правилах
было  сказано,  что  при  встрече с  государем на  улицах даже дамы должны
выходить из  экипажей,  несмотря на  дождь  и  грязь,  и  делать  глубокий
реверанс,  статским  сбрасывать шинели  и  по-военному отдавать честь.  На
улицах  не  дозволялось произносить слово  "курносый" и  называть животных
"Машкой".
     Проходя  мимо  Зимнего  дворца,  все  горожане должны  снимать шапку,
несмотря ни на какую погоду,  и идти с непокрытой головой, отдавая почесть
каменному зданию.
     С  удивлением смотрели моряки на  новую флотскую форму.  Вместо белых
петровских  мундиров  моряки  надевали  темно-зеленые,   с  белым  стоячим
воротником, скроенные на прусско-голштинский манер.
     Военные шпагу носили не на боку, как раньше, а сзади. Голову украшала
низенькая шляпа, а ноги обуты в ботфорты.
     Еще больше удивила процедура причесывания на новый манер.  Прибывшего
из  деревни отставного полковника,  призванного императором во дворец,  на
глазах моряков тут же, во дворе, принялись оболванивать. Остригли спереди,
и  один  из  мастеров  принялся  натирать  меловым  порошком подстриженные
волосы.  Потом  обернули  рогожным кулем,  чтобы  не  выпачкать одежду,  и
мастер, набрав в рот хлебного квасу, начал опрыскивать ему голову, а после
обильно посыпать мукой.
     Сделав прическу,  полковнику приказали сидеть и ждать, пока на голове
образуется   клеевая   корка.   Сзади   к   волосам   привязали   железный
восьмивершковый  прут,   чтобы  сделать  косу  согласно  артикулу.   Букли
приставили из  войлока,  прикрепив  их  на  проволоке,  огибавшей череп  и
державшей войлочные украшения на высоте половины уха.
     Через  три  часа  клеевая корка на  голове затвердела,  и  полковнику
разъяснили,  что  теперь он  может стоять несколько часов под  дождем либо
снегом без всякого ущерба для новой прически.
     Только  через  пять  дней  в   Преображенский  полк  прибыл  один  из
флигель-адъютантов,  находившийся в  императорской свите  в  тот  памятный
день.
     - Немедленно во дворец,  господа офицеры, - скомандовал он морякам, -
император приказал.
     Несмотря на  то,  что  дворец  был  совсем рядом,  офицеров повезли в
коляске командира полка.
     Дворец  был  похож  на   казарму.   На   плацу  маршировали  солдаты.
Беспрестанно  входили  и  выходили  офицеры  с  повелениями  и  приказами.
Отовсюду раздавался назойливый топот сапог и позванивание шпор.
     Адмирал Кушелев встретил моряков у подъезда и объявил,  что император
хочет их видеть немедленно. Он отвел их во внутренние покои дворца и велел
ждать в большой продолговатой комнате среди военных всякого звания, одетых
в странные, невиданные мундиры.
     - Я вам окажу поддержку, - шепнул адмирал недоумевающим офицерам.
     Наконец раскрылись высокие резные двери.  В приемную вошел император,
в мундире и с тростью в руках, и, твердо вышагивая, направился к морякам.
     - Вы не хотите мне служить?.. Вы желаете служить аглицкому королю? Вы
якобинцы! Я разрушу ваши идеи... Уволить в отставку... В Сибирь!
     Павел Петрович был  явно  не  в  себе и  даже замахнулся берлинкой на
лейтенантов.
     - Мы русские,  ваше величество,  - твердо ответил лейтенант Круков, -
и, кроме русского мундира, другой мундир не наденем!
     Адмирал  Кушелев приблизился к  императору и  стал  ему  что-то  тихо
говорить. Император будто немного успокоился.
     - Уволить в отставку без мундира и орденов,  - отрывисто приказал он,
- отправить на Аляску. Говорят, там и ворону ваших костей не сыскать.
     Адъютанты вывели перепуганных моряков из приемной.  У окна в одном из
коридоров они рассказали о причине столь сильного гнева императора.
     Оказывается,  вернувшийся вместе с  ними из  Англии лейтенант Акимов,
поэт  и  вообще  человек  восторженный,  поразился  происшедшими в  России
переменами. Ему казалось, что все перевернуто вверх дном.
