калывать надо...
   И я начал вкалывать. Перво-наперво  я  покопался  в  памяти  и  извлек  с
пыльной полки завалявшийся там номе-рочек автомобиля. Того самого сиреневого
"БМВ", из которого как-то выпорхнула Клара и направилась в валютный кабак на
Тверской.
   Тут меня стерег сюрприз номер  два.  Эх,  кто,  спрашивается,  мешал  мне
преподнести его себе раньше ?
   Владельцем машины оказался Вячеслав Вячеславович Грасский.
   Тот самый. С "Завалинки".
   Телевидение  продолжало  заботиться  о  состоянии  душ  миллионов   своих
подданных. На экране легкомысленного вида молодой человек  завязывает  узлом
шланг кислородной  подушки  своего  дедушки.  Голос  за  кадром:  "Так  жить
нельзя".
   Следующая сцена - те же действующие лица, но в обнимку за столом с чаем и
вареньем. Голос за кадром:
   "Все будет хорошо".
   "У меня тяжелая работа, - поясняет скупо одетая девица в  черных  чулках,
обнимая красный фонарь. - Она мне нравится, но  на  нее  уходит  много  сил.
Порой мне так нужна сладкая палочка... "Твикс"  -  парочка  сладких  палочек
хрустящего шоколада!"
   Реклама заканчивается. Теперь "Музыкальная телега". Объявлено интервью со
сподвижником-компаньоном  Грасского,  руководителем   группы-"Крикмартокота"
Кулябом Мамузовым.Перед этим корреспондент опрашивает бесящихся на дискотеке
прыщавых юнцов и юниц.
   - Вы балдеете от Куляба Мамузова?
   - Чума! - кричит юница в коже с блестками.
   - Я хочу ему отдаться, но он голубой, - грустит ее подруга.
   - Экста-аз! Тащусь, как от травки! - подвизгивает стриженый юнец. - Он из
наших, из наркомов!
   - Давай-давай!
   На экране возникают светлые лики ведущего и самого
   Куляба Мамузова.
   - Кулябушка! -  захлопала  в  ладоши  Клара,  завидев  на  экране  героев
программы. - Я его знаю. Такая душечка.
   - Он же дурак конченый по виду, - возмутился я.
   -  Ты  замшелый  пень,   дорогой.   Притом   пень,   наполненный   трухой
предубеждений. Не понимаешь, что он живет в  ином  мире.  Ты  ничего,  кроме
своих воров, не видишь и не знаешь. А он слушает музыку сфер.
   Сказанула. Молодец, душа моя, не только микрофоны в  мой  телефон  умеешь
ставить, но способна и порассуждать о прекрасном.  Ох,  как  меня  подмывало
задать ей несколько колких вопросов,  но  нельзя.  Разом  все  испорчу...  -
Почему "мартокоты", братан? - лыбится на весь экран  ведущий.  -  Почему  не
просто мартовский кот? Или сентябрьский.
   - В марте коты хотят кошек, - подергиваясь в ритме  слышимой  одному  ему
музыки сфер, вещает звезда. - А в сентябре только колбасу. Сентябрьский  кот
- это ленивый обыватель. Мартовский кот - просто блудливый кот.  Мартокот  -
это отдельное явление. Это сублимация любви. Так-то, брателло.
   - Тут, Кулябушка, твои поклонники говорили, что ты  голубой.  Как  ты  по
жизни к голубым относишься?
   - Отношусь... Ха-ха, пошутил. Голубые тоже люди. И черные,  и  желтые,  и
фиолетовые - все мы люди. Дети Земли. Дети Вселенной. Брателло, надо,  чтобы
все были мартокотами, и тогда воцарится мир и любовь.
   Я нажал на кнопку и наступил на горло песне Куляба Мамазова.
   - Тоже мне, миротворец.
   - По-моему, хорошо сказал, - обиженно передернула плечами Клара. - Вот ты
не мартокот.
   - Я терминатор.
   - Что ты раскипятился?.. Ты на работу?
   - Нет, по кабакам.
   - Дорогой, тебе как  воздух  нужна  машина.  Все  порядочные  люди  имеют
машины.
   - На какие деньжищи ? На зеленую сотню в месяц ?
   - Ты же в милиции работаешь. Деньги  в  наше  время  не  проблема.  Можно
занять. Так, чтобы подольше не отдавать.
   - Где такие благодетели водятся?
   Клара отвела глаза. Она раздумала продолжать этот разговор.
   Я поцеловал мою любимую змею и отправился на службу,
   Вообще-то Клара права. Машина  -  вещь  неплохая.  Была  у  меня  машина.
