и - или туда, где женщины из
города на скале, повинуясь заветам Безмолвных, выменивали  сену  на  золото,
ткани и вино.
   - Дай спросить, дорогой. - Джамаль потянул компаньона за рукав. Тот молча
отодвинулся и встал рядом с Сийей, сжимая свой лучемет; зрачки его  казались
двумя застывшими ледяными шариками. Звездный странник повернулся к оборотню.
   - Ты знаешь, кто такой Зуу'Арборн?
   Минутная заминка. Скиф пнул сидящего пониже спины, прошипел:
   - Отвечай, гнида! Отвечай Карателю!
   Но оборотень только покачал головой:
   - Чего ты хочешь, Воплотившийся? Я не понимаю. Я не хочу в Туман! Я...
   - О туманах мы поговорим потом, сначала - о Зуу'Арборне. Этот  Зуу'Арборн
- твой Дающий, понимаешь? У тебя его лицо.
   - Почтение тебе, Каратель! Но при чем тут мое лицо? Я не  понимаю...  Это
же самая простая трансформация, если не считать первичной формы!
   Формы, отметил Джамаль. Какова же эта форма, если она, согласно легендам,
не отличается от бесформия? Но об этом - после; сейчас ему хотелось выяснить
более важные вещи.
   - Зуу'Арборн - твой Дающий, - терпеливо повторил он. - Ты помнишь о  нем?
Знаешь? И если знаешь, то что? Пленник пожал плечами.
   - Все, что захочу, сегани! Но зачем? Разум его скуден и  не  представляет
ценности.  Тебе,  я  думаю,  досталось  кое-что  получше  во  время  Второго
Рождения... не партнер-варвар с забытой Творцом планеты и не ущербный разум,
какие положены касте  Аркарба,  а  личность  Дающего  из  мира  Каар-Те  или
Ригола... И потому ты - Каратель,  а  я  всего  лишь  тавал,  Посредник  при
механизмах! Ты  обрел  полноценную  индивидуальность,  а  я  -  жалкую  кучу
предрассудков, дикарских страхов и бесполезных воспоминаний!
   - Вот и покопайся в них, в этих воспоминаниях, дорогой, - сказал Джамаль.
- Может, и отыщется что-то полезное.
   Он - вернее, Ри Варрат, телгский Наблюдатель - был доволен,  ибо  в  этот
миг совершил великое открытие, столь же важное, как обретенная им защита.
   Индивидуальность! Пусть это не являлось синонимом души,  зато  определяло
цель Бесформенных в привычных ему  рамках,  в  категориях  не  теологии,  но
психологии. Разумеется, телгской психологии,  гораздо  более  развитой,  чем
земная. Индивидуальность была одним из  стержневых  ее  понятий,  включающим
комплекс сознательного и подсознательного, рационального и иррационального -
всего,  что  позволяло  разумному  существу  осознавать  себя  личностью.  И
соплеменники Ри Варрата давно знали, что это качество нельзя отождествлять с
разумом. У них имелись мыслящие машины, вполне разумные по всем человеческим
меркам, но лишенные индивидуальности; и эта армия  покорных  слуг  молчаливо
свидетельствовала о том, что разум и самосознание - различные вещи.
   Несомненно, Бесформенные, так же как мыслящие роботы Телга,  были  лишены
индивидуальности, но жаждали ее обрести. А заполучив это сокровище  -  путем
самого  беззастенчивого  грабежа!  -  не  слишком   интересовались   прошлым
ограбленных.
   И зря!
   Джамаль следил, как меняется  лицо  пленника,  блуждавшего  сейчас  среди
воспоминаний   Зуу'   Арборна,   джараймского   купца.   Среди   бесполезных
воспоминаний, дикарских страхов и жалких предрассудков...
   Он поднял палец, призывая Скифа к осторожности, и тот протянул  руку  над
плечом оборотня.
   Вовремя!
