анях. Иоганн радушно принял гостей.
     - Мое жилище к вашим услугам, - сказал он, узнав, чего хочет Мествин,
- я уйду ночевать в другое место.
     - Ни  одна  душа  не  должна знать про  этих людей,  -  строго сказал
главный повар, показывая на Андрейшу и Стардо.
     - Пусть я превращусь в прах!  -  сказал старик, прикоснувшись рукой к
рукаву куртки Мествина.  Его  бородка,  похожая на  растрепанную пеньковую
веревку, тряслась, сам он высох от старости, но не поседел.
     - Ты должен приносить им еду,  Иоганн,  - продолжал Мествин, - и все,
что им надо.  Вот деньги.  - И главный повар выложил два золотых. - Здесь,
друзья мои,  вы в полной безопасности,  но живите тихо, как мыши. Завтра я
приду,  и мы обсудим,  что делать. Не беспокойся, Андрейша, - он посмотрел
на юношу, - я не забуду твою Людмилу... А сейчас мне надо спешить, великий
маршал не признает других поваров.
     Мествин  попрощался  и  ушел  вместе  со  стариком  Иоганном.   Когда
лестничные ступени перестали скрипеть под их ногами,  Андрейша осмотрелся.
Маленькое оконце,  пробитое  в  стене  под  потолком  и  заложенное бычьим
пузырем,  пропускало  совсем  мало  света.  Были  видны  полати,  покрытые
бараньими шкурами,  стол,  сколоченный из  грубо  отесанных досок,  и  две
блестящие от  давности скамьи.  На  столе  лежал нож  с  костяной ручкой и
стояла оловянная тарелка.  Очаг из дикого камня у  стены был в  копоти,  в
золе чернели холодные головешки,  на железном крюке висел глиняный горшок.
Несколько топоров и  два  железных клина,  расклепанных с  верхнего конца,
валялись на полу.
     <Завтра я узнаю,  где Людмила,  и,  может быть,  увижу ее>, - подумал
Андрейша.  От  этой  мысли  стало теплее на  душе.  Он  чувствовал сильную
усталость,  часы,  проведенные в большом напряжении,  не прошли даром.  Не
лучше чувствовал себя и Стардо, он тоже изнемог и едва стоял на ногах.
     <Завтра,  может быть,  я увижу Людмилу>,  -  снова подумал Андрейша и
улыбнулся.
     Они поговорили немного, вспоминая свое бегство.
     - Я боялся, что ты ведешь меня в новую тюрьму, - сказал Андрейша.
     - Я видел твои сомнения,  -  ответил Стардо.  - И ты был прав, в этом
замке никому нельзя верить.  Наш побег, наверно, раскрыт. Великий маршал в
бешенстве,  -  добавил он,  позевывая.  - Горе тому, кто попадется ему под
горячую руку!
     Андрейша представил себе разгневанного маршала,  и  ему  стало не  по
себе.  Большой лысый череп и  широкая рыжая борода.  Он  мечется сейчас по
своему кабинету и рассыпает проклятия.
     Поговорив,  друзья забрались на хозяйские полати,  укрылись шкурами и
сразу уснули.


                                  * * *

     Когда  в  кабинет вошел  староста ганзейцев Иоганн Вайскопф с  самыми
достойными купцами,  великий  маршал  с  палкой  в  руках  большими шагами
выхаживал по фламандскому ковру.
     - Что вам надо? - грозно нахмурясь, спросил маршал. Он остановил свой
шаг, чуть не наступив на ногу розовощекому Иоганну Вайскопфу.
     К его удивлению,  купец ничуть не испугался и не отступил, как делали
почти все орденские вельможи.
