подожди и увидишь сам.
     Театр находился вблизи привязанного  леса,  неподалеку  от  Края.  От
центра Плота туда  можно  было  проехать  на  автобусе,  но  Баэрт  и  Рис
предпочли пройтись пешком. Когда они подошли к  окружающей  Театр  ограде,
наклон палубы был уже достаточно велик, и прогулка превратилась в довольно
утомительный подъем. Здесь, далеко от полога леса, на открытой палубе  жар
звезды был силен, и к концу пути у обоих лица блестели от пота.
     Пытаясь  не  поскользнуться  на  покрытом  заклепками  склоне,  Баэрт
неуклюже повернулся к улыбающемуся Рису.
     - Ну и прогулочка, - сказал он. - Но дело стоит того. Билет не забыл?
     Рис порылся в карманах и нашел драгоценный  кусок  картона.  Чувствуя
себя неловко, он подождал,  пока  Баэрт  предъявил  билеты  контролеру,  и
прошел вслед за другом сквозь узкую калитку.
     Театр Света выглядел как широкий  овал,  большая  ось  которого  была
ориентирована вдоль кажущегося наклона палубы. В верхней части Театра были
установлены скамьи. Рис и Баэрт заняли свои места, и  юноша  увидел  перед
собой  маленькую  сцену  на  подпорках.  Она  располагалась  по  локальной
горизонтали, под углом к "наклонной" палубе.  За  сценой,  как  гигантский
задник, наклонно  возвышался  центр  Плота  -  огромная  нависающая  стена
железных параллелепипедов и кружащихся шелестящих деревьев.
     Театр быстро заполнялся. Рис прикинул, что  здесь  могло  поместиться
около сотни людей, и при мысли о таком скоплении народу ему  стало  не  по
себе.
     - Будете пить?
     Рис резко повернулся. Возле него  стояла  очень  красивая  девушка  с
подносом. Он улыбнулся и уже собрался  ответить,  но  вдруг  заметил,  как
странно она стояла...
     Непринужденно, без всяких видимых усилий, девушка стояла  на  палубе,
не обращая внимания на кажущийся наклон, словно палуба была ровной. У Риса
отвисла  челюсть.  Все   его   тщательно   продуманные   представления   о
расположении  палубы  испарились.  Потому   что,   если   девушка   стояла
вертикально, тогда он сидел под углом, не имея за спиной опоры...
     Со сдавленным криком он начал падать назад.
     Баэрт, смеясь, поддержал друга,  а  девушка  с  извиняющейся  улыбкой
протянула ему стакан с каким-то прозрачным напитком. Рис  чувствовал,  как
горят его щеки.
     - Что все это значит?
     Баэрт с трудом перестал смеяться.
     - Извини, так  бывает  со  всеми.  Хотя  мне  следовало  предупредить
тебя...
     - Но как она может ходить так?
     Баэрт пожал плечами.
     - Если бы я знал, это не производило бы такого впечатления. Магнитные
подошвы на обуви? Самое смешное, что тебя сбила  с  ног  не  девушка...  а
крушение твоих представлений, потеря чувства равновесия.
     - Ладно, весельчак.
     Рис с кислым видом отхлебнул приятное на вкус питье и стал  наблюдать
за  идущей  между  скамьями  девушкой.  Ее  походка  была   свободной,   и
естественной, и, как Рис ни старался, он не мог понять, каким образом  она
удерживает  равновесие.  Но  вскоре  его  вниманием  полностью   завладело
начавшееся  представление.  На  подмостках  появились  жонглеры.  Предметы
взлетали и падали под самыми немыслимыми углами, но неизменно возвращались
в руки артистов.
     Под аплодисменты Рис сказал Баэрту:
     - Это похоже на волшебство.
     - Никакого волшебства, - ответил тот.  -  Обыкновенная  физика.  А  у
тебя, рудокоп, наверное, глаза на лоб полезли?
     Рис  нахмурился.  На  Поясе  было  не  так  уж  много   времени   для
жонглирования, и, без сомнения, своим каторжным трудом рудокопы оплачивали
все эти забавы, хотя  и  не  впрямую.  Юноша  украдкой  осмотрел  публику.
Множество золотых и малиновых галунов и не так уж много черного или других
цветов. Только высшие классы? Рис сдержал вспышку негодования и вернулся к
представлению.
