ь   разноголосым   лаем,    сбегались
петропавловские собаки.
     Николай Петрович Резанов вышел на шканцы.
     - Благодарю бога,  -  сказал он,  крестясь,  -  наконец я под защитой
законов моего отечества. - И, не медля ни часа, сошел на берег.
     Вслед за  Резановым камердинер Иван  нес  на  вытянутых руках дубовый
ларец, где хранилась государственная грамота.
     Вид у посла был болезненный,  бледный. Скрупский предоставил Резанову
большую  половину  своего  дома.  Дубовую  шкатулку  поставили в  парадной
комнате под иконами.
     - Теперь я чувствую себя в безопасности,  - скинув верхнее, оставшись
в мундире, сказал Резанов гостеприимному хозяину.
     - Но что у вас произошло, ваше превосходительство?
     - На корабле случился бунт.
     - Отказываюсь верить! Кто мог осмелиться?
     - Офицеры,  поднятые на сие капитан-лейтенантом Крузенштерном. Требую
немедленно отправить курьера в  Нижне-Камчатск к  губернатору.  Он  должен
прибыть с солдатами. Крузенштерн может оказать сопротивление.
     - Пишите депешу,  ваше превосходительство.  В  тот же  час,  когда вы
запечатаете конверт, нарочный выедет к генералу Кошелеву.
     С  каким наслаждением Николай Петрович обедал у коменданта!  Обед был
обыденный:  гостей не ждали. Он состоял из рыбных блюд. Главным украшением
стола  была  горбуша.  Ржаной  душистый хлеб  таял  во  рту.  Удовольствие
путешественников от  домашнего обеда могут понять только те,  кто  полгода
питался солониной и  потерявшими вкус  сухарями,  а  жажду  утолял  меркой
теплой, гнилой воды.
     Николай Петрович оживился,  на  его  лице появились живые краски.  Он
вышел  из  мира  изрядно  надоевшего  ему  судна  и  позабыл  о  событиях,
разыгравшихся на  корабле  полгода  назад.  Сегодня у  него  на  душе  был
праздник.
     Нарочный выехал на рассвете с подробным письмом к генералу Кошелеву.
     Резанова  заинтересовала  обильная  камчатская  земля.   Он  принялся
расспрашивать майора Скрупского,  священника местной церкви и всех,  с кем
ему пришлось встретиться, о событиях здешней жизни.
     Недавно  Камчатка  пережила страшные времена.  В  1800  году  солдаты
полковника  Сомова  завезли  заразную  болезнь,  которую  майор  Скрупский
называл то желтой горячкой, то сомовской болезнью. Она унесла около тысячи
семисот камчадалов и  около четырехсот русских.  Многие селения вымерли до
единого человека,  и  трупы лежали неубранными до конца эпидемии.  В  1801
году на  Камчатку прибыл лекарь Малафеев,  ему удалось остановить страшную
болезнь.
     Николай Петрович узнал,  что попытки заняться земледелием не  удались
полковнику  Сомову,   хотя  на  обзаведение  необходимым  инвентарем  были
затрачены  немалые  деньги.  Почва  на  Камчатке  плодородная,  но  сырая.
Дождливая погода и ранние заморозки мешали выращиванию зерновых культур.
     Много  жалоб  Резанов  услышал  на  приказчика Российско-Американской
компании  и  на  других  камчатских  купцов.  Продавались  все  товары  по
чрезвычайно высоким ценам. Пуд сливочного масла стоил шестьдесят рублей, а
трехведерная фляга  водки  почти тысячу рублей*.  Николай Петрович впервые
по-настоящему задумался о судьбе правителя Баранова. Ведь доставка товаров
в  Русскую Америку обходилась еще  дороже.  Баранову приходилось кормить и
одевать четыреста человек россиян и  несколько тысяч алеутов и  кадьякцев.
Вдобавок он строил крепости и приобретал оружие.  Лекаря в Русской Америке
не было, и Баранов боролся с болезнями, пользуясь старинным лечебником. На
Камчатке проживало всего  двести солдат,  оставшихся от  войск  полковника
Сомова.   Иркутск,   Якутск  и  Охотск,  выполняя  царское  повеление,  не
справлялись с  доставкой провианта...  Не хватало хлеба,  камчатские купцы
торговали по  баснословным ценам.  Офицеры и  чиновники получали небольшое
жалованье, процветало казнокрадство и мошенничество.
