дход казался Семену не деловым, а потому он  озаботился  третьей
проблемой: построить канал вроде Суэцкого,  чтоб  корабли  проходили  из
Хапи в Лазурные Воды - то бишь в Красное море. Впрочем, такой канал  под
именем  Та-тенат    уже  имелся  -
сооружение почтенной древности, которое надлежало  привести  в  порядок,
оросив заодно пустынные земли и взяв их под защиту цитадели Чару.
   Дела, труды, заботы! Но в этот день прохладного месяца фармути  Семен
отдыхал душой и телом.  Душа  его  радовалась,  ибо  земли  вокруг  были
прекрасны, стада  -  упитанны  и  обильны,  люди  -  веселы,  и  значит,
благосостояние  Тотнахта  и  остального  пантерьего  племени   росло   и
множилось от года к году. Что  же  касается  тела,  то  оно  услаждалось
прогулкой, купанием в Озере, вечерним пиром, а также ожиданием  ночи.  И
ночь его не обманула  -  оказалась  жаркой  и  почти  бессонной,  полной
вскриков и лепета, страстных объятий и  нежных  лобзаний.  Чего  же  еще
ожидать от девушки семнадцати лет, познавшей первую  любовь?  От  дочери
охотника на слонов, чьи бедра крепки, живот упруг, а лоно ненасытно?
   Утром Семен собрал своих людей, наделил Тотнахта и Шедау подарками  и
отправился  в  обратный  путь  к  городку  Хененсу,  где  предполагалось
пообедать и двинуться дальше, в Пи-Мут - там готовили к  транспортировке
образчики плиток, золотых и серебристых. На прощание Тотнахт сказал:
   - Да пребудут с тобой Амон и Сохмет, мой господин, и пусть пошлют они
тебе удачу и столько  побед  над  врагами,  чтоб  их  отрубленные  кисти
покрыли пирамиду Хуфу! Мы тебя не забудем. Может, еще и  свидемся  через
пять или десять разливов...
   Но Тотнахт был плохим пророком - свиделись они гораздо раньше.

   Мы видели вместе двадцать разливов, потом расстались, но я об этом не
жалею, ибо мы встретимся вновь в  тростниковых  полях,  чей  аромат  уже
преследует меня, и чудится, что с каждым днем он все сильнее и  сильнее.
Там, в царстве Осириса, я буду ждать моего друга, и мою царицу, и  всех,
кто ушел с ними в неведомую Землю Запада. Осталось уже  недолго,  совсем
недолго...
   Тайная летопись жреца Инени

Глава 13
НАБЕГ

   В отличие от Пи-Мута, города просторного, многолюдного, с  причалами,
мастерскими  и  храмом  Себека,  где   имелся   водоем   со   священными
крокодилами, Хененсу был поселением  небольшим  -  собственно,  даже  не
город и не деревня, а пограничный форт, окруженный стеной из  обожженных
на солнце кирпичей, за которой торчал десяток пальм  и  стояли  казарма,
хижины для семейных воинов, склады и дом  коменданта.  Тем  не  менее  в
последние годы  Хененсу  процветал,  внезапно  сделавшись  центром  двух
прибрежных  районов  -   западного,   скотоводческого,   и   восточного,
земледельческого. Что ни день тут собиралось множество  людей,  менявших
скот на зерно, птицу на фрукты, мясо и шкуры - на овощи и пиво; ну а где
люди, там появляются дома, улицы и переулки, базары и кабаки. Вот только
хороших мастерских в Хененсу еще не было, и потому за  тканями,  кожаной
упряжью, горшками, ножами из бронзы и стеклянными ожерельями приходилось
отправляться в Пи-Мут.
