л голову и навострил уши. - Какие люди?
   - Те, что могут выручить... тебя! А сама я не  боюсь...  я  уже  давно  с
ними... И меня защитят! От чего угодно защитят!
   - Я ж сказал: кто от такого защитит? Другой колдун?
   - Ну, считай, так... колдун... всем колдунам колдун...  посильней  твоего
Павла Ниловича с красноглазым ублюдком... - Она вдруг как-то осела в  кресле
и начала медленно цедить слова, шевеля непослушными губами. Скиф  догадался,
что бьортери наконец-то начал действовать, причем весьма стремительно.
   - Помогут тебе... - бормотала рыжая, безвольно свесив  руки,  -  помогут,
сейфик ты мой  денежный,  помогут...  Только  ты  должен  рассказать...  все
рассказать...
   - А что, я мало уже рассказал? - спросил Скиф.
   - Мало... - Губы Ксении дрогнули  раз-другой,  потом  она  прошептала:  -
Как... как... посылают... в сны?.. Ка-ак?..
   Голова ее стукнулась о  стол.  Скиф  живо  поднялся,  ощущая  непривычную
тяжесть в ногах, и несколько раз присел. Ай да Чак, дружище!  Не  подвел  со
своим зельем! Коварная штучка! Вроде бы сидишь до последнего, а потом...  Он
поглядел на мирно спящую рыжую гадюку, припоминая опрокинутый Чакарой бокал.
Весьма наглядная демонстрация!
   Сам Скиф чувствовал себя вполне прилично. Да и то сказать, весил он  чуть
не в два раза  больше  прелестной  Ксарин,  а  выпил  втрое  меньше.  Однако
соревноваться в стрельбе по тарелочкам он бы сейчас не рискнул.
   Взяв женщину на  руки,  он  перенес  ее  на  нижний  балкон,  опустил  на
неразобранную постель. Затем постоял  недолго,  хмыкнул  -  точь-в-точь  как
Сарагоса - и поднялся наверх, к выходу  из  пузыря.  Против  ожиданий,  день
сегодня  выдался  счастливым,  и,  как   советовал   дружище   Чак,   стоило
поблагодарить Твалу - и за выигрыш, и за информацию, что удалось  выжать  из
рыжей. Вот только чего в ней ценного, в этой информации?  Ну,  шефу  видней,
решил Скиф, на то он и полковник!
   Он притворил за  собой  дверь,  запечатал  ее  Стражем  и  направился  по
галерее, повторяя про себя:  "Есть  люди...  есть  колдун...  всем  колдунам
колдун... посильней твоего Павла Ниловича..."
   "Взглянуть бы на этого колдуна", - мелькнуло у него в голове.
   Глава 23
   Земля, Приозерское шоссе,
   6 августа 2005 года
   День был указан точно, а вот час оставался неопределенным -  поутру.  Это
могло означать и семь, и девять, и одиннадцать, и  куратор,  положившись  на
здравый смысл и интуицию, выбрал средний срок. Девять утра - хорошее  время:
светло, как днем, но солнце еще не слепит глаза, не мешает  приглядеться,  а
то и пальнуть в случае чего.
   Отправились всемером на двух машинах. В первой - Серж Сингапур с  Самумом
и Селенитом, во второй - сам куратор с Дорджи Чучуевым и Сентябрем.  С  ними
был и дядя Коля - Андреич, мастер на все руки, которому ни в переговорах, ни
в схватках участвовать не полагалось, разве  что  дать  консультацию  насчет
какой-нибудь хитрой механики. Ввиду раннего часа  дядя  Коля  приложиться  к
горячительному не успел и потому казался мрачным  -  скреб  корявой  клешней
щетину на подбородке,  гулко  прокашливался  да  время  от  времени  поминал
бляху-муху.