     _______________
          * В   Петербурге  на  содержание  гвардейского  солдата  в  день
     отпускалось казной пять копеек.

     "И  Русскую  Америку  постигла  бы  такая  же  судьба,  -  подумалось
Резанову, - ежели бы там правил губернатор".
     Школы,  открытые правительством на  Камчатке в  первой половине XVIII
века  для  русских и  камчадалов,  существовали до  конца века.  Камчадалы
учились успешно и детей своих в школы отдавали с желанием.  Однако местные
начальники вместо помощи всячески препятствовали деятельности учителей,  и
школы одна за  другой стали закрываться.  Последняя школа закрылась совсем
недавно, в самом конце XVIII века.


     На  борту  "Надежды" офицеры ожидали прибытия генерал-майора Кошелева
как большую неприятность.
     Иван Федорович Крузенштерн давно раскаивался в том, что произошло, но
отступать было поздно. Слишком круто он тогда поступил. А все виноват этот
болван  граф  Федор Толстой.  Даже видавшего виды моряка Крузенштерна стал
смущать своим поведением гвардейский  подпоручик,  пьяница  и  дебошир.  И
остальные   офицеры   кораблей   сторонились   строптивого   графа...  Он,
Крузенштерн,  поставил под сомнение  императорский  рескрипт,  прочитанный
Резановым тогда на шканцах.
     Смятение охватило душу,  но  Иван  Федорович по-прежнему с  надменным
видом прохаживался по палубе,  закинув руки за спину.  Он тотчас бы ушел в
Японию, но без императорского посла Резанова сделать это было невозможно.
     "Да, произошла   большая   неприятность,   -  думал  Иван  Федорович,
прохаживаясь по шканцам. - Не рассчитал и сел в лужу. Если бы не проклятая
течь в корпусе, я пришел бы прямо в Нагасаки и господину Резанову пришлось
бы,  хочет он того или не хочет,  исполнить императорское  поручение...  А
всему виной Лисянский: купил эдакое старое судно. Вместо выпивок и гулянок
надо  было  смотреть  в  оба  глаза.  Вот  если  бы  мы  шли   одни,   без
соглядатаев-приказчиков,  все было бы в лучшем порядке... Где же видано, -
бодрил себя  Крузенштерн,  -  штатский  человек  распоряжается  на  судне,
находящемся под военным флагом!* Да еще полукупец.  Недаром мне говорили в
Петербурге, что господин Резанов получил за дочерью купца Шелихова знатное
имение. Он заботился о своих интересах, а я офицер флота российского".
     _______________
          * "...Его  И.  В.  дозволил  двум  судам американской компании с
     действительным камергером  Резановым,  отправляющимся  кругом  света,
     употреблять  по  надобности  военные  флаги..." Материалы для истории
     русского флота, часть XVII. Спб., 1904.

     Капитан-лейтенанта  все   больше  и   больше  беспокоили  наступавшие
события.   Он  со  страхом  ожидал  приезда  правителя  Камчатки  генерала
Кошелева. И вдруг спасительная мысль написать письмо! "Пусть скажут, что я
нахожусь в опасности,  графине Ливен,  статс-даме вдовствующей императрицы
Марии Федоровны. Вот откуда должно прийти спасение!"
     Иван  Федорович  спустился  в  каюту  и  стал  писать  письмо,  часто
останавливаясь, обдумывая каждое слово.
     Вечером  Крузенштерн вызвал  старшего  приказчика Федора  Шемелина  -
добродушного,  бородатого купца,  весьма умного и  образованного человека,
державшегося с большим достоинством.
     - Убрать всю грязь из трюма, и немедленно.
     - Какую грязь, ваше благородие? - удивился купец.
     - Ну, эти компанейские товары...
     - Однако...  Пускай так,  -  не стал спорить Шемелин. - Но прикажите,
ваше благородие, назначить на работу матросов.
     - И  не  подумаю.  Они  выгрузят товары  только на  берег.  А  дальше
управляйтесь вашими людьми. Матросы пусть отдыхают.
     - Но ведь матросы получают жалованье от компании, и я вправе...
     - Прекратить разговоры... Вы забываете, кто я и кто вы.
     "Как же  это получается?  -  горестно размышлял Шемелин.  -  Компания
наняла  капитана,  платит  ему  большие деньги  и  вправе ожидать от  него
всяческого споспешествования к  своим пользам и  выгодам.  А капитан будто
все нарочно старается сделать наоборот".