Казенный "Жигуль". Я раздолбал ее при  охоте  на  наркодельцов  у  Северного
рынка. Их "БМВ" оказался куда крепче.
   Новую дадут неизвестно когда. МУР же не  РУБОП.  Так  что  судьба  моя  -
переполненный автобус. Девятьсот восемнадцатый номер. Его я начал  терпеливо
ждать, об-локотясь о газетный киоск у автобусной остановки в ста  метрах  от
моего дома.
   В последнее время что-то нарушилось в экологии города.
   Стада  автобусов  и  троллейбусов  резко  редеют,  становятся  робкими  и
передвигаются только вместе. Ждать их приходится долго и упорно.
   Подкатил, наконец, родимый. Всего двадцать  минут  о  тебе  мечтали.  Ну,
теперь не дремать, братья. На штурм.  Я  опытный  автобусный  боец.  Плечом,
плечом, в поток человеческих тел.
   Ох, народу расплодилось.  И  настырные  все  -  тоже  бойцы  с  закалкой,
опытные, жестокие. Это тебе не полные любви "мартокоты".
   Уф, я внутри. Двери с лязганьем отсекают  слабых  и  неудачников.  Теперь
надо дышать по методу Бутейко - неглубокое серединное дыхание. Глубокого  не
получится, слишком плотна масса человеческих тел.
   " Руку зажал, бесстыдник!" " Не  давите  мне  на  почки  -  они  изъедены
пивом!" "Выпустите меня, я проеду свою остановку!"
   Кто же тебя, красавица, выпустит? Проедешь остановку, и  не  одну.  Двери
намертво заклинены биомассой, и люди на остановке лишь обреченно смотрят  на
отбывающий автобус.
   "Проехала остановку!" Да, раньше метро тебе не выбраться.. А вот и метро.
Меня выталкивает, как пробку из бутылки с перегревшимся  шампанским.  Теперь
под землю. Народу в вагоне метро тоже немало, но по сравнению с автобусом  -
это просто разряженные верхние слои атмосферы. Кроме  того,  здесь  можно  и
поразвлечься, читая полезные и нужные рекламные объявления.
   "Коттеджи в охраняемых зонах в ближнем Подмосковье. Цены ниже рыночных  -
от ста до пятисот тысяч долларов!" Надо подумать...
   Ох, наш родной общественный  транспорт.  Наши  университеты.  Наша  школа
жизни, тренажер для воспитания бойцовских качеств, чувства локтя  и  воли  к
победе.  Ожидание,  толкучки,  битва  за  место  под   солнцем,   борьба   и
состязательность - все это укрепляет человека духовно, оттачивает  характер.
Кто-то возносится к небесам в  коллективистском  порыве  и  кричит:  "А  ну,
поднажмем, православные, еще чуток". Кто-то падает в бездну индивидуализма и
кривится от неизбежного соприкосновения с телами ближних. Кто-то отдается на
волю судьбы и становится философом... Ох,  ногу  отдавила,  зараза  толстая,
колесом своей тележки. Сам-то я в общественном транспорте зверею.
   Да, нужна мне, Клара, машина. Вот только  с  чего  моя  лапочка  ядовитая
завела этот разговор? Неужели верба-нуть хочет?  Забавно.  Сам  вербовал  не
раз, меня тоже пытались. Но чтобы это делал  человек,  который,  правда,  не
всегда, но все-таки делит  с  тобой  кров.  Ах  ты,  шкурка  моя  продажная,
норковая...
   На работе я битый  час  прокорпел  над  рапортом,  в  котором  расписывал
проделанную работу и раскрывал  всю  гнусность  личины  Грасского.  Тут  вся
тонкость в том, чтобы что-то написать,  а  что-то,  притом  гораздо  больше,
утаить.
   Написанное должно быть преподнесено с помпой и  отражать  огромный  объем
выполненной работы, а  кроме  того,  оно  должно  выглядеть  угрожающе,  как
воистину  хичкоковская  реклама  жвачки  "Реблис  фермент".  Каждая  строчка
рапорта должна вопить: "Нужны средства, люди.  Не  упустите  момент.  Дальше
будет поздно". Кларины подвиги в моем окололитературном опусе,  естественно,
не нашли своего отражения. Но рассказать о них шефу все же пришлось.
   После нападения на меня и консультаций с РУБОПом  шеф  стал  воспринимать
мои проблемы гораздо ближе к сердцу.

***

   Надо, Георгий, пассию твою брать в работу, - сказал -  Резко  расколем  и
привлечем на нашу сторону.