   Оставались   еще   Стилет   да   Снайпер,   умелец-каратист   и    бывший
майор-десантник из ВДВ. Первый был оставлен на фирме за сторожа -  вместе  с
тремя дюжими "эвакуаторами", присланными Винтером; второй  с  позавчерашнего
вечера собирал грибы вдоль Приозерского шоссе и разведывал обстановку. Кроме
корзинки с харчами, имелись у него с собой рация  и  винтовка  с  оптическим
прицелом, так что при нужде Снайпер мог бы уложить комара за полкилометра.
   Хорошая  команда,  размышлял  куратор,  устроившись  на  мягком   сиденье
слидера. Да, хорошая... Отборная, можно сказать. Удивительное дело  -  город
велик, а настоящих бойцов найти не просто... Потому как настоящий боец -  он
с детства боец... Редкая птица! Ум, сила, ловкость, реакция, хитрость -  все
должно быть  врожденным,  как  дар  к  математике  или  к  писанию  опер  да
симфоний... А еще - упорство и вера в  себя.  Тренировка,  конечно,  великое
дело, но она лишь позволяет раскрыться таланту, но не заменяет его. Что  Бог
человеку дал, с тем  человек  и  живет...  Один  -  при  сохе,  другой  -  у
компьютера, а третий - с винтовкой в руках...
   Иному же даровано странное, подумалось Сарагосе. Такое, как  Доктору  или
тому же Монаху...  Вспомнив  о  "слухаче",  он  вспомнил  и  о  его  мрачных
пророчествах, и о своих снах, то ли навеянных бетламином,  то  ли  служивших
разрядкой от тревог, что томили его уже пару недель. Вспомнился ему  и  Скиф
со своим Хараной. Тут уж предупреждение было ясным и определенным;  дайнджер
- не "слухач", коль он почуял опасность - значит, беда  не  за  горами.  Вот
только кого она касалась? Скифа, высланного от греха подальше  в  шардисский
рай, или всех остальных?
   Сейчас думать об этих материях куратору не хотелось - как и  о  том,  что
он, возможно, сделал ошибку, не взяв Скифа с собой. "Шершень",  лежавший  на
коленях, да кобура с лучеметом, подпиравшая ребра,  вселяли  уверенность.  И
еще он знал, что может положиться на своих людей, как на каменную  стену.  И
на новых - на команду триариев, и на прежних, что работали на Систему уже  с
год и, быть может, догадывались, кого и зачем они ищут.
   Запищала рация, затем раздался баритон Сингапура  -  старшего  на  первом
слидере:
   - Указатель, Пал Нилыч. Девяносто седьмой километр.
   - Дорожку видишь? - откликнулся Сарагоса.
   - Да. Слева, как предупреждали.
   - Притормози, Сергей, и жди нас. Машина по этой дорожке пройдет?
   - Наши пройдут.
   Куратор довольно кивнул. На случай опасных и  дальних  вояжей  его  звену
были приданы восьмиколесные "Форесты", ждавшие своего часа в гараже на точке
"Три" - могучие машины, с броневой защитой  и  впечатляющим  набором  всяких
полезных приспособлений. На вид они тем не менее выглядели скромно, что тоже
являлось их бесспорным достоинством.
   Сарагоса отщелкнул тумблер на щитке связи.
   - Снайпер?
   - Слушаю.
   Этот, в отличие от Сингапура, говорил густым  басом,  подобающим  мужчине
зрелых лет и солидной майорской комплекции. Впрочем, хоть Снайпер и весил за
сотню, отличался он изрядной подвижностью и дивным умением маскироваться,  о
чем Сарагоса уже знал - по опыту двух экспедиций в охотничьи фэнтриэлы.
   - Как у тебя там с грибами, майор? - поинтересовался он.
   - Полный ажур. Вчера днем набрал корзину  -  выбросил.  К  вечеру  набрал
другую - выбросил. Сейчас с третьей вожусь.
   - А что еще нашел, кроме грибов?
   - Домик километрах в трех от шоссе. Забавный такой домик. Врезан задницей
в холм.
   - Думаешь, место рандеву?
