ВИТАЛИЙ БАБЕНКО
                      Проклятый и благословенный

   Я очень часто прослушивакт эти фонны. И каждый раз долго выбираю, ка-
кую взять для начала, стараюсь представить, чей услышу  голос.  Все  они
одинаковые - розовые кубики не больше игральной кости, ничем не  помече-
ны, чтобы отличаться один от другого, если не считать крохотного индекса
на первой плоскости. Я намеренно располагаю их так, чтобы индекс оказал-
ся внизу. Беру наконец первую попавшуюся фонну, осторожно  закладываю  в
проигрыватель и жду.
   Раздается тихий щелчок. Сейчас в воздухе родится голос. Чей он  будет
- Психолога или Физика, Бортмеханика  или Командира,-   я  не  знаю,  но
всегда заключаю сам с собой нечто вроде пари. Мне кажется, если  я  уга-
даю, то вскоре сбудется и самое сокровенное мое  желание:  наконец-то  я
все пойму. Шанс угадать весьма высок: всего-навсего один из  семи.  Семь
фонн выстроились в ряд у меня на столе, ровно столько, сколько было чле-
нов экипажа. Почемуто я постоянно проигрываю, и, когда в комнате затиха-
ет последний монолог, мне мерещится, будто я только что был  на  волосок
от разгадки, не сумел разобраться в какой-то малости, еще чуть-чуть -  и
из разрозненных кусочков сложится ясная и четкая мозаичная картинка. Од-
нако... это, же самое впечатление возникало и позавчера,  и  завтра  мне
будет недоставать все той же малости, и я утешаю себя мыслью, что причи-
на в моей невезучести; опять не угадал, опять с первого  раза  не  вышел
мой многоголосый пасьянс.
   "Человеческое познание движется по очень странной траектории",-  слы-
шатся первые слова монолога Физика. Я закрываю глаза, и мне чудится, что
он сидит в кресле напротив меня, играет своим шариком-веретенцем и тихим
голосом - не вдаваясь в сложности теории и не  читая  наизусть  формулы,
которые выглядят красиво только на экране калькулятора,  а  в  словесном
выражении представляются полнейшей абракадаброй,-  рассказывает мне, че-
ловеку от физики весьма далекому, о цели эксперимента.
   Что же, по крайней мере сегодня пасьянс начался вполне логично-с пре-
дыстории. Только я загадывал Навигатора...
   "...Кто мог подумать хотя бы двести лет назад, что,  изучая  материю,
углубляясь в структуру вещественного мира, мы вдруг упремся в  абсолютно
невещественное, в пустоту, в ничто, в вакуум? Как можно в  Ничто  искать
причины Чего-то? И если это Что-то - весь мир, вся Вселенная,  то  имеем
ли мы право тратить силы, энергию, возможности на  изучение  Несущего  и
снаряжать экспедицию "туда, не знаю куда", требуя от нее, чтобы она при-
несла "то, не знаю что"? Да, имеем...
   Очевидно, не напрасно вопрос: действительно ли пуста пустота?  -  из-
давна волновал ученых. Вспомним споры о близкодействии и  дальнодействии
времен Ньютона. Вернемся к теории эфира. Перелистаем лишний раз Эйнштей-
на и задумаемся над его словами о "невесомой, светоносной материи". При-
бавим к этому не столь ушедшие в прошлое - всего вековой давности - дис-
куссии о нулевых колебаниях вакуума, а также наши бесплодные попытки по-
нять гравитацию,-  бесплодные тем паче,  что  нам  удалось  расшифровать
гравитационную структуру Вселенной и использовать ее для  перемещения  в
пространстве,-  и на поверхность всплывет парадоксальный вывод;  как  бы
все упростилось, если бы в словечке "НЕ-сущий" можно было убрать  дефис!
Вакуум, несущий нас. Мир. Жизнь... И как многое стало бы нам  понятно  в
мироздании, если бы вслед за Мефистофелем мы могли повторить:
   "нечто  и ничто отождествились"...
   Или если бы мы по-новому осмыслили слова из Тайттирия Упанишады:
   "Поистине вначале это было не-сущим;
   Из него  поистине  возникло  сущее".
   Или задумались бы над речением Лао-цзы:
   "Все сущее в мире рождается из бытия. А бытие рождается из небытия".