   За стенами форта стоял отряд Стражей Песков, особой  воинской  части,
рассредоточенной вдоль западной границы Та-Кем и охранявшей  державу  от
набегов ливийских разбойников. Среди ливийцев - или темеху, как называли
их в Обеих Землях, - насчитывалось множество племен,  больших  и  малых,
богатых и нищих, но неизменно воинственных. Правда,  те,  что  побогаче,
были и поспокойнее  -  как,  например,  племя  мешвеш,  весьма  небедные
скотоводы, обитавшие на побережье Уадж-ур к западу от Дельты. Но  мешвеш
повезло, так как в прибрежных низинах были вода и пышная растительность,
с моря дул влажный бриз, а с юга, отгораживая пустыню, возвышались горы.
Конечно,  и  в  их  земле  случались  неприятности  -  землетрясения   и
моретрясения, изменяющие береговую линию, сильные ветры с гор  -  рагис,
вроде новороссийской боры, и морские ураганы, что нагоняли воды на берег
- по-местному шар-кийя, а по-египетски - кардим.
   Но все же мешвеш могли считать себя счастливыми, ибо  другим  темеху,
обитающим в песках, приходилось много хуже.  Пословица  Та-Кем  гласила:
когда начнет дуть ветер пустыни, познаешь вкус смерти на своих губах,  -
и ливийцы чувствовали этот вкус всю жизнь, день изо дня, из года в  год.
Селились они в оазисах, и чем оазис был крупней,  тем  больше  и  богаче
племя. В мелких оазисах жили самые отъявленные разбойники,  коим  глотку
человеку перерезать - что козу подоить. Одни уходили на восток,  служить
фараону, другие предпочитали грабить, по природной склонности и  потому,
что всего у них не хватало - земли и воды, проса и фиников, украшений  и
одеяний, а больше всего - скота и женщин, до коих были они весьма охочи.
Вот этих-то мародеров и укрощали Стражи Песков.
   Отряд в Хененсу был невелик, всего  полсотни  лучников  под  командой
младшего офицера-знаменосца по имени Нехси. С царским  казначеем,  своим
могущественным тезкой, он в родстве не состоял, а являлся младшим  сыном
мелкого чиновника из сепа Аменти, и за душой  у  него  были  три  медных
кольца, лук, секира да гиксосская наложница. Годами  и  опытом  он  тоже
похвастать не мог, так как видел двадцать два разлива Хапи, а в битвах и
вовсе не участвовал ни разу. Тем не менее Семен, познакомившись  с  ним,
решил, что юношу подает  надежды,  -  у  женщин  гиксосов  характер  был
скверный, а Нехси все-таки уживался со своей  наложницей  и  колотил  ее
древком лука всего лишь дважды в день, утром и вечером.
   Итак, свита Семена плюс четыре осла с поклажей двигались  по  дороге,
наслаждаясь теплым, но не жарким днем  и  свежим  ветром,  налетавшим  с
Озера. Шли они часа четыре, время близилось  к  полудню,  и  до  Хененсу
оставалась пятая часть сехена, то есть  километра  два.  Местность  была
ровной, пустынной, лишь кое-где торчали  деревья  да  бродила  по  лугам
скотина - антилопы трех пород, козы с овцами, ослы и небольшие упитанные
коровы. Мирный день, мирный пейзаж...
   Вдали уже показалась стена с надвратной башней, когда с нее  затрубил
сигнальщик и резкие пронзительные звуки  понеслись  над  берегом.  Семен
приставил ладонь ко лбу, всмотрелся и различил, как  из  ворот  выбегают
крохотные фигурки, забрасывают за спину луки с колчанами  и  строятся  в
походную колонну. Сперва у него мелькнула мысль, что Нехси решил оказать
ему честь - встретить с помпой, под гром барабанов, с салютом и почетным
караулом. Однако звук рожка становился все тревожнее, и люди в Семеновой
свите  заволновались,  зашумели,  а  кое-кто,  нарушив  чинный   порядок
шествия, остановился и заорал, тыкая пальцем назад.
