оржественно провозгласил Боня. - Сам придумал,
сам и дуй. Тыщу раз.

- Внимание, - Тимка вынул из кармана свисток, - приступаем. Нервных попрошу
удалиться.

- Эй, эй, - всполошился Хозяйственный, - погоди чуток. Я сейчас вещи соберу
и в сторонку отойду. А то кто тебя знает с твоим свистком! Дракона,
предположим, ты расколдуешь, а меня наоборот - заколдуешь. Вдруг
невидимость на меня перекинется? Не хотелось бы, - Бонифаций схватил и
охапку рюкзак вместе со скатертью и быстрым шагом ушел подальше. Куда
невидимость не достанет.

Огник тяжело вздохнул, с обреченным видом закрыл глаза и тихонько пискнул:

- Прощай, жизнь моя драконья! Все, отлетался я.

- Погоди ты убиваться, - одернул его Тимка, - я же тебя не заколдовываю, а
вовсе даже наоборот. Все будет хорошо! Вот увидишь.

- Это я так, на всякий случай, - смутился дракончик. - А то если вдруг
пропаду, то и попрощаться с белым светом не успею. Давай, дуди.

И Тимка задудел. Свисток надрывно хрипел, сипел и кряхтел в его руке,
выпуская воздух совсем с другой, не с той, с какой ему положено, стороны;
стоял такой мерзкий шум, словно прямо тут, на равнине, умирало от
несварения желудка десятка два толстопузых людоедов. Целое племя.

Хозяйственный зажал уши руками и сморщился, как от зубной боли. Огник
понуро сидел в траве, стойко перенося кошмарные звуки. А Тимка старался
вовсю! Он и дудел, и подпрыгивал, и качался из стороны в сторону, и
притоптывал ногами. В общем, колдовал на всю катушку! И был Тимка сейчас
удивительно похож на какого-нибудь древнего шамана, взявшегося выгнать
заразу из замученного температурой больного: мальчику только бубна не
хватало. И длинной костяной колотушки.

Минут через десять Тимка спекся. Сил дуть в свисток у него не осталось
никаких.

- Все, - хрипло сказал мальчик заплетающимся языком, - не могу больше. Что
хотите делайте, а не могу! Весь выдуделся, кхе-кхе.

- А ну, давай сюда гномью свиристелку, - вдруг потребовал Хозяйственный,
подходя к Тимке. - Дай-ка я, - не дожидаясь ответа, он отобрал у мальчика
ракушку и сунул свисток себе в усы. Выпучив от натуги глаза, Боня дунул...

Истошный предсмертный крик самого главного людоедского вождя тоскливым
хрипом пронесся над равниной. И в ответ ему раздался низкий мощный звук -
там, где только что был маленький черный Огник, заклубился густой зеленый
туман, из которого доносился то ли грозовой гул, то ли рык настоящего,
взрослого дракона.

- Убегаем! - крикнул Хозяйственный, схватил мальчика за руку, и они
опрометью кинулись прочь. Отбежав шагов на двадцать, Боня с Тимкой
остановились и повернулись лицом к туману.

Но тумана больше не было. А был вместо него дракон. Настоящий, громадный,
чешуйчатый и крылатый. Зеленый. Только на его длинной шее чернела неровная
клякса - бывшая раскраска бывшего Огника. Потому что этого дракона Огником
назвать было никак нельзя, язык не повернулся бы. Это был Изер, драконий
царь. И никак не иначе.

- Вот, учись, - гордо сказал Хозяйственный, любуясь крылатым ящером, - один
только разок дунул, и готово! Каков красавец получился, а? Дудеть надо
уметь правильно. Как я. Громко-громко!

- Тебе просто повезло, - Тимка сердито ткнул Боню кулаком в бок. - Я
девятьсот девяносто девять раз, наверное, дул. А в тысячный дунул ты!

- Э, какая разница, - отмахнулся Хозяйственный, - в тысячный раз или просто
громкости у тебя не хватало... Главное, что у нас драконий царь теперь
есть! В натуральную величину.

- Эт-точно, - согласился с ним Тимка и мокро шмыгнул носом. Все же ему было
чуточку обидно, что это не он расколдовал Огника. Не до слез, но обидно.
Самую малость.

Глава IX. ТИМКА ЛЕТИТ НА РАЗВЕДКУ

Издали Драконья Глава была похожа на египетскую пирамиду с черным овальным
входом. Высокую-превысокую пирамиду со срезанной верхушкой: вместо острого
четырехгранного конца у драконьей пирамиды была ровная площадка. Или, может
быть, вовсе и не площадка, а дыра - Тимке снизу было не видно.

