значит, все дело в деньгах.
     - Частично, - заговорив о творящихся несправедливости  и  беззаконии,
Рэндолф немного оживился. - Во всем этом есть  что-то  подозрительное.  Не
может пойти так много денег  на  строительство  нового  театра  и  покупку
коллекции рукописей.
     - Смотря кто владеет ими. Если бы у меня были эти бумаги  и  я  знал,
что университет готов заплатить за них, я бы...
     - Да, я не сомневаюсь. При нашей инфляции цены просто сумасшедшие.
     - Кто такая Элен Чейз?
     Рэндолф посмотрел на племянника живым, быстрым взглядом,  в  нем  как
будто что-то заиграло.
     - А-а! - сказал он и замолчал.
     Вскоре он начал рассказывать - спокойно, следя за интонациями голоса,
давая  точную  оценку  ситуации  в   ясных,   тщательно   сформулированных
фразах-мыслях, характерных для способа  мышления  ученого.  Стрелки  часов
быстро бежали по циферблату - прошел час, когда Рэндолф перешел от высоких
материй точной науки к неясным, непредсказуемым сферам повседневной жизни.
     - Я довольно ясно понимаю, Теренс, что  ты  приехал  ко  мне  просить
денег. Твой рассказ об ошибке в донесении, в котором  сообщалось  о  твоей
гибели в сражении против этих жалких и  безрассудных  бунтовщиков,  звучит
романтично. И в отношении военного суда ты вел себя мужественно и  честно.
Ты еще молод, а соблазн легких денег приводил к краху  людей  посильнее  и
постарше тебя...
     Мэллоу хватило ума не делать попытки защищать себя в такой деликатной
ситуации.
     - Твоя бедная мама часто говорила мне, что  твой  отец  -  прелестный
мужчина  с  большими  способностями.  Я  считаю,  что  недостойно   сейчас
отзываться плохо о человеке, которого уже нет в живых, - он ведь не  может
защитить себя. Я никогда не сходился во взглядах с твоим отцом. Но то, что
у него было море обаяния, манера держаться с  легкой  фамильярностью,  то,
что его окружала располагавшая к нему аура, - этого всего отрицать нельзя.
Все это есть и в  тебе,  Теренс.  В  сочетании,  слава  Богу,  со  многими
добродетелями, высокими моральными правилами и взглядами твоей матери.  Ты
поступал чертовски глупо, когда таскал из флотских запасов - но это еще не
конец света.
     - Спасибо, дядя, - Мэллоу слушал поучение дяди с покорностью, опустив
голову и всем своим видом демонстрируя смиренность и раскаяние.
     - Я хочу, чтобы ты, - сказал профессор  Чезлин  Рэндолф,  -  направил
свои чары на эту красноголовую дамочку - Элен  Чейз.  Ты  должен  выяснить
все, что касается ее теорий, планов, для чего в действительности она хочет
получить фонд Максвелла. Будь осторожен. Я чувствую, что она - шарлатанка.
И я абсолютно уверен, что смогу доказать членам правления  фонда:  то,  на
что она собирается растратить средства по  мелочам,  не  входит  в  сферу,
обеспечиваемую фондом. Я уверен - фонд должен служить науке!
     Мэллоу поднял голову и серьезно посмотрел на дядю:
     - Ты полностью определился во всей этой ситуации, не так ли? Ты решил
не останавливаться ни перед чем, только бы не  допустить  ухода  денег  из
фонда в другое место? Будешь бороться за свою лабораторию?
     - Да. Я готов делать все, чтобы получить фонд! А что касается  твоего
личного безденежья, то здесь, пожалуй, мы  можем  позволить  себе  неплохо
платить тебе, если ты будешь добросовестно работать на меня.
     - Ты так добр ко мне, дядя.  Ты  увидишь,  какой  я  буду  хороший  в
качестве тайного агента - и не слишком дорогой.
     А про себя Мэллоу подумал: не слишком дорогой - для начала. Если  все
волнения  старика  связаны  с  тем,  чтобы  получить  средства  из   фонда
Максвелла, и во всем этом замешана  женщина,  так  почему  бы  ему,  Терри
Мэллоу,  бывшему  офицеру  космического  флота,  не  справиться  с   такой
проблемой.
     Тем не менее ему не очень нравилось  выражение  дядиных  глаз.  Он  с
поразительной ясностью припомнил тот момент в прошлом, когда  видел  такой
же тусклый, беспомощный взгляд. Так выглядели глаза молодого бунтовщика  с
худым лицом и беспорядочной копной рыжих волос. Его ноги -  Мэллоу  помнил
мельчайшие подробности - были необыкновенно длинные и мускулистые, и мышцы
очень четко проступали сквозь желтовато-коричневые  кожаные  брюки,  тесно
облегавшие ноги. Он, как сумасшедший, набросился на Мэллоу,  очень  сильно
ругался, выкрикивал проклятия. Мэллоу, убив парня, увидел тогда - и помнил
до сих пор -  потухший,  опустошенный  взгляд  в  широко  открытых  глазах
разбойника.
