ел это убежище в гуще
листвы. Рабочий с Пояса споткнулся о маленький узелок с припасами.  Решив,
что он принадлежит члену команды с презираемого  Плота,  рудокоп  разделил
продукты с товарищами. Рис понимал, что он счастливо избежал разоблачения,
но  теперь  подкрепиться  было  нечем.  Его   желудок   сразу   же   начал
протестовать.
     Но вот наконец погрузка завершилась, и, когда дерево  тронулось.  Рис
забыл даже о жажде.


     После того, как последний рудокоп добрался до  Пояса,  Паллис  смотал
веревку и повесил на прикрепленный к стволу крюк. Итак, визит  завершился.
Шин больше не разговаривала с ним, и пилот несколько смен терпеливо сносил
угрюмое молчание незнакомых ему людей. Паллис покачал головой  и  вернулся
мыслями к предстоящему перелету.
     - Давай, Говер, трогай! Я хочу,  чтобы  ты  перенес  чаши  на  нижнюю
сторону, наполнил их и поджег прежде, чем я смотаю веревку в  кольца.  Или
хочешь подождать следующего дерева?
     Говер довольно проворно приступил к  работе,  и  вскоре  под  деревом
расползлось облако дыма,  закрывшее  Пояс  и  находящиеся  по  ту  сторону
звезды.
     Паллис  стоял   возле   ствола,   чувствуя   ладонями   и   подошвами
пробуждающуюся жизненную силу дерева. Он словно  понимал  мысли  огромного
организма, его реакцию на расползающуюся  темноту.  Ствол  загудел,  ветви
ударили по воздуху, листва задрожала и зашелестела.  Вспугнутые  движением
воздуха, из  кроны  поднялись  летяги.  Наконец  одним  рывком  гигантская
вращающаяся платформа отчалила от мертвой звезды. Пояс со всеми его бедами
уменьшился, медленно растворяясь в Туманности, и Паллис, прижавшись руками
и ногами к летающему растению, почувствовал себя в родной стихии.
     Смены полторы он прерывал в хорошем  настроении.  Затем  прошелся  по
деревянной платформе, с  подозрением  наблюдая  за  безмолвно  скользящими
звездами. Полет вроде шел нормально, ничего такого, что могло бы  нарушить
сновидения Говера, но для опытного пилота Паллиса он сейчас был равносилен
полету на летяге в бурю. Паллис приложил ухо к стволу и услышал жужжание в
вакуумной камере, как будто дерево пыталось сбалансировать свое вращение.
     Похоже  было  на  то,  что  груз  размещен  неравномерно...  но   это
невероятно.  Паллис  лично  следил  за  размещением  груза  с  тем,  чтобы
обеспечить равномерное распределение масс по краю ствола. И  для  него  не
заметить такую большую неравномерность было все равно как забыть дышать.
     Тогда в чем же дело?
     Паллис оттолкнулся  от  ствола  и  стал  методично  проверять  каждый
железный брусок и каждую бочку с  водой,  мысленно  строя  в  мозгу  схему
загрузки дерева...
     Вдруг он остановился. Один из бочонков с продовольствием был пробит в
двух местах, и половина  содержимого  исчезла.  Пилот  торопливо  проверил
ближайший бочонок с водой. Тот тоже был пробит и опустошен.
     Паллис почувствовал, что у него пересохло горло.
     - Говер! Говер, иди-ка сюда!
     Подросток медленно приблизился. Гримаса  страха  исказила  его  худое
лицо.
     Паллис  стоял  неподвижно,  пока  Говер  не  подошел  на   расстояние
вытянутой руки. Тогда пилот ухватил ученика за  плечо.  Тот  в  недоумении
открыл  рот  и  попытался  вывернуться,  но  не  смог.  Паллис  указал  на
попорченные бочонки.
     - Что ты об этом скажешь?
     Говер посмотрел на них с неподдельным изумлением.
     - Но это не я, пилот. Я же не такой дурак, а-а!
     Паллис посильнее стиснул его плечо.
     - Думаешь, я не отдал эту еду рудокопам для того, чтобы ты отъел свою
никому ненужную рожу? Ты, маленький костоед,  мне  хочется  выкинуть  тебя
отсюда. Но когда я вернусь на Плот,  все  узнают  о  том,  что  ты  просто
лживый, вороватый... маленький!.
     Туг Паллис умолк, с удивлением чувствуя, как утихает его гнев.
