имал, что приближается конец. Сейчас возьмут чуть ниже...
или сразу накроют, или подрежут стволы... Будто подтверждая, что  мысль  эта
недалека от истины, слева раздался грохот, и куратор, вывернув шею,  увидел,
как падает огромная сосна. Казалось, ствол валится прямо ему  на  спину,  но
Сарагоса не мог ни отползти, ни  даже  крикнуть.  Мышцы  вдруг  одеревенели,
горло свело судорогой, и  рука,  тянувшаяся  к  карману,  к  спрятанным  там
сюрпризам, остановилась на полпути.
   "Снайпер, - беззвучно позвал он, - где же ты, Снайпер?"
   Где-то  вдалеке  раздался  сухой  щелчок,  едва  различимый  за  грохотом
падавших сосен.  Первый  щелчок,  потом  второй,  третий...  После  третьего
ледяной пресс будто бы отпустил его, и куратор, шатаясь,  поднялся,  тут  же
вскинув бинокль. Фигурки, мельтешившие перед крыльцом,  разбегались:  кто-то
мчался к сараям, кто-то падал, кто-то полз, волоча ноги и оставляя  в  траве
густой багровый след, кто-то уже  примерился  нырнуть  обратно  в  щель  под
настилом. Снова сухо щелкнуло, и одна из фигур вдруг повалилась, как  мишень
в тире; потом раненый встал  и  вытянул  руку  к  опушке  -  к  той,  откуда
стреляли.
   - Живучие, гады, - опять пробормотал Сарагоса, прикидывая, что  передышка
невелика.  Полминуты,  и  враги  расползутся  по  щелям,  укроются  от  огня
Снайпера, а затем покончат и с метким стрелком, и с автоматчиками. Если  уже
не покончили... С флангов, с позиций Самурая и Сентября,  не  доносилось  ни
звука.
   - Целы, парни? - громко спросил Сарагоса, не оглядываясь  по  сторонам  и
шаря в кармане.
   - Со мной все в порядке, сэнсей, - отозвался Дорджи.
   И тут же справа раздался хриплый, какой-то чужой голос Сентября:
   - Пал Нилыч! Они же Сергея убили! Сережку!
   - Присчитай сюда Самума  с  Селенитом!  -  Свирепо  оскалившись,  куратор
всадил в подствольный гранатомет  сюрпризец  -  продолговатый  остроконечный
цилиндр газовой шашки. Этих снарядов прихватили  штук  шестьдесят  и  разных
сортов - с обычной слезогонкой, с рвотным дымовым парализатором и с  зельями
покрепче, от коих случается немедленный и полный карачун. На  табачный  дым,
столь неприятный для любителей "голда", все  это  не  слишком  походило,  но
Сарагоса рассудил, что каши маслом не испортишь. Тем,  кто  не  любит  запах
табака, вряд ли понравится рвотный газ...
   - Гранаты! - рявкнул он, нацелившись в бревенчатую стену над крыльцом.  -
Сентябрь, пали по кухне, Дорджи -  по  сараям!  Дом  -  мой!  Живее,  парни,
шевелитесь! Тошниловку, дымарь и слезогонку!  Шашки  с  красной  полосой  не
трогать! Возьмем живыми!
   "АКД" коротко кашлянул, снаряд  ударился  о  двери,  и  веранду  затянуло
желтовато-зеленым облаком. Тут же дымный клуб взвился над кухней -  Сентябрь
угодил прямо в  трубу.  Граната  Самурая  попала  в  проход  между  домом  и
сарайчиком; оттуда тоже стал расплываться дымок, но сероватый  и  блеклый  -
Дорджи,  похоже,  выбрал  дымарь,  средство  неприятное,  вызывающее  жуткий
кашель, но без фатальных последствий.