Тимка и Боня сидели в тени каменного Добуца; на вытянутой руке
заколдованного гнома болтались походный рюкзак и "трический" меч -
Хозяйственный быстро приспособил гномьего короля под дежурную вешалку.
Тимка лениво грыз пряник, припасенный с завтрака, а Боня от нечего делать
чинил летающую тапку, штопал в нем дырки. Так как дырок у тапки было много,
то Хозяйственный был обеспечен работой надолго, и это было хорошо, потому
что Бонифаций уже окончательно извелся от неизвестности: драконий царь Изер
все еще не давал о себе знать.

Как только состоялось великое превращение чумазого дракончика в настоящего
боевого дракона, Изер немедленно приказал Тимке и Боне уйти от драконьей
горы подальше. Лучше всего - к каменному гному. И не потому, что он, Изер,
больше знать не желает никого из своих друзей-человеков, а потому, что
опасается за их жизнь: сейчас он будет убирать магический щит, а дело это
нешуточное и даже опасное! Для присутствующих людей, во всяком случае.
Потому как возможен небольшой бумсик, от которого они, люди, могут вдруг и
помереть. Да и с драконами надо переговорить с глазу на глаз, рассказать им
что к чему, а это долгая песня... Так что друзьям-путешественникам лучше
всего было набраться терпения и ждать. Ждать и надеяться.

Первым делом они дождались обещанного бумсика: шарахнуло так, что земля
заходила ходуном, а с Добуца Подземного кусками пообвалилась грязевая
корка. И в тот же миг там, вдалеке, возникла долгожданная Драконья Глава,
во всей своей пирамидной красе.

- Если это они называют всего лишь небольшим бумсиком, тогда что же
по-драконьи будет мощным взрывом? - недоуменно спросил Хозяйственный, лишь
только земля перестала дрожать и он смог устойчиво держаться на ногах.

- Думаю, конец света, - сказал Тимка, все еще цепляясь за бороду каменного
гнома. - Когда взорвется вся планета. Вот тогда драконы и скажут: "Вроде
что-то здорово бубухнуло!" Если, конечно, успеют.

- Ага, - согласился Хозяйственный, - не иначе, - и стал распаковывать
рюкзак: Изер пообещал, что им предстоит долгое ожидание. А значит, надо
было обустраиваться всерьез - драконье "долго" могло быть действительно
долгим. Боня надеялся лишь на то, что беседа с товарищами-драконами у Изера
не затянется на неделю.

Вот так, в хлопотах и мелком ремонте, и прошел остаток дня. Наступил вечер,
а за ним и ночь - темная, беззвездная. Северный ветер нагнал тучи, и вскоре
пошел дождь, крупный, холодный. Тимка и Боня сидели у костерка под
невидимым куполом защитной веревки, изредка поглядывая на драконью гору.
Там, в Драконьей Главе, что-то происходило: овал входа багрово мерцал, как
притушенный камин с тлеющими углями; над верхушкой пирамиды то и дело
вспыхивало желтое размытое зарево. То ли это были отблески драконьего
пламени, то ли внутри горы творилась какая неведомая волшба - ни Тимка, ни
Боня не знали.

- Горячий, видно, у них там разговор идет, - шепотом заметил Боня, глядя на
полыхающее зарево, - просто огненный.

- Это они целуются, - уверенно сказал Тимка, - здоровкаются после долгой
разлуки. Никак остановиться не могут! Потому огонь и виден.

- Ну да, - усмехнулся Хозяйственный, - ты еще скажи, что они все хором
чихают и икают. Безостановочно и огненно. Не-ет, Тим, у них нынче идет
разговор, и очень серьезный. Решающий!

- Решающий, есть гномов или не есть... э-эх! - зевнул Тимка. - После
стольких лет сна... Кушать-то небось хочется! Они и нас могут слопать. Не
посмотрят, что мы под высоким укрывательством... э-эх-хо!..
покрывательством самого Изера.

- Слушай, а я как-то об этом и не подумал, - всполошился Хозяйственный. - А
ведь и вправду, все может быть! Как бы незаметно узнать, о чем они там
совещаются? На всякий случай. Может, пока не поздно, надо деру давать и
каких-нибудь других драконов искать? Не голодных.

- Запросто! - оживился Тимка, даже зевать сразу перестал. - Я сейчас на
тапке по-быстрому к пирамиде слетаю и подслушаю, о чем они говорят. Плевое
дело! Вжик-вжик, и я все знаю.