   Семен обернулся. Западный горизонт  был  затянут  дымом;  клубы  его,
сначала  легкие,  белесые,  похожие  на  облака,  становились  с  каждым
мгновением все гуще, все темнее, а под  ними  поблескивало  алым,  будто
там, на границе лугов и  пустыни,  поднималось  второе  солнце.  Но  для
великого Ра место было неподходящее, как и  время,  и  потому  Семен  не
сомневался, что видит дым пожарища.
   - Ливийцы! - завопил кто-то из слуг. - Ливийцы, да проклянет их Амон!
Грабители!
   - Погибель наша! - отозвался  погонщик,  падая  в  дорожную  пыль  на
колени. - Спаси нас, мать Изида!
   - Они далеко! - крикнул Семен, метнувшись к ослу, тащившему в поклаже
его секиру. - Без паники! Слушать господина! - Он поднял оружие и потряс
им в воздухе.
   - Слушать господина! - разом проревели Техенна и Ако. - Всем молчать!
Слушать!
   Крики стихли, и Семен, поглядывая  на  приближавшихся  воинов  Нехси,
приказал:
   - Ослов разгрузить, корзины и мешки взять  на  плечи  и  двигаться  в
Пи-Мут, не останавливаясь в Хененсу. Там ожидать меня. Ты, Пиопи,  -  он
повернулся к старшему из писцов, - проследишь, чтобы никто не  потерялся
и не отстал, а еще ты примешь плитку у мастеров и рассчитаешься с ними.
   - Да, господин. Слушаю твой зов, господин.
   - Ты, То-Мери, позаботишься о поклаже,  папирусах  с  записями,  моих
одеяниях и мешке с серебряными кольцами. Дашь почтенному Пиопи  столько,
сколько он скажет.
   - Но, господин, я хочу...
   - Забыла, как надо сказать? - рявкнул Семен. - Поучись у Пиопи!
   Девушка потупила взгляд.
   - Да, господин. Слушаю твой зов, мой господин.
   - Вот так-то лучше. Идите!
   Процессия торопливо двинулась к Хененсу, а он остался  на  дороге  со
своей секирой, с Ако, Техенной и четырьмя ослами. Лучники  приблизились,
и Семен отметил, что юный Нехси, кажется, бледноват, как и большая часть
его воинства. Из пятидесяти  человек  только  два  теп-меджет  и  дюжина
солдат были в возрасте за тридцать, а значит, успели понюхать  ливийских
клинков; все остальные - молодежь, хуну неферу. Под стрелами не  стояли,
щит под секиру не подставляли, а главное, сами глоток не резали...
   Он поднял руку и велел подбежавшему Нехси:
   - Одного теп-меджет и двадцать  лучников,  самых  неопытных,  отправь
обратно - нельзя крепость оставлять без защиты. Прикажи гонцов разослать
- в Пи-Мут и по деревням, чтоб люди вместе собрались и скотину в луга не
гнали. Прочие солдаты пусть грузят оружие на ослов. Быстрее пойдем! Даже
побежим!
   Нехси  сразу  приободрился,  порозовел,  вскинул  жезл  с  флажком  и
принялся распоряжаться. Трех минут не прошло, как ослы  были  навьючены,
отряд разделен и люди, готовые к походу, построены  колонной.  Они  тоже
повеселели, услышав  командирский  голос  и  почувствовав  твердую  руку
знатного  семера.  "Чтоб  вас  Амон  квартирой  и  пенсией  одарил",   -
подумалось Семену, вспомнившему своих начальников из ВДВ.
   -  За  мной,  бегом!  Теп-меджет,  ты  -  сзади...  Будешь  подгонять
отстающих!
   Они помчались по дороге, вздымая клубы  пыли  и  нахлестывая  ревущих
ослов.
   Пара сехенов - изрядное расстояние, и  пешему  человеку  одолеть  его
быстрей, чем за три часа, никак не  под  силу.  Поэтому  когда  Семен  и
солдаты добрались до угодий  Тотнахта,  все  было  кончено:  горевшее  -
догорело,  мертвое  -  лежало  и  не  двигалось,  живое  -  ругалось   и
шевелилось, а уворованное исчезло вместе с ворами.  Пропало  в  пустыне,
бескрайней, как океан...
