мотря на то, что кусается и клянчит вареную рыбу.
   Я  побродил  по  комнатам,  плюхнулся  на  продавленный  диван,   включил
телевизор. По первой программе с каратистским криком кого-то били палкой  по
ребрам.  По  второй  -   насиловали.   По   третьей   -   расстреливали   из
крупнокалиберного пулемета..
   В двенадцать мне позвонил Донатас. Озабоченный и даже растерянный.
   - Гоша, у нас тут какая-то ерунда. Ты нужен. Я за тобой сейчас заеду.
   - Куда поедем?
   - В кабак, куда же еще?
   Пахан   "спартаковцев"   Миклухо-Маклай    в    свое    время    закончил
инженерно-строительный институт. Учился он там  неважно,  точнее  не  учился
вообще, отметки получал за спортивные успехи. Но все равно какие-то  обрывки
знаний из различных наук и лженаук  по  сегодняшний  день  всплывали  в  его
памяти. Например, формула "товар-деньги-товар". Просто и гениально. Или  вот
- "нет такого преступления, на которое не  пошел  бы  капиталист,  если  ему
пообещать   триста   (или   сколько   там)   процентов   прибыли".   Правда,
Миклухо-Маклай был готов на любое преступление и за  куда  меньший  процент.
Ведь преступление было его  работой,  и  ничего  другого  он  делать  просто
неумел, если не считать навыки буханья бутцем о мяч.
   Последняя  операция  обещала  куда  больше  эталонных  трехсот  процентов
прибыли. А надо-то всего ничего. Взять  из  тайника  доставшиеся  по  случаю
наркотические таблетки из Голландии. Обменять  их  у  прибалтов  на  золото,
которое они вместе с ингушами стянули с приисков в Магадане. Часть золота  -
к счастью, меньшую - обменять на партию из восьмисот  пистолетов  "Макарова"
из Таджикистана и загнать их на Украину.  На  остальное  закупить  узбекский
опий. Так сам собой укрепляется экономический союз независимых государств.
   Первая часть  прошла  как  по  маслу.  Прибалты  отдали  русское  золото,
получили голландские таблетки и укатили с ними - "лечить" свое  подрастающее
поколение.  Особо  ценный  золотой  груз  ребята  Миклухо   переправили   на
блат-хату, числившуюся  квартирой  хорошего  друга  "спартаковцев",  модного
писателя и завсегдатая кремлевских тусовок Брызгана. Пахан и  писатель  были
сопредседателями       благотворительного       некоммерческого        фонда
"инвалидов-футболистов".
   Охраняли золото прилежно и крепко. В принципе, бояться  особенно  нечего.
Чужие бандиты о золоте не знали, большинство своих - тоже. Милиция в  дом  к
кремлевскому  писателю  не   сунется,   А   вдруг   премьеру   при   встрече
накляузничает? Это  политика.  Но  все  равно  береженого  Бог  бережет.  Из
секретных арсеналов  были  извлечены  стволы,  рации,  сканеры,  фиксирующие
посторонние радиопереговоры.
   Свора миклухиных бультерьеров готова была изрешитить из всех видов оружия
любого,  кто  вздумает  покуситься  на  общаковское  добро.  Охранять  добро
предстояло недолго. Таджики приедут через два дня. А хохлы -  через  три.  С
узбеками же договор будет исполнен позже.
   Все было бы хорошо. Все были бы довольны, и общаки бы пополнялись звонкой
монетой, грея сердца братве. Да вот только теплым и темным  летним  вечерком
охрану сняли. И золото сменило хозяина. При этом вместе с золотом похитители
увели двух миклухо-маклаевских дикарей...
   Наверное, за последние несколько лет большинству жителей длинного  серого
дома  тридцатых  годов  недалеко  от  центра  Москвы  опротивели  детективы,
гангстерские драмы и полицейские боевики. Драки, взрывы  гранат,  автоматные
онереди, бандитские морды, налеты омоновцев, вой  милицейских  сирен  в  три
часа ночи - всем этим они могли полюбоваться в натуре. Для этого им и ходить
не надо далеко, ведь  на  первом  этаже  их  дома  расположился  "Апельсин".