   В течение минуты они выпустили еще десятка полтора снарядов, стреляя  как
заведенные. Теперь сруб с крыльцом, сараи и кухня были совсем не видны;  над
склоном  хелма  вспух  зыбкий   непрозрачный   нарост,   справа   и   вверху
ядовито-зеленый, слева, куда Самурай загнал пяток шашек с дымарем, -  серый,
словно карельские скалы. Оттуда внезапно  вывалился  человек,  упер  руки  в
колени, перегнулся, затрясся в приступе неудержимого  кашля;  потом  куратор
услышал сухой треск,  и  скорчившаяся  фигурка  рухнула  в  траву.  Впрочем,
человек тут же попробовал приподняться, но щелкнуло снова, три раза  подряд,
и с каждым таким щелчком его переворачивало и подбрасывало - почти  так  же,
как Сингапура и двух погибших триариев.
   - Долг платежом красен, - сквозь зубы прошипел куратор, соображая, что  и
козырной туз его не подвел, и сюрпризы оказались вполне к месту. Отцепив  от
пояса рацию, он позвал:
   - Снайпер! Считай, пауза в связи отменена, можешь говорить. Как ты там?
   - Сижу на дереве, стреляю, - лаконично отозвался бывший десантник.
   - Стреляй по ногам, - велел Сарагоса, - они мне живыми нужны.
   - Не получается, Пал Нилыч. Если в лоб попадешь - убьешь, а в ногу или  в
руку, так это им семечки. Я уже проверил. И потом,  -  из  динамика  донесся
странный звук, точно Снайпер потянул носом, - они ж Кешку прибили!  Селенита
то есть, корешка моего!
   - Тогда стреляй в лоб, - сказал куратор. - Стреляй, ежели кто высунется и
пока мы к дому не  подойдем.  После  чего  смени  позицию  и  веди  скрытное
наблюдение. Понял, нет?
   - Так точно, - ответил Снайпер и снова с присвистом втянул воздух.
   Сарагоса велел прекратить пальбу  и,  поглядев  минут  пять  на  медленно
оседавшее дымное облако, распорядился:
   - К дому! Дистанция - тридцать шагов, идем треугольником, темп держать!
   Он проломился сквозь заросли молодых елей с начисто сбритыми  верхушками,
выскочил на травянистый луг  и  по  прямой  понесся  к  холму.  Минуя  груду
обломков с тремя неподвижными телами - все,  что  осталось  от  "Фореста"  и
группы первого удара, - повернул голову,  крикнул:  "Не  задерживаться!"  На
бегу посмотрел на часы - девять семнадцать. Двадцати минут не прошло, а трое
уже мертвы! Может, ошибся он и надо было Скифа взять с собой?.. Скиф бы в ту
машину нипочем не полез... А  Сингапур,  счастливчик,  сел  да  поехал...  И
приехал!
   Вина за случившееся душу куратору  не  жгла,  ибо  он  понимал,  что  мог
оказаться сейчас на месте любого из погибших агентов. Что ж, на войне как на
войне! Во всяком сражении смерть командира удваивает потери  -  а  в  данной
ситуации и удваивать-то было нечего: скосили б всех по-тихому и до дяди Коли
добрались бы...
   Нет, он не чувствовал себя виновным, ощущая лишь тоскливое  сожаление  да
ярость, от которой сводило скулы. Ну, Догал, ну, компаньон, удружил! Мог  бы
и намекнуть, какая встреча приготовлена! Или не знал? Ну, разберемся!
   Ядовитое облако  над  срубом  расплылось,  сделалось  полупрозрачным,  но
соваться голышом  в  этот  дьявольский  коктейль  из  дымаря,  тошниловки  и
слезогонки   не   стоило.   Остановившись   метрах   в    десяти,    куратор
проинструктировал  Сентября  и  Самурая,  потом  все  трое  натянули  маски.
"Шершни"  агентов  полетели  в  траву,  на  свет  Божий  появились   лазеры,
подходившие для ближнего боя куда лучше, чем "АКД"; затем Дорджи и  Сентябрь
нырнули в проход между стеной дома и сараями. Сарагоса прикрывал, поглядывая
на сруб, крыльцо, закрытую дверь да покойников,  что  валялись  на  земле  и
настиле.
