дежурному  стакану  с  "Кока-Колой"...  Обтекающий
Карабасов восклицает:
   - А, так вы хулиган!
   Рекламная пауза. После паузы диктор радостно сообщает:
   - А сейчас передача "Лос-Анджелес-город грез".
   Я убавил звук. Уже  вечер.  За  окнами  темнота,  шум  моторов,  звяканье
трамвая,  рев  милицейского  мегафона:  "Граждане,  разойдитесь.   Розничная
торговля здесь запрещена".
   Я в печали. Не в тяжелой, тягучей и гнетущей, а в  легкой,  даже  немного
приятной. У дивана лежал большой пакет с солеными орешками и стоял ящик пива
"Гроссер" - половина банок уже опустели. За сегодняшний день я посмотрел  по
второй  программе  "Терминатор-2",  по  первой  -  новый  фильм  о  жизни  и
приключениях  героя  румынского  народа  графа  Дракулы,   передачу   Андрея
Карабасова. Теперь осваивал "Лос-Аннджелес - город грез".
   На дворе уже осень. С момента  моего  освобождения  из  лап  сумасшедшего
профессора  и  его  командира  прошло  больше  двух  месяцев.  Я  отлежал  в
госпитале, отпечатал на машинке целый том избранных рапортов, объяснительных
и докладных записок.
   За то время, что я пробыл  в  желтом  доме,  мне  были  положены  отгулы,
которыми я наконец воспользовался. Клара окончательно куда-то  исчезла,  так
что я имел возможность скучать в полном одиночестве, пить  пиво,  закусывать
солеными орешками и  смотреть  телеящик,  проверяя  правдивость  утверждения
Марселя о злокачественных болезнях общественного сознания.
   Неожиданно затренькал дверной звонок - настойчивый, требовательный.  Кого
это принесла нелегкая на ночь глядя? Я никого не жду.  Уж  не  гонцы  ли  от
"профессора Мориарти"?
   Может, он решил все-таки  мне  доказать  справедливость  последних  слов,
сказанных мне, о совершенной мной глупости?
   Я вынул из ящика стола пистолет и направился к двери.
   - Кто там?
   Нет ответа.
   Помня заверения Марселя  об  их  гуманности,  надеясь,  что  через  дверь
стрелять не станут, а заодно рассчитывая на металлическую  обшивку  и  кусок
наложенного на дверь пуленепробиваемого стекла (а как же иначе:  мой  дом  -
моя крепость) я посмотрел в глазок... Так, знакомые  лица.  Я  поморщился  и
начал открывать замки.
   - Ну? - спросил я выжидательно.
   - Ты меня, наверное, ненавидишь.
   - Не так чтобы очень.
   - Правда? - Клара порывисто и с готовностью бросилась мне на шею,  орошая
мою жилетку горючими слезами. - Я  так  виновата  перед  тобой.  Я,  видимо,
круглая дура.
   - Не без этого.
   - Дура я. Чистая дура. Я знаю.
   Она  стянула  пиджак,  скинула  туфли  и,  пройдя  в   большую   комнату,
по-хозяйски плюхнулась на диван.
   - Давай, шпионка, выкладывай все как на духу, -  я  пододвинул  кресло  и
уселся напротив нее.
   - Заболтал он меня, - она шмыгнула носом.  -  Такое  хорошее  впечатление
произвел.  Тонкий,  умный.  Настоящий  джентльмен.  Гоша,  почему  так  мало
настоящих джентльменов ?
   - Таких джентльменов поубивали всех. И за дело поубивали.
   - Он сказал, что ты и тот прокурор мечтаете закрыть театр "На завалинке",
а его самого посадить в каземат.
   - Так и сказал - в каземат?
   - Ага. По ложному обвинению.
   - И ты поверила?
   - Ну да. Сколько  деятелей  искусства  сидело.  А  сколько  еще  посадят.
"Неужели ты хочешь, чтобы снова  свершилась  несправедливость?"  -  он  меня
спросил. Я, конечно же, не хотела. Он уверял, что никакого вреда  никому  не
причинит.  Что  ему  просто  надо  знать,  что  вы  против  него  затеваете.
Самозащита - и все. И ничего противозаконного делать не надо.
   - Совсем ничего. Только наставила мне по всей квартире микрофонов. Да еще
закладывала меня ему ежедневно.  Ты  бы  хоть  подумала,  зачем  ему,  чтобы
выведывать мои планы, микрофоны у меня дома.
   - Я же не могла установить  микрофон  у  тебя  на  работе,  -  она  опять
заплакала. - Я не думала. Я хотела...
   - Ты хоть знала, что он давал тебе неработающие микрофоны?
   - Неработающие ? - недоуменно посмотрела она на меня. - Зачем?
   - Затем, что он сумасшедший. И ты все это время подыгрывала его  бредовым
фантазиям.
   - Ой, - она  удивленно  расширила  глаза  и  захлопала  ресницами,  потом
откупорила банку пива и на чала жадно глотать, смачивая моментом  пересохшее
горло.