     - Господин великий маршал,  -  с достоинством сказал Вайскопф,  -  вы
посадили в тюрьму ни в чем не повинных русских.  Как только об этом узнают
в  Новгороде,  тамошние власти посадят в яму всех наших купцов,  что живут
при церкви святого Петра.  В  Новгороде их  около пятидесяти.  -  Вайскопф
посмотрел на  своих товарищей,  словно ища  поддержки.  -  Мы,  купцы трех
городов, просим немедленно освободить новгородцев, иначе...
     - Иначе что?  -  взревел великий маршал,  не дослушав.  -  Что, я вас
спрашиваю?.. Вы угрожаете ордену?
     - Мы просим освободить новгородцев,  - невозмутимо продолжал купец, -
иначе мы пошлем гонца в  Любек и  другие ганзейские города,  и вряд ли это
придется по вкусу великому магистру.
     - Мы не хотим терпеть убытки и не хотим, чтобы наши товарищи сидели в
яме,  -  поддержали купцы.  -  Кроме того, вы казнили трех самых уважаемых
горожан, и могут быть волнения.
     - Какое имеют право новгородцы сажать в  яму  немцев?  -  умерил гнев
Конрад Валленрод. - Это возмутительно!
     - Ничего возмутительного нет,  -  ответил Вайскопф.  - Договор должен
соблюдаться всеми.  Если они посадят нашего купца,  мы  так же  поступим с
новгородцами, гостящими у нас. Если мы посадим русского купца, в Новгороде
ответят тем же.
     Маршал молча прошелся по комнате.
     - Хорошо,  -  сказал он,  -  я  выпущу двух новгородских купцов,  они
действительно оказались ни при чем.  Но русского мальчишку,  убежавшего из
замка, я не помилую.
     Конрад  Валленрод с  силой  ударил палкой с  железным наконечником по
рыцарским доспехам,  изготовленным оружейным мастером  Фогелем,  и  пробил
дырку.
     - Но, но... - раскрыл было рот Вайскопф.
     - Замолчите!  -  прикрикнул маршал;  ярость  снова  охватила  его.  -
Мальчишка заслуживает смерти хотя бы  потому,  что  украл ключи от  тайных
подземелий.  Не пройдет и  трех дней,  господа купцы,  как он будет висеть
во-он на том дереве.  А сначала мы выясним,  зачем ему понадобились ключи.
Он узнает, что такое порядок в нашем ордене!
     Иоганн  Вайскопф  понял,  что  говорить  сейчас  о  молодом  мореходе
бесполезно, только испортишь дело.
     - Господин маршал,  -  сказал  он,  -  мы  просим вас  выполнить свое
обещание и немедленно выпустить из тюрьмы новгородцев.
     Конрад Валленрод хлопнул несколько раз в ладоши.
     - Приведите ко мне русских купцов, - сказал он мгновенно появившемуся
секретарю и,  круто  повернувшись,  стал  снова топтать башмаками черные и
красные квадраты ковра.
     Немецкие купцы,  чтобы не мешать,  отошли в сторону и скромно стали у
стены.
     А Конрад Валленрод,  расхаживая,  думал:  <Проклятые попы!  Проклятый
Плауэн! Зачем им нужна невеста этого мальчишки? Попам одна забота - как бы
во имя господа спустить с  человека шкуру.  А мне расхлебывать.  Вмешались
ганзейские купцы,  и,  чего доброго,  вмешается Новгород. Почему задержали
эту девку в замке, если эконом распорядился ее выпустить?>
     - Мошенник! - неожиданно для купцов рявкнул маршал и топнул ногой.
     В углу заворчала любимая собака орденского вельможи. Купцы не поняли,
что гневный выкрик маршала относился к оружейнику Фогелю: Конрад Валленрод
заметил на панцире дырку, пробитую палкой.
     <Ничего не  остается,  как найти русского морехода и  его невесту,  -
снова стал думать про свое маршал,  -  и справить им свадьбу, да так, чтоб
никогда не забыли. Достоинство ордена превыше всего...>
     Почувствовав острую  боль,  маршал  схватился  за  голову.  Его  лицо
исказилось.  Страшным усилием воли он  заставил себя,  не  останавливаясь,
прохаживаться по ковру. Наступил приступ его загадочной болезни.