   Было их ровно  полдюжины:  пара  развороченных  автоматными  очередями  и
четверо с аккуратными дырами от снайперской  винтовки.  Одним  козырной  туз
угодил в висок, а других выцеливал по три раза, бил в руку, в живот, потом в
сердце. Сейчас никто уже не шевелился,  но  куратор  решил,  что  покойнички
сыграли в ящик не от пуль - у каждого  глаза  были  выпучены,  а  на  одежде
виднелись следы рвоты. Газ прикончил, подумалось ему; газ, дым, запах -  как
в случае с Догалом. Кажется, на живых пленников рассчитывать не приходилось.
   Из-за угла сарая появился  Сентябрь,  волочивший  за  ноги  два  трупа  -
приятеля Догала с рваным шрамом на щеке и могучего детину, нагого по пояс, с
татуировкой на предплечье. Куратор наклонился, прочитал: "Симеон",  заглянул
в выкатившиеся мертвые глаза.
   - Отпрыгался ты, Симеон... И дружки твои тоже... Расспросить-то некого!
   - Некого, - из-под  маски  подтвердил  Сентябрь.  -  Все  подохли,  крысы
поганые! Сережку прикончили и сдохли!
   "Чем прикончили?" - подумал Сарагоса и, пока его агенты стаскивали  трупы
да укладывали их перед верандой в рядок, занялся осмотром.  Долго  трудиться
ему не пришлось: почти у каждого из тринадцати покойников  в  правом  кулаке
был зажат стерженек - небольшой, синеватый, размером с мизинец, с  ребристым
колечком с одного конца. Выложив стерженьки на ладонь, куратор  поглядел  на
них, хмыкнул, содрал маску и потянулся к рации.
   - Андреич? Не заснул там? Можешь ехать.
   - Щас, телегу заведу,  -  хрипло  отозвался  дядя  Коля.  -  Скажи,  куда
рулить-то?
   - Прямо по дорожке поезжай, до  луга,  а  там  увидишь.  -  Сарагоса  уже
собирался переключиться на Снайпера, но после паузы добавил: - На лугу  этом
треклятом наших побили... всех, кто в первой машине был... Ты уж  в  обморок
не падай, старина...
   Дяда Коля вдруг часто задышал, потом откашлялся и выдавил:
   - Е-мое! Всех побили, Нилыч? Всех? И Серегу Сингапура? Серегу-то удачника
как же?
   - Кончилась его удача, - сказал куратор, со злостью пристукнув кулаком по
рации. - Кончилась!
   Вызвав Снайпера, он сказал, что можно снимать наблюдение.
   Минут через пять Снайпер со своей винтовкой и корзиной вынырнул из леса -
почти одновременно  с  серым  "Форестом".  Проезжая  мимо  обломков  первого
слидера, дядя Коля затормозил  и  дал  долгий  пронзительный  гудок,  словно
прощаясь с погибшими, потом прибавил газу и ловко развернулся у крыльца.
   Подошел Снайпер, поглядел на чертову дюжину  трупов,  выложенных  в  ряд,
переглянулся с Сентябрем. Лица у обоих агентов были угрюмыми,  лишь  Самурай
сохранял привычное выражение спокойной сосредоточенности.  Узкие  глаза  его
были прижмурены, но озирали словно бы все вокруг: и строения,  над  которыми
еще клубился ядовитый серо-зеленоватый дымок, и посеченные сосны да  ели,  и
темневшую посреди поляны кучу железа с тремя изломанными телами в  пятнистых
комбинезонах.
   Сарагоса похлопал Дорджи по плечу.
   - Бери Сентября и идите туда, к парням... Вытащите их  .  из  этой  груды
хлама, подберите оружие... Словом, подготовьте все для транспортировки.  Ты,
- он ткнул пальцем в могучую грудь Снайпера, - останешься  со  мной.  Будешь
страховать, когда я войду в дом. Но прежде... - куратор протянул  дяде  Коле
раскрытую ладонь с десятком стерженьков, - прежде объясни-ка  мне,  старина,
что это за дрянь?