   Глаза Посредника вдруг вспыхнули, он дернулся и попытался  привстать,  но
Скиф рявкнул: "Сиди!" - и придавил его  к  полу.  Теперь  мнимый  Зуу'Арборн
глядел на Джамаля снизу вверх, оскалившись, словно угодивший в капкан хорек;
щеки  его  внезапно  отвисли  и  побледнели,  черты   смазались   и   начали
расплываться.
   - Ты не Каратель, не сегани! - прохрипел он, извиваясь  в  могучих  руках
Скифа. - Теперь мне ясно, отчего у тебя нет плаща сегани, нет круглого шлема
и жезла власти! Я вспомнил, все вспомнил! Ты  -  двуногий  червь,  Джаммала,
варварский  князек!  Со  своим  ничтожным  отродьем!   Вы   не   сархи,   не
Воплотившиеся, не Каратели, вы оба - прах  земной!  Жалкая  мразь  из  стада
Дающих! Но как... как же... - взгляд оборотня метнулся к хлысту, потом -  на
лицо Сийи, на ее сверкающий меч. - Так вот в чем дело... - пробормотал он. -
Самки... самки из пещер на востоке... проклятые твари... те, что бесполезней
праха...
   - Тут ты немного ошибся, дорогой, - сказал Джамаль, пощипывая бородку.  -
Ну, раз ты меня припомнил, отчего бы нам не  потолковать?  Как  двум  старым
знакомцам? - Он выдержал паузу и покосился  на  мерцающий  зеленый  круг.  -
Скажи-ка мне первым делом...
   * * *
   Спустя полтора часа допрос был завершен.
   Это существо с обличьем Зуу'Арборна боялось страданий  и  уничтожения,  и
ужас  заставлял  его  говорить.  По  его  словам,  Перворожденные   Сархата,
отделившиеся от плоти Творца,  не  испытывали  страха  смерти,  но  те,  кто
получал индивидуальность, приобретали вместе с ней и все присущее человеку -
или иному существу, выступавшему в роли Дающего.  Это  касалось  даже  самой
низшей касты, рабочих-аркарба, которым были предназначены ущербные личности,
извлекаемые из Дающих хлыстом-разрядником.
   Итак, оборотень страшился и говорил; правда, не всему  сказанному  стоило
верить.  Джамаль  -  или  скорее  Ри  Варрат,  -  временами  подключая  свое
восприятие эмпата,  ощущал,  как  всплески  страха,  презрения  и  ненависти
сменялись злорадством. В такие моменты взор его  обращался  к  Сийе,  и  над
головой пленника свистел клинок; обычно это помогало.
   Гихар, загадочный  аппарат  у  стены,  как,  впрочем,  и  предполагалось,
оказался   ментальным   сканером   замедленного   действия,   связанным    с
плитами-алтарями. Сеанс разрядки и  полноценного  переноса  индивидуальности
Дающего в разум сарха был весьма долог, сложен и  требовал  неукоснительного
соблюдения ряда  процедур.  Прежде  всего  Дающему  полагалось  пребывать  в
счастливом неведении, в состоянии полной прострации и расслабленности, и тут
падда - или приготовленные из золотистых листьев снадобья - были незаменимы;
они погружали в эйфорический сон, туманили  разум  блистательными  миражами,
ломали волю к сопротивлению. Этот наркотик использовался и самими сархами, и
Воплотившимися, и Перворожденными; но с какой целью и как, Джамаль понять не
сумел и прекратил расспросы.
   Практиковалось и несколько  способов  частичного  извлечения  душ  -  при
помощи  того  же  гихара,  настроенного  на   быстрое   сканирование,   либо
хлыста-разрядника. Дающие в этом  случае  превращались  либо  в  покорных  и
нечувствительных  к  боли  атарактов,  либо  в  полных   дебилов,   подобных
амм-хамматским сену. К таким же или более фатальным результатам приводило  и
потребление  больших  доз  наркотика,  особым  образом   приготовленного   и
постепенно разрушавшего нейронные связи в мозгу; процесс этот был необратим,
скор и, как правило, заканчивался смертью.
