риал.  Одни  из  этих  механизмов  тоже
имели сферическую форму и походили на пауков, ибо  поверхность  их  усеивали
многочисленные манипуляторы; другие напомнили Ри Варрату огромные  чечевицы,
диски или цилиндры; третьи являли собой пустотелое  переплетение  решетчатых
конструкций, металлических  или  хрустальных  форм  и  причудливо  изогнутых
стержней. Вероятно, вся эта техника применялась многие тысячелетия назад для
доставки с планеты грузов и оборудования и при  монтаже  каркаса  гигантской
сферы; теперь эти механизмы и корабли выглядели, словно армия  призраков  из
стекла и металла, собранных и запечатанных  навеки  в  одном  из  подземелий
серого лабиринта.
   Но подземелье это оказалось просторным и  чистым,  а  призраки  -  вполне
вещественными и, как  предупреждал  Хорчанский,  не  лишенными  памяти.  Как
только путники расположились в одном из шаров, как только упругие  полотнища
охватили их тела и был задраен люк, в  воздухе  вспыхнуло  нечто  мерцающее,
испещренное линиями и  знаками  -  пульт  пилота  или  компьютерная  панель,
неощутимая,  но  повинующаяся  движениям  пальцев.  Символы  на  ней   были,
разумеется,  неведомы  Ри  Варрату,  но   сам   принцип   знаком;   телгские
транспортные средства снабжались голографическими интерфейсами  для  ручного
управления, заменявшими кнопки, клавиши, рули и рычаги.
   Здесь, однако, ничем не требовалось управлять. Линии на бесплотном экране
выстроились друг  под  другом  в  два  ряда,  и  одна  из  них,  изумрудная,
расположенная слева, ярко  вспыхнула  и  замерцала.  Остальные  разноцветные
черточки были тусклыми,  но  стоило  повести  рукой  над  левым  рядом,  как
изумрудный штрих двинулся в путь и линии в правой колонке, мимо  которых  он
скользил, подчиняясь Ри Варрату, на миг загорались и гасли. Их насчитывалось
около двадцати,  а  значит,  из  этого  ангара,  отмеченного  на  голограмме
изумрудной чертой, можно было попасть в два десятка мест.
   Но звездный странник интересовался лишь одним из них: под  настороженными
взглядами спутников он совместил зеленую черточку  с  белой  и  отвел  руку.
Вероятно, этого  было  достаточно.  Они  не  ощутили  тяжести  и  не  успели
заметить, где - сверху, снизу  или  сбоку  -  открылся  выпускной  шлюз,  но
окружавшие их механизмы и сам  ангар  вдруг  исчезли,  словно  по  мановению
магической палочки, и корпус их крошечного судна обрел полную  прозрачность.
Слева огромным многоцветным пятном сияла и переливалась  поверхность  сферы,
справа и впереди пламенел солнечный диск, а за ним, в темноте и мраке, стыли
звезды.
   Какой из этих ярких огоньков был не звездой, но планетой? К какому из них
устремился прозрачный шар, маленький кораблик, брошенный в  черную  пропасть
бездна и границ? И сколько ему предстояло  лететь?  Дорога  могла  оказаться
неблизкой - от десяти до пятисот миллионов километров,  смотря  по  тому,  в
какой точке своей орбиты сейчас находился Сархат.
   Звездному страннику, однако, мнилось, что путь будет  недолгим.  Телгские
корабли  с  гравитационными  компенсаторами  совершали  перелеты  в  системе
Телгатаима за считанные часы, а это древнее суденышко им  не  уступало  -  в
скорости, разумеется, не в комфорте. Но какое-то время можно провести и так,
на манер люля-кебаба, завернутого в лаваш, решил Ри Варрат и поделился  этой
мыслью с остальными. Сарагоса буркнул в  ответ  что-то  неразборчивое,  Скиф
кивнул, а Сийя улыбнулась, хотя вряд ли представляла, что такое люля-кебаб и
с чем его едят.  Во  всяком  случае,  они  успокоились,  чего  Ри  Варрат  и
добивался.