   Как появился наш мир? Откуда берутся звезды? И - самое главное -  КАК
они берутся? Сколь "простенькие" вопросы! И сколь непросто на них  отве-
тить. Например, в последнем КАК - загвоздка величайшая. Ни  одна  теория
не объясняет это маленькое словечко, а в большинстве гипотез оно  так  и
остается белым пятном. Если мы зажжем в пространстве  звезду  -  скажем,
соберем мегаколичество водорода, уплотним его, нагреем подобающим  обра-
зом и инициируем в нем реакцию синтеза, пусть даже получим расчетным пу-
тем гарантию, что реакция по типу и длительности не будет отличаться  от
истинно звездной, пусть даже забудем на время, что водородный цикл  Бете
- как это было доказано много лет назад - нарушается, лишь стоит взяться
за анализ нейтринного потока,-  будет ли у нас уверенность, что получит-
ся именно звезда? А может, для звезды нужно еще Нечто? Или Ничто?..
   Игра этими двумя словечками занимала меня с детства. В мозгу не укла-
дывалось, что вне нашего мира, вне нас и внутри нас царит полная  пусто-
та. Что пустоты этой в  собственном  теле  гораздо  больше  -  в  прост-
ранственном смысле,-  чем вещества, хотя мы и набрасываем на нее  ловчую
сеть или, еще лучше,  маскировочную  сеть  полевых  взаимодействий.  Что
расстояния между крохотными частичками, из которых состою я, сравнимы  с
космическими и что любой человек, в сущности, как и его обитаемый мир,-
лишь сумма вещественных слагаемых, дрожащих в  безмерном  невещественном
восклицательном знаке, перед которым мышление пасует. И  мне  захотелось
превратить его в знак вопросительный.
   Цель жизни выявилась очень рано. Я поставил перед собой задачу  дока-
зать, что вакуум - "ничто"  в  одном-единственном,  косвенном,  условном
смысле: без него наш мир действительно был бы абсолютной  пустотой.  НИ-
ЧЕМ. Мира бы не было. Итак, теорема: вакуум - носитель и прародитель ма-
терии. Скорее, родитель, ибо, как я предполагаю, она черпалась  из  него
всегда и черпается ежемгновенно. Первая посылка моя магистерская о нуле-
вых колебаниях вакуума. Именно из нее вытекало следствие  о  возможности
создания прибора, который я назвал васкопом-вакуумным микроскопом. Иначе
- особой, чуть не сказал "фотографической"... камеры, позволяющей делать
мгновенные - в истинном смысле - энергетические снимки или даже "срезы",
"сечения" чистого вакуума.
   Чистый вакуум мы нашли. Оставалось малое  -  чтобы  прибор  сработал.
Только в этом случае можно было бы доказать, что мы взвешены не в пусто-
те, а в безбрежном море энергии* Вакуум - море энергии. Прибор не срабо-
тал...
   Поразительное дело. Мы совершаем гиперсветовые скачки в пространстве,
а как это делаем - не знаем. "Know-how" без "how".  Понятно одно: мы  на
верном   пути.   Разработали   теорию,   теорию   весьма  искусственную,
постулированную   архипроизвольно.   Теория   воплотилась   в  постройке
Корабля. И Корабль "проткнул"  космос! Как? Посредством чего?  С помощью
каких сил? Убежден:  ответа не будет  до тех пор,  пока мы не  постигнем
вакуум.
   Наш мир пятимерен. Сие  известно  любому  школяру;  три  измерения  -
пространственные, четвертое - временное, пятое - энергетическое. Мы поп-
робовали представить гравитацию Вселенной как некий жгут,  каждое  воло-
конце которого - четырехмерный объект вещественного мира, протянутый  по
оси Энергии. Элемент бреда возникает уже на этом этапе:  не  представляя
себе гравитации, ищем гравиструктуру; не зная, в чем  суть  тяготения  и
что есть его носитель, рисуем картину мироздания; между Вселенной и Гра-
витацией ставим знак равенства. А затем пускаемся в область  фантасмаго-
рии: задаемся целью "протиснуться" между "волоконцами" гравитации и пос-
мотреть, что из этого получится. Протиснулись.  Посмотрели.  Получилось.
Мгновенный внепространственный перенос. Еще раз - Как? Еще  раз  -  пос-
редством Чего?
   Посредством вакуума, говорю я. Он и только он - та  энергия,  которая
бросает нас, непонятливых, к иным мирам. Энергетический  океан.  Правда,
энергия в нем невыявленная, скрытая. Вырожденная, хочется мне сказать.
   Посмотрим, что еще нам дает концепция вакуума как безбрежья вырожден-
ной энергии.