   - Плохо вы ее знаете, - возразил я. - Может,  расколем,  но  чтобы  потом
разобраться, где она правду сказала, а где наврала в три короба - тут  всему
аппарату МУРа месяц работать без выходных и праздников. Кроме  того,  трудно
найти человека, менее подходящего на роль двойного агента. Я не понимаю, как
она мне не проболталась обо всем в первый же день.
   - Тебе просто не по душе втягивать ее в нашу игру.
   - Верно.
   - Когда все закончится, как ты будешь общаться с человеком, который  тебя
предал?
   Я вздохнули пожал плечами.  Не  знаю.  Клара  не  от  мира  сего.  К  ней
неприменимы обычные критерии. Разобраться бы сперва  с  делом,  а  с  Кларой
разберемся потом.
   - Надо брать Грасского под колпак, -  заключил  шеф.  -  Обкладываем  его
наружкой, техникой. Попытаемся найти к нему подходы... Эх, говорили  тебе  -
ищи источники среди контингента. Сейчас бы нам ох как пригодились.
   - Бог мой, о чем мы говорим...
   Весь день мы с шефом убили на хождения  по  инстанциям.  Я  содержательно
провел  время  за  беседами  с  начальниками   МУРА,   РУБОПа,   начальником
криминальной  милиции  ГУВД.  Наши  праведные  труды  завершились  созданием
оперативной бригады под руководством моего шефа, а  фактически  под  моим  и
Донатаса предводительством. Все, Грасский, теперь  не  отобьешься,  на  тебя
движется передовая конница Московской краснознаменной милиции.  И  останется
тебе  вскоре  только  запеть  дурным  голосом,  подобно  персонажу   рекламы
канувшего ныне в Лету банка "Империал":
   "Случилось страшное!"
   После блуждания по инстанциям я чувствовал себя борзой, завоевавшей  приз
в гонках за зайцем. Я полулежал на стуле с высунутым языком, и  пар  шел  из
моих ушей. Усталый, но довольный.  Тут  меня  заставил  пошевелиться  звонок
телефона.
   - Георгий Викторович? - послышался в трубке хорошо поставленный голос.
   - Он самый.
   - Это профессор Дульсинский... Я тут немало думал над вашими  проблемами.
Мне кажется, теперь это наши общие проблемы.
   - Почему? - спросил я.
   - По-моему, я знаю того, кого вы ищите. Это наш общий  знакомый  Вячеслав
Грасский.
   - Любопытно, - произнес я.
   Осетрина второй свежести. Вчерашние  новости  -  это  зевота  и  скука  в
глазах. Сами с усами, и так все знаем. Но все равно ваше мнение,  профессор,
представляет большую ценность, поэтому не буду вас разочаровывать и  оставлю
комментарии при себе.
   - Мы могли бы поговорить об этом поподробнее, если бы вы  выкроили  время
для рандеву, - сказал профессор. - Скажем, сегодня в полдевятого у  меня  на
квартире.
   - Ждите.
   После семи кабинет опустел. От Петровки  до  дома  Дульсинского  двадцать
минут ходьбы. Просто шататься по улицам, даже если на дворе  лето  и  теплая
погода, - это мне неинтересно. Поэтому  я  вытащил  свои  заветные  папки  и
углубился  в  их  изучение,  а  если  быть   откровенным,   то   в   простое
перелистывание. Люблю лениво листать папки.  Ощущаешь  свою  бюрократическую
значимость.
   Настроение у меня было вовсе не въедливо-глубокомысленное, потребное  для
анализа   материалов   оперативных   дел,   а   наоборот,   эйфорическое   и
бессмысленно-приподнятое. И  еще  мечтательное.  Я  представлял,  как  враг,
обложенный муровцами, вконец запутается в раскиданных умелыми руками сетях и
окончательно засыплется.
   "Хенде хох, Грасский, - воскликну я. - Ваша песенка спета!"
   Все как в старых фильмах. Хорошие были раньше фильмы. В них "их"  песенка
всегда была спета. А "наша"
   Наоборот звучала в полную силу.
   Пролистав первую папку и не найдя в ней ровным счетом ничего, я  принялся
за вторую -  по  без  вести  пропавшим  душевнобольным.  Справочные  данные,
медицинские документы, ксерокопии рапортов и указаний, резолюции начальства,
планы проведения мероприятий. А еще фотографии мужчин и женщин.
   Некоторые клиенты выглядели вполне пристойно. У  других  глаза  были  как
после короткого замыкания в голове. Лица,  лица...  И  вдруг  как  молния  в
телеграфный столб врезала, Я замер, а потом вытащил лупу и начал изучать  во
всех подробностях фотографию. Нет сомнений. Я наш ел ее!..