   Теперь мужчины спали, Сийя размышляла, а крохотный кораблик падал и падал
в темную холодную бездну, и пока  ни  одна  из  звезд,  украшавших  небесный
полог, не становилась ни ярче, ни крупней. Быть может, Сархат и  не  удалось
бы разглядеть в звездном небе? Быть может, он был незаметен на фоне огромной
сферы или тонул в лучах алого светила?
   "Интересно, - промелькнула  мысль  у  Ри  Варрата,  -  сумеет  ли  Доктор
дотянуться к нам? Не для того, чтобы забрать, но просто увидеть... И  какими
мы ему представляемся?.. Нилыч что-то толковал  о  камнях...  о  драгоценных
камнях, струнах и нитях..."
   Он подумал о скором времени, когда сам превратится в струну или в нить  -
в безмерно  тонкий  лучик  света,  в  поток  квантов,  в  световую  искорку,
ничтожную и незаметную среди облаков космического газа и  пылающих  звездных
сфер. Миссия его заканчивалась, и механизм трансформации, еще не  запущенный
на полную мощность, уже напоминал о себе негромким  трубным  зовом  -  будто
невидимый горнист прощался с вечерней зарей.
   Скоро... скоро...
   Трижды ему довелось это испытать: яростный вал энергии, даруемой солнцем,
магнитным полем  планеты,  любым  источником  -  ветром,  взрывом,  пожаром,
приливом... Яростный сокрушительный вал, жаркая вспышка, мгновенная боль и -
беспамятство... Был человек, телгани или землянин, и нет его... Только  луч,
рубиновый луч, пронзающий космическую  тьму...  Кто  может  его  разглядеть?
Доктор? Хотелось бы надеяться на это...  Приятно  сознавать,  что  и  в  миг
забвения и мертвой  тишины  за  тобой  следят  чьи-то  глаза...  Пусть  даже
Доктора, хотя женский взгляд доставил бы больше радости...
   Ри Варрат повернулся к Сийе, но она, по-прежнему задумчивая и молчаливая,
неподвижно замерла в своем коконе. Губы ее чуть  заметно  шевелились,  творя
заклинание или молитву, а пальцы были сложены знаком куума  -  и  это  вновь
обратило мысли звездного странника к Бесформенным, к Сархату, к Древним.
   К Древним,  то  ли  породившим  эту  странную  расу  мета-морфов,  то  ли
разыскавших ее где-то в галактических просторах или в том мире,  к  которому
сейчас летел маленький кораблик...  Во  всяком  случае,  Древние  не  только
породили или нашли ее, но  и  щедро  одарили,  словно  желая  компенсировать
недостаток и несчастье Бесформенных, еще более великое,  чем  преподнесенные
им дары. Но с несчастьем сархи справились сами - и, кто знает, не ужаснул ли
избранный ими путь Древних  Творцов?  Ужаснувшись  же,  они  явились  в  Амм
Хаммат, дабы во искупление своего греха уравновесить Весы Судеб...
   И  подсказать  решение  проблемы,  отметил  Ри   Варрат.   Он   испытывал
несокрушимую уверенность в  том,  что  Древние,  владея  исполинской  мощью,
никого не убивали и не карали, ни добрых, ни злых, ни ангелов, ни  дьяволов,
и потому оставленный в Амм Хаммате дар служил защите, не  нападению.  Только
защите! Вот еще один довод в пользу обвиняемых!
   Внезапно Сийя зашевелилась, повернула к нему  лицо,  вытянула  руку  -  с
тремя пальцами, по-прежнему сложенными в куум.
   - Джаммала! Мы движемся или висим неподвижно между днем и ночью,  солнцем
и звездами?