   К счастью, Шедау, Тотнахт и большинство  пантер  не  пострадали,  ибо
налетчики, увидев их топоры и копья и получив в подарок  тучу  дротиков,
откатились  на  исходные  рубежи  -  то  есть  к  самой  западной  части
побережья. Здесь картина была жуткая: полсотни сожженных  хижин,  пустые
загоны для скота и трупы хозяев  -  мужчин,  женщин  постарше  и  детей.
Девочки и девушки исчезли вместе  с  антилопами  и  козами,  и  след  их
заметали ветры пустыни.
   Пустыня...
   Повернувшись к ней, Семен замер на границе страны  Пиом,  где,  среди
зелени трав, чернели останки сгоревших  хижин,  валялись  мертвые  тела,
разбитые горшки, рассыпанное второпях  зерно.  Мрачный  пейзаж,  но  вид
перед  ним  был  еще  страшнее:  желто-серое  необозримое  пространство,
сначала ровное, а затем дыбившееся горами песка, что  достигали  пятисот
локтей в  высоту.  Небо  густой  сапфировой  синевы,  прозрачный  жаркий
воздух, гряда тянувшихся к горизонту серых скал, будто разделявших  край
жизни и  край  смерти...  За  ним  -  прохлада  Озера,  журчание  вод  в
бесчисленных канавках, трава, деревья; впереди -  пылающие  под  солнцем
дюны, будто часовые, стерегущие от живых  загробное  царство,  сказочные
поля Иалу... Однако он знал, что на самом деле пустыня  не  мертва,  что
есть оазисы жизни в этом знойном море, и там обитают убийцы и воры, дети
песка. Добраться бы до них!..
   За его спиной ругался Тотнахт:
   - Песчаные вши, пропившие мумии отцов!  Чтоб  пиво  у  них  кисло  во
всякий день! Чтоб красные лапы Сетха разодрали им задницы! Чтоб...
   - Сколько их было? - спросил Семен, обернувшись.
   Бывший копьеносец  замолчал  с  открытым  ртом,  затем  нахмурился  и
вымолвил:
   - Сотни две... может, побольше... Ну, двоих я наладил к Сетху! Одного
- секирой, другого - дротиком!
   - Наших побили, - буркнул молчальник Шедау, - много... Молодых увели.
Еще побьют и уведут. Если вернутся.
   Нехси, знаменосец, понурил голову, чувствуя себя виноватым - не спас,
не защитил... Его помрачневшие стрелки бродили вместе  с  пантерами,  их
женами  и  сыновьями  по  пепелищам,  разыскивали  мертвых,  переносили,
укладывали в ряд.  Никого  нельзя  позабыть,  оставить  без  погребения,
лишить загробной жизни... Шеренга трупов все росла и росла; другая, куда
стаскивали убитых ливийцев, была много,  много  короче.  Может,  десяток
разбойников, может - полтора...  Ако  и  Техенна  склонялись  над  ними,
рассматривали одежду, изучали лица и обломки оружия.
   Семен снова бросил взгляд на оранжево-желтые пески. В душе его ярость
сражалась с печалью.
   - Мы можем их догнать, - то ли спрашивая, то ли  утверждая,  произнес
он. - Они гонят скот и ведут девушек,  а  потому  двигаются  не  слишком
быстро.
   - Мы можем их догнать, но  не  найти,  господин,  -  угрюмо  возразил
Нехси. - Куда мы пойдем - в ту сторону, в эту или в другую? - Он показал
на север, запад и юг. - Ветер заметает следы, а  к  тому  же  презренные
темеху умеют их прятать... Клянусь Амоном, десяток из  них  идет  сейчас
позади стада и подметает песок древесными ветвями! Как мы их найдем?