     Очень странно и неприятно было вновь увидеть почти такое же выражение
безысходности  -  на  этот  раз  в  глазах  дяди,  степенного,   строгого,
выдающегося ученого всей Галактики.
     Но Терри Мэллоу умел закрывать глаза на многое в жизни в предвкушении
скорого кредита.
     Когда разговор с дядей закончился,  Мэллоу  отправился  в  просторную
комнату для гостей и некоторое время  лежал  без  сна,  заложив  руки  под
голову. Потом, закурив сигару, долго раздумывал над  тем,  какой  окажется
Элен Чейз.



                                    3

     -  В  прошлом  году,  моя  дорогая  Элен,  на  каждые  десять   тысяч
присвоенных  степеней  за   достижения   в   области   науки   приходилась
одна-единственная жалкая степень в области искусства...
     - Что я могу поделать, мой дорогой Питер, если ни мужчины, ни женщины
не умеют пользоваться своими возможностями?
     - Возможностями?
     Доктор Питер Хаулэнд держал палец  на  кнопке  проигрывателя,  чтобы,
нажав на нее, услышать Баха и  приятно  расчувствоваться.  В  апартаментах
Элен Чейз собрались завсегдатаи - музыканты, предсказатели, разные чудаки,
появилось и несколько вызывающих искренний интерес новых лиц.  За  стенами
дома фонари освещали покрытые снегом улицы,  а  здесь,  в  комнатах,  было
тепло, людно и много удовольствий, учащающих пульс: хорошее вино,  вкусная
еда, отличные сигары,  присутствие  прекрасных  дам  -  все  это  приносит
радость и оживляет любой дом, даже если он стар и не очень красив.
     - Да, Питер. Возможностями. Как там насчет Баха?
     Хаулэнд нажал кнопку и привычным  движением  уменьшил  громкость.  Он
очень хорошо понимал, что люди искусства  терпят  его,  ученого,  в  своей
среде только потому, что смотрят на него, как на  технаря,  который  умеет
управлять  электронным  проигрывающим  аппаратом.   Им   всем   понравился
проигрыватель,   но   они   считали   его   -   с   тошнотворно-притворной
неосведомленностью в технике - очень трудным для  пользования  механизмом.
Это забавляло Питера Хаулэнда и было ему на  руку.  Он  проработал  уже  в
Льюистиде... как же долго - три месяца? А ему казалось - прошло три  года.
Профессора Чезлина Рэндолфа  нельзя  было  назвать  одним  из  приятнейших
начальников.
     Питер сел на пол рядом с креслом Элен Чейз, в руках у него был  бокал
с вином.
     - Так ты хотела рассказать мне о каких-то возможностях.
     - Хорошо. Давай поговорим о тебе.
     Элен Чейз с улыбкой посмотрела на сидевшего внизу у ее ног Питера. Ей
нравился его внешний вид - он был высок и строен, может, слишком  уж  худ,
но это несравненно лучше тучности. Она не отводила от него свой изучающий,
серьезный  взгляд,  в  выражении  же  лица  Питера   были   ребячество   и
смешливость. В глазах Хаулэнда вспыхнул  огонек  интереса,  губы  иронично
искривились,  ноздри  нетерпеливо  раздувались.   У   этих   двух   людей,
познакомившихся только три месяца назад, - хотя почему-то казалось,  будто
они знают друг друга давным-давно, - было много  общего,  что  они  оба  с
удивлением обнаружили почти  в  самом  начале  знакомства.  Они  горячо  и
подолгу говорили на многие темы, но никогда о себе. Поэтому  и  был  таким
настороженно удивленным взгляд Хаулэнда сейчас.
     - А что говорить обо мне? Я в порядке.
     -  Согласна.  Ты  доктор  наук  и  занимаешься  какой-то   совершенно
неизвестной, понятной только посвященным отраслью. Ты  знаешь,  как  долго
придется  ждать,  пока  какое-нибудь   заведение   предложит   тебе   твою
собственную кафедру.
     - Все правильно. И я не тревожусь.
     - Только потому, благодари Бога, что ты  еще  молод.  Но  взгляни  на
внутреннюю жизнь ученых. Возьми любое крупное промышленное предприятие. Ты
увидишь здесь сотни первоклассных ученых, работающих в своих лабораториях.
Но кого ты находишь в административной верхушке? Что из себя  представляют
высшие руководители? Я скажу тебе, Питер. Управляют вашими учеными мозгами
люди с гуманитарными способностями.
     - Это не всегда так...
     -  Конечно,  не   всегда.   Кибернетики   выполняют   большую   часть
административной работы сами.  Но  в  конечном  счете,  если  бы  ты  имел
возможность провести обследование, ты бы пришел к выводу, что девятеро  из
десяти - люди гуманитарного, художественного склада ума.
     - Тогда что-то неладно с нашим обществом!