   Ри Варрат чувствовал, что она хочет спросить о другом;  от  нее  исходило
ощущение тревоги и беспокойства. Но не страха! Сийя ап'Хенан, Сестра  Копья,
не боялась ничего - ни демонов, ни  их  колдовства,  ни  дьявольского  шара,
падавшего в черную бездну или навсегда повисшего над ней.
   Он улыбнулся девушке и сказал:
   - Звезды далеки, как солнце, потому и выглядят неподвижными. Но мы летим,
красавица! Летим из мира в мир!
   - Туда, где рождаются ару-интаны?
   - Я думаю, так.
   - Чтобы найти талисман, который их убивает?  Могучий  талисман,  подобный
саламандре, испускающей огонь? Такой, что сожжет демонов,  как  сожжет  рощу
падда на Проклятом Берегу?
   Ри Варрат кивнул, еще не понимая, чего она добивается.
   - И  мой  светловолосый  уничтожит  демонов  магией  талисмана?  А  вы  с
Панилычем поможете ему?
   - А ты?
   Девушка колебалась, и тень исходившей от нее тревоги окутала  Ри  Варрата
темным плащом. Наконец Сийя молвила:
   - Я... я не знаю, Джаммала... Тот, в красном, говорил плохие слова о моем
избраннике, но он был не  демоном,  а  человеком...  -  Она  резко  тряхнула
головой. - Распадись и соединись! Я не так сказала! Не совсем человеком и не
совсем демоном... И он сотворил священный знак! Выходит, есть разные демоны?
И есть такие, что, обладая человеческой душой,  почитают  Небесный  Вихрь  и
Безмолвных Богов?
   - Отчего ж нет? - произнес звездный странник, удивляясь тому,  что  слова
Сийи были созвучны с его мыслями. - Отчего  ж  нет?  Ты,  должно  быть,  уже
поняла, что демоны воруют души людские не с радости, а с горя. И как же мы с
ними поступим?
   - Я ведь сказала, что не знаю! - сердито  откликнулась  девушка.  -  И  я
прошу у тебя совета, Джаммала! Он улыбнулся и опустил веки.
   - Рирда ап'Хенан, Сестра Меча, глядя на пылающую рощу - там, на Проклятом
Берегу, - говорила о демонах так: пусть станут они прахом и пылью,  и  пусть
ветер унесет ту пыль вверх, к серебристой луне  Зилур!  И  пусть  Безмолвные
соберут ее в сосуды до последней крупинки и бросят в темную бездну! И  пусть
запечатают ту бездну страшным заклятием, нерушимым и вечным, как горы Мауль!
- Глаза звездного странника приоткрылись. - Вах, девушка! Такого  ли  совета
ты ждешь от меня?
   Сийя, сжав губы, молчала, зато ответил пробудившийся Сарагоса:
   - Эта Сестра Меча - мудрая женщина, князь! Хорошо сказано! Именно так  мы
и поступим: обратим дьяволов в прах, прах запечатаем  в  горшки  и  забросим
куда подальше... - Он заворочался в  своем  коконе,  откинул  край  и  начал
хлопать себя по карманам - видно, искал трубку. До Ри Варрата донеслось  его
бормотание: - Обратим в прах... и забросим... куда подальше...  Добраться  б
только до этой чертовой кухни... до этого проклятого Творца...
   Джамаль, сын Георгия Саакадзе,  слушал  его  и  усмехался.  Разные  мысли
кружились сейчас у него в голове,  но  определяющей  и  главной  была  одна:
"Чтобы ты ни решил, Нилыч, последнее слово останется за мной".