   Это было правдой, и потому Семен молчал, кусая губы. Ему, умевшему  и
знавшему так много, было трудно смириться с  поражением,  признать,  что
пустыня сильнее его. Но с очевидным не поспоришь!
   Он повернулся к Тотнахту:
   - Если я придумаю, как их найти, ты пойдешь  со  мной?  Ты  и  другие
поселенцы?
   - Пойду! Все пойдут! Мы -  пантеры!  -  Презрительно  покосившись  на
Нехси, Тотнахт ударил себя  в  грудь  кулаком.  -  Мы  пойдем  с  тобой,
господин, и вырвем их поганые сердца! Ты только приведи нас куда надо!
   - А ты, Нехси, пойдешь? Знаменосец прятал глаза:
   - Зачем, господин? Чтобы погибнуть, блуждая в  песках?  Мертвых  ведь
этим не воскресишь, свершившегося не изменишь... Зачем?
   - Я объясню тебе зачем, - сказал  Семен,  наливаясь  злой  кровью.  -
Всякий свершивший  грабеж  и  убийство  должен  нести  наказание.  Кару,
понимаешь? Разбойных главарей - удавить тетивами луков, воров - стегать,
пока не посинеют, скот - вернуть... Кроме того, не брошу девушек. Они их
сделают...
   Он хотел сказать - рабынями, но такого слова в языке Та-Кем пока  что
не было. Понятие  о  рабстве  возникнет  позже,  когда  Тутмос,  великий
завоеватель и преступник, пригонит толпы невольников  из  Куша,  Хару  и
Джахи, и чтобы назвать этих  людей,  в  Обеих  Землях  придумают  нужные
слова. Впрочем, их недостаток суть дела не менял.
   - Они возьмут их на спальные циновки, - яростно прошипел  Тотнахт.  -
Они заставят их рожать, и через двадцать разливов Хапи их сыновья  будут
красть дочерей, которых мне пошлет Амон! И моих антилоп! Моих журавлей и
гусей! А буду слишком стар, чтобы поднять копье  и  метнуть  дротик!  Ты
понимаешь это, хуну неферу?
   От такого оскорбления Нехси побледнел и оглянулся  на  своих  солдат.
Потом пробормотал, не глядя на Семена и бывшего копьеносца:
   - Я повинуюсь твоей воле, господин... я пойду, и люди мои тоже...  Но
куда?
   Наступила тишина, прерванная шелестом травы под  сандалиями  Техенны.
Он подошел к Семену и, переминаясь  с  ноги  на  ногу,  бросил  на  него
вопросительный взгляд.
   - Хочешь что-то сказать?
   - Да, семер. Эти люди, - ливиец махнул в сторону мертвых разбойников,
- пришли из оазиса Уит-Мехе. Они из племени Гибли... из моего племени. Я
узнал троих - с одним  мы  даже  стерегли  коз  в  пустыне,  когда  были
мальчишками. Давно... Не хватит пальцев рук  и  ног,  чтобы  пересчитать
минувшие разливы.
   Глаза Семена вспыхнули.
   - Ты знаешь, где этот Уит-Мехе?
   - Конечно, господин. Если идти отсюда, из  страны  Пиом,  уложимся  в
пять дней... сначала - на закат солнца до Скалы Черепов, потом -  четыре
сехена к югу... Да, пять дней, если не помешает ветер.
   - И ты готов нас проводить?
   - Ты - мой господин!
   Брови Техенны приподнялись, рот приоткрылся - казалось, вопрос поверг
его в изумление.
   "Это он для меня ливиец, - подумал Семен, - но для себя самого и всех
остальных - житель Та-Кем, мой воин и слуга. Я - его вождь, а его  семья
- Ако, Мерира и остальные мои домочадцы".
   Темеху в самом деле не считали себя  единым  народом,  да  и  чувство
принадлежности к племени было не столь уж глубоким, гораздо слабее,  чем
верность вождю.  Разумеется,  победоносному  и  сильному  -  неудачников
ливийцы скармливали псам.