     Что-то тут было не  так.  Массы  взятой  из  бочонков  провизии  было
недостаточно, чтобы вызвать  такое  нарушение  баланса.  Что  же  касается
Говера - да, он и в прошлом показал себя  вором,  лжецом  и  даже  кое-чем
похуже, но парень был прав - он не так глуп, чтобы сделать подобное.
     Паллис нехотя отпустил подростка. Теперь Говер тер плечо и  с  обидой
смотрел на пилота. Паллис потрепал его по щеке.
     - Ладно, если ты не брал, то кто это сделал? А?  Клянусь  Костями,  у
нас на дереве "заяц"!
     Пилот быстро опустился на  четвереньки,  прижался  к  стволу,  закрыл
глаза и прислушался к слабым содроганиям древесины. Если дисбаланс  не  на
краю, то тогда где?..
     Внезапно он встал и почти бегом прошел по краю с четверть окружности.
Потом несколько секунд постоял, обхватив руками  ветку,  и  уже  медленнее
двинулся к середине. На полпути он увидел следующее.
     В листве было  небольшое  гнездо.  Среди  листвы  виднелись:  участки
выгоревшей одежды, клок черных  волос  и  плавающая  в  невесомости  рука.
Насколько мог судить Паллис, рука принадлежала мальчику или подростку,  но
сильно огрубела, и на коже виднелась россыпь маленьких ранок.
     Паллис выпрямился во весь рост.
     - Ученик, вот где наша неучтенная масса. Доброй вам  смены,  сэр!  Не
желаете ли позавтракать?
     Гнездо  словно  взорвалось.  Испуганно  вспорхнула  стайка  летяг,  и
наконец перед Паллисом предстал перепуганный парнишка с заспанными глазами
и открытым от неожиданности ртом.
     Говер с опаской подошел к Паллису.
     - Клянусь Костями, да это рудничная крыса!
     Паллис перевел взгляд с одного парня на другого. Они  казались  почти
ровесниками, но если Говер был хорошо откормлен и плохо развит  физически,
то ребра "зайца" наводили на мысль об анатомической модели, а  мышцы  были
как у взрослого мужчины. Руки носили следы долговременной тяжелой  работы,
под глазами  круги.  Паллис  вспомнил  искореженную  взрывом  плавильню  и
подумал, сколько ужасов успел повидать этот  юный  рудокоп.  Теперь  юноша
вызывающе выпрямил грудь и сжал кулаки.
     Говер сложил руки на груди и с ухмылкой спросил:
     - Что мы с ним сделаем, пилот? Бросим на съедение Костяшкам?
     Повернувшись к помощнику, Паллис прорычал:
     - Говер, на тебя иногда противно смотреть.
     Говер отступил.
     - Но...
     - Ты уже очистил огненные чаши? Нет? Тогда займись этим. Живо!
     Бросив последний злобный взгляд на "зайца", Говер неуклюже удалился.
     "Заяц" с некоторым  облегчением  посмотрел  ему  вслед,  потом  снова
повернулся к Паллису.
     Гнев пилота мгновенно улетучился. Он успокаивающе поднял, руки.
     - Не обращай внимания. Я не обижу тебя... И  не  надо  бояться  этого
лентяя. Как тебя зовут?
     Юноша открыл рот, но в первое мгновение не смог произнести ни  звука,
потом, облизав потрескавшиеся губы, выдавил:
     - Рис.
     - Отлично. Мое имя Паллис. Я пилот этого дерева. Ты знаешь,  что  это
значит?
     - Да... знаю.
     - Клянусь Костями, да ты хочешь пить, правда? Неудивительно,  что  ты
украл воду. Это ведь ты, не так ли? И еду тоже?
     Юноша нерешительно кивнул.
     - Извините. Я заплачу вам...
     - Когда? После возвращения на Пояс?
     Рис покачал головой, его глаза сверкнули.
     - Нет. Я не собираюсь возвращаться.
     Паллис сжал кулаки и подбоченился.
     - Послушай меня. Ты должен будешь вернуться. Тебе  разрешат  остаться
на Плоту до следующего дерева, и придется вернуться. И я думаю, ты  должен
будешь отработать свой проезд. Понятно?
     Рис снова покачал головой. Лицо его выражало решимость.
     Паллис рассматривал юного рудокопа и чувствовал, как в нем  нарастает
неожиданная симпатия к нему.
     - Ты все еще голоден, не так ли? И хочешь пить. Пойдем. Мы с  Говером
храним свои припасы на стволе.
     Паллис повел "зайца" по дереву, наблюдая украдкой, как тот неуверенно
ступает по платформе. Вот он поискал точку опоры, затем  погрузил  ноги  в
листву, что  позволило  ему  "стоять"  на  дереве.  Контраст  с  неуклюжим
ковылянием  Говера  был  разительным.  Паллис  поймал  себя  на  том,  что
прикидывает, какой деревянщик получился бы из "зайца"!..