Некогда,  в  другой  исторической  эпохе,   до   победоносной   криминальной
революции, это был заштатный московский ресторан. Потом его облюбовали воры,
и он стал их элитным клубом.
   Впрочем, стреляли там далеко не каждый день. Уставшему  от  лихой  работы
преступному элементу тоже хочется  отдохнуть,  перекинуться  в  картишки  на
десятку-другую тысяч долларов, отведать фужер "Мартини" или  кружку  чефира,
повспоминать времена, когда "срока огромные брели в этапы длинные".
   Поэтому дрались, стреляли и душили  друг  друга  здесь  исключительно  по
необходимости, в тех случаях, когда не драться,  не  стрелять  и  не  душить
выглядело бы крайне неприличным. Ну а уж коли пошла стрельба - тут  надо  не
уронить лицо и стрелять до последнего патрона.
   Пару раз после очередного выяснения отношений "Апельсин" вполне бы  сошел
за декорацию для  съемок  художественного  фильма  о  взятии  президентского
дворца в Грозном. Несколько раз отсюда вывозили трупы.  Но  воры  продолжали
здесь культурно отдыхать,  предпочитая  не  обращать  внимания  на  подобные
мелочи.
   Патриархальная  колымская  атмосфера  "Апельсина",   нарушаемая   редкими
разборками, канула  в  прошлое,  когда  ресторан  облюбовали  "спартаковцы",
пользующиеся заслуженной славой главных "отморозков" (то есть чокнутых,  без
тормозов) столицы и пригородов. Нельзя сказать,  что  они  всех  запугали  и
гоняли по углам - бывала в "Апельсине" братва и покруче их, - но кому  охота
заслуженный выходной  проводить  в  комнате,  где  ползают  пьяные  ядовитые
змеюки. Пускай и не укусят, но все  равно  приятного  мало.  К  чему  лишние
проблемы?
   Сиди и думай, какой шум-гам устроят отморозки, и когда закоротит в голове
у их пахана Миклухо-Маклая. Так что вскоре порядочные  бандиты  нашли  место
для клубного отдыха поспокойнее. А "Апельсин"  полностью  прибрали  к  рукам
"спартаковцы".После этого стрелять стали меньше. Теперь здесь ломали кости и
душили  галстуками  преимущественно  своих  же,  "спартаковцев",  в   тихой,
домашней обстановке. Что происходило внутри ресторана, знать окружающим было
необязательно. Милицейские сирены стали завывать реже,  а  взрывов  не  было
слышно аж полтора  года.  Вот  только  семь  месяцев  назад  долго-прудненцы
расхлопали у дверей ресторана двух подручных Миклухо-Маклая  и  укатили.  Да
еще с месяц как ОМСН  разгромил  кабак  и  чуть-чуть  пострелял,  освобождая
заложников, хранящихся в холодильной камере. Но в целом стало гораздо  тише.
И жители дома снова стали брать в видеопрокатах полицейские боевики, которые
смотрели теперь с каким-то щемящим ностальгическим чувством.
   Ресторан выглядел закрытым -  бронированные  ставни  не  пропускали  свет
ламп, тяжелые двери были наглухо заперты.
   Однако ряды иномарок на стоянке указывали  на  то,  что  внутри  теплится
своя, занятная, уродливая жизнь.
   Когда мы с Донатасом вылезали из машины, я заметил движение в  "Ниссане",
стоявшем на другой стороне проспекта.
   Присмотревшись, я различил кого-то, кто, кажется, докладывал о  появлении
машины по рации. Ясно, внешнее кольцо охраны.
