по имени Крейн, англичанин - так у
него имеется карта, но он не желает говорить на эту тему.
   - Вы мне сказали, - настаивал Престайн, передвигаясь по сиденью следом за
Алеком и выходя с той же стороны. - Вы утверждали, что все  это  достоверные
факты. Это означает, что должен быть какой-то другой способ...
   - Конечно. Но в тот момент эти средства не находились в действии.  Парень
по  имени  Алан  Уоткинс  придумал  формулу  для  пересечения  измерений.  К
несчастью,  оказалось,  что  приходится  для   каждого   измерения   формулу
разрабатывать более или менее заново. Это мне рассказал  другой  парень,  по
имени Фил Брэндон. Утверждал, что у него есть и другая информация, но он  ее
не волен разглашать. Нет уж, Боб. Мы предоставлены самим себе.
   Они двинулись к ресторану  -  четыре  человека,  трагикомически  повисшие
между двумя мирами, во что один из них едва мог поверить,  хотя  и  вынужден
был принимать свидетельства собственных чувств. Престайн сказал:
   - Все эти красные крестики. Вы же  как-то  смогли  узнать,  что  все  это
узловые точки. Должна быть какая-то другая система кроме меня и других,  как
вы утверждаете, мне подобных. Просто должна!
   - Возможно, - Маклин придержал дверь, пропуская  их  внутрь.  -  Одна  из
вещей, которые рассказал этот Брэндон,  меня  сильно  зацепила.  "Берегитесь
порвонов" - сказал он. Порвоны. Знаешь,  то,  как  он  это  сказал  -  таким
испуганным полушепотом... Порвоны. Они гораздо хуже тругов. После этого  все
четверо молча прошли в зал, нашли столик и сели. Алек, облизав губы, сказал:
   - Я предпочитаю все, что есть в меню, со всеми гарнирами. Я тоже - как вы
там выражаетесь - непрочь поклевать.
   Престайн заново осознал, насколько  он  голоден.  Марджи  осведомилась  у
толстого улыбчивого хозяина, есть ли у него рисотто с грибами и  шафраном  и
дала ему требуемые пятнадцать минут на то, чтобы добавить грибы и  шафран  -
щепотку за щепоткой. Престайн последовал ее  примеру.  Алек  остановился  на
каком-то  разноцветном  печеном  блюде  со  специями,   а   Маклин   проявил
воздержанность, ограничившись порцией сига с цветной капустой под генуэзским
рыбным соусом.
   Когда  они  поели,  Престайн,   во   всяком   случае,   чувствовал   себя
переполненным.
   - Я сяду за руль, если хочешь, Марджи, -  предложил  Алек,  отодвигая  от
себя пустую рюмку и улыбаясь в ответ на предложение Маклина вновь  наполнить
ее превосходным местным вином "Везувиана".
   - Я трезва, как окружной судья  по  понедельникам,  -  возразила  Марджи,
ничуть не обидевшись. - И не устала. Я предпочитаю сама вести свою машину. И
я не...
   - Я тебя уже понял, - перебил ее сдавшийся Алек.
   Толстая улыбчивая жена толстого улыбчивого хозяина принесла хорошего кофе
- не "экспресса" - в густо-коричневой глубине которого  по  спирали,  словно
маленькие галактики, расходились  сливки.  Престайн  почти  мог  вообразить,
будто ничего катастрафического вовсе  не  произошло  за  последние  двадцать
четыре часа. Эта короткая передышка  в  маленьком  белом  ресторане,  полном
горшков с цветами,  с  проникающими  в  раскрытое  окно  негромкими  мирными
звуками, с хорошей пищей, вином и кофе - все это,  как  размышлял  Престайн,
развалившись в кресле, как раз соответствует должному порядку жизни. В  окно
вдруг проникло какое-то жужжание. В голубом небе не  виднелось  ни  облачка;
южная половина  Италии  обещала  целое  лето  сплошной  жары.  За  едой  они
беседовали урывками об измерениях, однако  хозяин  немного  говорил  на  той
разновидности английского, которую называют "чикагским",  и  им  приходилось
быть осторожным в выборе слов. Жужжание стало громче.
   - Еще кофе?
   - Нет, спасибо, Марджи, - Алек обратил свое каменное лицо к окну.
   - Ну, лучше нам начинать двигаться. Монтеварчи, наверное, уже нашла новый
автомобиль, - Маклин поднялся на ноги.
   Жужжание превратилось в равномерный пульсирующий гул.
   Алек встал и прислушался.
   - Вертолет, - сказал он, придерживая для Марджи стул.