     Пройдя футов десять, они вспугнули стайку летяг.  Крошечные  создания
закружились вокруг лица Риса, и он,  пораженный,  отступил  назад.  Паллис
засмеялся.
     - Не бойся. Летяги безобидны. Это просто семена, из которых вырастают
деревья...
     Рис кивнул.
     - Я так и подумал.
     Паллис удивленно поднял брови.
     - Действительно?
     - Да. Видно, что форма такая же, разница только в размерах.
     Паллис молча и с удивлением воспринял серьезный тон юнца.
     Они подошли к стволу.  Рис  остановился  перед  высоким  цилиндром  и
провел пальцами по шероховатой поверхности. Паллис спрятал улыбку.
     - Приложи ухо к дереву. Давай.
     Рис подчинился, удивленно посмотрев на пилота, но  удивление  тут  же
сменилось почти комичным выражением удовольствия.
     - Это вращается внутренний ствол. Видишь ли, дерево живое, от  ствола
до листьев.
     Глаза Риса широко распахнулись.
     Теперь уже Паллис улыбнулся в открытую.
     - Но я подозреваю, что если ты не поешь и не попьешь, то сам  недолго
будешь живым. Давай...


     Позволив юноше поспать с  четверть  смены,  Паллис  дал  ему  работу.
Вскоре Рис уже склонился над огненной чашей, выскребая из  нее  специально
вырезанным куском дерева пепел и копоть. Паллис  обнаружил,  что  работает
Рис быстро и хорошо, независимо от того, следит за ним кто-нибудь или нет.
Говер опять не выдерживал сравнения... и по злобным взглядам, которые  тот
бросал на Риса, Паллис заподозрил, что помощник это понял.
     Полсмены спустя Паллис принес Рису воды
     - Эй, ты заслужил отдых.
     Рис присел на листву и расслабился. Лицо его было в поту и саже, и он
с благодарностью выпил воду. Неожиданно для себя Паллис сказал:
     -  В  этих  чашах  горит  огонь.  Ты,  наверное,  уже  догадался.  Ты
понимаешь, зачем это нужно?
     Рис покачал головой, и на его усталом лице показался живой интерес.
     Паллис объяснил ему устройство простой нервной системы дерева. Дерево
представляло собой гигантский пропеллер. Огромное растение реагировало  на
два главных раздражителя - гравитационные поля и свет. В  диком  состоянии
огромные леса из деревьев всех размеров и возрастов  путешествовали  среди
облаков Туманности. Листья и ветки ловили свет звезд, поглощали  влагу  из
плотных дождевых облаков и питательные вещества из дрейфующих  растений  и
животных.
     Рис слушал, понимающе кивая.
     - Так, значит, вращаясь быстрее  или  медленнее,  дерево  отбрасывает
воздух, может избегать источников гравитации и двигаться к свету?
     - Правильно! Искусство пилота состоит в том, чтобы создать  экран  из
дыма, который закрывает свет, и таким образом направлять полет дерева.
     Рис нахмурился и отрешенно посмотрел на Паллиса.
     - Но я не понимаю, как дерево может изменять скорость вращения.
     Паллис снова удивился.
     - Ты задаешь хорошие вопросы, -  сказал  он  медленно.  -  Постараюсь
объяснить. Внешний ствол - это полый  цилиндр,  в  нем  находится  другой,
сплошной цилиндр, называемый внутренним стволом и подвешенный в  вакуумной
камере.  Внешний  ствол,   как   и   все   дерево,   состоит   из   легкой
тонковолокнистой древесины, но внутренний ствол устроен из  гораздо  более
плотного материала. Вакуумная  камера  пересечена  распорками  и  ребрами,
удерживающими ее от сплющивания. Здесь вращается внутренний ствол,  причем
волокна, похожие на мускулы, вращают его быстрее, чем летягу. Дальше. Если
дерево хочет ускорить ход,  оно  немного  замедляет  вращение  внутреннего
ствола, и разница передается  внешнему  стволу.  А  когда  дереву  хочется
двигаться медленно, оно как бы отдает часть внешнего вращения  внутреннему
стволу.
     Паллис тщательно составлял фразы, чтобы они звучали понятнее.  В  его
мозгу мелькали смутные, фрагменты из лекций  Ученых:  инерция,  сохранение
углового момента...
     Наконец пилот, пожав плечами, сдался.