- Неудобно как-то получается, - засомневался Хозяйственный. - Вроде бы Изер
- наш друг, а шпионить за друзьями... Нехорошо это! Моя совесть
категорически протестует.

- А я не буду за драконьим царем шпионить, - пообещал Боне мальчик, - я за
всеми другими шпионить буду. За его подданными.

- Это другое дело, - успокоился Хозяйственный, - за другими можно. Насчет
других моя совесть не против. Валяй! Только чур - осторожно и незаметно: не
хотелось бы, чтоб тебя раньше меня съели. Ни к чему это.

- Мы, шпионы, народ бывалый, - заверил Тимка, становясь на штопаную тапку,
- к трудностям привычные. Нас голыми когтями не возьмешь! Чуть что - буду
отстреливаться до последнего патрона. Я еще вернусь! - зловещим голосом
сообщил мальчик Бонифацию и резко взмыл в мокрое небо.

Тимка летел почти в полной темноте: были видны лишь удаляющийся костерок,
странно искаженный от стекающей по защитному куполу дождевой водой, да
драконья пирамида - вернее, багровый вход в нее и легкое зарево над плоской
верхушкой.

Холодные капли неприятно били мальчику в лицо, стекали ему за шиворот; в
тучах, над головой, что-то постоянно урчало и взрыкивало. Наверное, там
собиралась с силами крутая гроза и надо было торопиться, чтобы не попасть
случаем под шальную молнию. Тимка попробовал было увеличить скорость, но с
тревогой обнаружил, что тапка сейчас его плохо слушается: летающая обувка
шла как-то вяло, с трудом набирая высоту, и почти совсем не меняла
направление своего полета. Перла напрямую, как неуправляемый танк! То ли
Хозяйственный перемудрил со своей штопкой, то ли промокла тапка слишком
быстро под проливным дождем - это сейчас было неважно. А важным было то,
что Тимка уже набрал приличную высоту, и, случись с тапком вдруг что
непредвиденное, он, Тимка, мог так брякнуться о землю, мало не показалось
бы! Впрочем, Тим старался об этом не думать и полностью сосредоточился на
управлении тапкой: Драконья Глава была уже близко.

"Такая уж наша шпионская доля, - подумал Тимка, с трудом выруливая на
желтое зарево, - жизнь настоящего разведчика всегда полна неожиданностей".
Но он даже и представить себе не мог, какие именно неожиданности ждут его
дальше! Мокрая тапка по сравнению с ними была всего лишь веселым и легким
приключением. Шпионской разминкой.

Плоская вершина драконьей пирамиды наконец оказалась у Тимки под
ногами. Тапка, словно всю жизнь ожидавшая именно этого момента, внезапно
выключилась, умерла на лету, и мальчик оказался в глубокой луже, настоящем
дождевом озерке на громадной монолитной крыше пирамиды. В центре каменной
крыши-плиты было ровное круглое отверстие, здоровенное, как арена цирка: из
этого отверстия и лился необычный желтый свет - яркий, солнечный. Тимка,
крадучись, на цыпочках, прижимая мокрую тапку к груди, подбежал к дыре и
собрался было заглянуть в нее - осторожно, тайно, по-шпионски. Одним
глазком. Но тут мальчик почувствовал, что он на крыше не один.

Слабо сказано - почувствовал! Его как кувалдой ударило: тяжелый,
ненавидящий взгляд припечатал его к камню плиты. Если бы взглядом можно
было рвать на куски и убивать, то от Тимки сейчас остались бы одни шнурки,
да и те никуда бы не годились. Мальчик с трудом, чуть ли не со скрипом,
повертел головой, оглядываясь по сторонам - вокруг никого не было. Вообще
никого! А взгляд - был. И Тимка робко посмотрел в ночное небо над собой.

Неожиданно в небе сверкнула долгожданная молния. И в ее свете, на фоне
свинцовых облаков, на один миг проявился угольно-черный силуэт. Он был
похож на причудливо изогнутую водопроводную трубу, но трубу толстенную и
бесконечно длинную. И были у той трубы два раскинутых перепончатых крыла, а
вместо крана - тупая змеиная морда с холодными стеклянными глазами. Глаза,
казалось, смотрели одновременно и на Тимку, и в солнечное отверстие: трудно
было наверняка определить, куда именно, за тот краткий миг, пока светила
молния.