   Глава 15
   СКИФ
   Скиф проснулся. Прямо перед ним, заставляя  жмурить  глаза,  горело  алое
солнце, казавшееся чуть больше, чем на поверхности  сферы;  вокруг  него,  в
отдалении, пылали звезды, а внизу круглился огромный шар, желтый,  оранжевый
и бурый, покрытый полосами и пятнами, испещренный черными  провалами  теней,
которые отбрасывали горы. Над ним не было  ни  туч,  ни  облаков,  атмосфера
казалась прозрачной и  чистой,  так  что  можно  было  разглядеть  кое-какие
подробности ландшафта; но зеленых и голубых оттенков на лике планеты Скиф не
узрел. Вероятно, здесь отсутствовали моря и океаны, да  и  леса  тоже  -  во
всяком случае, зеленые леса, такие, как на Земле и в Амм Хаммате.
   Он огляделся. Джамаль, компаньон, что-то  вполголоса  толковал  Сарагосе;
тот хмурился, но слушал внимательно,  оттопырив  нижнюю  губу  и  поглаживая
небритые щеки. Сийя, ласточка, лежала неподвижно в самом центре  сферической
кабины, закутанная до плеч в упругое полотнище; веки ее  были  прикрыты,  но
она не спала, размышляла или предавалась мечтам - о будущем или  о  прошлом.
"Скорей о будущем", - подумал Скиф, замечая в лице ее некую тревогу; прошлое
его возлюбленной было ясным и не могло вызвать беспокойства.
   Потом он заметил, что бесплотное сияние  контрольной  панели  изменилось.
Теперь она светила ярче, но знаки и разноцветные линии исчезли, будто смытые
мокрой тряпкой, и сейчас пилотский пульт  напоминал  большую,  полуметрового
диаметра, линзу, почти  прозрачную  и  розоватую,  словно  кристалл  горного
хрусталя. Зрелище это было весьма впечатляющим, и Скиф  с  минуту  любовался
огромным самоцветом, висевшим  перед  ним  на  расстоянии  протянутой  руки.
Вскоре он обнаружил, что если склонить голову к плечу, то линза окажется как
раз между ним и солнцем, и яркие лучи, окрашивая ее в  алые  тона,  заставят
голограмму искриться и сверкать - так,  словно  она  и  в  самом  деле  была
огромным драгоценным камнем, но  выточенным  уже  не  из  почти  бесцветного
кварца, а из благородного рубина.  Некоторое  время  Скиф  развлекался  этой
игрой, щуря глаза и наблюдая за радужными кольцами,  окружавшими  пульт,  но
Джамаль заметил его манипуляции и, повернув  голову  к  компаньону,  пожелал
доброго утра.
   - А может быть, дня, вечера или ночи, - ответил Скиф. - Зависит от  того,
где мы приземлимся. И от того, будет ли приземление удачным.
   - Подождем, посмотрим, дорогой, - согласился Джамаль. -  Но  пока  мы  не
опустились, пока мы тут, наверху,  у  нас  утро.  -  Он  пощипал  бородку  и
добавил: - А спустимся мы, полагаю, без неприятностей. Этот шарик  не  затем
строили, чтоб он делал из пассажиров шашлык под красным соусом.
   - Меня не этот шарик беспокоит, а тот, - вмешался Сарагоса, поглядывая на
круглившийся внизу  желто-бурый  мир.  -  Большой  шарик,  -  неодобрительно
проворчал он, - большой... Где сядем, черт знает... Тот, в  красном,  ничего
не говорил?
   - Нет. Сказал, что доберемся до Сархата, вот мы и добрались.
   - Добраться-то добрались, а  где  эту  проклятую  кухню  искать?  Планета
велика... не меньше Земли будет... И везде - суша! Тут сотню  Творцов  можно
припрятать, с полным штатом чертей и архангелов!
   И верно, подумал Скиф; придется попотеть,  чтоб  найти  этого  Творца.  С
другой стороны, лесов и океанов нет,  и  коль  шарик  не  откажется  летать,
розыски  будут  быстрыми...  Если,  само  собой,   удастся   разобраться   с
управлением... Он бросил взгляд на бесплотную линзу, но та ответила ему лишь
загадочным розовым мерцанием.