     - Знаешь, я не могу объяснить тебе лучше. Ты понял?
     Рис кивнул.
     - Кажется, да.
     Казалось, как ни странно, что  парень  удовлетворен  ответом.  Паллис
вспомнил,  что  именно  так  смотрели  Ученые,  с  которыми  ему  пришлось
работать. В их глазах было удовлетворение от понимания природы вещей.
     С края дерева за ними угрюмо наблюдал Говер.
     Паллис медленно вернулся к своему обычному  месту  у  ствола.  Он  не
знал, какое образование получает обыкновенный рудокоп, и даже сомневался в
том, что Рис обучен грамоте.  На  Поясе,  как  только  ребенок  становился
достаточно силен, его посылали в плавильню  или  на  поверхность  железной
звезды, где тот начинал жизнь бездумного автомата.
     К этому принуждала экономика Туманности,  сурово  напомнил  он  себе,
экономика, которую он, Паллис, помогал поддерживать.
     Пилот озабоченно потряс головой. Он никогда не признавал общепринятой
на Плоту  теории,  согласно  которой  рудокопы  считались  недочеловеками,
пригодными только для одной цели. Какова продолжительность жизни рудокопа?
Тысяч тридцать смен?  Или  еще  меньше?  А  если  бы  Рис  прожил  дольше,
достаточно для того, чтобы понять, что  такое  угловой  момент?  Какой  бы
прекрасный деревянщик из  него  вышел...  "Или,  -  с  сожалением  признал
Паллис, - еще лучший Ученый!"
     В его голове начал зарождаться пока еще смутный план.
     Рис подошел к стволу, взял  еду,  полагающуюся  ему  после  окончания
смены, и рассеянно взглянул на пустое небо. Чем дальше уходило  дерево  от
Ядра Туманности, тем светлее становилось вокруг.
     Перекрывая свист ветра,  издалека  донесся  звук,  нестройный  вопль,
мощный и загадочный.
     Рис вопросительно взглянул на Паллиса. Пилот улыбнулся.
     - Это песня кита.
     Рис стал нетерпеливо озираться по  сторонам,  но  Паллис  предупредил
его:
     - На твоем месте я бы не беспокоился. Кит может быть далеко...
     Пилот задумчиво посмотрел на Риса.
     - Рис, ты не сказал мне одной вещи. Ты "заяц", не так ли?  Но  ты  не
мог знать, каков Плот на самом деле. Тогда... Почему  ты  сделал  это?  От
чего ты убегал?
     Хмуря брови. Рис обдумывал вопрос.
     - Я ни от чего не убегал, пилот. Жизнь на руднике тяжела, но это  мой
дом. Я ушел, чтобы найти ответ.
     - Ответ? На какой вопрос?
     - Почему гибнет Туманность?
     Паллис смотрел на серьезного молодого рудокопа и чувствовал,  как  по
его спине бежит холодок.


     Рис проснулся в своем удобном гнезде среди листвы. Над ним  склонился
Паллис. Его черный силуэт выделялся на фоне светлого неба.
     - Новая смена, - оживленно сказал пилот.  -  Нас  всех  ждет  тяжелая
работа: причаливание, разгрузка и...
     - Причаливание? - Рис потряс головой, чтобы стряхнуть остатки сна.  -
Значит, мы прибываем?
     - Конечно, разве это незаметно? - улыбнулся Паллис.
     Он отодвинулся. На месте, где он только  что  стоял,  в  небе  висела
громада Плота.



                                    3

     Холлербах оторвался от лабораторного отчета. Глаза  болели.  Он  снял
очки, положил их на стол и начал аккуратно массировать переносицу.
     - Да садитесь вы, Мис, - устало сказал он.
     Капитан Мис продолжал шагать взад-вперед по  кабинету.  Его  заросшее
черной бородой лицо излучало гнев, а массивный живот колыхался при ходьбе.
Холлербах заметил, что  комбинезон  Капитана  потерся  на  сгибах  и  даже
офицерские нашивки на воротнике потускнели.
     - Садиться? Какого дьявола я буду рассиживаться? Полагаю, вы в курсе,
что Плот находится под моим управлением?
     Холлербах мысленно застонал.
     - Конечно, но...
     Мис взял с заставленной полки планетарий  и  потряс  им  перед  носом
Холлербаха.
     - И пока вы. Ученые, занимаетесь  тут  ерундой,  мои  люди  болеют  и
умирают...
     - О, во имя  Костей,  Мис,  избавьте  меня  от  своего  ханжества!  -
Холлербах выставил челюсть. - Ваш отец был точно таким же. Одни  разговоры
и ни на грош пользы!..