   Так, Касаткина Зинаида Федоровна, сорока двух лет. В
   Прошлом домохозяйка, а позже  -  завсегдатай  элитных  дурдомов,  пациент
самых видных профессоров и даже академиков. Была  отпущена  на  амбулаторное
лечение. А потом  при  странных  обстоятельствах  исчезла.  Узнать  по  этой
фотографии ее было нелегко. Внешность  она  умела  менять  виртуозно.  Но  я
узнал.
   Голову на отсечение - именно она встретила нас в офисе "Партии обманутых"
в гостинице "Россия"! Именно она расстреляла меня из игрушечного  пистолета!
Зинаида Касаткина. Душевнобольная домохозяйка и мать двоих детей.
   Кто бы мог подумать, что немцы делают изумительное сухое вино.  Я  всегда
считал, что колбасники почитают только пиво.  Дульсинский  переубедил  меня,
выставив на стол бутылку дорогого немецкого марочного вина.
   - Намазывать паюсную икру на хлеб - не лучший образец вкуса, - учил  меня
профессор. - Другое дело блинчики. За  их  неимением  икру  едят  серебряной
ложкой, - он тут же продемонстрировал на практике, как это  делают  люди  со
вкусом.
   - Рад бы есть ее ежедневно и столовой ложкой, - не удержался я.
   Люблю такую работу по делу - общение с приятными  людьми,  икра  ложками,
марочное вино,  прочие  атрибуты  сладкой  жизни.  Это  не  по  подвалам  за
бродягами рыскать и сворованные чердачниками простыни искать.
   - Revenons a nos moutons. Вернемся к нашим баранам, - тут же перевел  для
не владеющих разговорным латинским профессор. - Грасский уверен,  что  им  и
его  творчеством  руководит  высший  инопланетный  разум,  который   любезно
надиктовывает сценарии и концепции постановок, водит его кистью на холсте.
   - Вы сами говорили, что нет  ничего  невозможного,  -  ухмыльнулся  я.  -
Может, действительно, водит.
   - Может. Но только водит не его кистью, а его  самого  водит  за  нос.  В
последние годы появилась тьма тьмущая контактеров с Богом, с инопланетянами.
Эти люди  с  упорством  ходят  по  инстанциям  и  газетам,  пытаясь  предать
гласности  "высшие   послания",   как   правило,   отличающиеся   чудовищным
невежеством. "Земля на краю гибели. Черная аура зла  окутала  нашу  планету.
Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть по одиночке. Будем укреплять душу
и пренебрегать всем  низменным"..  Бывают  и  оригинальные  идеи.  Например,
освободить человечество от бесов, живущих в слабых душах. Путем  уничтожения
этих людей.
   - Помню, вы говорили об этом.
   - Кстати, это ноу-хау Грасского, - негромко произнес профессор.
   Я присвистнул.
   - До меня доходили слухи о появлении секты  "Чистильщиков  Христовых",  -
продолжил профессор. - Были намеки, что какое-то отношение к ней имеет
   Грасский.
   - И вы молчали!
   - Были причины. Грасский создан  для  того,  чтобы  верховодить  сектами.
Когда я выпускал его на волю, то ждал от него чего-то подобного. Но  он  все
свое безумие направил на театр. Я встречался с ним. Мне казалось, что в  его
сознании  установился  хрупкий  балланс,   равновесие.   Все   его   помыслы
устремились в одну точку - его театр. И что вы хотели - чтобы  я  отдал  вам
его на растерзание из-за смутных и,  как  мне  казалось,  никчемных  слухов?
Чтобы он снова рухнул в пучину безумия? Я отвечаю за него, он мой пациент...
   Я кивнул. Я понимал его. Врачебный долг, клятва Гиппократа и все такое.
   - Но недавно я понял - не хватило ему театра. Более  того  -  театр  стал
ширмой для другой его игры. Шизофреники любят играть... Кстати, до  "общения
с Космосом" Грасский страдал  шпиономанией.  Агенты  "Интеллидженс  сервис",
МОССАДа, подзорные трубы, скрытая видеосъемка, слежка...
   - Микрофоны.
   - Микрофоны, - кивнул профессор. - Шпиономания, стремление к  сектантству
и "общение с Космосом" - гремучая  смесь.  И  она  должна  была  рвануть.  И
ударить по обществу.
   - Вы сами говорили, что бред душевнобольных непродуктивен.
   - Как правило, непродуктивен. Но есть исключения.
   Да еще  какие.  Руководить  театром  очень  трудное  занятие.  Хозяйство,
финансы, спонсоры - это еще полбеды. Но надо заставить плясать под свою дуду
творческих людей, у каждого из  которых  свои  амбиции,  каждый  из  которых
непризнанный гений.