     И вот настало время главного номера.  На  сцене  установили  огромный
трамплин. Публика  затаила  дыхание.  Какой-то  духовой  инструмент  начал
наигрывать жалобную мелодию, и  на  подмостки  взошли  двое  -  мужчина  и
женщина,  -  затянутые  в  трико.  Поклонившись  зрителям,  они  взмыли  с
трамплина в наполненный светом воздух. Сначала акробаты выполнили  простые
элементы: медленные, грациозные сальто и вращения - приятные для глаза, но
не очень эффектные.
     Потом  пара,  одновременно   оттолкнувшись   от   трамплина,   высоко
подпрыгнула, встретясь в верхней точке траектории -  и,  не  соприкасаясь,
танцоры обернулись вокруг друг друга так, что их раскинуло в стороны.
     Баэрт судорожно вздохнул.
     - Послушай, как они это делают?
     - Гравитация, - шепнул Рис. - На одно мгновение они вращаются  вокруг
общего центра масс.
     Танец в  воздухе  продолжался.  Партнеры  кружились,  направляя  свои
стройные тела по тщательно продуманным траекториям. Рис, позабыв обо  всем
и полузакрыв глаза, смотрел на них. Как физик, он анализировал  отточенные
движения танцоров. Их центры масс, расположенные где-то в  области  груди,
описывали  гиперболические  орбиты  в  переменных  гравитационных   полях,
создаваемых Плотом, сценой и самими танцорами так, что всякий  раз,  когда
они отрывались от трамплина, траектории были предопределены... Но  танцоры
так затейливо усложняли эти траектории, что казалось, будто они плавают  в
воздухе  как  захотят,   не   подчиняясь   никаким   законам.   "Насколько
парадоксально, - подумал Рис, - что гигантские гравитационные  поля  этого
мира дают людям подобную свободу движений".
     Наконец танцоры начали последний,  точно  рассчитанный  полет  -  они
вращались вокруг друг друга, как планеты. Потом все закончилось.  Взявшись
за руки, танцоры, стояли на трамплине, а Рис вместе  с  другими  хлопал  и
топал ногами. Значит, здешняя гравитация годилась  еще  на  что-то,  а  не
только на борьбу с ней...
     Вспышка, глухой удар, выросшее дымное облако.  Трамплин,  подорванный
снизу, на короткое мгновение превратился в летящее птицеподобное существо,
само ставшее танцором. Артисты, крича, летели по воздуху.  Потом  трамплин
рухнул на сцену и рассыпался. Сверху на обломки свалились люди.
     Пораженная публика хранила гробовое молчание.  Единственными  звуками
были глухие отрывистые стоны  пострадавших.  Не  веря  своим  глазам.  Рис
увидел, что по  обломкам  трамплина  расплываются  кроваво-красные  пятна.
Из-за кулис выскочил толстый человечек с нашивками из оранжевого галуна  и
властно привлек внимание рублики.
     - Всем оставаться на месте, - приказал он. - Никто не должен пытаться
уйти.
     Зрители молчали. Оглянувшись, Рис заметил другие оранжевые  галуны  у
выходов из Театра, еще несколько мелькало среди обломков трамплина.
     Баэрт побледнел.
     - Служба безопасности, - прошептал он. - Подчиняются  непосредственно
Капитану. Их не часто видно, но они всегда поблизости... Всегда в тени.  -
Он сел и сложил руки на груди. - Черт побери, прежде  чем  отпустить  нас,
они допросят каждого! Это займет не один час...
     - Баэрт, я ничего не понимаю. В чем дело?
     Баэрт пожал плечами.
     - А ты не видишь? Разумеется, бомба.
     У Риса слегка закружилась голова,  как  раньше  при  виде  девушки  с
подносом.
     - Кто-то сделал это специально?
     Баэрт угрюмо посмотрел на него и ничего не ответил.
     - Зачем?
     - Не знаю. Я не могу говорить за этих людей. - Баэрт почесал  нос.  -
Но  уже  было  несколько  таких  акций,  в  основном  направленных  против
Офицеров, в тех местах, где они скорее всего могут оказаться. Вроде этого.
Видишь ли, друг мой, тут тоже  не  все  счастливы.  Многие  полагают,  что
Офицеры имеют больше, чем заслуживают.
     - И поэтому устраивают взрывы?
     Тела танцоров лежали на груде окровавленных обломков  трамплина.  Рис
все еще не  мог  поверить  своим  глазам.  Он  вспомнил  недавнюю  вспышку
негодования, охватившую его при словах Баэрта. Возможно, Рис мог бы понять
движущие мотивы тех, кто устроил взрыв, - почему одни должны  работать,  а
другие наслаждаться плодами их труда, - но убивать из-за этого?