   Дядя Коля крякнул, почесал плешь, прокашлялся, пробормотал:
   - Мне для работы приложиться бы надо, Нилыч... В особицу после таких дел.
- Он покосился на обломки взорванного "Фореста".
   - Приложись, - куратор,  пошарив  в  заднем  кармане,  вытащил  маленькую
плоскую фляжку. - Приложись, отчего ж не приложиться, - со вздохом  повторил
он,  наблюдая,  как  дядя  Коля  гулко  глотает  коньяк.   Лицо   его   чуть
зарумянилось, глаза заблестели - верный признак, что  он  пришел  в  рабочее
состояние.
   - Щас попробуем...
   Отобрав стерженьки у  Сарагосы,  "механик"  направился  к  крыльцу,  сел,
разложил добычу перед собой, стараясь не глядеть на кровяные лужицы,  тут  и
там пятнавшие настил. Его ладонь с  дрожащими  согнутыми  пальцами  медленно
двигалась над синеватой кучкой, словно  антенна  крохотного  радара;  из-под
прижмуренных век поблескивали белки. Он походил сейчас на старого  ведьмака,
не то снимавшего, не то наводившего порчу, только чародействовал он  не  над
котлом с вареной жабой и не над трупом висельника. Впрочем, суть от этого не
менялась. В былые времена умельцы вроде  дяди  Коли  грохотали  молотами  по
наковальням, студили подковы да клинки в тайных зельях да шептали  над  ними
заговоры, и сносу не было тем подковам и клинкам.
   Колдуны, одно слово - колдуны, мелькнуло у куратора  в  голове.  Внезапно
перед ним всплыла багровая физиономия Монаха, "слухача"  -  его  распяленный
рот, трясущиеся  губы,  влажные  от  испарины  виски...  Вот  и  исполнилось
пророчество насчет демонов  злобных  да  зверей  алчущих!  Лежат  тринадцать
демонов на  земле  рядком,  да  свое,  однако,  взяли,  размышлял  Сарагоса,
посматривая то на дядю Колю, то на копошившихся у груды обломков  Самурая  и
Сентября. Взяли свое! Хорошо еще, что не всех...
   И мнились ему сейчас смутные зыбкие образы, призраки графов Калиостро или
амм-хамматских ару-интанов, добравшихся наконец до Земли, чтобы  взыскать  с
нее дань - душами ли живыми, рабами-сену или еще какими способами, столь  же
загадочными и жуткими. Он поглядел на дверь. Быть может, за  ней  ключик  ко
всем тайнам? Или смерть? Или что-то похуже смерти?
   - Эй, Нилыч, погляди-ка! - Дядя Коля поднял  синеватый  цилиндрик,  нежно
придерживая его двумя корявыми  пальцами,  крутанул  ребристое  колесико,  и
верхний конец стержня начал неторопливо удлиняться, разворачиваться,  словно
бамбуковый стебель, вырастающий из рук фокусника. Дядя Коля смотрел на  него
с интересом, но без боязни. Куратор,  узнавший  хлыст  -  такой  же,  какими
пыталась достать его троица зомби, - невольно вздрогнул.
   - Сильная штука! - с уважением сказал дядя Коля, помахивая хлыстом. - Вот
когда он такой, - хлыст со свистом разрезал воздух, - силы немного, но  коли
сложить... - щелчок, и в клешне "механика" вновь оказался синеватый цилиндр,
- то ого-го! Щас я тебе покажу... промондестрирую, значит..
   Он привстал, вытягивая руку к ельнику, но куратор лишь скривился.
   - Не надо, Андреич! Я  уже  поглядел...  Видел,  как  парней  прикончили,
нанюхался, когда до нас чуть не добрались. Не надо, э?