А еще у трубы - вернее, у Черной Змеи, - были две длинные руки, плотно
прижатые к телу; одна из этих рук с невероятной скоростью рванулась к
Тимке, опасно целясь в него тремя когтистыми пальцами, словно острыми
вилами!

И тут одновременно случилось вот что: погасла молния, что-то со скрежетом
воткнулось в плиту у самых Тимкиных ног; в облачной темноте взрывом грянул
гром, плита ощутимо вздрогнула у Тимки под ногами, и он с криком упал в
столб солнечного света. В то самое отверстие, в которое он хотел всего лишь
заглянуть.

Тимку обдало жаром - свет был нестерпимо горяч и ослеплял даже с закрытыми
глазами; Тимка падал и кричал, кричал и падал - долго, очень долго.
Бесконечно... Вдруг - ой как вовремя! - ожила летающая тапка: похоже, от
такой жары она мгновенно высохла. Или, может быть, Тимка вернул его к жизни
своим диким испугом, но, так или иначе, а тапочка встрепенулась и полетела
куда-то в сторону, прочь от слепящего света. Мальчик висел под тапкой, как
контуженный парашютист, полуобморочно закрыв глаза и не шевелясь,
уцепившись мертвой хваткой в спасительную обувь.

Тапка летела, делая странные, непредсказуемые виражи, словно сухой лист на
жарком ветру, и Тимка ощущал себя беспомощной гусеницей, которая сдуру
прицепилась к падающему листку - болтанка была просто невероятная. К
счастью, полет в никуда скоро закончился, и Тимка успешно приземлился.
Если, конечно, считать успешным этот сумасшедший полет, да и всю шпионскую
затею в целом.

Не открывая глаз, мальчик на четвереньках шустро пополз подальше от
яростного обжигающего света. Пол, на удивление, был очень холодным и
скользким, как будто отлитым изо льда, и у Тимки скоро замерзли ладони и
коленки. Зато в глазах перестало наконец рябить, и, немного поколебавшись,
мальчик приоткрыл их, чуть-чуть, только чтобы подсмотреть в щелочку между
век: а куда он, собственно, попал?

А попал он аккурат к выходу из Драконьей Главы. Прямо перед ним был
высоченный овал выхода, затянутый какой-то прозрачной багровой пеленой; за
багровой пленкой шелестела дождем глубокая ночь. Видимо, это был магический
полог, волшебная преграда от дождя и незваных гостей. Что-то вроде того
купола, который создавала защитная веревка, Тимка очень понадеялся, что
драконий полог тоже проницаем в сторону спасительного выхода.

Сам выход был проделан в черной полированной стене, которая как хорошее, но
не очень яркое зеркало отражала все то, что происходило у Тимки за спиной.
В полный рост, один к одному.

Там, за спиной, были драконы. Много драконов. Может быть, сотня, а может, и
полторы: замерев на каменных выступах-насестах, торчавших из стен пирамиды
от самого пола до далекого потолка, драконы смотрели все в одну точку. В
огненный шар, повисший в самом центре пирамиды. В маленькое волшебное
солнце, сквозь которое Тимка только что едва не пролетел. И никто из
драконов ничего не говорил: подслушивать было некого.

- Стоило из-за этого так рисковать, - с досадой сказал сам себе Тим, - мог
бы и с порога заглянуть. Не, плохая сегодня ночь, неудачная. Скорее, ночь
ужасов, чем ночь шпионов! Жалко, календаря у меня нету. Если проверить, так
наверняка сегодня пятница, тринадцатое. Дважды тринадцатое! Трижды!! - с
этими словами Тимка, с трудом пропихивая себя сквозь багровую защиту,
перелез через высокий порог. А после, прикрываясь от дождя тапкой, резво
побежал в ту сторону, где его ждал Хозяйственный. Летать на тапочке ему в
этот раз как-то не захотелось. И лишь отбежав от пирамиды на приличное
расстояние, мальчик вспомнил о Змее.

- Мама, - выдохнул Тимка, - она же меня сейчас съест! - Он выхватил верный
зрачковый камень, готовый немедленно стрелять во все, что движется, и
принялся лихорадочно оглядываться. Но ничего не двигалось - вернее, не
двигалось ничего большого и опасного. Только лишь шел дождь да шелестела
трава; на драконьей пирамиде, в солнечном зареве, тоже ничего не
шевелилось.

И тут странно загрохотал далекий гром, чересчур протяжно и раскатисто,
Тимка посмотрел в ту сторону, откуда донесся дробный гул: в небе среди туч
часто сверкали короткие разноцветные молнии, больше похожие на выстрелы из
мощных пулеметов. Такая вот была небесная перестрелка, с красными и синими
разрядами. Далекая и для мальчика неопасная.