     Ребята из службы безопасности начали обыскивать зрителей, раздевая их
догола. Делать было нечего. Рис и Баэрт молча уселись  на  места  и  стали
поджидать своей очереди.


     Несмотря на отдельные тягостные моменты, вроде взрыва в  Театре,  Рис
находил новую жизнь  стоящей  и  захватывающей.  Смены  мелькали  одна  за
другой. Очень скоро Рис окончил свою Тысячу Смен, первую ступень обучения.
Настало время получить признание своих успехов.
     И вот молодой человек уже сидит на разукрашенном автобусе и, чувствуя
озноб от нереальности происходящего, рассматривает малиновый галун Ученого
(Третий класс), только что нашитый на плечо его комбинезона. Автобус  едет
по Пригородам Плота. Десяток пассажиров, товарищи Риса по выпуску,  громко
разговаривают и смеются.
     Джаен, сморщив нос, смотрит на него с насмешливой заботой.
     - Тебя что-то беспокоит?
     Рис пожал плечами.
     - Все в порядке. Ты же меня знаешь. Я человек серьезный.
     - Ты чертовски правильный. Возьми. - Джаен потянулась к сидевшему  по
другую сторону от Риса парню и взяла бутылку с узким горлом. -  Выпей.  Ты
выпускник. Это твоя Тысячная Смена, и ты должен веселиться.
     - Ну, это не совсем так. Я начал не  сразу,  вспомни.  Для  меня  это
вылилось примерно в тысячу с четвертью...
     - Ну ты и зануда! Выпей, или я скину тебя с автобуса.
     Рис рассмеялся, взял бутылку и сделал большущий глоток.
     Он пробовал крепкие напитки в баре Квотермастера,  и  многие  из  них
были гораздо сильнее, чем это газированное псевдовино, но ни один  из  них
не оказывал на Риса подобного  действия.  Вскоре  свет  ламп  по  сторонам
дороги стал казаться ему более  приветливым,  гравитационное  поле  Джаен,
слившись с его,  стало  источником  теплоты  и  спокойствия,  а  несвязный
разговор товарищей казался все живее и интереснее.
     Когда они выехали из-под полога летающих деревьев и  въехали  в  тень
Платформы,  Рис  все  еще  пребывал  в  приподнятом  настроении.  От  Края
выдавался   внутрь   металлический    выступ,    черным    прямоугольником
вырисовывавшийся на малиновом фоне неба. Его подпорки напоминали  иссохшие
конечности. Автобус остановился возле ряда широких лестниц. Рис,  Джаен  и
все остальные слезли с автобуса и поднялись на Платформу.
     Вечеринка Тысячной Смены была в самом разгаре,  присутствовало  около
ста выпускников различных Классов Плота. Установленный на  козлах  бар  не
пустовал. Музыканты играли ритмичную мелодию, и  возле  низкой  сцены  для
оркестра даже пытались танцевать несколько пар. Рис в сопровождении  Джаен
отправился на экскурсию вдоль стен Платформы.
     Идея Платформы была очень изящна: прикрепленная к Краю плита площадью
сто квадратных футов под углом, соответствовавшим  локальной  горизонтали,
окруженная стеклянными стенами и таким  образом  открывающая  для  осмотра
окрестности  Туманности.  С  внутренней  стороны  Платформы  глазам  Риса,
подобно некой гигантской игрушке, предстал сам  Плот.  Как  в  Театре,  от
ощущения того, что находишься на безопасной ровной  поверхности,  нависшей
над гигантским склоном, кружилась голова.
     Наружный край Платформы выдавался над Краем  Плота.  Эта  часть  пола
была стеклянной. Рис стоял над глубинами Туманности, и ему  казалось,  что
он  висит  в  воздухе.  Со  всех  сторон  сверкала  россыпь  сотен  звезд,
освещающих все вокруг подобно  гигантским  шарообразным  лампам.  В  самом
центре, при приближении к невидимому Ядру, звезды скучивались, и казалось,
что смотришь в гигантский колодец со стенами из звезд.
     - Поздравляю тебя. Рис.
     Рис повернулся. Рядом с  ним  стоял  Холлербах,  худой,  серьезный  и
абсолютно несоответствующий окружению.
     - Благодарю вас, сэр.
     Старый Ученый с заговорщицким видом наклонился к Рису.
     - Я, разумеется, с самого начала не сомневался, что у тебя все  будет
хорошо.
     - По правде говоря, иногда я в этом сомневался.