     Капитан-лейтенант Крузенштерн часто  выходил на  шканцы с  биноклем в
руках и обозревал окрестности. Через три дня он снова вступил в разговор с
приказчиком Шемелиным.
     - Приказчика к командиру, - раздалось с корабля.
     Через  несколько минут  на  берег  прибежал матрос  и  передал приказ
Шемелину.
     Федор  Иванович  закатил  под  навес  шестипудовую бочку  с  сахаром,
разгладил бороду и не спеша отправился на корабль.
     Крузенштерн за  пять  лет  пребывания на  английском флоте пропитался
насквозь английским духом.  Он наслушался разговоров, идущих от английских
капитанов,  соревнующихся с  русскими в  Америке.  Они умышленно возводили
клевету о  жестокостях россиян,  якобы совершенных над туземными жителями.
Эти  слухи распространились среди англичан и  даже  через русского посла в
Лондоне достигли ушей русского императора. Иван Федорович не хотел принять
в  расчет,  что  если раньше и  были жестокости,  то  они не  относились к
современной Российско-Американской компании,  а  совершались в  то  время,
когда  разобщенные купцы  производили промысел на  Алеутских островах.  Со
времени образования Российско-Американской компании все переменилось,  да,
собственно говоря,  она  и  создана была для  наведения порядка в  Русской
Америке.
     У Крузенштерна были свои соображения.  Он понимал, что если в Русской
Америке все плохо, то и Резанову будет плохо. Ведь по его указке вершились
все  компанейские дела,  и  он  за  все  главный  ответчик.  Поэтому  Иван
Федорович старался узнать что-нибудь порочащее Русскую Америку. Он считал,
что удар по  правителю Баранову,  по  порядкам в  компанейских делах сразу
отзовется и  на  Резанове.  О,  как ненавидел Крузенштерн эту белую ворону
среди кичащихся своим превосходством выпускников кадетского корпуса!
     - Скажите-ка, господин купец, говорят, что приобретения компании есть
одни  баснословные рассказы  и  что  пускающихся  в  Америку  промышленных
ожидает бедственная жизнь? - спросил Крузенштерн у подошедшего приказчика.
     - Ваше  благородие,   как  можно  говорить  о  бедственном  положении
промышленных  сейчас,  когда  высочайшим  указом  образована  американская
компания. Вы вспомните начало русских промыслов. Русские мореходы на малых
лодках пробивались сквозь камни  и  льды,  испытывали голод и  болезни,  и
каждый шаг их был полит кровью.
     - А  ваш  Баранов каков,  главный приказчик?  Разве приличный человек
пойдет работать в  Америку,  пока там  сидит такой человек,  как  Баранов.
Диктатор,   его  власть  основана  только  на  беззаконии.  Корыстолюбивый
властитель -  вот кто ваш Баранов. - Иван Федорович презрительно оттопырил
нижнюю губу.  - Никто не ограничивает его власть, и потому собственность и
личная безопасность существовать в Америке не могут.
     - Я не желаю слушать,  ваше благородие, сплетни о господине Баранове,
- взорвался  Шемелин.  -  Он  в  высочайшем рескрипте назначен  правителем
американских областей,  и,  если  он  управляет в  Америке по  соизволению
императора, можно ли называть его приказчиком?
     - Вы осмеливаетесь мне,  командиру корабля,  делать замечания?.. Я не
позволю!..
     - Я  разговариваю с  вами как частный человек,  а  в частной беседе я
волен говорить все, что думаю. Мы сейчас не на шканцах.
     Крузенштерн сдержал  негодование.  Он  мог  бы  посадить приказчика в
темную  кладовку  на  баке,  заменяющую карцер,  но  решил  не  рисковать.
Обстановка сложная. Неизвестная земля Камчатка пугала его.
     - Я  вам  повторяю то,  что  говорит  цивилизованное человечество,  -
Крузенштерн окинул  презрительным взглядом купца,  -  а  не  дикари  вроде
вас... Можете идти, я не задерживаю.
     1 августа в порту Петропавловск раздались пушечные выстрелы с корабля
"Надежда".   Капитан-лейтенант  Крузенштерн  встречал  прибывшего  в  порт
правителя Камчатки генерал-майора Кошелева.  Его хорошо вооруженный отряд,
состоявший из  шестидесяти солдат и  нескольких офицеров,  расположился на
пригорке,  как раз против причала.  А сам генерал,  не обращая внимания на
господ  офицеров,  выстроившихся на  палубе  корабля,  направился  к  дому
коменданта.