   - Пожалуй. Других объектов поблизости нет. Пустынное местечко. Тихое.
   - Вот и хорошо. Нам шум ни к чему... - Куратор помедлил, затем сказал:  -
Ну, ты знаешь, что делать.
   - Знаю.
   Снайпер отключился. Рация, хоть и  с  шифровальным  модулем,  все  же  не
Решетка: лишнего болтать не стоило. Один Аллах ведал, кто мог прислушиваться
сейчас к их разговорам. Демоны злобные и алчущие?  Команда  зомби-атарактов?
Таинственный граф Калиостро, о коем толковал Догал? Смутные тени,  маячившие
во мгле, в жуткой ледяной пустыне безвременья? Или  то  чудище  с  мириадами
жадных щупалец - недавний ночной кошмар?
   Куратору вдруг показалось, что наконец-то он понял истинную причину своих
тревог. Возможно, ее породили не пророчества "слухачей", не нападение троицы
атарактов, не алая пачка с золотым листком, подброшенная к  его  порогу,  не
жуткие сны и даже не мрачный прогноз Скифа. Дело заключалось в ином - в том,
что он не знал, чего ожидать: то ли ловушки, то ли переговоров, то ли драки,
То ли мира. Впрочем, на мир и переговоры он особенно не рассчитывал, памятуя
о поступивших от Винтера данных. "Голд" означал деструкцию  психики,  потерю
памяти и летальный исход; "голд" применяли сектанты и мафиози,  люди  "дна",
увядшие листья в глухом лесу, и у леса  этого  имелась  охрана  -  те  самые
киллеры, что демонстрировали,  согласно  информации  Винтера,  поразительную
силу и живучесть. Какие уж тут переговоры! С киллерами-зомби не потолкуешь!
   Разве что подбросить им какой-нибудь сюрпризец, ошеломить да  повязать...
Мысль была соблазнительной, и  куратор  прихватил  с  собой  целый  мешок  с
сюрпризами - из фирменных арсеналов.
   "Форест" подкатил к километровому  столбу,  где  рядом  с  ответвлявшейся
влево  дорожкой  ожидала  первая  машина.  Шоссе  в  этот  ранний  час  было
пустынным, так что Сарагоса, покидая кабину слидера,  не  стал  прятать  под
курткой автомат. Сентябрь и Самурай тоже вылезли из бронированного  убежища,
следом появилась лысоватая макушка дяди Коли. Он пересел на место  водителя,
и куратор, склонившись к заросшему седым волосом уху, сказал:
   - Слушай рацию, старина. Порулишь к нам, когда скажу,
   ни минутой раньше. Ни секундой!
   - Во бляха-муха! А  если  не  скажешь,  Нилыч?  -  Дядя  Коля  в  трезвом
состоянии оптимизмом не отличался.
   - Ты что, забыл, пустая  голова?  Ждешь  до  десяти,  потом  дашь  сигнал
тревоги, - Сарагоса коснулся связного щитка, - и мотай в город! Прямиком  на
фирму! Там  Стилет  дежурит.  Сунешь  Стража  в  щель,  включишь  компьютер,
получишь инструкции. Понял, нет?
   - До лешего мне этот Страж... Я что хочешь и без этой хренотени включу...
- пробормотал дядя Коля, устраиваясь поудобней на сиденье. - Лишь бы и  меня
не замели, до десяти-то чясов!
   - Не заметут. - Куратор похлопал его по плечу. - Кому  ты  нужен,  старый
пень! А померещится что плохое, сигналь сразу и деру давай. Вот так!
   Он повернулся, махнул рукой  Самураю  и  Сентябрю.  Этим,  как  и  группе
Сингапура, ничего напоминать не требовалось: каждый знал  и  место  свое,  и
назначение. Сингапуровой тройке надлежало Двинуться в путь через  полчаса  и
ехать открыто, на машине,  в  полной  готовности  к  контакту.  Сарагоса  же
собирался пройтись вдоль дорожки густым сосняком и  поглядеть,  кто  да  где
поджидает журналиста Синельникова сотоварищи. Классический  расклад:  группа
первого удара, группа прикрытия и Снайпер со своей винтовкой - козырной  туз
в рукаве... Туз да еще джокер - сюрпризец, приберегаемый до поры до  времени
у Дорджи в рюкзаке...