     - Достопочтенный брат, - появился в дверях секретарь, - русские купцы
ждут у вашей двери.
     - Позвать сюда, - распорядился великий маршал и остановился посредине
комнаты, раздвинув ноги.


                                  * * *

     Еще  не  взошло солнце,  а  главный замковый повар Мествин был  уже в
каморке над городскими банями. Он растолкал крепко спавших беглецов.
     Скинув жаркие шкуры,  юноши,  словно обезьяны, скребли у себя во всех
местах -  на  полатях кишели блохи.  Хозяин спал  вместе со  своей любимой
собакой, и она напустила ему мерзких шустрых насекомых.
     - Ну  и  ну!  -  сказал  Андрейша,  перестав  чесаться.  Посмотрев на
Мествина, он спросил: - Случилось разве что?
     - Случилось?!  - закричал Мествин. - Великий маршал разгневан: рвет и
мечет,  в замке переполох. Велел сыскать вас живыми или мертвыми. Особенно
на тебя,  Стардо,  зол маршал.  По всем заставам люди посланы,  у причалов
орденские лазутчики проверили каждое  судно.  И  Людмилу ищут.  Но  ты  не
бойся, Андрейша, она на старой мельнице, у колдуньи Замегиты.
     Сон мигом слетел с Андрейши.
     - Твоих земляков,  купцов новгородских,  сразу схватили и поволокли в
замок, - продолжал рассказывать Мествин.
     - Узнают в  Новгороде -  отобьют привычку хватать людей  безвинно,  -
сказал Андрейша.
     - Что же делать? - спросил Стардо.
     - Ждать,  - ответил повар. - Поуляжется тревога, тогда придумаем, как
вас из беды выручить. А сейчас из этой каморы ни на шаг. Что надо - Иоганн
принесет.  Прощайте,  друзья,  -  заторопился повар,  -  великому  маршалу
завтрак пора готовить.  Хочешь не хочешь,  а работать надо.  -  И Мествин,
махнув рукой, выскочил из комнаты.
     Время шло  мучительно долго.  Стардо  был  спокоен,  но  Андрейша  не
находил себе места.  То  он лежал на блошиных нарах,  уткнувшись глазами в
прокопченный потолок, то шагал по каморке взад-вперед.
     Иногда Андрейша вставал на  скамью,  снимал мутный пузырь на оконце и
выглядывал на  улицу.  Он  подолгу глядел на  реку  Пригору,  на  домишки,
окружавшие крепость...  Построить город  у  стен  Кенигсбергского замка не
простое дело.  Он вспомнил мастера Бутрима.  Литовец как-то рассказал ему,
сколько  погибло  пруссов  на  здешних  болотах.  Постройки возводились на
сваях.  И деревянные мостовые тоже укладывались на вбитые в болото толстые
дубовые бревна...
     Сторож Иоганн исправно приносил узникам еду и питье.
     Прошло три дня.
     Вечером четвертого дня,  когда в  окошке потух дневной свет,  главный
повар Кенигсбергского замка вновь появился в  каморке.  Пришел он  хмурый,
усталый и рассказал, что в подземельях замка замучено много людей.
     - Про ваши души рыцари розыск ведут. Пятерых вчера повесили без вины,
с  троих кожу живьем сняли.  Мы думали,  как вас спасти,  и ничего путного
придумать не могли. Только вот разве...
     - Как купцы, новгородцы? - перебил Андрейша.
     - Выпустил купцов,  убоялся великий маршал...  Ты  про  себя  слушай.
Хотели мы вызвать морских братьев,  но раздумали.  Пока они приплывут, вас
тем временем рыцари схватят. А твоих земляков ждать, Андрейша, опасно да и
смысла   нет:   лазутчики  первым  делом   на   русский  корабль  кинутся.