   Когда Маклин расплатился, остановивмашинально потянувшегося  к  бумажнику
Престайна, четверка вышла наружу. Солнце  сияло  во  всей  своей  красе,  от
голубизны неба болели глаза - впрочем, после обеда оно заметно поблекло -  а
дорога блестела от жара. Вертолет сделал круг и возвращался обратно.
   - Это наверное?.. - произнесла Марджи, нерешительно поднося руку к губам.
   - Возможно, - Алек прищурился, опуская руку в  карман  пиджака.  Престайн
подумал,  что  карман  несколько  чересчур  топорщится   для   какого-нибудь
случайного содержимого. Он поднял взгляд,  заслонив  глаза  ладонью.  Роторы
вертолета разбрасывали  вокруг  себя  осколки  солнечного  сияния.  Выпуклый
колпак кабины и боковые окошки полыхали, словно огненные.
   -  Это  "Агуста-105".  Вероятно,  вариант  Б  -  четырехместка.   Славная
вертушка.
   Маклин чрезвычайно вежливо проговорил:
   - Все вы, несомненно, правы. А посему - БЕЖИМ!
   Он кинулся к "Дженсену" так, будто  штаны  у  него  сзади  огнем  горели.
Остальные следом. Престайн почувствовал резкий укол страха, кислый  вкус  во
рту, брожение в животе - ощущения, с которыми был слишком хорошо знаком и не
имел ни малейшего желания возобновлять это  знакомство.  Он  мчался  во  все
лопатки.
   Вертолет  приближался.  Равномерное   тарахтенье   винтов   переросло   в
пронзительный вой и вдруг было прорезано более частым стуком, более грубым и
жастоким  "та-та-та-та".  Пули,  выпущенные  из   автоматической   винтовки,
запрыгали по бетонной парковочной площадке.
   Алек вскинул руку и расстрелял полную обойму из своего "Люгера".
   Конечно, как хорошо видел Престайн, все пули ушли в никуда.
   Вертолет разворачивался для  нового  захода.  Марджи  возилась  со  своей
сумочкой, доставая ключи от автомобиля. Алек закричал:
   - Скорей, Марджи! Он нас возьмет тепленькими!
   Глядя вверх, против режущего белого сияния солнца,  Престайн  видел,  как
хищная черная тень наползает на ресторан. Хозяин и его жена бросились внутрь
и захлопнули  дверь;  других  посетителей  не  было.  Вертолет  с  пыхтением
приближался.  Престайн  отчетливо  видел  ствол   автоматической   винтовки,
торчащий из раскрытого оконца позади пилотского сиденья.
   - Это графиня? - спросил он с таким ощущением, будто его  рот  был  полон
конских каштанов.
   - Один из ее наемников - не труг, а землянин,  -  Маклин  стоял  рядом  с
автомобилем, между тем как Марджи наконец распахнула  дверь  и  Алек  нырнул
внутрь. Скорость, с которой он собирал свою  винтовку,  поразила  Престайна.
Маклин оттащил его на другую сторону автомобиля.
   - Марджи заплатила больше пяти тысяч фунтов за пуленепробиваемый щит  для
нас, - заметил он таким тоном, будто отмочил неплохую шутку.
   Пригнувшись рядом с Маклином,  в  то  время,  как  Марджи  выбиралась  из
ближайшей дверцы, чтобы присоединиться к ним, а Алек выставлял свою винтовку
навстречу грозно надвигавшемуся вертолету, Престайн гадал, в чем же  состоит
шутка. Сквозь шум лопастей прорвался треск автоматической  винтовки  и  Алек
огрызнулся шестью короткими очередями. Вертолет над ними  резко  развернуло.
Престайн не заметил в нем никаких повреждений. Он слышал громкий и  сердитый
звон  пуль,  ударяющихся  об  автомобиль.  Вертолет,   задрав   нос,   начал
опускаться; Алек выстрелил снова и на этот раз Престайн увидел, как  лобовой
колпак вертолета разлетелся острыми осколками.  Пилот,  сложившись  пополам,
осел набок. Вертолет на миг замер в воздухе.
   Престайн услышал крик Марджи:
   - Он падает прямо на нас!
   - Все в стороны! - гаркнул Маклин.
   Сам не зная как, Престайн оказался  на  ногах  и  почувствовал,  что  его
пальцы стискивают локоть Марджи, помогая ей встать.  Ему  показалось,  будто
лоб его стискивает металлическая лента, воображаемая полоска стали, грозящая
сокрушить череп и расплескать мозги. Престайн  бросился  бежать,  волоча  за
собой Марджи. Перед ним, как в безумном бреду, мелькали  ботинки  Маклина  с
подметками,  пыльными  от  бетона,  лицо  Алека,  рычащего  и  продолжающего
стрелять, хотя огромная черная тень неуклонно рушилась  на  них  с  воздуха.