   - Не надо, так не надо. - Дядя Коля сложил цилиндрики  аккуратным  рядком
на крыльце, вздохнул и признался: - Леший ведает, смогу ли я такую  фитюльку
смастерить... Забавная фитюлька, да больно уж, блин, мудреная  внутрях...  А
сила есть! Ба-альшая сила!
   - Ну, бес с ней! - Сарагоса вытащил лазер, проверил заряд, потом махнул в
сторону двери. - Пойдем-ка посмотрим, что  в  доме.  Может,  там  позабавней
фитюльки найдутся.
   Кивнув Снайперу - мол, приглядывай! - он решительно поднялся на  крыльцо.
Дверь была незаперта и отворилась  от  слабого  толчка.  За  ней  находилась
просторная горница примерно шесть на шесть метров.. Три стены - бревенчатые,
четвертая, напротив дверного проема, показалась бы  куратору  высеченной  из
камня, если б не исходивший от нее  слабый  свет.  Выглядела  она  необычно:
искривленная и блестящая, вся в желобках и вмятинах, словно кожура  каштана,
гладко отшлифованная, плавно переходящая в пол и потолок. Слева стена  будто
бы наползала на пол из струганых досок, и в ней  просматривалось  углубление
вроде ванны,  в  котором  клубился  сероватый  туман;  справа  ее  рассекала
вертикальная ярко-зеленая полоска шириной в ладонь. Между ванной  и  зеленой
щелью была сферическая ниша  размером  с  автомобильное  колесо  -  Сарагосе
показалось,  что  поверхность  вмятины   едва   заметно   вибрирует,   будто
распираемая изнутри. Зеленая полоса тоже чуть подрагивала, но  не  смещалась
вдоль стены; колебания шли от краев к центру, и с каждым из них  щель  будто
бы становилась  уже.  В  комнате  никого  не  было,  и  веяло  тут  знакомым
сладковатым запашком,  мешавшимся  со  свежим  ароматом  недавно  ошкуренных
сосновых бревен.
   - Ну, что скажешь? - Куратор повернулся к дяде Коле.  "Механик"  двинулся
вперед мелкими шажками, словно слепец. Руки  его  были  широко  расставлены,
ладони-локаторы  как  бы  зондировали  пространство  и  казались  сейчас  не
корявыми клешнями краба, а неким сверхчувствительным инструментом, способным
уловить ничтожные перепады невидимых глазу  полей.  Он  исследовал  медленно
сужавшуюся щель, осторожно проводя над ней то одной ладонью, то двумя сразу,
потом направился к сферической нише, замер, опять поводил руками в  воздухе,
не прикасаясь к поверхности камня -  или  металла?..  пластика?..  стекла?..
Материал  стены  мог  оказаться  чем  угодно;  пожалуй,  для   этого   слабо
флуоресцирующего вещества ни  на  одном  из  земных  языков  не  нашлось  бы
названия.
   Куратор,  прижавшись  спиной  к  надежным  бревнам  и  стискивая   лазер,
прищуренными глазами следил за дядей Колей.  Наблюдение  поглощало  все  его
силы; он не думал сейчас, что вершится небывалое, что люди  его  погибли  не
зря, что смутные призраки, много лет таившиеся в туманной мгле, вдруг  стали
обретать некие зримые контуры, пусть еще загадочные, но вполне  осязаемые  и
реальные. Не думал он и о своих снах, о жутком чудище, нависшем над людскими
толпами, о волчьей стае сверкающих  веретен-кораблей,  крадущихся  к  Земле.
Действительность оказалась проще и непонятнее: затерянный в карельских лесах
бревенчатый сруб, бугристая стена с зеленым трепещущим мазком,  ниша,  сизый
туман, колыхавшийся поверх неглубокой ванны...
   Дядя Коля как раз согнулся над ней, осторожно пошевеливая  руками-щупами.
Колыхания тумана словно бы замедлились, стали спокойней; чудилось, что серая
мгла как бы  проседает  под  дяди  Колиными  ладонями,  уминается,  делается
плотнее, становясь с каждой секундой все более похожей  на  сжатую  стальную
пружину. Внезапно спина  "механика"  сотряслась;  он  с  резвостью  отскочил
назад, и тут же туман вспух шляпкой огромного гриба, фонтаном метнулся вверх
и опал, точно израсходовавший энергию гейзер.