     Он  обратил  внимание  на  Исаакиевский  собор,  который  достраивали
кирпичом, тогда как нижняя его часть, сделанная в царствование императрицы
Екатерины,  была мраморной.  И  поэт,  под  впечатлением всего увиденного,
написал четверостишие:

                        Се памятник двух царств
                        Обоим столь приличный.
                        На мраморном низу
                        Воздвигнут верх кирпичный.

     Ночью  лейтенант Акимов  отправился к  собору  и  прикрепил бумагу со
стихами к одной из его стен.
     Павел Петрович  был  страшно  разгневан  и  приказал  строго наказать
поэта.  Акимов исчез из Петербурга,  и только в  царствование  Александра,
когда все ссыльные были возвращены, родные узнали о его участи.
     Через  час  полицейские тройки лихо  покатили в  Сибирь разжалованных
моряков.  Им  предстоял долгий путь.  Император Павел  по  совету адмирала
Кушелева приказал отправить "провинившихся" в Русскую Америку.
     На углу Садовой и  Невского тройки едва не сшибли переходившего улицу
статского советника Николая Петровича Резанова. Под ноги ему упал конверт.
     "Прошу переслать письмо в Москву,  -  прочитал на конверте Резанов. -
Улица Ильинка,  собственный дом купца Толстоухина,  госпоже Елене Петровне
Круковой".
     Николай Петрович сразу все понял. Стремительный характер императора и
его  чрезмерная  придирчивость  и  строгость  приводили  к  тому,  что  за
ничтожные недосмотры и ошибки офицеры отсылались в другие полки,  а то и в
Сибирь прямо из дворца.  У  гвардейских офицеров вошло в  обычай класть за
пазуху  несколько сот  рублей,  чтобы  не  остаться  без  денег  в  случае
внезапной ссылки.
     Николай  Петрович  был  опытным  государственным деятелем,  он  начал
службу  при  Екатерине и  недавно был  определен обер-прокурором в  Первый
департамент Сената.
     Краткая история его такова:  бывший офицер лейб-гвардии Измайловского
полка  Резанов  честолюбив  и  беден.  Призвания  к  военной   службе   не
чувствовал.  Его  не  прельщала  разгульная  жизнь  гвардейских  офицеров.
Знакомство с поэтом Державиным склонило к литературе,  он полюбил  поэзию.
Державин   приблизил  его  к  себе  и  познакомил  с  некоторыми  русскими
сочинителями, в том числе с Иваном Дмитриевым.
     Заручившись поддержкой Державина,  Николай Петрович решил попробовать
свои силы на штатской службе и  вышел в отставку в чине капитана.  Он стал
быстро продвигаться по служебной лестнице, и через несколько лет Державин,
будучи статс-секретарем для  доклада государыне по  сенатским делам,  взял
Резанова к себе на должность правителя канцелярии. После ухода Державина в
Сенат  Николай  Петрович  некоторое время  был  докладчиком у  императрицы
Екатерины.
     Когда  знаменитый мореплаватель Григорий Шелихов приехал в  Петербург
хлопотать о  своих  американских делах,  Резанов  по  просьбе своего  отца
провел  ходатайство  Шелихова  через   Сенат   и   доложил  императрице  в
благоприятном для  Шелихова  свете.  Так  началось  знакомство Шелихова  и
Резанова.
     По  повелению императрицы в  Иркутск должен  был  выехать нарочный от
двора и привезти о делах Шелихова обстоятельное донесение в Петербург.
     Личным посланцем Екатерины оказался Резанов.
     Злые языки утверждали, будто последний фаворит императрицы Екатерины,
Платон  Зубов,  приревновал приглянувшегося императрице умного,  красивого
Резанова и поспешил отправить его подальше от столицы.
     По приезде в  Иркутск Резанов был обласкан Шелиховым.  Купец посвятил
Николая Петровича во все свои планы.  А  скромность и  красота его старшей
дочери крепко привязали тридцатилетнего чиновника к дому Шелиховых. Вскоре
Анна стала его женой.
     В первый же год супружества,  в 1795 году, совсем неожиданно Григорий
Иванович умер,  и тогда Резанов, кроме семейных обязанностей, взял на себя
и исполнение заветов своего тестя.