   В этом тактическом построении нашлось место и  дяде  Коле,  игравшему  на
первых порах роль тревожного звоночка. Поход мог  закончиться  разгромом,  и
тогда посланный "механиком" сигнал воспринимался как  команда  к  эвакуации.
План  ее  был  весьма  прост  и  состоял  из  одной-единственной  директивы,
предусматривавшей спасение объекта Д. Куратор не сомневался, что  она  будет
исполнена в точности, и еще он знал, что люди Винтера  не  станут  ждать  ни
дядю Колю, ни его самого, ни выбравшихся из передряги агентов. Это  казалось
ему вполне справедливым: когда в доме пожар, спасают главные ценности.
   Он двигался в середине  цепи,  с  привычной  сноровкой  выбирая  поросшие
мягким мхом прогалины, бесшумно перекатываясь с пятки на носок,  перемещаясь
от ствола к стволу. Самурай шел левее, шагов на двадцать впереди, Сентябрь -
сзади. От дороги их отделяло метров сто. Лес был густым, диковатым  -  сосны
золотистыми  колоннами  тянулись  вверх,  над  темными  разлапистыми   елями
лиственным водопадом мерцали кроны берез и осин, кое-где попадался  малинник
с начинавшими розоветь ягодами.
   Оба спутника Сарагосы,  люди  умелые,  сноровистые,  продвигались  вперед
неслышно и быстро, как бы подтверждая его размышления о дарованных им  Богом
талантах. Разумеется, он мог задействовать в этой операции  сто  или  двести
человек - шума было бы не в пример больше, а толку -  меньше.  Скорее  всего
никакого: те, желавшие поглядеть на журналиста Синельникова, просто ушли бы,
скрылись, опять канули бы в туман.
   Но имелись и другие возражения против крупномасштабной облавы. Даже самый
умелый боец, разведчик и следопыт теряется,  сталкиваясь  с  неведомым;  шок
встречи с чужими и зловещими существами не способен  вызвать  ничего,  кроме
паники. Легко сразить сотое чудище, думал куратор, куда трудней справиться с
первым, превозмогая неуверенность и страх. Его люди уже прошли эту школу - в
Зарослях, в Ронтаре и Сафари, в  Эгонде  и  Шшане  и  в  других  фэнтриэлах,
напоминавших чистилище или рай. Пусть в Мире  Снов,  но  они  встречались  с
чужаками и не испытывали теперь ни ужаса, ни особого любопытства.
   Самурай остановился и  поднял  руку.  Они  достигли  опушки.  За  полосой
молодого ельника лежала обширная прогалина с  холмом  в  дальнем  конце,  до
которого было метров двести. Дорожка почти терялась  среди  трав  и  цветов,
однако Сарагоса,  приглядевшись,  все  же  различил  колею  -  двойной  след
примятых стеблей и  сбитых  ромашечных  головок.  Колея  вела  к  новенькому
бревенчатому срубу с островерхой крышей, торчавшему посреди зеленого склона;
задняя часть его не просматривалась, но дом  словно  бы  выпирал  из  земли,
напоминая преддверие некоего огромного погреба  или  подвала,  скрывавшегося
под холмом. Вдоль фасада шла открытая  веранда  или  крыльцо  на  деревянных
столбиках, справа и слева были еще какие-то строения - сарайчики  да  летняя
кухня с выведенной наружу металлической трубой.
   На крыльце стояли четверо - крохотные фигурки, темные  черточки  на  фоне
свежеошкуренных бревен. Сарагоса протянул руку, прищелкнул пальцами:
   - Бинокль!