Престайн бежал.
   Он все бежал и бежал без остановки.
   Бетон под ногами у него вдруг исчез и обнаружилось, что  он  прокладывает
себе путь по желтому песку, среди узловатых листьев  какой-то  темно-зеленой
раздутой  растительности.  Ногам   стало   больно.   Песок   отдавал   тепло
пропорционально жару  летнего  итальянского  солнца,  даже  сквозь  подметки
престайновых ботинок, сработанных вручную из  хорошей  английской  кожи.  Не
было слышно ни шума вертолетных двигателей, ни стрельбы Алека,  ни  призывов
Маклина к бегству; не было слышно визга Марджи, как не было и  руки  ее  под
пальцами, стиснувшими вдруг пустой воздух. И тут Престайн понял.

   5

   Значит, это все-таки не сказки.
   Вот он и здесь - в Ируниуме.
   Здорово.
   Как же ему теперь вернуться?
   Все внимание Престайна было сосредоточено на том, чтобы убраться подальше
от падающей "Агусты" и оттащить в  безопасное  место  Марджи.  Должно  быть,
предположил он, смутно припомнив  с  отдавшейся  в  голове  тупой  болью  ту
воображаемую стальную ленту вокруг своего черепа, я катапультировал  себя  в
это место просто в сильном  припадке  трусости.  Солнце  по-прежнему  сияло.
песок хрустел под ногами.  Небо  стало  еще  голубей,  чем  было,  а  трава,
растущая в нескольких сотнях футов, там, где кончался песок -  еще  зеленее.
Из песка росла группа оранжевых деревьев, напоминавших  по  форме  кегли  и,
оглядевшись по сторонам, Престайн заметил множество других изолированных куп
этих же растений, испещряющих местность. Некоторые  из  куп  имели  охристый
оттенок. Ему показалось, будто он видел птицу, пролетавшую на одном уровне с
размытыми облаками, но в точности он не был уверен. Оценив  по  солнцу  свое
местонахождение, Престайн решил,  что  темная  полоса,  протянувшаяся  вдоль
горизонта,  находится  от  него  прямо  на  севере;  впрочем,  опять-таки  с
уверенностью он не мог  этого  сказать,  так  как  сосредоточить  взгляд  на
пылающем светиле не было никакой возможности.
   Насколько  он  мог  видеть,  пейзаж  состоял  из  чередующихся  странным,
непредсказуемым  образом  участков  голого  грубого  красного  песка,  пятен
мелкого золотистого песка и участков сине-зеленой травы,  растущей  на  этих
местах в роскошном изобилии и оттеняемой бутонами мириадов красных  как  мак
цветов. Престайн обратил внимание на то, что ветра как  будто  не  было;  по
крайней мере, он ветра не чувствовал и трава не колыхалась -  и  однако  ему
казалось, непонятно почему, будто ветер непременно дуть должен.
   "Вот я и здесь, - сказал он себе. - Здесь. Стало  быть,  нужно  вернуться
обратно. Но как?"
   Надо полагать,  где-то  здесь  должна  находиться  узловая  точка,  через
которую он, вместо того, чтобы  пропихнуть  кого-то  другого,  волей-неволей
проскочил сам. Если он сумеет еще раз отыскать то же  самое  место  -  а  он
прошел не больше шага-другого с тех пор, как  перестал  бежать  -  то  тогда
можно будет... Можно будет - что?
   Как же ему вернуть себя в знакомый мир?
   Какой механизм он должен  использовать?  Какую  абракадабру  набормотать?
Какие психологические приемы для усиления ментальной активности применить?
   Престайн признался себе, что не имеет ни малейшего представления  о  том,
как попасть обратно - разве что просто усиленно думать и надеяться.
   К тому же ему чертовски хотелось пить.
   Жар от песка стал  в  конце  концов  совершенно  невыносимым  и  Престайн
направился к участку травы. Ему  казалось,  будто  он  ее  каким-то  образом
оскверняет, однако ноги терпеть больше не могли.
   Исследовательский дух завладел им до такой степени, что отчасти  вытеснил
страх - а напуган Престайн был сильно и смутно догадывался,  что  может  еще
сильней напугаться в будущем. Если он хочет попасть обратно  в  Италию,  ему
придется поработать над этой проблемой. Стоять на месте  и  переживать  было
совершенно бессмысленно, тогда как несколько экспериментов могут ответить на
многие вопросы. Сухость в горле усиливала жажду и, как подумал  Престайн  со
вспышкой гнева, страх тоже.