     Но  сейчас мысли Резанова были далеки от  Русской Америки.  Последние
дни  Петербург был  взбудоражен падением фрейлины Нелидовой,  дамы  сердца
императора Павла.  Это  был  настоящий  дворцовый переворот,  повлекший за
собой удаление от  двора многих лиц,  державшихся благодаря ее  влиянию на
императора.  Поговаривали,  что  опала  Нелидовой была  связана с  доносом
царедворца Кутайсова,  от  которого Павел узнал,  что  фрейлина получила в
прошлом  году  от  английского  посла  Витворта  триста  тысяч  рублей  за
одобрение торгового договора... Иные утверждали, что взятка пустое дело, а
виной  всему  Анна  Петровна Лопухина,  новое  увлечение Павла  Петровича,
назначенная недавно камер-фрейлиной.  Ее  отец,  Петр  Васильевич Лопухин,
неожиданно для всех получил должность генерал-прокурора Сената.  Должность
весьма  высокая.  Обладавший властью  генерал-прокурора был  правой  рукой
императора.
     Опальная фрейлина Елена  Нелидова поняла,  что  не  сможет бороться с
более молодой соперницей, и предпочла удалиться.
     Царедворцы  принялись  топить  приближенных Нелидовой,  выслуживаться
тайными доносами, возбуждая недоверчивость государя.
     Разобраться  в  создавшейся обстановке  было  не  просто,  и  Николай
Петрович решил выждать.
     После встречи с полицейскими тройками он шел не торопясь, обдумывая -
в  который раз -  все обстоятельства дворцовых событий.  Вернувшись домой,
Резанов  распорядился  отправить  подброшенное  письмо  с  первой  почтой,
отходившей в  Москву по понедельникам и  четвергам,  и уселся за обеденный
стол.
     Неожиданно в  передней появился полицейский офицер,  посланный графом
фон дер Паленом.
     - Генерал-губернатор  вас   ждет   завтра  ровно   в   десять,   ваше
превосходительство, - сказал полицейский.
     Резанов почти  не  знал  нового генерал-губернатора.  Год  назад этот
умный и решительный человек был несправедливо отстранен от своей должности
и оскорблен императором.  В своем новом капризе Павел приблизил генерала и
назначил его губернатором Петербурга.
     На  следующий день  Резанов в  десять часов вошел в  кабинет военного
губернатора.
     Его  приветливо встретил высокий  генерал с  проседью на  висках.  Он
показался Резанову добродушным и воспитанным человеком.
     - Удивляетесь, почему затруднил вас вызовом?
     - Да, решительно не могу догадаться.
     - Я  хотел поговорить с  вами  о  порядках прохождения дел  в  Первом
департаменте.  Император поручил мне выяснить некоторые обстоятельства. Вы
- обер-прокурор.   Я  не  ошибся?   Конечно,  наш  разговор  будет  носить
конфиденциальный характер.  -  Генерал во  время разговора не выпускал изо
рта дымящуюся трубку.
     Резанов молча наклонил голову.
     Разговор закончился быстро,  в какие-нибудь полчаса. Николай Петрович
дал обстоятельный ответ на  все вопросы генерала и  обмолвился,  что хочет
пойти в отставку.
     - Вы   произвели   на   меня   весьма   хорошее   впечатление,   ваше
превосходительство, - сказал фон дер Пален. - Пока я генерал-губернатор, в
отставке вам не бывать.  Умные люди нужны государству,  тем более в  такое
время. Может быть, у вас есть затруднения? Буду счастлив вам помочь.
     Резанов подумал и  откровенно рассказал о делах купеческих компаний в
Русской Америке,  о  значении,  которое может  иметь Америка для  Русского
государства.
     - Гм...  Все,  что я  услышал,  ваше вревосходительство,  интересно и
важно для  России.  Я  буду вам помогать.  На  кого из  вельмож вы  можете
рассчитывать в настоящее время? Говорите откровенно, не стесняйтесь.
     - Граф  Николай  Петрович   Румянцев,   президент   коммерц-коллегии,
сенатор, главный директор государетвенного заемного банка.
     - Знаю, знаю. Прекрасный, умный человек. Ну, а еще?
     - Адмирал Мордвинов... Тайный советник Державин. И все, пожалуй.
     - Что ж, на первый случай довольно. Считайте и меня в вашем активе.
     - Очень благодарен, ваше превосходительство. - Резанов встал и крепко
пожал  руку  генералу.   -   Ваша  помощь  бесценна.  Предстоит  борьба  с
конкурентами,  которые  считают,  что  в  Америке  все  нужно  оставить  в
первозданном виде. Они, наверное, предпримут шаги во дворце.