   Шестерка в машине должен предупредить о любой опасности - будь-то бригада
конкурентов или милиция. Если милиция - надо успеть сбросить стволы и анашу.
Если конкуренты, то наоборот - зарядить оружие и докурить анашу.
   Донатас вдавил кнопку звонка. Эффект нулевой. Тогда  он  начал  методично
долбить ногой по двери. За ней  наконец  послышался  скрежет  засова.  Дверь
распахнулась, и на пороге возникло тучное животное в пятнистом камуфляже и с
милицейской  дубинкой.  Выросло  оно  в  свинарнике  и   не   было   обучено
джентльменским манерам. ? Я тебе, стрюк, сейчас по башке так постучу. ?  Оно
умело говорить.
   - Засохни, сявка, - цыкнул Донатас. -  Стрелой  4лети  к  Миклухо-Маклаю.
Скажи Магомедыч пришел. И долго ждать не будет.
   - Нужен ты Маклаю...
   - Тебе две минуты. А потом я с  бригадой  выставляю  вашу  малину.  Время
пошло.
   - Разошелся, стрюк, - пробурчало оно и захлопнуло дверь.
   Миклухо-Маклай в две минуты уложился. Дверь  распахнулась,  и  на  пороге
возник предводитель шайки  "спартаковцев".  Своим  сморщенным,  как  печеное
яблоко, лицом он напоминал Чарльза Бронсона  после  крутого  запоя.  За  его
спинами маячили два телохранителя. У  Миклухо  была  страсть  к  здоровенным
битюгам, прозванным в народе гоблинами. Хотя в преступной среде в  последнее
время больше ценились стрелковые, чем мордобойные, качества.
   - Тебе чего не спится, Магомедыч? - прохрипел угрожающе Миклухо-Маклай.
   - Соскучился. Охота с тобой, друганом, покалякать,
   - Твои друганы в служебной псарне.
   - Грубишь. А я хотел о твоем золотишке словечком перекинуться...
   Немая пауза. Лицо Миклухо-Маклая исказила такая гримаса, будто  его  зубы
изъело кариесом от того, что их . хозяин не пользовался жвачкой "Стиморол".
   - Ладно, заходи.
   - Стрюк, - прошипело животное, когда мимо него проходил Донатас.
   Мой друг наступил животному каблуком на ногу, и  с  разворота  саданул  в
челюсть - его коронный убийственный удар. Оно ухнуло ста килограммами живого
веса о стену и растеклось по ней. Один телохранитель  дернулся  к  Донатасу,
рука другого нырнула под мышку. Я уже  приготовился  подравнять  выступы  на
лице ближайшему ко мне гоблину, но Миклухо-Маклай поднял руку -  мол,  урки,
ша.
   - Оружие, - телохранитель протянул руку. Насмотрелся, осел,  фильмов  про
службу безопасности Президента США.
   - Вопросов нет, - улыбнулся Донатас. - Но только после того, как  разряжу
его тебе в башку;
   - Ты не быкуй на моей территории, - прикрикнул Миклухо-Маклай.
   - Ладно, не буду, - кивнул Донатас  и  саданул  по  голени  незадачливого
телохранителя.
   - Вот теперь пошли, Миклухо...
   Действовал Донатас жутко нахально. Что ни говори, а мы на самом  деле  на
территории Миклухо-Маклая. Это раньше был город.  Москва,  в  каждом  уголке
которого процветала власть партии и народа. Теперь власть  в  таких  местах,
как "Апельсин", не советская, а соловецкая.  Сюда  мало  зайти,  отсюда  еще
нужно и выйти... Хотя соображающий бандит никогда руку на пришедшего в гости
опера не поднимет, "спартаковцы" не могли похвастаться избытком соображения.
Правда, у Донатаса тоже слава чокнутого  опера,  которому  море  по  колено.
Бандюки его боятся как огня.  Этот  страх  у  них  в  печенках.  Животное  в
камуфляже просто не поняло, с кем имеет дело, поэтому и наглело не по чину.