   - В следующий раз, когда тебе предложат пошпионить, сперва посоветуйся со
мной.
   - Конечно, - она допила пиво. - То есть я хотела сказать - никогда!.. Ой,
я запуталась. Я имела в виду, что никогда больше не буду  шпионить.  Я  тебя
люблю.
   Я кивнул и поднялся с кресла. Нужно идти на кухню, готовить ей кофе.  Что
поделаешь. Человека, который тебя любит, нужно кормить и отпаивать кофе.
   Когда  я  принес  кофе,  Кларины  слезы  уже  подсохли.  Она   беззаботно
закудахтала:
   - Знаешь, дорогой,  я  недавно  была  в  гостях  и  там  познакомилась  с
английским продюсером. Он приглашал меня в Англию сниматься в сериале в роли
Золушки.
   - Кого?!
   Ну все, опять Клара изящно вскочила в седло своего любимого конька.
   Задурил Грасский голову и ей, и нам. Мы долго не могли распознать  в  нем
обыкновенную подставку. В последнее время  его  активность  резко  пошла  на
убыль. Он еще только раз позвонил Курляндскому с  обычным  набором  угроз  и
обвинений, после чего замолк. Недавно мы напали на его след, а вскоре  найти
и его самого. Он  осел  в  Татарстане,  вступил  там  в  наиболее  оголтелую
фундамен-талистскую  исламскую  секту  и  теперь,  несмотря   на   еврейское
происхождение, не по дням, а по часам набирает у правоверных авторитет.
   Миклухо-Маклай все-таки переехал в Колумбию, откуда  пытается  руководить
своей организацией. Поговаривают, что он затеял какой-то серьезный проект  с
колумбийским наркокартелем  "Кали".  Ну  что  ж,  большому  кораблю  большое
плавание. Лишь бы плавал он  подальше  от  России.  Шлагбаума  мы  нашли  на
очередной скандальной политической тусовке. Взяли его с бидоном керосина, он
как раз собирался жечь очередное чучело всенародно избранного президента. Он
был чинно препровожден в дурдом, где сейчас  и  вынашивает  планы  грядущего
революционного переустройства общества.
   Мне и Донатасудело орденов не принесло. Обошлось все выговорешниками - на
всякий пожарный - и поощрениями в виде снятия ранее наложенного взыскания  -
как признание заслуг перед Отечеством. Хотя,  конечно,  у  нас,  особенно  у
меня, прибавилось авторитета, ну  и  хихиканий  за  спиной.  "  Ступин?  Это
который из палаты номер шесть?" Правда,  хихикали  немногие.  На  дело  были
наложены все мыслимые виды секретности, нам  под  страхом  смерти  запретили
болтать о нем с .  кем  бы  то  ни  было.  А  чему  тут  удивляться?  Трудно
вообразить, что начнется, если в прессу просочится информация о  "Пирамиде".
Эффект получится, наверное, не меньший, чем от посадки  на  Красной  площади
НЛО с дипломатической миссией. Да и чем хвастаться перед общественностью? Ни
Марсель, ни Дульсинский, ни их помощники не найдены. Даже нет предположений,
где они могут скрываться. И нет идей, как  их  выловить.  Нет  зацепок.  Эти
парни умеют прятать концы в воду. Поиски идут ни  шатко  ни  валко.  Кобзарь
корпит над системой тестов, которые позволят выявлять лиц,  обработанных  по
системе Марселя и Дульсинского, но получится у него что-то или  нет  -  пока
неизвестно. Все-таки, несмотря на частичный провал, я надеялся, что в порыве
милосердия начальство учтет боевые ранения и  моральные  травмы,  полученные
мной при расследовании дела, переведет меня на  другую  линию.  Я  так  ждал
этого. И дождался. Несколько дней  назад  меня  вызвал  мой  дорогой  шеф  и
торжественно сообщил, что подписан приказ о моем повышении в пределах  МУРа.
У меня тут же, в кабинете рухнула гора с плеч, и я чуть не рухнул от радости
вместе с ней. Все, прощайте, господа эпилептики и сумасшедшие. Здравствуйте,
дорогие воры, грабители и разбойники...
   - Радуйся, - сказал шеф. - Тебя назначили начальником нового отделения  в
моем отделе.
   - Отлично, - видимо, на моем лице  было  нарисовано  удовольствие  полной
ложкой. - Что за отделение?
   - Руководство сочло твою линию слишком важной, чтобы  ей  занимался  один
человек. Тебе передается еще четверо сотрудников - вот только  их  надо  еще
подобрать. Руководи, Георгий. Генералом станешь.
   - Адмиралом Ушаковым я стану, - произнес я зло. - В десятой палате....
   Я обнял свернувшуюся на диване Клару и притянул  к  себе.  По  телевизору
продолжалась передача о городе грез. Корреспондент приставал  к  беззаботным
лос-анджелесцам с вопросами  -  что  же  они  думают  о  России  и  русских.