     - Попробую спасти вас  от  конкурентов,  ваше  превосходительство,  -
улыбнулся фон  дер Пален.  -  Однако сейчас меня беспокоит другое.  Россия
находится на рубеже больших событий. По-видимому, краткая мирная передышка
окончилась.
     - Неужели война, ваше превосходительство?!
     - Будем  называть  друг  друга  по  имени-отчеству,  милейший Николай
Петрович, вы согласны? Да, война, причем война непонятная, вовсе России не
нужная. Можно быть с вами откровенным?
     - Буду рад, Петр Алексеевич.
     - Император  Павел  Петрович  считает,  что  он  должен  восстановить
опрокинутые  французской  революцией  троны  и   престолы.   Мы   вошли  в
европейскую   коалицию,   направленную  против   республиканской  Франции,
совершенно бескорыстно,  чтобы покарать державу,  в  которой,  как  сказал
император,  развратные правила  и  буйственное воспаление рассудка попрали
закон божий и повиновение установленным властям...
     Фон Пален приостановился и посмотрел на Резанова.
     - Я вас внимательно слушаю, Петр Алексеевич.
     - Пожалуйста,  стакан лафита, Николай Петрович. - Губернатор подвинул
Резанову бутылку вина и  бокал.  -  Австрия и  Англия приложили все  силы,
чтобы втянуть Россию в  войну против французского "богомерзкого" правления
и  выманить наши войска за  границу.  О-о,  они умеют загребать жар чужими
руками... Что же касается защиты монархических престолов, война с идеями?!
Да  стоит ли проливать за это русскую кровь?  Конечно,  успехи французских
войск  в  Европе способствуют быстрому распространению революционных идей,
но я считаю, что России это почти не коснулось и воевать нам не пристало.
     - Я с вами согласен, Петр Алексеевич, - поддакнул Резанов.
     - Но  это  еще не  все.  Недавно нам стало известно,  что французская
эскадра,  направляясь к  берегам Египта,  захватила остров Мальту вместе с
хорошо  укрепленной крепостью Ла-Валлеттой.  В  Египте  французы  высадили
корпус под командованием генерала Бонапарта.  Египет принадлежит туркам, а
остров Мальта Мальтийскому ордену святого Иоанна Иерусалимского.
     - Не вижу ущерба России.  Наоборот, нанесен удар Оттоманской империи,
нашему исконному врагу.
     - Ущерба России нет...  Но предсказываю вам,  -  фон дер Пален поднял
палец, - остров Мальта окажет зловещее влияние на русскую политику!
     - Но почему?!
     - Вы   забыли  одно   обстоятельство.   Сочувствие  цесаревича  Павла
рыцарским  традициям Мальтийского ордена  воскресло со  страшной  силой  в
самодержавном императоре.  Недавно его величество принял титул покровителя
ордена.  Многие считали,  что  это невинная забава,  нечто вроде потешного
гатчинского войска,  и все закончится раздачей мальтийских крестов. Однако
новая  императорская забава  не  пройдет для  России  бесследно.  В  самое
ближайшее время вы сможете убедиться в правоте моих слов.
     - Не  дай  бог,  если  ваши слова оправдаются.  -  Резанов допил свой
бокал, собеседники немного помолчали. - Я услышал вчера новость и не знаю,
Петр Алексеевич, верить ли?
     - Что за новость, Николай Петрович?
     - Мне сказали,  что тело покойного князя Потемкина вынуто из  гроба и
выброшено...
     - А...  Вот  в  чем  дело!  Доля  правды  здесь  есть.  Однако говорю
конфиденциально,  Николай Петрович:  императору стало известно,  что  тело
покойного князя доныне еще не  предано земле,  а  содержится в  склепе под
церковью и от людей бывает посещаемо...  Находя сие непристойным, государь
высочайше соизволил, дабы тело без дальнейшей огласки в том же склепе было
погребено в особо сделанной яме, а сам склеп засыпан землей и сглажен так,
как бы его никогда и не бывало.
     - Но для чего это сделано? - вырвалось у Резанова.
     - Не  могу  знать...  Вчера  я  получил  новое  повеление императора.
Памятник,  сооруженный Екатериною в  Херсоне князю Потемкину,  он приказал
разрушить.  В указе разъяснялось,  что подданный, управление которого было
столь порочным, не мог заслужить подобной чести.