     Мис раскрыл рот.
     - Послушайте, Холлербах...
     -  Лабораторные  исследования  требуют  времени.   Кроме   того,   не
забывайте, что оборудованию, на котором мы работаем, сотни тысяч смен.  Мы
делаем все, что можем, и как вы ни шумите, скорее ничего  не  сделаем.  И,
если вам нетрудно, поставьте планетарий на место.
     Мис уставился на покрытый пылью инструмент.
     - Какого черта вы командуете, вы, старый пердун?
     - Потому что это единственный экземпляр в мире. И никто не знает, как
его починить. Сами вы старый пердун.
     Мис взревел, но потом расхохотался.
     - Ладно, ладно...
     Он положил планетарий на полку, пододвинул кресло  поближе  к  столу,
сел, опустив живот между расставленных ног, и поднял встревоженный  взгляд
на Холлербаха.
     - Послушайте, Ученый, зачем нам ссориться? Должны же вы понять, как я
обеспокоен и как напугана команда.
     Холлербах положил усеянные пигментными пятнами руки на крышку стола.
     - Разумеется, понимаю. Капитан. - Он повертел в руках древние очки  и
вздохнул. - Послушайте, исследования не дадут ничего нового. Я и без  того
прекрасно знаю, каков будет результат.
     Мис протянул к нему руки.
     - И какой?
     - Дефицит белков и витаминов. Мы все страдаем  от  этого.  Наши  дети
поражены костными  и  кожными  заболеваниями  настолько  допотопными,  что
распечатки Корабля о них даже не упоминают.
     Ученый подумал о своем внуке, которому еще не исполнилось  и  четырех
тысяч смен. Когда Холлербах брал в руки  его  худые  маленькие  ножки,  он
почти чувствовал, как гнутся кости...
     - Вообще говоря, у нас нет оснований полагать, что пищевые  машины  в
неисправности.
     Мис фыркнул.
     - Как вы можете быть в этом уверены?
     Холлербах снова помассировал глаза.
     - Конечно, я не уверен, - раздраженно сказал он. - Послушайте, Мис, я
просто рассуждаю. Вы можете либо принять мои рассуждения,  либо  подождать
результатов анализов.
     Мис откинулся в кресле и умиротворяюще сложил ладони.
     - Хорошо, хорошо. Продолжайте.
     - Ладно. Из всего оборудования  Плота  мы,  по  необходимости,  лучше
всего  знаем  пищевые  машины.  Мы  тщательнейшим  образом  ищем   в   них
неисправности, но вряд ли найдем.
     - Тогда в чем же дело?
     Холлербах выбрался из кресла, почувствовав  знакомую  боль  в  правой
ноге, подошел к распахнутой двери кабинета и выглянул в коридор.
     - Неужели не понятно? Мис, когда я был ребенком, небо  было  голубым,
как глаза младенца. Сейчас есть дети и даже взрослые,  которые  не  знают,
что такое голубой цвет. Эта чертова Туманность протухает.  Пищевые  машины
работают на органических соединениях, содержащихся в атмосфере Туманности,
и на живущих в воздухе растениях и животных. Конечно, Мис, что  мы  в  них
закладываем, то и  получаем.  Машины  не  могут  творить  чудеса.  Они  не
способны производить качественную пищу из здешнего мусора. В  этом-то  вся
трудность.
     В кабинете повисло долгое молчание. Наконец Мис спросил:
     - И что мы можем сделать?
     - Понятия не имею, - немного  хрипло  ответил  Холлербах.  -  Капитан
все-таки вы.
     Мис поднялся с кресла и тяжело подошел к  Холлербаху.  Старый  Ученый
ощущал на своей шее его горячее дыхание.
     - Черт побери, перестаньте относиться ко мне как  к  ребенку.  Что  я
должен сказать команде?
     Внезапно Холлербаха  охватила  крайняя  усталость.  Он  ухватился  за
дверную раму, закрыл глаза и пожалел, что до кресла так далеко.
     - Скажите, чтоб не теряли надежду, - прошептал он. -  Или  ничего  не
говорите.
     - Но ведь окончательных результатов еще нет, - в голосе его слышалась
надежда, - и вы не закончили эту вашу тщательную проверку  машин,  не  так
ли?
     Холлербах кивнул, не открывая глаз.
     - Нет, мы не закончили проверку.
     - Так, может быть, все-таки что-то случилось с машинами?
     Мис похлопал Ученого по плечу.
     - Ладно, Холлербах. Спасибо! Послушайте, держите меня в курсе.