   Надо захватить их своим бредом. Хм, это не намноголегче, чем организовать
похищение нескольких десятков душевнобольных.
   - Или нескольких сот килограммов золота.
   - Что? - удивленно посмотрел на меня профессор.
   - Так, к слову пришлось.
   - Когда душевнобольные начинают заниматься конструктивной  деятельностью,
результаты бывают порой поразительные. Не будем вспоминать  эпилепсию  Петра
Первого, хотя именно благодаря чертам, свойственным эпилептикам, он упрямо и
жестоко рубил окно в Европу и строил новую Россию.
   Оставим душевные болезни Гитлера или Гоголя с Достоевским.
   Вот свежий пример. У меня в клинике лежит академик-физик, к нему приходят
за  консультациями,  он  рецензирует  диссертации,  проводит  расчеты,   над
которыми безуспешно до него корпели целые научные коллективы... Мой  учитель
как-то консультировал одного из наших старых чемпионов мира по шахматам - по
понятным причинам фамилию  не  назову.  Чемпион  считал,  что  самые  мудрые
существа на Земле - это крысы. Он возил клетку со своими  серыми  приятелями
по всем чемпионатам. Перед ответственными матчами  брал  крысу  за  хвост  и
откусывал ей голову... И выигрывал.
   - Какая гадость! - воскликнул я. -  Кстати,  вы  помните  вашу  пациентку
Зинаиду Федоровну Касаткину?
   - Еще бы. Даже наизусть  помню  некоторые  ее  письменные  заявления.  "Я
пришла в ГУВД Москвы доложить  о  существовании  агентурной  сети  Кенийской
разведки, действующей в банно-прачечном комбинате номер  девять.  Но  офицер
милиции, принимавший заявление, вел двойную игру. Выйдя с Петровки, я сумела
уйти от слежки, зашла в аптеку и разговорилась с аптекарем. Он  ответил  мне
паролем: "Таблеток нет, иди лечись, дура"... Поднимите ее  жалобы  в  МВД  и
ФСБ.  Их  там  не  один  том.  Она  вела  весьма  насыщенный  образ   жизни.
Отрываласьот  слежек  или  следила  сама.  Разоблачала   соседей-шпионов   и
проводила с ними вербовочные беседы, чем повергала их в изумление и шок. Все
свободное время она тратила на тренировки в тире. Она отлично стреляла...
   - И ходила с авоськой на плече ?
   - Именно так. Это элемент маскировки, дань конспирации.
   - Она тоже исчезла... В клинике она, поддерживала отношения с Грасским?
   - Весьма тесные.
   Ничего больше у Дульсинского о предполагаемых со  общниках  Грасского  по
"Чистильщикам Христовым" узнать не удалось. Профессор сказал, что  если  эта
секта существует, в нее может входить кто угодно, в том числе люди,  никогда
не имевшие трений со службой психиатрической помощи.
   Психическое состояние общества сегодня на грани катастрофы.
   Кроме того, сектантство обладает огромной притягательной силой,  особенно
когда сопряжено с тайной и конспирацией.
   Уходя после долгого разговора, я кинул мимолетный взгляд  на  профессора.
Что-то ты темнишь, светило психиатрии.
   Какой-то у тебя личный резон во всей этой истории.
   Обложили мы Грасского по всем правилам большой охоты.  И  за  неделю  мне
удалось  сильно  расширить  свои  познания  в   области   личной   жизни   и
времяпровождения  завсегдатаев  арт-тусовок.  В  этой   жизни   было   полно
репетиций,  презентаций,  дискотек  и  фуршетов  с  пьянкой,  стриптизом   и
кокаиновыми грезами. Особенно тянуло режиссера к тусовкам шоу-бизнеса.
   Оперативное дело было богато иллюстрировано обширным фотоматериалом.  Вот
Грасский целуется с примадонной тяжелого рока  Мариной  Кукушкиной.  Вот  он
обнимается с танцором-гомиком Моисеем Горевским.  А  вот  вообще  уникальный
кадр, за который "Московский мозгомоец" выложил бы последнюю  наличность,  -
запечатлен  момент  полета  музыкального  критика  Абрахама   Си-доренко   в
Москву-реку  с  борта   зафрахтованного   Мариной   Кукушкиной   на   фуршет
пароходика-ресторана. Беднягу выбросили за  борт  по  указанию  обкурившейся
анашой хозяйки торжества. Кроме того, дело пухло от распечаток телефонных  и
застольных разговоров  фигуранта.  Если  он  когда-нибудь  с