   Однако  ментальный  образ   личности,   сраженной   ударом   хлыста,   не
рассматривался сархами как полноценная индивидуальность. То был  всего  лишь
грубый  суррогат,  не  сравнимый  даже  с  душой   и   разумом   несчастного
Зуу'Арборна,  варвара  и  дикаря,  представителя   примитивной   архаической
культуры. Только медленное и тщательное сканирование позволяло  уловить  все
нюансы, извлечь все детали, перенести в разум  Перворожденного  весь  спектр
эмоций Дающего, одарить его полным,  драгоценным  и  пленительным  ощущением
собственного "я". Не всем  сархам  выпадало  такое  счастье;  были  касты  с
ущербными  душами,  простые  шестиногие  работники-аркарба,  чью  участь  от
Второго Рождения до смерти определял и предписывал Великий План Сархата.
   Об этом Плане допрашиваемый не ведал почти ничего - толковал  о  каком-то
Куполе Истины, о миге  откровения,  о  жарком  огне,  что  пылает  множество
тысячелетий  внутри  Священной  Сферы.  Ничего  не  знал  он  и  о  способах
перемещения в тайо, зону Безвременья, ни о самой зоне или о Древних Расах  и
их причастности к Сархату. Он воплотился лишь несколькими  днями  раньше,  и
небогатый интеллект джараймского купца определял его место в иерархии  Плана
- место подчиненного, место живого  придатка  гихора  или  иного  механизма,
который поручат ему Те, Кто Решает - Воплотившиеся из касты Оринхо. План был
для него великой абстракцией, божеством, подобным Творцу, порождающему новых
сархов; но об этом Творце он знал ровно столько же, сколько о самом Плане.
   Однако это существо, этот Посредник между Дающими и Перворожденными, этот
Харон,  перевозивший  души  людские  через   Стикс,   с   залитого   солнцем
амм-хамматского  берега   в   преисподнюю   Сархата,   обладал   потрясающим
высокомерием! Ему не  хотелось  умирать,  и  страх  физического  уничтожения
сделал его разговорчивым; однако его переполняли презрение и ненависть.  Тут
он не пытался ни хитрить, ни лгать, и слова его  были  синхронны  с  потоком
эмоций:  все  звездные  расы,  уже  разысканные  Сархатом   или   подлежащие
утилизации в будущем, являлись для него червями, ничтожным прахом, пылью, не
достойной ни сожаления, ни упоминания. Если о чем и стоило сожалеть,  так  о
несправедливости природы,  одарившей  ничтожных  тем,  в  чем  она  отказала
высшим.
   Оставив оборотня под присмотром Сийи, Джамаль и Скиф отошли  посовещаться
-  к  той  стене,  на  которой  мерцал  зеленый  круг.  Его  края   ритмично
подрагивали, и казалось, что за этой изумрудной переливчатой  завесой  дышит
огромное  существо   -   великан,   дракон   или   иная   сказочная   тварь,
распластавшаяся  в  пустоте  и  тьме  Безвременья.  Возможно,  этот   трепет
порождали две противоборствующие Вселенные - та, которая сжималась,  скользя
в гравитационных тисках к своей  последней  вечерней  заре,  и  та,  которая
расширялась, в победоносном сиянии шествуя к солнечному полудню. И  Джамаль,
содрогнувшись, подумал:  возможно,  двуногие  черви,  пыль  и  прах  земной,
никогда не увидят этот полдень, время расцвета, эпоху могущества и силы.
   - Ну? - сказал Скиф и повел рукой  вдоль  трепетного  зеленого  занавеса,
словно собирался его погладить.
   И слово, и жест были весьма многозначительными;  Джамаль  не  сомневался,
что понял их правильно. Он показал глазами в сторону Сийи:
   - А с ней что делать, дорогой?