   Нам известны четыре вида взаимодействий. По силе и симметричности они
идут в таком порядке: сильное, электромагнитное, слабое, гравитационное.
Последнее - наиболее маломощное. Чем  симметричнее  взаимодействие,  тем
быстрее экранирует его вакуум, тем ближе оно к нему. Вакуум - самое сим-
метричное состояние, нечто вроде отправной точки.  Ага.  Отправная  точк
а... Начало, так? Вот и зацепка. А если не просто начало,  а,  так  ска-
зать, материнское, родовое? Если вся регистрируемая "эм-це-квадрат"  на-
шего мира есть не что иное, как некий выброс излишка энергии из вакуума,
который, будучи высшим - а не низшим!-  состоянием Энергии, каким-то об-
разом замкнут сам на себя, полностью сам себя экранирует?
   В таком случае иерархия  симметризуемости   превращается  в  иерархию
выброса! Сильное взаимодействие - первичный всплеск энергии. Излишек, не
умещающийся на этом уровне,-  электромагнитное. Следующий излишек - сла-
бое взаимодействие. Последний - гравитация. Резонный вопрос: по  той  же
логике и на уровне гравитационного взаимодействия вся энергия  может  не
быть использована; куда девается ЕЕ излишек? Единственный ответ. Мой от-
вет: утекает обратно в вакуум. Больше того, именно эту  "утечку"  и  ис-
пользуют наши - непонятно как "скачущие" - Корабли.Именно этот последний
излишек и служит своеобразной "смазкой" для скольжения между волоконцами
жгут-структуры Вселенной.
   Любой слушающий эту фонну заметит, что я  говорю  уже: жгут-структура
Вселенной - не гравитации. Понятно почему. С гравитацией теперь все  яс-
но: она не суть Вселенная, а  лишь  выхлоп  отработанной  на  предыдущих
уровнях энергии. Вселенная же - это действительно, как  указывалось  еще
Курбатовым сто лет назад, четырехмерное многообразие в пятом  измерении.
Только пятое измерение - это не просто энергия. Это  энергия,  рожденная
Вакуумом...
   А прибор не сработал... Не удалось нашему "маринисту" зарисовать оке-
ан энергии... Сработали мы, наша психика. Но престраннейшим образом. Ко-
рабль схлопнулся, мы поймали вакуум, и...  Я,  например,  испытал  дикое
ощущение. Первая мысль: я взорвался. Затем: нет, взорвался мой мозг. За-
тем: нет, мозг мыслит, но тела нет. Значит, взорвалось оно. И  преврати-
лось в облако, фонтан, водопад красок, северное сияние,  психоделический
мираж, фатаморгану.
   В сущности, смысл этой фонны - в попытке выразить словами то,  что  я
видел и обонял в момент эксперимента. Все вышесказанное - прелюдия, отс-
рочка, стремление оттянуть за неуклюжими размышлениями  вот  этот  самый
миг, ибо описать происшедшее со мной - выше  сил  человеческих.  Но  миг
наступил. И я пробую, тем более что фонна уже близка к концу.
   Сколько цветов в радуге?  Семь?  Сразу  после  "взрыва"  я  видел  их
семьдесят семь. Или, может, семьсот семьдесят семь. Не оттенков, не цве-
товых нюансов-цветов! Как это может быть? Не знаю. Верить в это  нельзя.
Не верить - тоже: это было. В моем взорванном теле, в моем  расчлененном
сознании, но было.
   Цвета роились, объединялись в какие-то  немыслимые  букеты,  распада-
лись, кружились во взаимопересекающихся хороводах, и  все  в  бесконечно
быстром темпе, пьянящем запахе фиалок. Остановить взгляд  на  каком-либо
сочетании красок было невозможно... Взгляд... Вот, пожалуйста, я  сказал
"взгляд". И еще: "запах". Были ли у меня глаза? Нет. Нос? Нет1 Уши? Нет!
Конечности, сердце, печень, почки, легкие? Нет, нет и нет...
   Было сознание и... семьсот семьдесят семь цветов разбуянившейся раду-
ги, семьсот семьдесят семь сумасшедших запахов. Потом на этом искрящемся
калейдоскопическом фоне, поверх этой клумбы фантастических орхидей  воз-
никли желтые смолистые почки. Они быстро набухали, лопались, но не зеле-
ные клейкие листики высовывались оттуда  -  извергались  потоки  пронзи-
тельно-красного, пахнущего лимоном цвета.