Договорились мы вчера с ганзейскими купцами из Альтштадта. Ихний корабль с
селедкой в Эльбинг пришел. Селедку они на барку перегрузят и погонят ее по
Висле  в  город Торун.  В  Польше кожу  и  воск  хотят купить и  обратно в
Эльбинг.  Мы решили вас со Стардо и  Людмилу определить к ним в попутчики.
Будешь  ты  рижским  купцом  Вильгельмом Шротом,  а  Стардо  и  Людмила  -
подручные.  Дадим  тебе  ювелирного товару немного,  колец серебряных,  да
пряжек,  да  пуговиц...  И  денег взаймы дадим.  Людмилу оденем в  мужское
платье, - ответил Мествин на недоумевающий взгляд Андрейши, - не узнают. И
ты,  и Стардо по-немецки мастера разговаривать, да и Людмила с малых лет с
немцами жила.
     Повар попытался улыбнуться, но только скривил лицо.
     - Три дня не спал,  -  пробормотал он,  опускаясь на скамью,  - глаза
сами закрываются.  Если засну,  вы  меня,  ребята,  разбудите.  -  Мествин
покачнулся и  навалился спиной  на  стену.  -  Вечером придут мои  люди  и
проведут в харчевню <Высокий кувшин>, - очнувшись, продолжал он. - Людмила
с  купцами приедет.  Они присматриваться не будут,  рыцари и у них в зубах
навязли.  -  Повар говорил все медленнее и  тише.  -  В Польше и переждете
опасное время.  Товарищам твоим, новгородцам, скажем, они в вендский город
Штральзунд за вами придут...
     Мествин склонил голову  на  грудь  и  закрыл глаза.  Через  минуту он
сладко спал.
     Андрейша  не  хотел  его  будить.  Повар  проснулся  от  собственного
богатырского храпа.
     - В  Польше тоже плохо,  -  уставившись красными глазами на Андрейшу,
сказал он,  -  однако рыцари вас  там  не  достанут.  А  самое главное,  -
закончил он,  -  дороги и  на Литву,  и  в  Самбию стерегут,  а на Эльбинг
забыли, не думают, видно, что к ним в логово побежите.
     Попрощавшись и пожелав счастливого пути, повар ушел.
     Услышав,  что скоро он  увидит Людмилу и  сможет обнять ее,  Андрейша
больше ни  о  чем не  мог думать.  Он  старался представить свою невесту в
мужской одежде, повторял слова, которыми хотел встретить девушку.
     Вечером   пришел   Иоганн   с   четырьмя  пруссами,   стражниками  из
Кенигсбергского замка. Они принесли одежду немецких купцов.
     Андрейша  и   Стардо  переоделись,   посмотрели  друг   на   друга  и
рассмеялись.  Ни дать ни взять немцы.  Даже обувь самая модная:  башмаки с
длинными, загнутыми кверху носками.
     До харчевни добрались благополучно.
     На  следующее утро,  на востоке только-только посветлело,  Андрейша и
Стардо   проснулись   от   лошадиного  топота.   Возле   трактира   лошади
остановились, кто-то стал громко стучать в дверь.
     Андрейша бросился к  лестнице,  Стардо  едва  успел  схватить его  за
одежду.
     - Увидишь Людмилу, - сказал он, сдерживая улыбку, - смотри не вздумай
с ней целоваться.
     Мореход только махнул рукой.
     Внизу  их  ждал  толстый седой купец в  дорожном платье,  с  мечом на
поясе. Щеки у него отвисли и тряслись при каждом движении.
     - Здравствуйте,  господа,  -  сказал старик плачущим голосом.  -  Мне
нужен купец из Риги, Вильгельм Шрот.
     - Я  Вильгельм  Шрот,  -  выступил  вперед  Андрейша,  -  а  это  мой
приказчик, - представил он Стардо.