   Бинокль хранился у Сентября  -  современная  армейская  штучка  с  особым
покрытием на линзах, не дающим отблеска. Веранда и  четыре  фигурки  на  ней
будто гигантским прыжком подскочили к куратору.  Не  торопясь,  он  осмотрел
все: лица мужчин - не слишком приятные,  однако  без  застывшего  оловянного
взгляда; их пустые руки и потрепанную одежонку, на которой не  оттопыривался
ни один карман; бревенчатую стенку без окон, с одной дверью; пол  веранды  -
чистый и абсолютно пустой.
   Оружия - ни следа... И люди как люди... Разве  что  рожами  не  вышли:  у
одного  на  щеке  жуткий  шрам  (может,  Догалов  приятель?  -  мелькнуло  у
Сарагосы), у другого проломлена переносица, да и/остальные не без  убытка...
На пришельцев никак не похожи, скорее  уж  на  мужичков  у  пивного  ларька,
которых куратор разглядывал по семь раз за день. Но ларька  здесь  не  было;
были холм и бревенчатый сруб, затерянные в карельских лесах, было крыльцо  и
выстроившиеся на нем четыре фигурки, была тишина и  тревожное,  будоражившее
нервы ожидание.
   Сарагоса перевел взгляд на опушку по  другую  сторону  поляны.  Такой  же
ельник да сосняк... и  Снайпер,  козырной  туз,  затаившийся  средь  зеленых
ветвей... Живой ли? Он коснулся висевшей на поясе рации и  тут  же  отдернул
руку. Сам предупреждал: как вылезли из машины, про рации забыть!
   - Наши едут, - негромко произнес Сентябрь,  глядя  на  выползавший  из-за
деревьев слидер.
   - Рассредоточиться, выбрать  цель  и  слушать  мою  команду,  -  приказал
куратор, вешая бинокль на шею. - Дорджи, выдай-ка нам по шесть  сюрпризов...
- Получив "сюрпризы" и рассовав их по карманам,  он  вскинул  "АКД".  -  Ну,
парни, пошли!
   Самурай, как и прежде, оттянулся влево, Сентябрь -  вправо.  Оба  выбрали
позиции,  застыли,  сгорбились,  сжимая  автоматы  в   руках,   словно   два
молотобойца, готовые обрушить на веранду свинцовый шквал. Слидер двигался  к
ней, мерно урча и подминая траву широкими шинами. Утреннее солнце отражалось
в его кургузом сером капоте, поблескивавшем издалека серебристым зеркальцем.
Сарагоса  бросил  взгляд  на  часы:  было  восемь  пятьдесят   восемь.   Еще
минута-другая, еще сотня метров - и "Форест" окажется у  самого  крылечка...
Только выйдет из него не журналист Синельников, не  Август  Мозель,  не  Пал
Нилыч Ивахнов и даже не куратор звена С... Выйдут три бойца с "шершнями"  да
лазерами,  возьмут  шушеру  на  веранде  под  прицел,  поговорят,   прикроют
затаившихся в лесу. Ну, а потом...
   От слидера до крыльца  оставалось  с  полсотни  шагов,  когда  ожидавшие,
словно  по  команде,  одинаковым  движением  вытянули  вперед  правые  руки.
Казалось, перед капотом "Фореста" лопнул гигантский незримый пузырь; налетел
вихрь, ударил в сосновые кроны над головой куратора, словно лезвием  ятагана
ссек ветки да хвою. Был он невидимым и ледяным, и только  по  волне  холода,
окатившей плечи и спину, да вдруг навалившейся тяжести Сарагоса смог ощутить
присутствие чего-то материального, вещественного и смертельно  опасного.  Он
вскинул автомат, пытаясь словить на мушку одну из застывших темных  фигур  и
понимая уже, что операция пошла ко всем чертям. Не будет  ни  прикрытия,  ни
разговоров... Только огромная  бритва  из  льда,  что  сейчас  пройдется  по
опушке, скашивая кусты, деревья да  затаившихся  под  ненадежным  прикрытием
людей...