   - Не думаю, чтобы тут  что-то  прятали,  -  произнес  Джамаль.  -  Зачем,
дорогой? Не вижу смысла. Скорее кухня твоя  стоит  в  каком-нибудь  заметном
месте да еще дым из трубы пускает.
   - Не моя это кухня, не я ее строил, но, даст Бог, пущу  на  ветер  своими
руками! - рявкнул Пал Нилыч и, внезапно  успокоившись,  сказал:  -  А  какие
такие места ты считаешь заметными? Полюса? Точно, полюса! - Он  потер  руки,
явно довольный своей сообразительностью. - Полюса мы осмотрим прежде всего!
   - Если удастся поднять шар, после приземления, - заметил Скиф.
   - А почему не удастся? Тот, в красном, говорил, что механика у них  почти
вечная... и еще добавил, что князь-де наш много знает. - Сарагоса насмешливо
прищурился. - Ну а кто много знает, тому и карты в руки.  Верно,  союзничек?
Или ты у нас не мудрец?
   - Во многой мудрости многие печали, - проронил звездный странник, и глаза
его в самом деле сделались грустными. - Но я попробую  разобраться  с  нашим
шариком. Если ты желаешь, Нилыч.
   - Не в моих желаниях дело. Что нам еще остается? Топать пешком от  полюса
до полюса?
   Они замолчали.
   Видимо, шар мчался уже в верхних слоях атмосферы, но путники  не  слышали
ни грохота, ни рева рассекаемого  воздуха  и  не  ощущали  жары;  прозрачный
корпус служил надежной защитой. Они падали вниз в  своем  крохотном  пузыре,
словно четыре горошины, заключенные  в  сферический  стручок;  казалось,  их
несет ветер или воздушная река, бережно принявшая аппарат  в  свое  незримое
течение. Или мчит сам Небесный Вихрь, прилетевший сюда то ли на  помощь,  то
ли с целью понаблюдать и предостеречь  -  дабы  не  сотворили  эти  плоды  с
гуманоидного Древа чего-нибудь страшного и непозволительного.
   Поверхность планеты была еще километрах в  пятидесяти,  так  что  ничего,
кроме буро-желтых пятен, полос и теней,  разглядеть  не  удавалось.  Но  шар
опускался, снижая скорость, и спустя  четверть  часа  бурое  превратилось  в
горы, а желтое - в равнину, совершенно плоскую и на первый  взгляд  лишенную
рельефа. Всматриваясь вниз, Скиф не видел ни холмов, ни ложбин и оврагов, ни
речных русел; все было выглажено, точно катком, и напоминало степь с травами
цвета  яичного  желтка.  Вскоре  желтое  начало  мешаться  с  ржаво-красным,
расположенным то рваными клочьями, то широкими лентами,  так  что  казалось,
что на поверхности планеты переплетают бесчисленные пальцы  две  великанские
руки;  затем  ржавчина  окончательно  победила  желтизну,  оттеснила  ее  за
горизонт.
   Уголком глаза Скиф заметил, как что-то вспыхнуло -  не  под  ногами,  где
разворачивался пустынный и мрачный ландшафт, но в кабине,  почти  рядом.  Он
повернул  голову,  услышав  одновременно  возглас  Сарагосы:  над  розоватой
линзой, перед самым его лицом, вращался шар, окрашенный в  тусклые  цвета  -
точь-в-точь как планета, какой она виделась час назад. Но с одной  добавкой:
на поверхности шара искрилась яркая точка, подмигивала и резво ползла вправо
и вниз - туда, где на земных картах располагалось  южное  полушарие.  Здесь,
однако, низ и верх являлись понятиями относительными, так как  ось  вращения
была почти параллельна поверхности линзы. Сархат кружился  по  своей  орбите
лежа на боку.
   - Глобус, - с довольной усмешкой отметил Сарагоса.