     - Тысяча Смен, подумать только, - Холлербах поскреб щеку. - Ну что ж,
не сомневаюсь, что ты на этом не остановишься... А пока вот тебе тема  для
размышлений, мой мальчик.  Древние,  первая  Команда,  не  измеряли  время
только сменами. Мы знаем об этом из их записей. Конечно, они  использовали
смены, но у них были и другие единицы: "день", который длился  около  трех
смен, и "год", равный примерно тысяче смен. Сколько тебе смен?
     - Я думаю, около семнадцати тысяч, сэр.
     - Значит тебе около семнадцати "лет", а? А теперь вот что  -  как  ты
думаешь, откуда взялись эти единицы "день" и "год"?
     Но прежде чем Рис  смог  ответить,  Холлербах  выпрямился  и  отошел,
обращаясь уже к другому собеседнику.
     - Баэрт! Все-таки они позволили тебе зайти настолько далеко, несмотря
на мои попытки воспротивиться...
     Вдоль стен были  расставлены  вазы  со  сладостями.  Джаен  надкусила
пышное взбитое пирожное и рассеянно потянула Риса за руку.
     - Пойдем. Может быть, хватит на сегодня видов и науки?
     Рис осоловело посмотрел на нее. Псевдовино в  сочетании  со  звездами
несколько оглушило его.
     - Думаешь? Знаешь, Джаен, мы часто толкуем о  непереносимости  нашего
мира, но иногда он кажется мне очень красивым, - улыбнулся он, - и ты тоже
неплохо выглядишь.
     Джаен мягко ткнула его кулаком в живот.
     - А ты нет. Теперь пойдем потанцуем.
     - Что? - Эйфория моментально испарилась, поверх ее плеча Рис взглянул
на танцующие пары. - Послушай, Джаен, я не танцевал никогда в жизни.
     Она щелкнула языком.
     - Не будь таким трусом, ты,  рудничная,  крыса.  Эти  люди  такие  же
выпускники, как и мы, и могу тебе точно сказать: им нет  до  нас  никакого
дела.
     - Послушай... - начал Рис, но было поздно. Решительно сжав его  руку,
Джаен вывела партнера на середину Платформы.
     Рис все еще не мог забыть несчастных танцоров из Театра  Света  и  их
стремительный, захватывающий танец. Проживи он хоть пятьдесят тысяч  смен,
никогда ему не достичь подобной грации.
     К счастью, этот танец не имел ничего общего с тем. Юношей  и  девушек
разделяли несколько метров пола. Танцующие были полны энтузиазма, но  вряд
ли их можно было считать профессионалами. Рис несколько секунд  понаблюдал
за  ними,  а  затем  начал   повторять   ритмичное   раскачивание.   Джаен
приблизилась к нему.
     - Ужасно. Но кому какое дело?
     В условиях низкого тяготения - а здесь оно было раза  в  два  меньше,
чем в Лабораториях -  танцоры  двигались  медленно,  как  во  сне.  Спустя
некоторое время Рис расслабился и в конце  концов  почувствовал,  что  это
начинает доставлять ему удовольствие...
     ...И вдруг палуба как будто выскользнула из-под него.  Рис  с  глухим
стуком грохнулся на Платформу. Джаен закрыла рот  рукой,  вокруг  раздался
смех. Рис поднялся.
     - Извини...
     Кто-то хлопнул его по плечу.
     - Да, извиниться тебе бы не мешало.
     Рис повернулся.  Перед  ним,  ослепительно  улыбаясь,  стоял  высокий
молодой человек с нашивками Младшего Офицера.
     - Дов, - медленно сказал Рис, - это ты подставил подножку?
     Дов оглушительно, захохотал.
     Рис почувствовал, как напряглись его мышцы.
     - Дов, ты доводил меня весь этот год... - Дов  непонимающе  посмотрел
на него, - ...я хотел сказать, последнюю тысячу смен!
     И это было правдой. Рис терпеливо  переносил  постоянные  подковырки,
сарказмы и жесткие шутки Дова и ему  подобных  в  учебные  часы...  Однако
предпочитал бы не подвергаться им. К тому же после происшествия  в  Театре
он начал понимать, что  такие  люди,  как  Дов,  и  были  причиной  многих
страданий и боли на Плоту и, по всей видимости, принесут их еще больше.
     Псевдовино стучало в голове.
     - Кадет, нам надо выяснить отношения...
     Дов презрительно смерил его взглядом.
     - Не сейчас. Но скоро. Да, очень скоро!
     И он, повернувшись, пошел через толпу.
     Джаен  так  сильно  стукнула  Риса  по  руке,  что  молодой   человек
поморщился.