   "Слидер! - мелькнуло у него в голове. - Что с парнями в слидере?"
   С машиной творилось что-то невообразимое. Призрачный вихрь  подбросил  ее
метров на пятнадцать, потом она  стала  разваливаться  прямо  в  воздухе:  с
пронзительным скрипом  отлетели  колеса  и  оси;  вздыбилась  крыша,  словно
взрезанная чудовищным консервным ножом; крыльями серого мотыля колыхнулись и
опали дверцы; рама с сиденьями и двигателем, как бы  получив  страшный  удар
снизу, скривилась спиной дромадера.  Трех  пассажиров  вышвырнуло  вверх,  и
теперь они парили над обломками  слидера,  растопырив  руки  и  ноги,  будто
куклы, которых кружит и треплет ураган. Оружия при них не было, и куратор по
безвольным позам своих людей догадался, что в телах их нет ни  единой  целой
косточки.
   "Гравитационный удар? - подумал он. - Или что-то  еще  похлеще?  Какие-то
разрушительные лучи? Вакуумная бомба? Ну и дела! Где уж тут с автоматами  да
лазерами!"
   Но руки, пальцы, глаза делали свое дело.  Надавив  на  спуск,  он  плавно
повел стволом "шершня" и рявкнул:
   - Огонь! Огонь, парни!
   И сразу,  перекрывая  вопль  Сентября:  "Сергей!  Серж!"  -  ударили  два
автомата. Третий, как попавший в  ловушку  зверь,  рычал  и  рвался  из  рук
Сарагосы. Только что тихий, покорный,  он  вдруг  наполнился  сокрушительной
дьявольской мощью,  заревел,  выплюнул  фонтанчик  блестящих  гильз.  Гильзы
полетели вправо; их свинцовая  начинка  роем  разъяренных  пчел  унеслась  к
холму, к бревенчатым стенам и темным фигуркам с протянутыми, будто с мольбой
о подаянии, руками.
   Две фигурки упали;  еще  двое,  застыв  на  миг  в  ошеломлении,  тут  же
опомнились, спрыгнули с крыльца, скользнули в проходы меж домом  и  сараями,
скрылись из глаз. Сарагоса мог бы поклясться, что каждый из них нафарширован
пулями, но им это словно бы и не мешало. Заметив, что упавшие еще шевелятся,
он вспомнил троицу зомби, атаковавших его, и со злобой пробормотал:
   - Сила и живучесть! Будет вам живучесть, гады! Пуля в лоб, и  зелье  ваше
поганое в глотку!
   Руки сами  собой  отщелкнули  опустевший  магазин,  вставили  полный.  Он
нацелился было в смутные силуэты, мелькнувшие  у  сарайчика,  но  вдруг  под
крыльцом,  в  темной  щели,  перечеркнутой  невысокими  опорами,  наметилось
какое-то шевеление. В следующий  миг  незримый  ледяной  вихрь  хлестнул  по
опушке, и Сарагоса с криком "Ложись!" повалился лицом в колючую сухую  хвою.
Падая, он еще успел заметить, как из-под настила веранды выползают крохотные
фигурки, похожие издалека на мурашей. Их было с десяток, и каждый тянулся  к
лесу правой рукой, словно сжимая в ладони какое-то крохотное и незаметное на
расстоянии оружие.
   "Прижали! - мелькнула мысль. - Прижали! Не  поднимешься,  не  выстрелишь!
Скосят своей адской бритвой, как траву!"
   Видать, боевики  загадочного  Калиостро  тоже  предпочитали  классические
расклады: группа первого удара да группа прикрытия... "Вот только есть ли  у
них козырной туз в  рукаве?"  -  лихорадочно  размышлял  куратор,  прикрывая
голову от валившихся сверху  ветвей.  Ощущение  тяжести  и  ледяного  холода
нарастало, и он пон