   Компаньон насупился; видно, эта мысль тоже не давала ему покоя.
   - Сийя - девушка я вольная, - буркнул он,  вытирая  со  лба  испарину.  -
Захочет, с нами пойдет, захочет - вернется к своим.
   "Была вольная, - подумал звездный странник, - а теперь вы  оба  сидите  в
мешках друг у друга". Он не сомневался, что амазонка Скифа не оставит; кто ж
еще мог приглядеть за ее мужчиной?
   - Не в Сийе дело, - снова нарушил молчание Скиф. - Ясно, что надо бы  нам
влезть в это окошко и поразведать наедет Великого Плана и прочих  дел  в  их
гадючнике, - он кивнул на Посредника, неподвижно лежавшего на полу. - Только
окажемся мы, князь, у черта на рогах, и одним Безмолвным ведомо,  сможет  ли
Доктор вытянуть нас оттуда. Посылал-то он меня в Амм Хаммат!
   - О Докторе ты не беспокойся, дорогой, он нас всюду  найдет.  Тут  другая
проблема... - Джамаль, хмурясь, огладил бородку. - Это окно... или  дверь...
Сказано было, что ведет она к Сархату...  Да,  сказано  так,  а  мысли  были
другие. Коварные мысли, нехорошие!
   - Врал он, что ли? - Скиф снова покосился на пленника. - А о  чем  думал,
когда врал, ты знаешь? Джамаль пожал плечами.
   - Я ведь не премудрая Гайра, дорогой, в головах читать не умею. Но  думал
наш приятель о чем-то странном и нехорошем. О чем-то огромном,  безлюдном  и
пустом...
   - Может, это Сархат и есть. Огромный, безлюдный и пустой!
   - Помилуй бог, генацвале! Что же нам делать в таком месте?
   - Да то же, что раньше - искать! Не проверим, не  узнаем!  -  Скиф  ткнул
пальцем в ритмично мерцающий круг экрана.
   "Конечно, он прав, - решил звездный странник, - не проверим - не узнаем".
О себе он не тревожился, ибо грозили  ему  в  самом  фатальном  случае  лишь
разлука с плотью и обликом Джамаля, сына Георгия, и превращение  в  световой
луч. Но компаньон являлся существом более материальным, и  увечье  для  него
было увечьем, а смерть - смертью, бесповоротной и неотвратимой.  А  тут  еще
девушка... Шагнут они все трое за изумрудный полог и окажутся в пустоте... в
космосе, в безвоздушном пространстве... И что тогда?
   Осторожные мысли эти пронеслись стремительной чередой, но  потом  Джамаль
подумал, что вряд ли дверь ведет прямиком в космическую  пустоту  -  ведь  и
Бесформенным нужен воздух.  Тут  припомнилось  ему  кое-что  еще  -  кое-что
важное, о чем не следовало забывать.
   Он положил руку компаньону на плечо,  вперил  взгляд  в  его  потемневшие
зрачки и негромко произнес:
   - Положим, мы решили уйти... твердо решили... Что ты чувствуешь, дорогой?
Опасность? Беду? Неприятности? Рука Скифа потянулась к виску.
   - Тут опасно везде, - пробормотал он,  -  опасность  я  предсказывать  не
умею. Неприятности - другое дело... крупные неприятности... вот  такие...  -
компаньон полоснул по горлу ребром ладони. - Но их в  ближайшем  будущем  не
предвидится.
   От него исходило  ощущение  спокойной  уверенности,  и  Джамаль  довольно
кивнул, решив, что может не опасаться за свой живой талисман.
   - Понимаешь... - начал Скиф, но резкий окрик девушки прервал его.
   - Вихрь Небесный! Демон... демон!
   Ее меч свистнул в воздухе,  но  компаньон,  совершив  гигантский  прыжок,
успел перехватить тонкое запястье. "Ну и реакция у него", - подумал звездный
странник.