     - С  нами прибыл ваш слуга с  лошадьми и товаром,  господин купец.  -
Старый немец поднял мутные глаза на Андрейшу и поклонился.
     Сорок  восемь  всадников и  несколько вьючных лошадей скучились возле
харчевни.   Всадники  были  хорошо  вооружены.  В  сером  рассвете  тускло
отсвечивали железные  и  бронзовые  бляхи  на  щитах,  лошади  позванивали
бубенцами   на   сбруе,   нетерпеливо   перебирали   ногами.   Люди   тихо
переговаривались. Здесь и купцы и вооруженные слуги. Чем больше отряд, тем
безопаснее в дороге.
     - Андрейша,  я  здесь,  -  услыхал юноша  совсем рядом  тихий,  такой
знакомый голос.
     Людмила в  мужской одежде,  тоже с  мечом и  в кольчуге,  подвела ему
коня.
     - Поговорим после,  -  продолжала она  нашептывать,  -  когда проедем
заставу.
     Андрейша молча пожал теплую, трепещущую руку, передавшую ему поводья,
и вскочил на лошадь.
     Людмила подвела лошадь оруженосцу - приказчику Стардо.
     Людовик Шлефендорф, староста купцов, подал команду трогаться в путь.
     Дорога из  Кенигсберга в  Эльбинг шла  вдоль берега огромного залива.
Это  был  единственно надежный путь  среди непроходимых болот и  лесов.  В
прошлом веке  по  этой  дороге рыцари шли  на  восток,  воздвигая замки  и
захватывая прусскую землю.
     У  Бранденбургского замка  купцы  останавливаться не  стали,  кормили
лошадей и  обедали прямо в лесу.  А ночевали возле замка Бальга,  в уютной
харчевне.
     Андрейша,   Стардо  и  Людмила  заняли  отдельную  комнату.  Начались
разговоры,  много должны были рассказать они  друг другу.  Девушка уронила
голову на грудь своему жениху.
     - Незабудочка моя!  - говорил Андрейша. - Буду любить тебя и за мать,
и за отца, никому не дам в обиду!
     - За отца и за мать, только-то? - спросила, улыбнувшись сквозь слезы,
Людмила. - Мне мало этого.
     Они поклялись друг другу больше никогда не расставаться.
     В  разговорах ночь  прошла как  одна минута.  Когда купцы поднялись с
постелей и стали завтракать, Андрейша и Людмила все еще не ложились спать.
     После плотного завтрака купцы тронулись в путь.
     Между  замками Бальга и  Браунсберг вода  прорвала береговую дамбу  и
затопила окрестности. Несколько сотен пруссов работали по колени в ледяной
воде, починяя плотину.
     Путники с большим трудом проехали трудный участок. Уставшие, разбитые
дорогой,  они поздним вечером въехали на постоялый двор небольшого городка
возле замка Фрауэнберг.
     Андрейшу и  Людмилу свалил сон.  Лихо спится здоровому человеку после
верховой езды,  а  особенно если  прошлой ночью он  не  сомкнул глаз.  Они
уснули, не дождавшись, пока хозяйка приготовит ужин.
     Стардо долго  возился с  лошадьми,  напоил,  накормил их.  К  лошади,
хочешь не хочешь,  надо относиться почтительно и заботливо.  Лошадь должна
хорошо отдохнуть и сытно поесть.  Жалея ее, всадник может проезжать в день
верст  сорок.  Наши  купцы  торопились,  делали  семьдесят  верст,  лошади
уставали больше и требовали сытного корма.
     По дороге встречалось много возделанной земли.  На пашнях,  очищая их
от  камней,  гнули спину пруссы.  Как бурлаки,  тянули они изо всех сил за
веревку, стараясь стронуть с места огромный валун. Другие откатывали камни
к  обочине.  Если валун был особенно велик и  тяжел,  к людям припрягались
лошади.