- Ф-фу, - Тимка сунул камень в ножны, - хоть здесь повезло. Не до меня
сейчас змеюке! - и побежал дальше. К заждавшемуся Бонифацию.

Хозяйственный сидел в напряженной позе спиной к костру, лицом к Драконьей
Главе. Ждал Тимку. И потому сразу увидел мальчика, едва тот подбежал
поближе к защитному куполу. Без лишних вопросов Боня расстегнул веревку,
впустил Тимку к себе и немедленно восстановил защиту, при этом озабоченно
глянув в небо.

Дождь уже перестал идти, но красно-синие зарницы все еще продолжали
попыхивать внутри туч то в одном, то в другом месте. Словно по небесам на
полной скорости носилась орава милицейских машин с включенными
разноцветными мигалками.

- Наконец-то, - сказал Хозяйственный, заботливо усаживая Тимку поближе к
костру, - я уже переживать стал. Сижу и сам себя ругаю - вот же глупость
придумал с этим шпионским полетом! Я ведь совсем-совсем позабыл о Змее,
будь она неладна! А она, оказывается, все время где-то здесь ошивалась.
Представляешь - сижу, пью чай, за тебя волнуюсь, и вдруг нате: Змея,
собственной персоной! Высовывается, понимаешь, из темноты змеиная морда,
размером со шкаф, упирается носом в купол и начинает меня очень нехорошо
разглядывать. То так, елки-палки, то эдак. Как мышонка на тарелке! Я чуть
чаем не подавился. Все, думаю, сейчас или заколдует, или съест. Или и то и
другое. Взял и плеснул с испугу горячим чаем ей прямо в морду! И попал
точно в нос.

- Да ну! - удивился Тимка, снимая с себя курточку - от нее уже вовсю валил
пар, и становилось жарко. - И что Змея?

- Чихнула, - зачем-то оглянувшись по сторонам, шепотом сообщил
Хозяйственный. - Так чихнула, что весь купол, вместе со мной и костром, на
два шага в сторону уехал. А потом она - ты не поверишь! - погрозила мне
пальцем. Вот так взяла и погрозила. Длинным таким, когтистым. И улетела.

- Надо же, - помолчав, расстроенно сказал Боня, - у нее ко всем несчастьям
еще и руки оказались. С пальцами и когтями.

- Да уж, - согласился Тимка, снимая ботинки и протягивая ноги к костру, -
знаю. Видел.

- Как? Когда? - всполошился Хозяйственный, подсаживаясь поближе к мальчику,
- расска... Ух ты! Тим, да ты весь коричневый, как шоколадка! Ты что, у
драконов так перемазался? Небось конфетами тебя угощали, - Боня намочил
платок водой из фляги и попробовал оттереть мальчику щеку. Тимка зашипел от
боли - по щеке точно провели наждаком.

- Глянь-ка, не оттирается, - недоуменно пробормотал Хозяйственный. -
Постой! Да это же совсем не шоколад. Это, Тимка, у тебя загар! Ты где это
так успел, а?

- Когда в драконье солнце падал, - уныло ответил Тим, осторожно ощупывая
лицо и уши - все болело, обожженное колдовским светом. Руки тоже болели,
там, где их вовремя не прикрыли рукава, но все же не так сильно, как лицо.
Как будто Тимка крапивой умылся.

- В солнце? - нахмурился Боня. - Ну-ка, братец, давай рассказывай все по
порядку. Ничего не скрывая.

И Тимка рассказал Хозяйственному все-все о своем замечательном путешествии
к драконам, со всеми летательными и падательными приключениями. В
подробностях и ничего не скрывая, потому что и скрывать-то особо было
нечего. Ну, полетел к пирамиде, ну, Змея чуть не убила, ну, к драконам в
солнце чуть не брякнулся. Подумаешь! С кем не бывает! Примерно так выглядел
Тимкин подробный рассказ.

Хозяйственный сидел с каменным выражением на лице. Как будто это он, а не
Добуц Подземный, в свое время отведал драконьего колдовства. Тимка уже все
давно рассказал, уже и чаю холодного попил и принялся зевать в полный рот,
а Боня все еще сидел у погасшего костра с весьма задумчивым видом. Как
индийский йог в предчувствии вечной загробной жизни.

Тимка отзевался, подполз на четвереньках к Хозяйственному и пощелкал
пальцами у него перед носом.

-