     - Поздравляю вас с прибытием на камчатскую землю, господин Резанов, -
сказал Кошелев. - Рад, рад вас видеть. О вашем посольстве наслышан.
     Когда императорский посол и правитель Камчатки остались одни, Резанов
сказал:
     - Сколь  ни  прискорбно,   совершив  столь  многотрудный  путь,  ваше
превосходительство,  оставить экспедицию,  -  он тяжко вздохнул,  - но при
всем моем усердии я  не  могу исполнить посольство в  Японии,  и  особливо
когда  одни  наглости  офицеров  могут  произвести  тревогу  и  расстроить
навсегда государственные виды.  Я ожидал вас, Павел Иванович, чтобы сдать,
как начальствующему, всю вверенную мне экспедицию...
     - Не  беспокойтесь,   ваше  превосходительство,   мы  все  обернем  в
наилучшем для вас порядке,  и  никто не посмеет задержать исправления вами
императорского посольства.  Дайте мне посмотреть на высочайше утвержденную
инструкцию, и я начну немедля действовать.
     Резанов  передал  губернатору  бумагу  с   собственноручной  подписью
императора и давно подготовленный доклад.
     Генерал полчаса, а то и больше внимательно изучал бумаги.
     - Начнем сегодня.  Я  буду  вызывать и  допрашивать офицеров в  вашем
присутствии, Николай Петрович.
     - Благодарю, ваше превосходительство.
     Первым на допрос был вызван капитан-лейтенант Крузенштерн. За столом,
покрытом зеленой скатертью,  сидел губернатор.  Рядом с ним писарь с кипой
чистой бумаги.  У  дверей застыл часовой.  В  кресле немного поодаль сидел
Николай Петрович Резанов.
     - Я вас слушаю, ваше превосходительство, - вытянулся Крузенштерн.
     Губернатор  несколько  мгновений  рассматривал  прищуренными  глазами
капитан-лейтенанта.
     - Будьте добры назвать ваше имя, отчество и фамилию.
     - Иван Федорович Крузенштерн,  ваше превосходительство.  Я  прихожусь
родственником графине  Ливен,  урожденной баронессе Шиллинг фон  Комштадт,
статс-дамы вдовствующей императрицы.
     - Это меня не интересует. Вы командир судна "Надежда"?
     - Да, я командир "Надежды".
     - Кто главный начальник экспедиции?
     - Его превосходительство господин Резанов.
     Николай Петрович Резанов и губернатор Камчатки переглянулись.
     - Так. Но чем же объяснить ваши мятежные и оскорбительные действия по
отношению к вашему прямому начальнику?*
     _______________
          * Описание событий на Нукигаве приведено в первоначальном тексте
     "Первого  путешествия  россиян   вокруг   света"   Федора   Шемелина,
     хранящемся в рукописном отделе Государственной Публичной библиотеки в
     Ленинграде.

     - Я  не  знал,   что  его  превосходительство  господин  Резанов  мой
начальник. У меня были совсем другие инструкции, где начальником назван я.
Если бы мне об этом сказали в Петербурге,  я бы не согласился... Управлять
парусами пусть поискали бы дурака.
     - Прошу вас, господин капитан-лейтенант, вести себя скромнее.
     - Виноват, ваше превосходительство.
     - Значит, вы утверждаете, что не знали выше себя начальника.
     - Так точно.
     - Расскажите, как все произошло.
     - Я был раздосадован вмешательством господина Резанова в мои дела.  -
Крузенштерн смотрел прямо в глаза правителям Камчатки.
     - В чем заключалось вмешательство?
     - Его превосходительство выразил неудовольствие,  что суда, купленные
в Англии, оказались не совсем, как бы это сказать, новыми...
     - Точнее...
     - Судам оказалось больше лет, чем предполагали.
     - Ваше  превосходительство,  -  обратился  губернатор к  Резанову,  -
объясните нам по поводу судов.
     - У  берегов Бразилии при тщательном осмотре подводной части кораблей
оказалось, что "Надежда" построена девять лет тому назад и, следовательно,
не стоит заплаченных за нее денег.  В  корпусе открылась течь.  Связи,  на
которых держалась палуба,  тоже  непрочны и  крошились.  Мачты  прогнили и
требовали замены.  Я был недоволен, но стерпел, не желая портить отношений
с командиром.