   - Что с  ним,  милая?  -  не  выпуская  руки  Сийи,  Скиф  склонился  над
пленником.
   - Распадись и соединись! - пальцы Сийи  сложились  в  священный  трезубец
куума. - Он... он... меняется!
   Джамаль подошел ближе, заглянул  девушке  в  лицо;  пожалуй,  впервые  он
увидел в ее глазах отблеск ужаса. Потом  он  посмотрел  себе  под  ноги,  на
оборотня, и вздрогнул.
   Знакомые черты Зуу'Арборна расплылись, уши и нос почти исчезли, и  теперь
на гладкой шарообразной физиономии  лишь  поблескивали  глаза  да  беззвучно
шевелились губы. Шея тоже пропала, словно бы  ушла  в  плечи;  руки  и  ноги
начали укорачиваться, одновременно превращаясь  в  толстые  пухлые  обрубки,
пальцы  соединялись  вместе,  срастались,  все   больше   напоминая   кончик
отвратительного  щупальца.  Что  творилось   с   телом   оборотня,   Джамаль
представить не мог, ибо его скрывала одежда;  но  и  под  ней  чувствовалось
какое-то лихорадочное движение, судорожный трепет, заставлявший  подрагивать
просторную серую хламиду. Чувствовалось, что эта  трансформация  забирает  у
пленника изрядные силы; по лицу  оборотня  струился  пот,  и  Джамаль  почти
физически ощущал исходившее от него напряжение.
   - Метаморф... - пробормотал он, - метаморф...  Возвращается  в  первичную
форму...
   Он  попытался  представить  себе  истинный  облик  этого   существа,   но
преобразование еще не завершилось; вероятно, сей процесс был долгим, трудным
и мучительным. Впрочем,  он  был  уже  уверен,  что  легенды  не  лгут  и  в
результате транформации получится  нечто  мерзкое,  бесформенное,  жуткое  -
тварь неопределенных очертаний, безголовый и лишенный конечностей монстр.
   Джамаль наклонился к пленнику и произнес:
   - Ты слышишь меня? Ты можешь говорить?
   Отвислые губы шевельнулись:
   -  Ничтожный  червь...  прах...  грязь...   не   достанешь   меня...   не
достанешь... - разобрал звездный странник и выпрямился.
   - Наш приятель решил надеть свой прежний мундир, - пояснил он компаньону.
   Тот поглядел на содрогавшееся внизу тело и сплюнул.
   - Небыстро у него это получается! Ну, от  меня  он  в  любом  мундире  не
уйдет!
   - Зачем он нам нужен, дорогой? Вот если б мы встретились  с  оринхо...  с
Тем, Кто Решает...
   - Это верно, - Скиф хмыкнул и бросил задумчивый взгляд  на  девушку.  Она
стояла в позе  воина,  готового  к  бою:  левая  нога  чуть  впереди,  плечи
развернуты, мышцы напряжены, клинок сверкает  над  копной  пепельных  волос,
глаза горят.
   - Вот что, ласточка, - сказал компаньон, налюбовавшись этим  зрелищем,  -
опусти-ка меч. Я другое придумал. Клинок Сийи скользнул в ножны.
   - Разве мы не прикончим демона? - спросила она.  -  Клянусь  Безмолвными,
эта тварь опасней, чем думают Видящие сестры! Сейчас он прикинулся  карликом
из Джарайма, а завтра станет таким, как ты или я!
   - Не думаю, что это так просто, милая. Он  поглотил  душу  Зуу'Арборна  и
потому принял его облик, но стать похожим на  тебя...  -  Скиф  окинул  свою
амазонку восхищенным взглядом. - Нет, не думаю, что такое возможно!  А  если
возможно, я разберусь с любой подделкой!
   - Мы собираемся уйти, красавица,  -  сказал  Джамаль,  махнув  в  сторону
зеленых круглых врат. - Там, за этой завесой, мир демонов, и  твоему  клинку
найдется работа. Но сможем ли мы вернуться сюда, в амм-хамматские  степи,  к
Городу Башен?.. Не знаю и не стану тебе лгать. Пойдешь с нами?
   Она кивнула, и  Джамаль  услышал,  как  стоявший  рядом  компаньон  шумно
перевел дух.
   - Пойдешь, даже если никогда не свидишься с сестрами? На алых губах  Сийи
ап'Хенан промелькнула улыбка.
   - А в том мире, где обитают демоны, тоже три луны?
   - Не думаю, ласточка, - медленно протянул Скиф. - Может, там  вообще  нет
лун... ни лун, не солнца, ни ночи, ни дня.
   - Ну, Скиф ап'Хенан, тогда нам не о чем беспокоиться. Есть ты, есть я,  а
лун нет... - Она снова улыбнулась, состроив лукавую  гримаску.  Она  уже  не
глядела на демона; в ее головке явно бродили  в  сей  момент  совсем  другие
мысли.
   Компаньон, ухмыляясь во весь рот, подскочил, будто подброшенный пружиной.
   - Я сейчас!
   Он сунул лазер за поясной ремень и метнулся к  порогу;  а  возвратившись,
вывалил рядом с гихором тлеющие головни. Потом достал из нарукавного кармана
блестящий диск, слегка сдавил его, снял и вновь надел крышку.
   - Тикает! И огонек светится!
   Когда диск был осторожно опущен в середину  будущего  костра,  а  лучемет
вновь очутился в руке  Скифа,  Джамаль  понял,  что  затевает  компаньон,  и
отступил к вратам, бросив взгляд на оборотня. Казалось, монстр встревожился;
колыхания серой хламиды стали быстрей, конечности-обрубки начали втягиваться
в тело. "Спешит  закончить  трансформацию,  -  решил  звездный  странник.  -
Значило ли это, что в своем истинном обличье Бесформенный неуязвим?"
   Скиф подтолкнул девушку к мерцающей завесе врат. Теперь  они  стояли  там
все трое, тесно прижимаясь друг к другу и взявшись за руки, ибо  дверь  была
неширока; пульсирующее сзади сияние бросало на их лица изумрудные отблески.
   - Ну, гадюка воплощенная, - произнес Скиф, - тебе ведь туман не нравился?
Так будет тебе туман! И туман, и дым, и фейерверк на прощанье!
   Он поднял лазер.
   Вероятно, корчившийся на полу Бесформенный понял, что сейчас  произойдет.
Голова его уже врастала в плечи, остатки носа и ушей исчезли, но рот и глаза
еще удавалось различить.
   Губы его дрогнули, но никто из  троих  не  услышал  ни  звука.  Лишь  под
черепом Джамаля раздался безмолвный вопль:
   - Нет! Не-ет! Не-е-ет!
   Луч лазера сверкнул фиолетовой иглой, прорезал жаркий  воздух,  ударил  в
обгорелые сучья... Сжимая руку Сийи, звездный странник сделал шаг назад.
   * * *
   Над обителью демонов, похожей на перевернутый и покрытый  копотью  котел,
взвился огненный столб.
   Он был таким же ярким и огромным, таким же  сокрушительно  яростным,  как
тот, первый, что выпустил на волю страшных саламандр и зажег  над  проклятой
рощей пламя  пожара.  Ослепительная  колонна  тянулась  кверху,  раздавалась
вширь, будто сам Небесный Вихрь, невидимый, но грозный, раздувал рыжие языки
огня; пепел и черная пыль взметнулись с опаленной земли, взлетели в  потоках
теплого воздуха, закружились, несомые ветром.  Жилища  ару-интанов  не  было
видно за багровой жаркой завесой, слепившей глаза. И ни крика, ни  стона  не
донеслось оттуда -