По-моему, ему сперва надлежало бы поинтересоваться, думают ли они вообще.
   - О, русские такие же люди, как мы! - улыбался  во  весь  экран  мордатый
лос-анджелесец, одетый в яркие одежды. - У них такие же проблемы,  как  и  у
американцев. Как и у меня.
   - А какие у вас проблемы?
   - Лишний вес, - улыбка еще шире. - Больше нет проблем. Гуд бай.
   - А что вы думаете о России и русских? - ринулся корреспондент к высокому
статному мужчине в строгом сером костюме.
   - О, Россия. Моя семья родом из России. Я обожаю эту страну.
   - А вас не тянет туда ?
   - Еще как тянет, - улыбнулся мужчина. - И моего друга тянет,  -  в  кадре
возник его друг.
   Чур меня!.. Хотя они поработали над внешностью, но все равно не узнать их
было нельзя. Сладкая парочка.
   - Думаю, - произнес мужчина в сером костюме,  буравя  видеокамеру  своими
рентгеновскими голубыми глазами, - мы очень скоро вернемся в Россию.
   - Верно, - кивнул его друг, стряхивая с рукава рубашки невидимую пылинку.
   Когда вас останавливает на пустынном шоссе милиционер с жезлом, это вовсе
не значит, что вы должны верить своим глазам. Милиционер может быть вовсе  и
не милиционером, а обычным человеком, считающим, что ваш груз или машина ему
нужнее, чем вам. Сама милиция советует в таких случаях тормозить  только  на
стационарных постах ГАИ. Шофер, гнавший  фуру  в  Польшу,  прекрасно  владел
этими премудростями, поскольку, бывало, и сам простаивал на большой дороге и
считал, что чужой груз ему нужнее, чем законным хозяевам. Да, дорога ныне  -
это     опасное     место.     Прямо     южные      флибустьерские      моря
шестнадцатого-семнадцатого веков. Тут тебе и рэкет, и разбой, и  милицейские
поборы.
   Впрочем, рэкет шофера нисколько не волновал. Сзади следует машина с пятью
быками - это охрана на случай наезда  конкурентов.  И  страховка,  чтобы  не
вильнул хвостом и не скрылся с грузом сам водитель.  На  стационарном  посту
ГАИ надо  тормозить.  Никуда  не  денешься.  Законы  надо  соблюдать.  А  то
прострелят скаты из автомата Калашникова - гаишники это дело любят  и  имеют
на него все права. Остановимся, не жалко.
   Шофер нажал на тормоз и прижал "КАМАЗ" к обочине. Надо  деньги  готовить.
Гаишник - тоже человек. У него жена, дети, любовница имеются.
   - Накладные на груз, документы на машину, - козырнул громадный старшина в
тулупе и валенках  пятидесятого  размера,  казавшийся  Гулливером  в  стране
лиллипутов.
   - Пожалуйста, командир, - улыбнулся шофер, протягивая документы  и  кидая
взор на зеркало. Машина прикрытия остановилась сзади метрах в двухстах.
   - Та-ак, - старшина начал пристально изучать документы.
   Начиналась обычная игра, именуемая вымогательством. , Шофер откинулся  на
сиденье, прикидывая, сколько дать на лапу. Он не видел, как к сопровождавшей
его "Топоте" подковыляла опирающаяся на костыль  сгорбленная  старушенция  и
забарабанила по боковому стеклу:
   - Милки, подсобите.
   - Тебе чего, баба Яга? - спросил один из быков, опуская стекло. -  Дорогу
на кладбище забыла?
   - Aгa, - старушка распрямилась вовсе не  по  старушечьи  и  кинула  через
раскрытое окно в салон шарик величиной с кулак.
   Он взорвался с негромким хлопком.
   - Документы не в порядке, - тем временем сообщил старшина.
   - Как не в порядке? - наигранно удивился шофер, понимая,  что  при  таком
заходе дать придется скорее больше, чем меньше.
   - Дрянь, а  не  документы,  -  старшина  скомкал  в  кулаке  накладные  и
водительское удостоверение и выбросил комок в сугроб.
   - Даты... Ты чего?! - воскликнул обалдевший шофер,  еще  не  видевший  за
свою жизнь ничего подобного.
   Старшина ничего  объяснять  не  стал.  Он  просто  вытащил  пластмассовый
игрушечный бластер с зеленым фонариком и выстрелил из него.
   С любовью и высоким умением сооруженный в  "КАМАЗе"  тайник  был  вскрыт.
Контейнер  с  золотыми  монетами  и  украшениями  -  всего   на   двенадцать
килограммов, а так же с необработанными алмазами был перегружен в стоящий  у
поста "ГАЗ-31" с государственными номерами.  Настоящие  сотрудники  ГАИ  тем
временем лежали, сваленные в углу стационарного поста,  и  приятственно,  со
вкусом досматривали  третий  сон.  Оперативное  дело  "Клондайк"  продолжало
пухнуть...