   ...Образовалась спокойная пурпурная гладь, а по  ней  ползли,  ползли
фиолетовые, синие, голубые, сиреневые, лиловые,  благоухающие  гвоздикой
кляксы; они чернели, но, не становясь совершенно черными, вдруг задерги-
вались лимонной, или янтарной, или золотистой анисовой пленкой, та  кло-
котала аммиаком, вскипала бурой пеной, сквозь нее пробивались изумрудные
кориандровые пузыри. Пузыри эти, словно аэростаты, тянулись вверх, пучи-
лись, но на части не разлетались, не отрывались от перламутровой, теперь
уже пахнущей сеном глади,-  вырастали удушливыми сернистыми колоннами, и
между ними били ослепительные лучи.
   Лучи имели зернистую структуру, по ним вились серебряные нити, и  вот
уже миндальное кружево серебра, лавролистые арабески, фисташковые спира-
ли, мускатные дуги, ментоловые кольца, кофейные змеящиеся пунктиры,  ли-
повоцветный сапфирный туман, сандаловый алмазный блеск,  коричное  хрус-
тальное мерцание, а нити утолщаются, становятся прозрачными, в них  игра
света, пыль книжных фолиантов,  зайчики,  йодистые  водоросли,  искорки,
лесная гарь, вихрение, мята, еще один взрыв, снова буйство миллиона цве-
тов и оттенков, дуновение из ботанического сада, открытая настежь  дверь
восточной кухни, чад лаборатории алхимика, воскурения богам, снова  поч-
ки, колонны, кляксы, пузыри, пена, серебряный серпантин, еще  взрыв,  но
взрыв наоборот - и все разрозненные, окрашенные утренней зарей  и  полу-
денным прибоем, и закатными облаками, и лунной рощей, и  вечерней  росой
части принадлежавшего мне целого слетаются к ослепительной  точке  моего
"я", превращаются в меня-во-плоти...
   Я бросил взгляд на корабельный хронометр. Эксперимент, как и планиро-
валось, длился минуту, Я же провел в цветовом аду  -  или  раю?  -  час,
день, год, вечность, не знаю сколько. Времени Там не было.  Я  не  успел
обернуться, чтобы посмотреть, что стало с экипажем:  на  меня  обрушился
мрак. Сознание померкло, и время провалилось еще раз, теперь уже в безд-
ну лишенной запаха черноты..."
   Снова прозвучал тихий щелчок. Фонна кончилась. А в памяти моей возник
тот день, когда экспедиция вернулась на Землю.
   Помню, лишь только я узнал, что экипаж прошел "контроль", как тут  же
вывел со стоянки "квадригу" и помчался к Психологу" Мне хотелось  одному
из первых узнать о результатах эксперимента, и я не думал, что  Психолог
откажет; давняя дружба связывала нас. Восемь лет назад, в день совершен-
нолетия, мы вместе сдавали профиль.
   Я погнал "квадригу" в верхнем слое шоссе. В сущности,  это  было  до-
вольно неразумно: у меня барахлил задний левый узел. Однако  перспектива
возможной поломки, а следовательно, и задержки, была весьма туманной,  и
я несся над "триерами" и "пушинками", медлительными "фаэтонами" и  "фея-
ми", полностью отдавшись одной мысли: удался эксперимент или  нет.  Инт-
роспекция вакуума - вот о чем мы все тогда думали.
   Внезапно левую ногу кольнуло. Так и есть: "больной" узел  отключился.
Я немедленно погасил пульсацию к пронзил голубоватое  марево  перепонки,
входя в правый ряд второго слоя. Разумеется, надежда добраться до цели с
меньшей скоростью и всего на трех узлах оказалась эфемерной. Повреждение
грозило коллапсом всей двигательной системы, поэтому диспетчерская доро-
ги взяла управление "квадригой" на себя, и очень скоро я уже бродил вок-
руг машины в нулевом слое, отчаянно посылая сигналы о  помощи.  Сжалился
надо мной возничий "фаэтона". Он как раз направлялся со свежими фруктами
в район, где жил Психолог, и согласился потерять несколько минут, чтобы,
спустившись в "нулевой", захватить меня.
   Короче говоря, я попал к Психологу на  час  позже,  чем  предполагал.
Этот час все и решил. В дверях я столкнулся  с  группой  врачей.  Шедший
впереди седоватый мужчина нес диагностер.
   - А как вы об этом узнали? - одновременно печально и резко спросил он
меня.
   - О чем "об этом"? - не понял я и только тут заметил на  стоянке  ха-
рактерный каплевидный силуэт реанимационного "рапида".