   Техенна пригладил рыжие волосы,  втянул  носом  воздух,  поглядел  на
небо, на песчаные дюны.
   - Большого ветра не будет... пока...
   - Значит, можем выступать?
   - Нет, господин. Ра высоко, а в пустыне зной даже  в  месяц  фармути.
Лучше идти по ночам. Нам будут нужны ослы, по меху  с  водой  на  каждых
двух человек, пища и плотные накидки.
   - Не мало ли воды? - усомнился Нехси.
   - Нет. Я знаю источники, места для водопоя... Неужели ты думаешь, что
Гибли угнал антилоп и коз, чтобы они передохли в пустыне?
   - Но...
   Семен стукнул кулаком о ладонь, прекращая споры:
   - Готовьтесь! Вы слышали, что нужно! Тотнахт,  собирай  людей,  Шедау
пусть позаботится об ослах, воде и пище, а  ты,  Нехси,  пошли  людей  в
Хененсу - пусть привезут накидки, стрелы, дротики, запасные  сандалии  и
не забудут веревки. Еще - большой кувшин с  оливковым  маслом  и  связку
тростника. Сухого, чтоб хорошо горел.
   - Зачем, господин?
   - Костер разложим, финики будем жарить, - пообещал Семен,  отвернулся
и зашагал к трупам ливийцев - взглянуть на будущего противника.

***

   Вышли они на вечерней заре и двигались всю  ночь  и  первые  утренние
часы, пока песок не раскалился, добираясь нестерпимым  жаром  до  подошв
сквозь кожаные подметки сандалий. Ночью пустыня выглядела еще огромнее и
страшнее; полосы белевшего в лунном свете песка чередовались  с  тенями,
падавшими от барханов, и каждая такая тень, черная и  глубокая,  мнилась
входом в подземное царство, где обитают чудища-кровопийцы, жуткие демоны
и прочая нечисть, которой только  и  место,  как  за  границами  Та-Кем.
Небосвод медленно вращался, звезды равнодушно взирали на цепочку  людей,
ползущую среди песчаных гор, и только их тяжелое дыхание, фырканье ослов
да шорох осыпавшегося песка  нарушали  тишину.  Ноги  вязли,  идти  было
трудно, но к середине ночи почва  стала  твердой,  каменистой,  и  отряд
зашагал быстрей.
   Их было побольше  семидесяти,  считая  с  Семеном,  Техенной  и  Ако:
тридцать  Стражей  Песков  под  водительством  Нехси  и   около   сорока
поселенцев из бывших пантер, вооруженных копьями, дротиками и  секирами.
Ослы тащили воду, сухие лепешки и фрукты, а также запас стрел и мешки  с
сандалиями. Днем без обуви в этих местах шагу  не  сделать:  плюнешь  на
камень - шипит, бросишь кусок лепешки - поднимешь уголь.
   Однако ночью жара не донимала, и, выбравшись на плотную  почву,  люди
слегка расслабились. Техенна неутомимо шагал вперед и как  будто  вполне
уверенно ориентировался в этих каменистых  пространствах,  одинаковых  в
любую сторону; пантеры и солдаты постарше успевали за ним без  труда,  а
молодых подгоняли собственное упрямство и теп-меджет, хмурый  коренастый
ветеран с тростью в увесистом кулаке. Семен не  испытывал  усталости  до
самого утра; он был массивнее и тяжелее роме, зато и ноги  у  него  были
подлинней.
   Он шел, размышляя о  временах  столь  давних,  что  срок  цивилизации
Та-Кем казался в сравнении с ними холмом  у  подножия  гор.  Когда-то  -
десять, двадцать тысяч лет назад? - вместо пустыни тут простирались леса
и степи, текли полноводные реки, журчали ручьи, и стада  быков,  слонов,
жирафов и антилоп казались неисчислимыми. Благословенный край,  одна  из
прародин человечества... Вдоволь воды и дичи, меда и фруктов, простор от