   - Не только,  -  возразил  Джамаль.  -  Указатель  курса  или  устройство
наведения на цель. Видишь это  пятнышко?  Вот,  -  его  рука  протянулась  к
бесплотному шару. - Двигается, скользит... Это мы, Нилыч.
   - И куда нас несет?
   - Куда - увидим; главное, что быстро.
   Сийя начала проявлять признаки интереса: откинула края полотнища и села -
вернее, приняла сидячую позу. Скифу хотелось придвинуться к ней поближе,  но
все коконы - а их было девять - покидать свое место, строго  определенное  в
кабине,  никак  не  желали.  Он  вздохнул  и  покосился  на   бледное   лицо
возлюбленной.
   - Такие красные пески лежат за горами Мауль.  -  Сийя  отбросила  со  лба
прядь пепельных волос. - А за ними - страна  людей  с  черной  кожей...  Мне
рассказывали о тех землях.
   - Кто, ласточка?
   - Один... один человек... из Мауля... Он попал к  нам  много  лет  назад.
Потом ушел.
   - Почему ты думаешь, что это песок? Сийя повела плечами.
   - Над ним дует ветер, и все видится как в дымке. Ветер взметает  песок...
сильный ветер... Такого в нашей степи не бывает.
   Она замолчала.
   Аппарат сильно снизился и мчался сейчас над пустыней на высоте двух, трех
или четырех километров - Скиф, несмотря на свой опыт парашютиста-десантника,
не мог определить точнее. На Земле во время прыжка он видел под собой дороги
и ползущие по ним автомобили, дома и заводские корпуса, реки и мосты  -  или
на худой конец деревья. Это  помогало  прикинуть  расстояние,  но  здесь,  в
ржаво-красной пустыне,  глаз  не  мог  зацепиться  за  что-нибудь  знакомое,
способное послужить масштабной  отметкой.  Кроме  песчаных  туч,  о  которых
говорила Сийя, Скиф видел теперь барханы, крутые с одной стороны и пологие с
другой, но высота их оставалась ему неизвестной; может быть, десять  метров,
а может, все пятьдесят.
   Он поднял глаза вверх. Небо уже стало небом - не черной пустотой с яркими
искрами звезд, а настоящим небом, розово-фиолетовым, высоким и  безоблачным.
Солнце казалось здесь иным, чем на поверхности сферы, -  чуть  больше  и  не
таким ослепительно ярким, скорее оранжевого, чем алого оттенка. Оно сияло  у
Скифа за спиной, и, оглянувшись, он удивился,  что  оранжевый  диск  заметно
опускается; потом сообразил, что аппарат летит к ночной стороне планеты.
   Песчаные дюны внизу расступились, открыв нечто темное, прямое как стрела;
потом возникли черные пятна, бесформенные, с рваными краями,  одни  большие,
другие  -  поменьше,  третьи  -  совсем  крошечные.  Пятна  увеличивались  в
размерах, сливались друг с другом и внезапно обрели форму  и  объем;  теперь
это были не просто кляксы  темноты,  а  торчавшие  вверх  или  рассыпавшиеся
пологими холмами остатки каких-то сооружений. Кое-где  Скиф  различил  блеск
металла, увидел  четкие  линии  дорог  и  занесенные  песком  столбы,  тоже,
очевидно, отмечавшие  дорогу,  -  они  тянулись  по  прямой,  исчезая  среди
барханов.
   Пал Нилыч возбужденно засопел, вытащил из мешка бинокль и уставился вниз.
   - Что там, дорогой? - Звездный странник, перевернувшись в своем коконе на
живот, потянулся к Сарагосе. - Город? Дай взглянуть, генацвале!
   Но шеф бинокля не отдал и, как показалось Скифу, даже не услышал  просьбы
Джамаля. Он глядел вниз, а брови его,  похожие  на  двух  мохнатых  гусениц,
ползли вверх; и  ладно  бы  только