   Миклухо-Маклай провел нас  в  отдельный  кабинет,  завешанный  коврами  и
заставленный мягкой  мебелью.  На  стене  с  фотографии  в  рамочке  на  нас
недовольно смотрела такая морда,  которой  надо  было  отвесить  лет  десять
строго режима за один  внешний  вид  -  крупнейший  чикагский  гангстер  Аль
Капоне. На нем было две сотни собственноручно приконченных и  замучанных,  а
сел он в  тюрьму  за  уклонение  от  уплаты  налогов.  Аль  Капоне  -  кумир
Миклухо-Маклая. Об этом шепталась братва во всей Москве. Миклухо освоил  все
книги о  своем  любимце.  Для  разборок  с  клиентами  и  учения  уму-разуму
собственных помощников он пользовался только бейсбольной битой - так же, как
и Аль Капоне, в связи с чем большинство гоблинов в свое  время  имели  честь
покрасоваться гипсами на руках и ногах и перевязанными головами.
   - Что кодла подумает, - проворчал Миклухо-Маклай. - Мент в доме.
   - Подумает, что стучишь, - махнул рукой  беззаботно  Донатас.  -  Но  тут
стесняться нечего. Все вы сейчас постукиваете.
   Лицо Миклухо-Маклая покрылось  пятнами.  Желваки  заходили.  Он  прошипел
гадюкой:
   - Такие языки режут.
   - Ну-ну, футболист, -  засмеялся  Донатас.  -  "О,  злые  языки  страшнее
пистолета"... Замнем. Лучше скажи, кому твои лохи золото подарили.
   - Какое золото? - вдруг решил сыграть в несознан-ку Миклухо-Маклай.
   - Меня не волнуют сейчас твои махинации. И ты меня не интересуешь. Я тебя
даже сажать не хочу. Тебя все равно скоро  грохнут.  А  вот  тот,  кто  тебя
грабанул, меня очень и очень интересует.
   - Не будет разговора.
   - Будет. Или поедешь сейчас на Шаболовку, к нам,  -  Донатас  вытащил  из
кармана пиджака компактную рацию "Моторолла". - Два  нажатия  на  кнопку,  и
через минуту здесь бригада СОБРа. Лучше поговорим откровенно, и я отчалю  от
твоей гавани.
   - Если б я знал ту паскуду, которая меня обула... Золото  у  меня  лежало
бы.
   - Крут ты, предводитель туземцев, - усмехнулся Донатас.
   - Рассказывай, как все было.
   - Пиво, вино, закусочки будете?
   - Ага, чтобы ты нас наркотой или стрихнином накормил. Так поговорим,  без
гурманских излишеств.
   - Поговорим. Моих дармоедов вырубили. Да так, что большинство  ничего  не
помнит. Точнее, двое помнят.Представляешь, Магомедыч, я нанял двух  призеров
Москвы по культуризму, шкафы - в дверь не лезут. А их вырубил какой-то козел
с двух ударов. Эти мои надувные матрасы только знай анаболики жрут и  деньги
клянчат. А до дела дошло - вон как...
   - Они рассмотрели того, кто их приголубил? - спросил я.
   - Смутно. Говорят, что-то  огромное,  вонючее.  Мужик  какой-то  в  майке
"Адидас". Он их, как цуциков, разложил,  -  Миклухо-Маклай  зажег  сигарету,
затянулся, потом яростно вдавил ее в пепельницу.
   - А ведь ты боишься, - усмехнулся Донатас, изучая глазами собеседника.
   - Я ничего не боюсь, - прохрипел Миклухо-Маклай и вдруг  как-то  сник.  -
Магомедыч, ты же знаешь, вся братва крутая живет  как  в  деревне.  Сплетни,
разговоры, пересуды. Все друг про друга все знают. С кем у кого разбор,  кто
кому  рога  обломать   обедал.   Полная   определенность.   От   конкурентов
отстреляешься. От судьи  -  откупишься.  А  здесь  что?  Что  творится?  Мои
дармоеды три месяца назад начали пропадать. Ладно бы кто их в расход  пустил
- они и четвертования заслужили, дерьма не жалко. Но они  просто  исчезли...