     То там,  то здесь,  поскрипывая,  вращали на ветру огромными крыльями
деревянные мельницы.  Они  казались  Андрейше живыми  существами,  недавно
поселившимися в этих местах.
     Низменная земля у морских берегов,  облагороженная многими плотинами,
запрудами и каналами, стала хорошо родить хлеб. Но сколько полегло пруссов
на земляных работах!
     На  холмах,  между  сосен  и  дубов,  зоркие глаза  Андрейши заметили
деревянные вышки,  с  которых  орденские солдаты следили за  дорогой и  за
морем.
     Следующую  ночь  купцы  провели  в  предзамочье Толькмюнде.  Это  был
последний замок перед городом Эльбингом.
     Весь  день  путники  видели  в  заливе  военные  корабли ордена;  они
медленно двигались курсом на запад.  Ярко светило солнце,  и черные кресты
на парусах были хорошо заметны.


                          Глава тридцать восьмая

     И ТОГДА ПРАВДА ОБРАТИТСЯ В ЛОЖЬ, И ТОГДА ЛОЖЬ ОБРАТИТСЯ В ПРАВДУ

     Из  Эльбинга до Мариенбурга немецкие купцы плыли на тяжелых барках по
реке  Ногату  среди  песчаных отмелей и  холмов,  покрытых сосновым лесом.
Ветра почти не было,  и  против течения суда шли бечевой.  На баржах пахло
соленой рыбой.
     Купцы  по-домашнему  расположились в  тесном  бревенчатом  домике  на
палубе  передней барки  и,  прихлебывая из  оловянных кружек крепкое пиво,
приправленное имбирем,  старались не  смотреть  на  ползущие  мимо  унылые
берега.
     На  четвертые сутки  барки  с  флагами  города  Эльбинга  причалили к
деревянным  пристаням  низкого   песчаного  острова.   Напротив  виднелись
каменные  стены  города  и  крепости  Мариенбурга  -   столицы  орденского
государства.
     Таможенные чиновники долго  перекатывали в  трюмах с  места на  место
бочки  с  селедкой,  оглядывали укромные  уголки,  словно  что-то  искали.
Проверяли строго,  хотя хозяева были немцы,  а  орден почти всегда доверял
своим землякам.
     Три  морских корабля,  стоящих поблизости,  выгружали рыбу в  дубовых
бочках.  Из вместительных складов,  тянувшихся вдоль причалов,  невольники
носили мешки с пшеницей и укладывали на плоскодонные речные суда.
     Андрейша и Людмила с удивлением смотрели на мрачный замок из красного
кирпича,  плотно севший на левом берегу реки.  Он выглядел зловеще, словно
таил  в  себе  угрозу.   Такой  громады  им  не  приходилось  еще  видеть.
Вооруженные монахи свили себе надежное гнездо.
     Стардо изменился в лице.
     - Проклятые,   проклятые!   -   повторял  он,  уставившись  на  замок
побелевшими от ярости глазами.
     Купцы  всю  ночь  пили  пиво  и  пели  непристойные песни в  харчевне
<Морской глаз>. Утром, едва посерело, барки двинулись дальше.
     На просторах полноводной реки Вислы купцам пришла удача:  ветер подул
попутный, ровный. Судовщики подняли все паруса, и барки пошли быстрее.
     Могучая  полноводная река  пленила сердце  Андрейши.  На  живописных,
покрытых травой  и  кустарником берегах встречались деревушки и  маленькие
городки.  Грозно смотрели кирпичные башни замков и костелов,  воздвигнутых
немецким орденом. На востоке стеной стояли темные, дремучие леса.
     По утрам река дымилась туманом, и берега едва темнели.
     Башни замка Торуна,  стоявшего на высоком месте,  открылись издалека.
Это была пограничная орденская крепость, за ней лежала Польша.
     Через торунский порт много товаров шло в Мазовию и в