   Что  же  делать?  Он  вновь  принялся  осматриваться.  Ничего  нового  не
появилось - только безликий чужой ландшафт, странные бутылковидные  деревья,
высокая трава, песок, запустение и чуть заметная дразнящая темная полоска по
всему северному горизонту.
   Ну так как? Что-нибудь ведь из себя представляет эта полоса  тени,  пусть
даже всего-навсего обычный горный хребет. Итак? Да. Он не может найти отсюда
выхода, это совершенно очевидно, и жить здесь он тоже не может, не  имея  ни
пищи, ни воды, ни убежища. По крайней мере, у подножия гор должны отыскаться
вода и пища, и там он сможет выкопать себе какое-нибудь укрытие. А  что  еще
остается делать? Сойти с ума спустя недолгое время?
   Престайн отправился в путь.
   Долго ли он шел, прежде чем увидел впереди  метавшуюся  по  земле  черную
точку, он не мог бы сказать. Престайн остановился, отер со лба пот и  протер
глаза. Затем он снял запотевшие очки и тоже протер. К тому времени,  как  он
водрузил их обратно, точка превратилась в живое существо. По  крайней  мере,
как подумал Престайн, поглядев  вторично,  уже  встряхнувшись  от  отупения,
вызванного монотонной ходьбой - по всей видимости, живое существо. Тело этой
твари  круглилось  бесформенной  тушкой  фута  два   в   диаметре,   темного
металлически-синего оттенка. По-над телом раскачивалась  желтая  трехфутовая
шея, несущая небольшую, похожую на кошачью голову, обладавшую,  несмотря  на
усы и покрывавшую ее шерсть, странно разумным и даже мудрым  видом.  Но  что
поразило Престайна больше всего, заставило  его  замереть  на  месте,  боясь
пошевелиться - это ноги твари.  Она  бежала  на  двух  длинных,  суставчатых
стрекозиных ходулях, выставив две других под прямым углом назад и  держа  их
стиснутыми, а еще двумя угрожающе размахивая перед собой,  словно  подобиями
рук, каждое из которых оканчивалось широкой когтистой  лапой.  Ошеломленный,
Престайн машинально сосчитал когти и с некоторым облегчением обнаружил,  что
их четыре, а не три, как у тругов.
   Быстро приближающаяся тварь провизжала ему невнятную серию оскорблений.
   Чувство опасности неожиданно вывело Престайна из  оцепенелого  состояния.
Но прежде, нежели он успел броситься бежать, коготь  нанес  тяжелый  удар  и
Престайн распростерся по песку; другой коготь описал дугу и стиснул  тыльную
сторону его шеи. Он ощутил твердое царапающее прикосновение кости.  Престайн
слышал, как дыхание твари с присвистом вырывается из ее  плоского  кошачьего
носа, и чуял густой неприятный запах перьев и кожи.
   В отчаянии он сунул руку в карман, нашаривая небольшой нож,  который  там
обычно носил. Ему удалось найти и извлечь оружие. Лицо Престайна было плотно
прижато к песку обхватившим его за шею когтем. Он  тупо  сознавал,  что  его
просто держат, больше тварь ничего не  предпринимала.  Она  поймала  его.  А
теперь сторожит. Для чего?  Престайн  конвульсивно  раскрыл  нож  и  вслепую
ударил им снизу вверх. Коготь  немного  сдвинулся,  так  что  Престайн  смог
наконец вскочить. Он развернулся к твари лицом. Голова ее  покачивалась  как
бы в размышлении; растянутый рот шипел и плевался. Коготь ударил, и Престайн
отскочил в сторону. Пятно зеленоватой крови возникло на темно-синем туловище
там, куда пришелся удар ножа.
   Тварь дышала  угрозой,  словно  заброшенное  жилье  -  спертым  воздухом.
Поначалу она хотела лишь захватить его в плен, но он сопротивлялся  и  нанес
ответный удар. Теперь это существо явно собиралось убить его.
   Когти хлестнули снова. На этот раз,  отскакивая,  Престайн  ударил  ножом
вниз и в сторону. Клинок резанул по когтю и наполовину отсек  его,  а  тварь
издала высокий пронзительный визг, плюясь капельками слюны.