Магомедыч, а, может, правду в газетах об инопланетянцах пишут? Говорят,  они
людей воруют.
   - Совсем ты плох стал. Лучше скажи, что необычного было в  последние  три
месяца.
   - фискалов мы засекли. За нами кто-то шпионичал. Мы даже  заметили  двоих
мужиков и какую-то мартышку. Хотели  познакомиться  поближе,  но  не  тут-то
было. Обвели нас вокруг пальца. Незадолго до  того,  как  дармоеды  исчезать
начали.
   - Что было общее у пропавших? Что за люди?
   - Это разве люди? - искренне, с чувством произнес Миклухо-Маклай.  -  Это
сволочи. Их были бы рады удавить даже их собственные мамаши!
   - Любишь ты своих воспитанников., .,
   - Я? Я их ненавижу. Самый отпетый сброд в Москве. Только я  могу  держать
их в руках, - Миклухо-Маклай с любовью погладил  сделанную  по  специальному
заказу, инкрустированную ценными породами дерева биту. - Мне милиция  должна
деньги платить, что я их хоть в каких-то рамках держу.
   - Так мы долларами не платим, - сказал Донатас. - Только приговорами.
   - А те, кто пропали, были полные отморозки. Из четверых у  двоих  справки
из дурдома.
   - Справки, говоришь, - Донатас переглянулся со мной.  Потом  он  заставил
Миклухо-Маклая еще раз в подробностях описать драматическую сцену  похищения
золота.
   - Так твои уродцы ничего и не помнят? - недоверчиво спросил Донатас.
   - Да у них от страха галики начались.  Один  такую  дурь  лопочет,  будто
обкурился.
   - А что говорит?
   - Да сам спроси.
   Вскоре в комнате появился трясущийся  гоблин  с  перевязанной  рукой.  Он
опасливо покосился на биту в руке пахана.
   - Ну чего, дегенерат, еще раз расскажи про  цыганку,  -  недобро  щурясь,
потребовал Миклухо-Маклай.
   -  Клянусь  мамой,  так  и  было.  Подошла,  тварь  такая,  вся  платками
цветастыми перевязана. Мол, погадаю. И из авоськи пистолет вытаскивает. И  в
лицо мне из пистолета. Я отрубился.
   - Какой пистолет? - спросил Донатас с интересом.
   - Пластмассовый. Игрушечный.
   - Я же говорю - дегенерат, - махнул рукой Миклухо-Маклай.
   - Описать цыганку можешь?
   - Лицо как расплывается. Не могу.
   - У тебя мозги расплылись, - Миклухо-Маклай сжал пальцами биту, и гоблин,
зажмурившись, отступил назад. - Накрош паскудный!
   Когда гоблин удалился, Миклухо-Маклай еще долго не мог успокоиться.
   - Нет, ну с какими идиотами работаю! Ничего доверить нельзя!
   Он раскурил новую сигарету.
   - Магомедыч, найди мое золото. Оно мне очень нужно. Четверть тогда тебе и
твоему барбосу, - он кивнул на меня. - А там столько, что на зарплату  всему
твоему МУРу и Петровке в придачу хватит.
   - Тебе, видать, бутсой на чемпионате Европы по голове перепало, - хмыкнул
Донатас. - Ты слышал, чтобы я хоть ржавый гвоздь у бандита взял?
   - Да уж. - вздохнул Миклухо-Маклай. - Честный мент страшнее динамита...
   Угощать Донатаса  плодами  Клариных  кулинарных  прозрений  я  как-то  не
решился. Пришлось  просто  настругать  ветчины,  копченой  индейки,  соленых
огурцов, эдамского сыра, порезать черствый хлеб и извлечь  из  запасников  в
диване пыльную бутылку настоящей "Хванчкары".