     - Темный ты человек!
     - Ну, объясни мне, -  сказал  Хаулэнд,  согнувшись  так,  что  подпер
коленом подбородок, - сам Бог послал тебя в  подарок  всем  поклонникам  и
любителям Шоу и Уэллса. Ты все о них изучила. Так вот, я кое-что  прочитал
из Шоу и Уэллса, и они...
     - Он.
     Хаулэнд выразительно взглянул на нее и шутливо, как бы  в  ее  честь,
поднял бокал.
     - Ты говоришь - он. Я прочитал те материалы, которые ты мне  дала,  и
готов поспорить, что их  было  двое,  живших  и  творивших  в  те  далекие
времена.
     - Ты, видимо, не в состоянии  понять,  что  человек  может  писать  в
определенной манере, в особом стиле, использовать долгое время один способ
письма, а потом, совершенно умышленно, как  бы  поворачивает  себя  вокруг
своей оси и выдает вещи, полностью не похожие на ранее написанные во  всех
отношениях.
     - Но у нас есть  фотографии  -  смешные  старые  плоские  черно-белые
карточки...
     - Как ты наивен, Питер! Один мужчина отпускает  бороду,  а  другой  -
нет. Если бы я захотела что-то опубликовать под другим именем,  я  бы  без
труда нашла женскую фотографию...
     - Тебе трудно было бы найти такую,  чтобы  хоть  наполовину  была  бы
такой  же  красивой...  -  Хаулэнд  замолчал,  почувствовав,  что   сильно
покраснел, и закрыл свое лицо бокалом, отпив немного вина.
     Элен  тоже  выглядела  смущенной.  Личные  взаимоотношения   -   дело
нелегкое. Ей нравился Питер Хаулэнд. Но на первом месте у нее была  работа
над своим научным трудом. Она редко думала о себе только  как  о  женщине,
как думали о себе некоторые представительницы слабого пола факультета;  но
ей хватало мудрости не  впадать  и  в  другую  крайность  -  в  подражание
мужчинам коротко стричь волосы и носить  широкие  брюки.  Она  привыкла  к
мысли, что Питер Хаулэнд считал ее таким же сухим ученым, как он сам.
     Хаулэнд говорил быстро, резко, беспорядочно, тщательно  скрывая  свои
чувства, чтобы ему не навязывали собственных мнений:
     - Моя работа продвигается очень успешно. Я уже все  рассчитал.  Когда
мы попадем на планету Поучалин-9, мы сможем сразу же  приступить  к  делу.
Одна из самых важных проблем - не захватить с  собой  и  не  перенести  на
стерильную планету наших старых добрых приятелей с Земли - разных  вирусов
и бактерий. Этой работой я как бы поставил на  карту  все  свое  ближайшее
будущее, ты же знаешь. Больше того, я не боюсь провала - хотя  провал  мог
бы погубить меня, - потому что я уверен в успехе. Я точно знаю,  что  наши
исследования идут в правильном  направлении,  а  Рэндолф,  можно  сказать,
маленький чародей.  Максвелловский  фонд  намерен  выдать  одно  из  самых
богатых пожертвований на этот раз, видишь ли...
     Элен смотрела на него с очень странным выражением лица. Он улыбнулся.
Может быть, она сильно  обиделась  на  его  глупый  комплимент  насчет  ее
красоты - фу-ты, черт! Она очень привлекательна, и если  бы  у  него  было
чуть больше свободного времени, он бы подумал о более серьезном  отношении
к ней. А пока - у нее не было времени для мужчин, он  не  находил  времени
заниматься женщинами.
     - Действительно все это так много значит для тебя, Питер?
     - Много значит! Представь себе, что  ты  вдруг  получила  возможность
поговорить с Джорджем Бернардом или Гербертом Джорджем - как тебе угодно -
лицом к лицу. Принесет такая встреча тебе пользу? Вот так же  и  для  меня
моя работа - тогда уж я буду выбирать научную кафедру!
     - Но разве ты не слышал? Профессор Рэндолф не говорил тебе?..
     - Говорил мне о чем? Что за большой секрет?
     - Возможно, я сказала преждевременно. Возможно, это все  еще  секрет.
Извини меня, Питер.  Это  не  в  моей  компетенции.  Спроси  у  профессора
Рэндолфа, не спрашивай у меня.
     Хаулэнд пришел в полное замешательство, его  молодое  лицо  выглядело
немного комично.
     - Ладно, Элен. Раз ты так говоришь...
     - Элен всегда знает, что говорит, - сказал Теренс Мэллоу, направляясь
прямо к ним от двери. - И в большинстве случаев она права.
     Его  смазливое  лицо  раздражало  Хаулэнда,  но  приходилось  терпеть
профессорского племянника.
     - Привет, Терри, - сказала Элен и  слишком  уж  пылко  посмотрела  на
Мэллоу, что не понравилось Хаулэнду.  Питер  вдруг  представил  себе,  как
нелепо он выгляди