     - Почему ты вечно превращаешь  любой  инцидент  в  спектакль?  Пойдем
выпьем чего-нибудь.
     Она направилась к бару.
     - Привет, Рис.
     Рис остановился, а Джаен исчезла  в  толпе.  Перед  ним  стоял  тощий
молодой  человек  с  приглаженными  волосами.  Он  носил   черные   галуны
Инфраструктуры и смотрел на Риса критическим взглядом.
     Рис застонал.
     - Говер! Кажется, это не лучшая смена для меня.
     - Что?
     - Неважно. В последний раз мы встречались вскоре после моего прибытия
сюда.
     - Да, но это и не удивительно, -  Говер  слегка  щелкнул  по  нашивке
Риса. - Мы вращаемся в разных кругах, не так ли?
     Рис, уже находившийся после случая с Довом на грани срыва, смотрел на
Говера как можно холоднее. В бывшем ученике пилота оставалась  все  та  же
угловатость - но теперь Говер выглядел более  основательным,  уверенным  в
себе.
     - Так ты все еще прислуживаешь этим старым пердунам  в  лабораториях,
а?
     - Я не намерен обсуждать эти вопросы, Говер.
     - Не намерен? - Говер вытер нос рукой. - Когда я увидел тебя  в  этом
дурацком наряде, мне стало  интересно,  что  ты  сейчас  думаешь  о  себе.
Уверен, что со времени прибытия на Плот ты не проработал ни одной смены. Я
имею в виду настоящую работу Интересно, что бы сказали твои  дружки-крысы,
если б они тебя увидели. А?
     Рис почувствовал, что у него  горят  щеки,  псевдовино,  казалось,  в
мгновение ока выветрилось  у  него  из  головы.  В  глубине  души  у  него
постоянно тлел огонек стыда за себя. Может, его гнев на Говора всего  лишь
только способ  отгородиться  от  правды,  от  того,  что  он  предал  свое
прошлое?..
     - Чего тебе надо, Говер?
     Говер  подошел  еще  ближе.  Его  нечистое  дыхание  перебило   запах
алкоголя.
     - Слушай, рудничная крыса, хочешь верь - хочешь нет, а я хочу оказать
тебе услугу.
     - Какого рода услугу?
     - Надвигаются перемены, - осторожно сказал Говер, - ты  понимаешь,  о
чем я говорю? Существующее положение не вечно.
     Он взглянул на Риса, очевидно не желая продолжать.
     Рис нахмурился.
     - Ты о чем? О недовольных?
     - Некоторые зовут их так. Другие называют искателями справедливости.
     Шум веселья, казалось, отошел куда-то в сторону, как будто он и Говер
находились на отдельном Плоту где-то в воздухе.
     - Говер, в ту смену я был в Театре Света. Разве это справедливость?
     Глаза Говера сузились.
     -  Рис,  ты  же  видишь,  как  элита  Плота  угнетает  остальных.  Их
прогнившая  экономическая  система  приводит   к   вырождению   остального
населения Туманности. Скоро наступит время, когда они заплатят за все.
     Рис пристально посмотрел на него.
     - Ты с ними, да?
     Говер закусил губу.
     - Возможно. Послушай, Рис, я рискую, говоря тебе такие вещи.  И  если
ты меня выдашь, я буду отрицать и скажу, что  этого  разговора  вообще  не
было.
     - Чего ты от меня хочешь?
     - С нами лучшие люди. Такие, как Деккер, Паллис...
     Рис расхохотался. Деккер  -  работник  Инфрастуктуры,  с  которым  он
столкнулся сразу по прибытии на Плот, - в это он мог поверить. Но Паллис?
     - Ври дальше, Говер.
     Говер не рассердился.
     - Черт побери, Рис, ты знаешь, что  я  о  тебе  думаю.  Ты  рудничная
крыса. Тебе не место среди порядочных людей. Но твое происхождение  делает
тебя одним из нас. Все, чего я прошу, так это чтобы ты пришел  и  выслушал
то, что они тебе скажут. Ты вхож  в  корпуса  Ученых,  ты  можешь  быть...
полезен.
     Рис постарался отвлечься от всего, что мешало ему думать.  Говер  был
человеком порочным, озлобленным, и его аргументация - противоречивая смесь
презрения и взывания к товарищескому чувству - была путаной и примитивной.
Но словам Говера придавала  силу  заключавшаяся  в  них  страшная  правда.
Частично Рис был напуган тем, что  человек,  подобный  Говеру,  может  так
быстро вывести его из равнове