   Выпрямившись, дядя Коля отер испарину  со  лба,  потом  протянул  руку  к
куратору и прохрипел:
   - Посудину,  Нилыч...  Дай-ка  свою  посудину...  Бляха-муха...  Чуть  не
зацепило!
   Сунув ему фляжку,  Сарагоса  неодобрительно  покосился  на  сизый  вязкий
туман, втянул носом воздух.  Плававшие  в  нем  медовые  ароматы  были  едва
заметны, однако его не соблазняла перспектива надышаться этой дрянью - ни  в
самой малой степени! "Может, надеть  маску?"  -  мелькнула  мысль.  Но  тут,
ощутив, как снаружи тянет свежим сквознячком, он отступил к двери,  маня  за
собой дядю Колю.
   Здесь они и встали, словно часовые, по обе  стороны  дверного  проема,  с
опаской разглядывая слабо мерцавшую стену.
   - Ну, Нилыч, и дела! - отдышавшись, произнес  дядя  Коля.  -  Это,  -  он
показал на зеленую щель, ставшую уже тоньше пальца, -  вроде  бы  окошко,  и
ведет оно хрен знает куда... Нам в  него,  сам  видишь,  не  пролезть,  узко
слишком, а растопырить поширше я его не смогу... Кишка, видать, тонка! -  Он
сокрушенно покрутил головой и ткнул пальцем в сферическую  нишу.  -  А  это,
парень, сосалка! Такая сосалка, что не  след  к  ней  и  соваться!  Стороной
обойди да три раза перекрестись, такие вот дела!
   - Сосет-то она чего? - спросил куратор, с  трудом  вникавший  в  образный
дяди Колин язык. Впрочем, его рекомендации всегда носили характер конкретный
и деловой, не в пример смутным предсказаниям Монаха, Кликуши,  Профессора  и
остальных "слухачей". Да и немудрено: дядя Коля  общался  не  с  демонами  и
Вышними Силами, а с механизмами и приборами, земными или нет - то  было  для
него безразлично. Чем заковыристей фитюлька, тем интересней.
   И сейчас, оклемавшись после эксперимента с сизым туманом, он  ответил  на
вопрос куратора с полной определенностью:
   - Сосет она, Нилыч, человеков, а вот как да к чему - это я, блин, еще  не
выведал. Может, выведаю, коли у тебя другая посудина в карманцах завалялась.
Найдется, нет?
   Но другой посудины не нашлось, и дядя Коля с  горестным  вздохом  обратил
взгляд к непонятному вместилищу сизо-серого тумана.
   - Вот пакость! Вроде бы машина - механизьм, значит,  -  а  живой!  Живой,
чую! Чтоб мне с места не сойти! Сосалка - она не живая, а эта муть  синюшная
в корыте как зубами щелкает, Нилыч! Голодная, бляха-муха!
   - Зубами щелкает, говоришь?  -  Куратор  выглянул  за  дверь  и,  поманив
Снайпера, распорядился: - Ну-ка,  парень,  притащи  кого-нибудь  из  дорогих
покойничков... Можешь  любого  взять,  только  со  шрамом  на  роже  оставь,
пригодится для опознания.
   Снайпер вскинул на плечо крайнего - щупловатого мужичка  с  простреленной
грудью и дыркой во лбу - и просунулся в дверь. Сарагоса подхватил  труп  под
колени. Вдвоем они подтащили мертвеца к стене,  к  углублению,  заполненному
сизым туманом, и подняли  на  вытянутых  руках.  Дядя  Коля  глядел  на  них
округлившимися глазами.
   - Бросаем по команде. Потом - в сторону, - сказал куратор. - Ну... раз...
два... три!
   Труп полетел вниз, и сизо-серая мгла  тут  же  рванулась  ему  навстречу,
будто