   - Он к живому ехал, не к покойному,  -  подтолкнул  первого  в  спину
кто-то из группы, видимо коронер.
   - К-как к покойному? - уже догадываясь, но не веря, не желая  верить,
выдавил я из себя.
   - Кровоизлияние в мозг...-  Врач с диагностером пожал плечами и, чуть
помедлив, направился к "рапиду". В доме уже шла молчаливая, чужая и нес-
войственная этому жилищу суета...

   Монолог Психолога я выбираю намеренно. Мне хочется услышать  его  го-
лос. Желание делать привычную ставку на  случай  пропало.  Помимо  всего
прочего, эта фонна заслуживает особого моего внимания. Она -  единствен-
ная из всех прочих - не просто первичная, случайная, порожденная тупико-
вой ситуацией запись сумбурных размышлений и предварительных скороспелых
выводов. Это звуковое письмо, и оно имеет своего точного адресата. Форма
странноватая, если детально представить себе момент возвращения экспеди-
ции. Первые "+асы на Земле, эксперимент еще не осознан, расшифровка  по-
ведения приборов только предстоит, расшифровка энцефалограмм  тем  более
неизвестною удастся ли, мысли разбредаются, диктуется первое, что прихо-
дит в голову. И вдруг - письмо... Не жене, не дочери, что  было  бы  ес-
тественно. Адресовано оно мне...
   "Здравствуй, дружище! Как бы тебе вернее объяснить, что с нами  прои-
зошло? Постарайся не удивляться: понятия не имею. Впервые в жизни  попал
впросак. Что самое глупое в этой истории - никто и представить  не  мог,
будто наша экспедиция расшибет лоб,  помимо  прочего,  и  о  психический
барьер.
   Роль моя, казалось, была второстепенной. Ты ведь знаешь, более  всего
я был загружен на предварительной стадии подготовки, когда мы синтезиро-
вали психологическую совместимость экипажа, учитывали все возможные неу-
дачи и старались заранее свести на нет все связанные с  ней  виртуальные
депрессивные явления, а самое главное -  готовили  членов  экспедиции  к
преодолению "рубежа постижимости". Иначе - искали меры,  чтобы  рассудок
каждого сумел перебороть шок от встречи с Неведомым, каким бы "экстрава-
гантным" - конечно же, в изначальном смысле этого слова - оно ни  оказа-
лось. В пространстве моя функция сводилась к минимуму:  контроль,  конт-
роль и еще раз контроль. Ну и, естественно, биодатчики.
   Итог, с которым я хочу тебя ознакомить, куда как плачевен. Я, видимо,
стану главной фигурой при анализе результатов и... боюсь, ох  как  боюсь
этого! В голове ни одной позитивной мысли. Это первое.  Эксперимент  по-
терпел полную неудачу, но возможность такой  неудачи  в  наши  априорные
расчеты не входила и войти не могла. Это второе. Третье, хотя далеко  не
последнее: мы действительно столкнулись с Неведомым, однако это  Неведо-
мое оказалось не только за пределами постижения, но и за пределами того,
что мы в период подготовки  иронически  называли  "экстравагантным",  то
есть за пределами "запредельного".
   Посуди сам. Мы ставим опыт над вакуумом. Техническая часть  программы
удалась пустоту в силки загнали. И... тут же из экспериментаторов  прев-
ратились в подопытных кроликов. Что-то начало  ставить  эксперимент  над
нами. Причем масштабы этого неожиданного опыта, цель его, механизм  ока-
зались явно не по силенкам нашим - увы, "готовым ко всему" - мозгам.
   Коротко расскажу о биометрии.  Например,  кардиограммы:  ровнехонькие
параллельные линии. Пиков, зубцов, хотя бы дрожаний нет. Его  сердца  не
бились, так, что ли, получается? Дыхание - 80 вдохов в минуту.  Это  при
полной-то остановке сердца! Если верить самописцам,  впрочем.  Давление;
верхнее - норма, нижнего НЕТИ! Не зарегистрировано. Температура  тела  -
минусовая! Энергопотенциал тела нулевой, зато  мускульное  напряжение  -
полная каталепсия. Подробно с энцефалограммами я тебя знакомить не буду,
замечу только; все ритмы сошли с ума. Или биодатчики сошли с ума. Или  я
сошел с ума. Как считаешь, а? И учти: общий диагностер дает резюме: сос-
тояние экипажа в пределах нормы, патологических отклонений нет, а  инди-
катор рефлексов - один во всем приборе!-  мертво  стоит  на  самом  пре-
дельном значении красного интервала: