плоть
людская ару-интанам ни к чему...
   Сочный баритон Джамаля прервал его мысли. Наблюдатель расспрашивал  жрицу
о том, как демоны появились в Амм Хаммате - не спустились ли они с  небес  в
стальных башнях, извергающих пламя и  дым,  не  приплыли  ли  из-за  моря  в
кораблях без парусов и весел  -  или,  быть  может,  прилетели  на  огромных
птицах, подобных шинкасскому Шаммаху. Но этого Гайра не знала; демоны пришли
тайком, будто призраки, возникшие из ночных туманов;  и  вскоре  на  морском
берегу поднялись рощи падда и недоступные сверкающие купола.
   Купола!
   Упрямо насупившись, Скиф ударил кулаком по колену и пробормотал:
   - Я попаду туда... попаду!
   Сказано это было тихо, но старая жрица  вдруг  замерла,  потом  повернула
голову и уставилась на него. На бледном лице Гайры было написано недоумение.
   - Что ты сказал, сын огня и железа? Что ты сказал? -  Ее  точеные  пальцы
потянулись к виску Скифа, коснулись его, и перед ним на секунду  промелькнул
знакомый пейзаж - блеск золота над плотными  древесными  кронами,  оранжевый
шар солнца в вышине и, словно фон этой картины, бирюзовое небо, сомкнувшееся
вдали с сине-зеленой морской гладью.
   Джамаль открыл было рот, но тонкая рука жрицы  повелительно  взметнулась,
призывая к молчанию. Потом на ее губах заиграла улыбка.
   - Так вот зачем вам нужна защита! Тебе и твоему другу, искателю! В первый
раз я не заглядывала так глубоко... Вот с какой целью  вы  появились  здесь,
вот зачем пришли из странных своих земель, где люди мчатся в небесах и мечут
огненные  молнии!  Вы  хотите  узнать...  хотите  приблизиться,  подойти   и
увидеть... увидеть то, что охраняют падда, обитель  зла,  куда  не  в  силах
проникнуть даже Безмолвные!
   - Это плохо? - спросил Скиф. Гайра отвела руку, и  золотое  сияние  перед
его глазами померкло.
   - Плохое и хорошее скрыто в людских намерениях, воин. Ты храбр  и  силен,
как о том говорила мне Сийя из Башни Стерегущих Рубежи... Правду говорила! И
ты упрям, ты хочешь сражаться! Но как? Я могу защитить твою душу, но я не  в
силах дать иного оружия против ару-интанов... Ты приблизишься  и  подойдешь,
вдохнешь запах падда и вручишь душу не демонам, но Безмолвным Богам  -  так,
как это происходит с нами, народом Башен. Вот и вся разница!
   - Я могу расчистить себе путь. Я взял с собой огненные  молнии.  Я  сожгу
ими проклятые деревья!
   - Ты думаешь, мы не пытались этого сделать? Они - словно камень: тонут  в
воде и не горят в пламени.  Сийя  говорила,  что  ты  сделал  лук  из  ветви
падда... Долго ли ты обстругивал ее ножом?
   - Долго, - признался Скиф, погладив рукоять торчавшей за поясом катаны. -
Однако нож - всегда нож, премудрая, а  пламя  бывает  разным.  Жаркое  пламя
справляется даже с камнем, о чем знают ваши Сестры Огня. Стрелы,  которые  я
принес с собой, жарче солнца.
   - Что ж, попробуй... Я буду рада, если твои стрелы уничтожат демонов... -
Она, размышляя, прикрыла глаза и чуть заметно усмехнулась.  -  Минует  день,
воин, придет ночь, и я наложу охранное заклятие. А потом... Потом  -  иди  и
сражайся! Во имя Безмолвных, во имя своей и нашей земли!
   Гайра ар'Такаб легким движением поднялась на ноги.  Вероятно,  визит  был
закончен, и гости, догадавшись об этом, тоже встали.
   -  Когда  мы  поедем  к  Проклятому  Берегу,  не  захотят  ли  Стерегущие
сопровождать нас? Десять или двадцать всадниц? - спросил Скиф.  Расставаться
с Сийей ему не хотелось.
   Старая жрица пожала плечами.
   - Хоть целый турм! Но  об  этом  надо  говорить  с  Доной  ок'Манур.  Она
повелевает людьми, я же защищаю их души.
   Скиф и Джамаль шагнули к высокой арке, выходившей в коридор, но на пороге
звездный странник остановился.
   - Еще один вопрос, премудрая... Недавно девушки  ваши  привезли  в  город
людей с погибшего таргада  -  купца  Зуу'Арборна  из  Джарайма  и  трех  его
матросов. Я слышал от Рирды, что они отправились в Мауль?
   - Да. Взяв у нас лошадей и запас продовольствия.
   - И больше ничего? Ты не удостоила Зуу'Арборна своей защиты? Не  наложила
заклятие, оберегающее от ару-интанов?
   - Нет.
   - Могу я узнать, почему?
   - Милость Безмолвных не беспредельна. К тому же в Джарайме уже не верят в
них; там - новые боги.
   * * *
   Когда они, покинув Башню  Видящих  Суть,  поднялись  на  стену  цитадели,
Джамаль произнес:
   - Чувствуешь, дорогой, - нас удостоили особого благоволения.  Зурабчик-то
получил только лошадок да мешки с лепешками... И скитается сейчас  где-то  в
степях и горах, без защиты, среди зверья и  разбойников...  -  он  вздохнул,
устремив взгляд к закату солнца.
   Зурабом звездный  странник  звал  Зуу'Арборна,  джараймского  купца,  чей
тримаран - или по-местному таргад - разбился у побережья. Скиф о его  судьбе
тревог не испытывал,  ибо  купец  сей  показался  ему  человеком  бывалым  и
изворотливым. Пожав плечами, он сказал:
   - По делам и честь. Мы пришли издалека, а Зурабчик твой только и  сделал,
что переплыл Узкое море.
   - Конечно, конечно...  -  Джамаль  усмехнулся,  блеснув  зубами,  пощипал
отрастающую бородку. - Мы оба  важные  персоны,  генацвале.  Ты  -  Паир-Са,
Владыка Ярости, мечущий пламенные стрелы, а еще - сын огня и железа...  Я  -
искатель... И оба мы взысканы богами, как сказала престарелая мать мудрости.
А кто такой Зураб?  Всего  лишь  купец...  Маленький  человек,  который  тут
покупает, там продает...
   - Ты жалеешь его, потому что сам купец, - сказал Скиф. Он  облокотился  о
парапет, упер подбородок в кулаки и оглядел оба двора, внешний и внутренний.
Как всегда, они были безлюдны - амазонки предпочитали не выходить наружу без
дела.
   - Купец, - согласно кивнул Джамаль. - Я, Ри Варрат, телгани, продал  душу
свою в трех мирах, чтобы купить  достойный  товар.  А  нашел  его  здесь,  в
четвертом. Забавно получается, правда?
   - Будет еще забавней, если эти охранные заклятия и танцы перед Престолами
окажутся пустышкой, - пробормотал Скиф.  -  Видишь,  от  запахов-то  они  не
защищают... Тогда от чего же?
   - Запах - яд, дорогой, все равно что пуля или клинок.  Ударило  тебя  под
сердце - ты гибнешь; вдохнул яд -  засыпаешь  и  тоже  гибнешь.  Физиология,
всего лишь физиология! Ментальная защита - иное дело, она хранит твой  разум
и память, но не спасет ни от пули, ни от яда, ни от истощения, если ты уснул
и не можешь проснуться.
   - Тогда от чего же? - упрямо повторил Скиф.
   - Скажем, от разрядника, которым меня угостили,  и  от  других  таких  же
штук... Ты ведь сам это понял, да? Там, вчера! -  Джамаль  протянул  руку  к
Башне Правящих. На лицо его набежала внезапная тень, пальцы стиснули  резной
камень парапета. - Если б я знал, как она это сделала... - прошептал  он.  -
Если б знал!..
   - Тогда Миссия была бы закончена, и ты смог бы вернуться?
   - Нет... еще нет... Защита - часть проблемы, понимаешь? Но надо знать, от
кого защищаться.
   - А  разве  непонятно?  -  Скиф  дернул  щекой.  -  От  Бесформенных,  от
двеллеров, от демонов, что бродят в сером тумане... Так говорил Пал Нилыч.
   - Это только слова, дорогой, только слова... Что они  обозначают,  скажи?
Ночные страхи, бред, кошмар - и вс„!
   Компаньон был прав, и Скифу оставалось лишь признать это.  Нигде,  ни  на
Земле, ни в Амм Хаммате, ни в иных мирах, известных  Телгу  и  звездным  его
соседям, не видели Бесформенных и не имели представления об их целях, о том,
откуда приходят они и куда уходят. Зачем - это было уже ясно,  но  следствие
не подменяло причины. Что же могло быть причиной? Поиск  душ,  божественного
дара, которого они были лишены? Так считала Гайра  ар'Такаб,  но  это  могло
оказаться лишь поэтической метафорой.
   Скиф  выпрямился  и  неожиданно  для   себя   протянул   руку   с   тремя
растопыренными пальцами, направив ее на запад, в сторону побережья,  которое
в этом мире называли проклятым.
   - Там, князь! Там мы найдем ответ!
   - Возможно, - Джамаль кивнул, - возможно... Если  доберемся  до  куполов,
дорогой. Эти  дурные  деревья  -  хорошая  защита!  Тебя  свалит  с  ног  За
полминуты, меня... Ну я, в силу особых талантов, продержусь чуть дольше.  Но
ненамного, клянусь могилой матери!
   Челюсти Скифа сжались; он гневно  уставился  на  свои  стиснутые  кулаки,
затем пробормотал:
   - Сожгу! Спалю, как... - Голос изменил ему; он  смолк,  припоминая  едкую
вонь напалма  и  пламенные  столбы,  бушевавшие  над  опийными  плантациями.
Напалма, правда, у него не  имелось,  зато  был  лазер  и  целая  коробка  с
батареями. Скиф очень рассчитывал на него.
   Джамаль вздохнул.
   - Ты эксперт, тебе виднее... А если не получится?
   - Не выйдет,  так  вернемся  домой!  Скажу  пароль,  и  вернемся!  Возьму
контейнеры с напалмом, возьму взрывчатку, слезогонку и дымарь...  Пал  Нилыч
говорил, такого о н и не любят.
   - Понимаешь, я не хочу возвращаться, - сказал Джамаль. - Другой раз Нилыч
меня сюда не пустит. Он же упрямей всех тбилисских ишаков, твой Нилыч...
   - Пустит! Он ведь не знал, кто ты и откуда!
   - Вот теперь узнает. И сдаст вашей Системе для изучения... Вах, сдаст! Не
посмотрит, что ты меня в агенты произвел и пароль предоставил!
   Говоря по правде, такого поворота событий Скиф исключить не мог, ибо  Пал
Нилыч, несмотря на все его достоинства, был мужиком крутым и самовольства не
поощрял. С другой стороны, шеф мог давно отдать приказ  Доктору,  и  тот  бы
выдернул Джамаля из амм-хамматских кущей, как морковку с грядки, -  будь  он
хоть трижды телгским Наблюдателем! Но этого не случилось; значит, шеф  решил
подождать и последить за развитием событий. Конечно, ему наверняка  хотелось
разобраться с тем, как беспомощный  дебил,  пускавший  слюни  на  больничной
койке, вдруг обрел и память, и соображение, да еще очутился в  Амм  Хаммате;
но были, судя по всему, и  другие  поводы  для  любопытства.  Например,  чем
займется беглец? В том самом Амм Хаммате, куда он так стремился?
   Здесь, подумал Скиф, Пал Нилыча ждет сюрприз! Большой сюрприз!
   Он усмехнулся, отвел взгляд от  лица  Джамаля  и  принялся  рассматривать
башни. Окинул взглядом  круглые,  где  обитали  кланы  Стерегущих  Рубежи  и
Хранящих Город конных и пеших воительниц в  блестящих  доспехах;  и  другие,
тоже круглые - жилища Дочерей Паир-Са и Надзирающих,  тех,  кто,  по  словам
Рирды ап'Хенан, заботился о многотысячной армии лишенных душ, приглядывал за
каналами, домами и всем, что растет  на  земле.  Потом  оглядел  квадратные,
высившиеся по углам внутренней цитадели; в одной из них, в Башне  Наставниц,
исходил сейчас потом и кровью Сайри, юный синдорец, пожелавший стать воином.
Скиф не видел его с тех  пор,  как  расстался  с  ним  у  двери  с  чеканным
бронзовым пиргом, но насчет пота и крови нимало не сомневался: так всегда  и
везде вколачивали воинскую науку. Кого  сержант  бьет  сильней,  тот  бегает
живей, говаривал  майор  Звягин.  Вряд  ли  Наставницы  придерживались  иных
принципов.
   Башни Искусных В Письменах и Сестер Огня стояли тихие и молчаливые, но по
разным причинам: одни, ведущие летопись народа Башен,  и  впрямь  занимались
тихим делом, выводя ровные строчки на пергаментах; другие пребывали в  своих
кузницах и оружейных мастерских на равнине, у печей и мехов, которые  качали
дюжие сену, и у  наковален,  где  те  же  сену  стучали  тяжелыми  молотами.
Вспоминать о лишенных души было неприятно, и Скиф  перевел  глаза  на  Башню
Танцующих У Престолов, откуда  доносился  слабый  рокот  барабанов  и  свист
флейт.
   - Готовятся, - он покосился на Джамаля, задумчиво  изучавшего  трещины  в
каменной стене. Тот кивнул.
   -  Готовятся!  Дорогой  товар  готовят  для  пришедших  издалека...   для
взысканных богами...
   - Они ведь даже не полюбопытствовали насчет нашего исчезновения - в  тот,
первый раз, когда я случайно назвал пароль, - промолвил Скиф. - Только Рирда
расщедрилась на пару слов... Но Сийя меня не пытала.  Я  вернулся  -  и  она
счастлива, вот и все! А Тамма? Тамма спрашивала тебя?
   - Нет, дорогой. Я тоже думал, как объясняться. Думал, придумал  хитростей
целый воз, а дело-то оказалось простым, вах! Поглядели на нас и сказали: вот
светловолосый - воин, сын огня и железа, с тревожной душой; вот искатель,  и
душа его в радости, ибо он достиг желаемого. И,  хоть  они  сказали  не  всю
правду, сердца у обоих чисты... Надежная проверка, а? Доктор так не умеет!
   - Не умеет, - согласился Скиф. - Зато ему дано другое.
   * * *
   Перед обрядом нельзя было ни пить, ни есть, но жажда и  голод  не  мучили
Скифа. Всю вторую половину дня и весь вечер, пока над горизонтом не запылало
зарево  всходившей  багровой  луны,  он  провел  с  Сийей;  можно  ли   было
представить пиршество роскошней этого? Они спустились вниз, в  лабиринт  под
городскими  башнями,  и  долго  бродили  по  огромным  залам  и   извилистым
переходам, иногда перебираясь  с  яруса  на  ярус,  минуя  узкие  и  широкие
лестницы,  шагая  по  наклонным  пандусам,  напомнившим  Скифу  повисшие   в
необозримом пространстве разноцветные улицы Куу-Каппы.
   Он больше не был родичем князя Джаммалы,  сына  Гер'гия,  приплывшего  на
джараймском трехкорпусном таргаде из-за Узкого  моря;  он  был  и  оставался
самим собой, Кириллом Карчевым, или Скифом  ап'Хенан,  человеком,  пришедшим
издалека и принятым здесь без боязни, без  подозрительности  или  удивления.
Это было очень важно - оставаться самим собой! Теперь он мог  поведать  Сийе
множество всяких чудес; мог  рассказать  о  таиландских  джунглях,  пустынях
Намибии, гнилых болотах Заира и вилюйской тайге, где он чуть не расстался  с
жизнью; мог рассказать о городах - о настоящих городах, так непохожих на  ее
суровый многобашенный замок, полных шума и суеты, движения и огней,  людских
толп, что растекаются по улицам изо дня в день, подобно  приливу  и  отливу;
мог рассказать об  ином  городе,  неземном,  взметнувшемся  гроздью  цветных
пузырей над простором шардисского океана; мог рассказать про охоту на  серых
бесхвостых тигров в зарослях у безымянной реки, о ледяных горах  Ронтара,  о
мирах  Сафари,  в  которых  он,  правда,  не  бывал,  но  наслушался  о  них
предостаточно -  от  Самурая,  Сентября  и  покойного  Сержа  Сингапура.  Он
рассказывал Сийе о них и о других своих приятелях и знакомцах - о Сарагосе и
кудеснике Докторе, о своем  сингапурском  наставнике  Кван  Чоне,  о  майоре
Звягине, незабвенном комбате, о старом "механике"  дяде  Коле  и  любопытном
серадди Чакаре. Лишь о родителях он не говорил и не поминал ни словом, ибо у
народа башен не имелось представления о семье; все они были  одной  огромной
семьей, связанной кровью и общей целью, делившейся на  кланы  лишь  по  роду
занятий. Смысл материнства, тем более - отцовства,  был  им  чужд,  и  Скиф,
уяснив это, такие темы не затрагивал -  тем  более  что  представлялись  они
весьма болезненными. Если бы он  решил  остаться  здесь  с  Сийей,  остаться
сейчас или потом, по завершении амм-хамматской операции, то увидел бы  своих
родителей не скоро; быть может, никогда.
   Он показал ей свои шрамы, на руке и на бедре,  и  принялся  рассказывать,
где и как получил  их.  Впрочем,  это  вызвало  у  девушки  гораздо  меньший
интерес, чем истории о повозках, движущихся  без  лошадей,  и  металлических
птицах, парящих в небесах. Боевых отметин у нее хватало своих: тонкий  рубец
пересекал левую ключицу, под коленом темнел звездчатый  шрам  от  шинкасской
стрелы, чудом не задевшей кость, а на предплечье -  там,  где  давил  ремень
щита, - кожа сделалась шероховатой  и  плотной.  В  глазах  Скифа  это  лишь
придавало  ей  прелести;  шрамы,  свидетельство  отваги,  не  уродовали,  но
украшали его возлюбленную.
   Они долго бродили в  гигантском  подземелье,  осматривая  жилые  кельи  с
удобными ложами, трапезные с длинными низкими столами, просторные  залы  для
тренировок в боевом  искусстве,  оружейные  кладовые,  где  панцири  и  щиты
громоздились до потолка, связки копий, стрел и мечей стояли и лежали ровными
рядами, словно выстроившиеся для битвы воины, гребнистые шлемы зияли с полок
дырами глазниц в опущенных забралах. В других хранилищах Скиф видел седла  и
сбрую, части разобранных катапульт и мотки упругих канатов, огромные кувшины
с маслом и  вином,  лари,  заполненные  розоватыми  плодами,  которые  затем
перетирали в муку, корзины в человеческий рост, где хранились сушеные фрукты
и ягоды тридцати сортов, бочки  с  соленым  мясом  и  тушки  хиршей  и  коз,
развешанные на  крюках.  Ярусом  ниже  располагалось  помещение  невероятных
размеров с потолком, подпертым колоннами, и широкими отверстиями в полу; все
оно было завалено кипами плотно спрессованного сена. Под ним, как  объяснила
Сийя, лежала естественная пещера еще большей величины, куда во  время  осады
загоняли лошадей. Но в эту конюшню она его не повела;  не  показала  и  храм
Безмолвных - тот самый зал, в  котором  они  с  Джамалем  дожидались  сейчас
начала магического обряда.
   Зал  сей  был  круглым,  с  высоким  потолком,  возносившимся  на  добрых
пятнадцать метров, с гладкими каменными стенами без  росписей  и  украшений,
если  не  считать   священных   бронзовых   трезубцев-куумов   и   полусотни
светильников, едва разгонявших темноту. Скиф не очень хорошо  ориентировался
в подземном городском лабиринте, но ему казалось, что храм лежал  прямо  под
Башней Видящих  -  вполне  естественная  мысль,  ибо  они  руководили  всеми
обрядами и нуждались в самом коротком пути в святилище и  к  сердцам  богов.
Тут имелся лишь один вход, широкая арка, выходившая в кольцевой коридор  под
стенами внутренней цитадели; прямо напротив входа, у противоположной  стены,
темнели три большие гранитные  глыбы  с  выдолбленными  в  них  сиденьями  -
Престолы Безмолвных. Изображений самих богов в храме не было,  так  как  они
являлись не только безмолвными, но и невидимыми; они обитали  на  серебряном
Зилуре, и лишь их божественный дух, призываемый мудрыми женщинами,  витал  у
Престолов. Впрочем, не исключалось, что когда-нибудь Небесный Вихрь вернется
в Амм Хаммат, доставив сюда богов, и тогда они, по-прежнему незримые, займут
места на своих тронах. Но до этого времени было еще далеко.
   В самом центре святилища, на двухметровом возвышении  со  ступеньками,  в
круге массивных жаровен из кованого  чугуна,  были  поставлены  два  простых
деревянных ложа. Скиф и Джамаль, полностью обнаженные,  вытянулись  на  этих
жестких топчанах и лежали так, как приказала Гайра: на спине,  вытянув  руки
вдоль тела, расслабившись и слегка откинув голову назад. Но поворачивать  ее
Гайра не запретила, и Скиф, прижимаясь к гладкому дереву то левой, то правой
щекой, с любопытством разглядывал все, что мог различить в полумраке.
   Храм постепенно наполнялся; вдоль стен его  плотным  кольцом  уже  стояли
Стерегущие Рубежи и Хранящие Город, тускло мерцая шлемами и доспехами.  Были
они при мечах и копьях, но без щитов, и явно находились здесь не для охраны,
а для придания торжественности обряду. Скиф насчитал две сотни воительниц  и
сбился, решив, что их тут вдвое  или  втрое  больше.  Где-то  в  их  слитной
шеренге находилась Сийя; стояла рядом  с  сестрами,  опираясь  на  копье,  и
глядела на своего мужчину, дарованного ей Безмолвными Богами. Скиф не  видел
ее, но знал, что она там, и  это  наполняло  его  радостной  уверенностью  и
предчувствием чего-то чудесного, необычайного.
   Сразу за чугунными жаровнями собрались  в  круг  Видящие  -  около  сотни
женщин в серебристых накидках, с вышитым у ворота знаком куума.  Они  стояли
неподвижно, обнимая друг  друга  за  плечи;  их  длинные  одеяния  ниспадали
изящными складками до самого пола, бледные лица казались сосредоточенными  и
суровыми. Во втором круге находились Правящие,  женщины  рода  хедайры  -  в
шлемах с фигуркой пирга, в белых туниках  до  колен;  все,  как  на  подбор,
рослые, с властной осанкой. Был еще и третий круг, пурпурный и лазоревый,  к
которому подходи