   - Ага, это тебе не по  нраву?  -  осведомился  Престайн,  потный,  тяжело
дышащий  и  смертельно  напуганный.  Он  не  мог  бежать,  поскольку   тварь
перемещалась явно намного быстрее; но даже если бы мог, то,  как  он  смутно
чувствовал сквозь страх, предпочел бы встретить ее лицом к лицу. Хватит уже,
набегался на всю жизнь. Престайн снова взмахнул ножом, сделав выпад  вперед,
и тварь, присвистнув, отскочила.
   Длинная змееобразная шея вдруг метнулась вперед, словно рычаг катапульты,
и кошачья голова очутилась у его горла. Широко раздвинутые  клыки,  белые  и
острые, как иголки, обнажали внутреннюю сторону темно-зеленых губ и горло  -
желто-зеленое,  цвета  желчи.  Престайн  отскочил  в  сторону,   пошатнулся,
взмахнул рукой и ощутил, как иглообразные клыки  пронзают  его  сухожилие  и
плоть.
   Он снова ударил ножом и промахнулся. Голова отдернулась, а затем  ударила
снова. Престайн с криком, задыхаясь, перекатился по земле и почувствовал  на
сей раз клыки спиной и плечом. Он вскочил на одно колено, и голова  еще  раз
злобно кинулась на него. Престайн схватил тварь за шею  рядом  с  головой  и
стиснул, как  человек,  укрощающий  брыкающегося  мустанга.  Голова  безумно
заметалась.
   Она дергалась, визжала, крутилась и плевалась. Престайн держал. Он уронил
нож и стискивал шею твари обеими руками. Когтистые лапы терзали его, а он  в
ответ пинался, бешено молотя темно-синее тело тяжелыми ботинками.  Затем  он
услышал - или ему показалось, что услышал - короткий хруст.
   Шея бессильно обмякла. Голова повисла.  Престайн  увидел  и  ощутил,  как
теплая зеленая влага вытекает из пасти твари и струится по  его  кулакам.  С
восклицанием отвращения он отбрсил от себя зверя.
   Тварь  упала,  и  Престайн  увидел  торчащее  из  нее  древко.   Тяжелый,
клинообразный наконечник дротика наполовину ушел  в  синюю  плоть.  Престайн
вскочил на ноги и быстро обернулся. Там стоял и смеялся над  ним  человек  с
бронзовым лицом, обросшим темной бородой, с голубыми  глазами  и  спутанными
волосами. Человек помахал ему рукой.
   - Molto buono! Ecco - Andate!
   Его итальянский язык был  испорченным  и  невнятным,  но  все  же  вполне
разборчивым. На том же самом наречии Престайн ответил:
   - Что... э, кто вы?
   - Это пока неважно. Принеси ассагай. Он мне нужен. Да поторапливайся!
   С некоторым отвращением Престайн высвободил дротик. Он почувствовал,  что
его трясет, но тут же подавил дрожь; сейчас было не время для  расслабляющих
реакций. Однако опасность прошла очень близко...
   Престайн  побежал  к  темнобородому  чужаку.  Этот  человек  был  одет  в
достаточно аккуратные зеленые облегающие штаны и короткую зеленую куртку. На
плече у него висел колчан, полный дротиков, а у левого бока - короткий  меч.
Шляпы он  не  носил  и  Престайн  почувствовал  себя  обманутым:  такой  тип
определенно должен был носить шляпу  с  перышком  и  с  закрученными  кверху
полями.
   - Ты сам-то кто? - спросил этот человек ворчливо, хотя и без неприязни.
   - Престайн. А ты?
   - Престайн - и все. Кое-кто из вас, иномирян, совсем не понимает приличий
насчет имен. Я, - тут он заговорил с  осознанной  мрачной  гордостью  и  его
невнятная речь сделалась разборчивей, - я - Далрей из Даргая,  Тодор  Далрей
из поместья и земель Даргайских, благородного рождения, ныне  же  беглец!  -
закончил он с явной горечью, хотя и стоически.
   - Ну что ж, - успокоительно заметил Престайн, - теперь нас двое.
   - Как так?
   Этот человек, Далрей, явно не уступал Престайну в смысле скачков чувств и
настроения. Его  темно-голубые  глаза  выказывали  явную  решимость  одолеть
стоящие перед ним проблемы, и того же самого твердо решил добиться Престайн,
разве что лишь с меньшей помпой.
   - Ну... видишь ли! Эта... эта тварь намеревалась убить меня.
   - Улоа? Да не думаю. Они охотятся для вальчинов.
   - Вальчины?
   - Тебе предстоит многому научится, если ты намерен остаться  в  живых.  И
первое - это скорость. Вальчины вскорости прибудут  за  этим  у