   - За успех наших безнадежных предприятий, - поднял я бокал.
   Пить "Хванчкару" в три ночи  -  это  не  лишено  некоторой  романтической
прелести. В такое время спать уже не хочется. Город затих, только  по  улице
внизу идет Бог весть откуда взявшийся прохожий, да  в  доме  напротив  горит
одинокое окно. Там какая-нибудь сова в  одиночестве  сочиняет,  может  быть,
какую-нибудь  математическую  формулу,  призванную  перевернуть   незыблемые
основы, или корпит над балансовым отчетом, или тоже пьет маленькими глотками
вино, поглядывая на единственное горящее окно в моем доме. - В прошлый раз в
этой квартире у тебя жила очаровательная девушка, - Донатас огляделся, будто
надеясь высмотреть ее за шкафом, под кроватью или за торшером.
   - Она до сих пор иногда живет здесь.  Но  куда-то  затерялась.  Может,  с
любовником сбежала.
   - Погоню послал? - хмыкнул Донатас.
   - Давай-ка еще выпьем, дружище. Выпили. Обожаю медленно цедить вино. И не
слишком люблю пьянеть.
   - Почти ничего мы у Миклухо-Маклая не узнали, - отметил  я.  -  Выведали,
что кто-то большой и вонючий отключил двух чемпионов по культуризму.
   Большой и вонючий... Мое сердце екнуло. А вдруг... Нет, дофантазироваться
можно до чего угодно.
   - Мы узнали гораздо больше, чем тебе кажется, - возразил Донатас.
   - Конечно.  Про  цыганку  с  игрушечным  пистолетом.  Бред  обколовшегося
героином недоноска. ? Ты ничего не слышал о нападении в Красноярском крае на
МИ-8, перевозившем золото.
   - Слышал.
   - А об ограблении вагона с золотом?
   - Что-то было.
   - А об обстоятельствах? Не слышал? Почерк тот же, что  и  при  ограблении
миклухо-маклаевской  сокровищницы.  Охрану  поезда  выключила  женщина.   Из
игрушечного пистолета.
   - Сон пьяного ежика!
   - А вот тебе еще  информация  к  размышлению.  Для  нейтрализации  охраны
применялось неизвестное вещество, схожее  с  препаратами,  применяющимися  в
психиатрии.
   - Ничего себе.
   - Кто-то неплохо разжился золотом.
   - Столько золота просто так не реализуешь, - сказаля.
   - По пятьдесят граммов продавать на рынке не станешь. А о сделках  такого
объема наверняка бы прошла где-то информация.
   - Ничего не проходило... И  еще,  Миклухо-Маклай  правильно  сказал,  что
преступный мир - это большая деревня.
   На околице свиснут, у церкви отзовется. Появление преступной организации,
способной творить такие дела, не могло бы остаться незамеченным.
   - Значит, кто-то,  непричастный  к  существующим  преступным  структурам,
создает синдикат?
   - И при этом имеет источники информации как в преступном мире,  так  и  в
сфере бизнеса, оборота золота, - закончил мысль Донатас.
   - А это не наши бывшие или действующие коллеги чудят? Или чекисты?
   - Может быть. Но не похоже. Почерк не тот. Не наш. Но очень  эффективный.
У ихнего пахана голова варит слишком хорошо. И  пользуется  он  неизвестными
нам приемами.
   - Фантомас.
   - Ха... Точно говорю, золотое дело,  исчезновения  твоих  психов  и  моих
блатареи чем-то связаны. Много общего. Вся надежда на тебя.
   Хороша надежда. Я сам заплутал в дремучем лесу. Могу, конечно, пригласить
Донатаса прогуляться по этому, лесу, уведомив, что теперь мой псевдоним Иван
Сусанин.
   - "Чистильщики Хри