     - Это правда, господин капитан-лейтенант?
     - Да не совсем...
     - Правда или нет?
     - Правда ваше превосходительство, - выдавил из себя Крузенштерн. - Но
было еще одно обстоятельство.
     - Какое?
     - Его  превосходительство господин  Резанов  позволил  себе  нарушить
субординацию.
     - В чем заключалось это нарушение?
     - Господин    Резанов    передал    инструкцию    командиру    "Невы"
капитан-лейтенанту  Лисянскому,  минуя  меня,  как  командира  над  обоими
кораблями.
     - Что это была за инструкция?
     Крузенштерн молчал.
     - Говорите, я вас слушаю.
     - Меня не интересовало содержание.  Утверждаю, что это возмутительное
вмешательство в мои дела.
     - Ваше превосходительство, не расскажете нам, что было написано в том
письме?
     - Это   было   поручение   хозяйственного  порядка,   относящееся   к
деятельности компании.  "Нева" шла прямо на Кадьяк. О компанейских делах я
не обязан ставить в известность господина Крузенштерна.
     - Благодарю  вас,   ваше   превосходительство...   Теперь,   господин
Крузенштерн, я хочу знать, что произошло в Нукигаве*.
     _______________
          * Самый большой остров у группы Маркизских островов.

     - Господин Резанов оскорбил меня.
     - Оскорбил я?..  -  Николай  Петрович вздрогнул и  поднял  голову.  -
Разрешите, ваше превосходительство, сказать все как было.
     - Хорошо, прошу вас.
     - В  Нукигаве  господин  Крузенштерн приказал  лейтенанту Ромбергу  и
доктору Эспенбергу выменивать у  туземцев припасы на  разные вещи.  Я,  со
своей  стороны,   приказал  компанейским  приказчикам  добыть  у  туземцев
наиболее  любопытные  предметы  домашнего  обихода   для   этнографической
коллекции.   Это  не  понравилось  Крузенштерну,  и  он  приказал  добытые
приказчиками у туземцев вещи отобрать и впредь не разрешил никаких мен.
     - Это правда, господин Крузенштерн?
     - Правда, - пробормотал командир.
     - Но почему вы так сделали?
     - На судне должен быть один начальник.
     - Но таким начальником был его превосходительство господин Резанов.
     Иван Федорович Крузенштерн склонил голову и ничего не ответил.
     - Что  было  дальше?  Может  быть,  скажете вы,  господин Резанов,  -
губернатор сделал приглашающий жест.
     - Я  возмутился этой  дерзостью  и,  увидя  господина Крузенштерна на
шканцах,  подошел  к  нему  и  спокойно сказал:  "Не  стыдно  ли  вам  так
ребячиться и  утешаться тем,  что  не  давать  мне  способов к  исполнению
возложенного на меня?" Крузенштерн сразу взорвался. "Как вы смели сказать,
что я ребячусь!" - крикнул он.
     - Это правда, господин Крузенштерн?
     - Правда.  Но  шканцы -  святое место  на  корабле,  -  повысил голос
капитан-лейтенант.  -  За  всякое  нарушение  дисциплины,  совершенное  на
шканцах, наказание усугубляется. На шканцах особый почет начальнику.
     - Раз так,  то господин Резанов должен пользоваться почетом,  как ваш
начальник,  утвержденный высочайшим повелением.  Но  что  же  было дальше,
скажите нам, господин Резанов.
     - "Как же,  сударь, весьма смею, как начальник ваш", - сказал я опять
спокойно,  сдерживая себя.  "Вы начальник?  -  крикнул мне Крузенштерн.  -
Может ли это быть?  Знаете ли,  что я поступлю с вами, как не ожидаете?" -
"Нет,  не знаю,  - ответил я. - Не думаете ли вы меня на баке держать, как
Курляндцева?  Матросы вас  не  послушают,  и  я  сказываю вам,  что,  если
коснетесь меня,  чинов лишены будете. Вы забыли законы и уважение, которым
вы одному чину моему обязаны..."
     - Это правда?  -  снова спросил губернатор.  -  Подтвердите, господин
Крузенштерн.
     - Правда, - побледнев, отозвался командир.
     - Тогда расскажите нам, ваше превосходительство, что было дальше.
     - Я  ушел  к  себе  в  каюту  и,  опасаясь дерзостей,  позвал к  себе
а