     - Боже мой! Такова благодарность России своему герою...
     - Нет,  не России,  только лишь императора. - Граф Пален посмотрел на
своего гостя и вздохнул.  -  Не кажется ли вам,  дорогой Николай Петрович,
что  императорскую власть для  пользы России следует укоротить?  Расширить
права Сената, сделать из него что-нибудь вроде английского парламента?
     - Вы  говорите о  конституции,  Петр Алексеевич?  Если так,  то  могу
заверить,   что   конституция  при   императоре  Павле   вещь   совершенно
несбыточная.
     - Конечно,  добровольно он  не согласится,  -  добродушно сказал граф
Пален. - Но ведь можно заставить...
     - Не вижу никакой возможности к свершению сего дела, Петр Алексеевич.
- Резанов очень  удивился речам генерал-губернатора.  И  даже  растерялся,
хотя виду не подал.
     - Стакан  лафиту,  дорогой Николай Петрович,  прошу...  -  Губернатор
налил  Резанову еще  красного вина.  -  Вы  правы,  конечно,  дело  весьма
трудное... - Он встал и несколько раз прошелся по кабинету, заложив правую
руку за борт мундира.
     Разговор перешел на другую тему.
     - Великий  князь  Константин Павлович,  -  сказал,  приостановившись,
губернатор, - опять подшутил над своей августейшей супругой. Он назначил в
ее  спальню взвод  гвардейских барабанщиков.  По  его  сигналу барабанщики
стали бить утреннюю зорю. Великая княгиня, слабая и больная, спросонок так
испугалась, что чуть было тут же, на месте, не умерла.
     - Невероятно!
     Прощаясь с Резановым, губернатор проводил его до передней.
     - Обращайтесь ко мне тотчас же,  как будет надобность, - сказал он, -
и верьте, что обрели нового друга.
     Когда  великий магистр Мальтийского ордена Гомпеш сдал  французам без
всякого  сопротивления остров  Мальту,  а  сам  удалился  в  Триест,  гнев
покровителя ордена императора Павла был безмерен.  Он  обнародовал грозный
манифест. Петербургское собрание мальтийских кавалеров протестовало против
сдачи  Мальты,  объявило Гомпеша  лишенным достоинства великого магистра и
предоставило судьбу ордена на волю императора Павла.
     Император   назначил   две    тысячи   гренадеров   под   начальством
генерал-майора князя  Волконского в  гарнизон Мальтийской крепости.  Отряд
спешно  выехал,  чтобы  погрузиться на  корабли  эскадры адмирала Ушакова,
готовящегося выйти в Средиземное море.
     Недавно  эскадра  вице-адмирала Ушакова  прибыла  в  Константинополь.
Адмирал  был  радушно  встречен  жителями столицы.  Турецкое правительство
оказало ему  неограниченное доверие.  Султан в  знак  особого благоволения
подарил Ушакову золотую табакерку и  для  раздачи нижним чинам две  тысячи
червонцев. Снабжение всем необходимым, а главное, продовольствием турецкие
власти приняли на себя.
     Турки узнали о совместном походе с удивлением. Оттоманская империя на
протяжении веков была заклятым врагом России.  И  вот  теперь русский флот
выступил в ее защиту.
     На эскадру вице-адмирала Ушакова,  состоявшую из шести кораблей, семи
фрегатов и трех бригов,  кроме двух тысяч гренадеров,  предназначенных для
гарнизона  крепости,   погрузилась  еще   одна   тысяча   семьсот  человек
сухопутного войска для десанта.
     В  Дарданеллах под его командование вошла турецкая эскадра из четырех
кораблей, шести фрегатов и гребной отряд из десяти канонерских лодок.
     На  Средиземном  море  обстановка  была  сложная.  Французский  флот,
доставивший Наполеона  с  армией  в  Египет,  совсем  недавно  был  разбит
английским адмиралом Нельсоном при Абукире.
     Король  сардинский,  итальянские  владения  которого  были  захвачены
французами,  находился на  острове Сардиния.  Король неаполитанский жил  в
городе  Палермо,  охраняемый английскими военными  кораблями.  На  острове
Мальта французский гарнизон держался в  крепости Ла-Валлетта,  блокируемой
англо-португальским флотом.
     Англичане накрепко з