Анатолий РОМОВ

                           В ЧУЖИХ НЕ СТРЕЛЯТЬ

                                  Роман

                       Художник Геннадий Новожилов

     ________________________________________________________________

                               ОГЛАВЛЕНИЕ:

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25

     ________________________________________________________________


                                    1

     Собака лаяла зло, с подвыванием.
     Дворник  Трофимов,  нащупав в  темноте одежду,  встал,  чертыхнулся и
вышел на улицу.  Несмотря на второй час ночи,  было светло; собачья конура
стояла далеко, наискосок по двору, у самого забора.
     - Черти б тебя взяли... Шарик, фу!
     Остановившись у  конуры,  посмотрел на  собаку.  Огромный  пес  бурой
масти,  со свисающим вниз подшерстком, замолчал, но, глядя в пространство,
продолжал вздрагивать и  тихо  рычать.  Дворник тронул  пса  за  загривок,
недовольно потряс:
     - Очумел совсем!  Что лаешь? - Всмотрелся в светлую мглу. За большим,
изрытым  канавами  и  заросшим  бурьяном  пустырем привычно темнел  корпус
электромеханического завода.
     - Ну что людям нервы портишь, никого и нет?
     Глядя на хозяина, Шарик вильнул хвостом, коротко тявкнул.
     - Давай, Шарик, чтоб не было этого больше. Слышишь?
     Трофимов оставил пса и,  придерживая на ходу штаны,  вернулся в  свою
каморку.  Улегся, попытался заснуть - не получилось. Сказал, прислушиваясь
к дыханию спящей рядом жены:
     - Все ж зря собака лаять не будет.


                                    2

     В   1912   году   Голодай,   северная  часть  Васильевского  острова,
представлял собой одно из самых заброшенных мест Петербурга. Отдаленный от
Петроградской стороны  Малой  Невой,  а  от  Васильевского острова  речкой
Смоленкой,  Голодай также  был  своего рода  островом,  почти необитаемым.
Центр  этого  островка  занимали  болота,  на  западной части  размещались
керосиновые склады,  на восточной, около Немецкого и Армянского кладбищ, -
канатная фабрика и Чухонская слобода.  Кроме слобожан, работников фабрики,
здесь никто не жил.
     В  два  часа ночи 7  июня 1912 года было светло как  днем.  В  тишине
ночной белизны вдоль  берега Малой Невы,  по  Пятигорской улице,  медленно
двигалось ландо.  Но  вряд ли  кто-то  мог бы  заметить движение экипажа -
слобожане  спали,   гуляющие  сюда   не   заходили,   лошадь   же,   умело
придерживаемая вожжами,  шла ровно;  на  ее копыта были надеты специальные
резиновые галоши.
     В  пролетке,  тесно прижавшись друг  к  другу,  сидели двое мужчин во
фраках и  котелках.  Одному было  около  тридцати,  второй,  сухопарый,  с
подстриженной щеточкой светлых  усов,  державший вожжи,  казался постарше.
Оба сосредоточенно следили за дорогой и молчали.
     Лошадь  остановилась  возле  высокого  забора.  Из  калитки  выглянул
сторож.
     - Чего надо, господа?
     Старший поднял палец к губам, зашипел:
     - Тс-с... Не узнал? Я же тебя предупреждал...
     - А-а. Да, да, признал, простите, господин хороший. - Сторож замялся,
не зная,  что сказать еще.  -  Сослепу-то не увидел.  Так вы что, это... С
дамами?
     - С дамами,  с дамами. - Старший быстро сунул сторожу рубль. - Только
тише. Сядь на облучок, покажешь, как проехать.
     - А где дамы-то?
     - Они ждут... В другом экипаже, тут, неподалеку.
     Сторож помедлил и, решившись, вышел к пролетке.
     - Ладно уж.  Хорошо-с.  Покажу,  как не  показать.  -  Подобрав плащ,
уселся.  Молодой  достал  из  кармана  кастет,  примерился  -  и  коротким
рассчитанным движением ударил сторожа по затылку. Тот дернулся, вяло осел;
старший ловко подхватил тело,  не давая сползти.  Поднял вожжи - и вороная
развернулась и  двинулась назад по  дороге,  ведущей в  центр голодаевских
болот.
     Вскоре  старший  остановил кобылу.  Зеленая вода  подступала здесь  к
самой дороге. Молодой спрыгнул с подножки, вдвоем они осторожно сняли тело
и,  привязав к ногам две чугунные гири,  столкнули в воду. Снова уселись в
пролетку, и старший тронул вожжи.


                                    3

     Еще  через три  дня в  Петербурге,  на  Московской заставе,  вспыхнул
крупный пожар. Пожар был из тех, которые входят потом в городские хроники;
горел электромеханический завод фирмы "Н. Н. Глебов и Кё". Там, где стояли
штабеля бочек с  варом,  обмоточным материалом и  нефтью,  огонь временами
поднимался вверх  до  десяти  метров.  Сторож,  работавший здесь  недавно,
вторую неделю,  так  и  не  смог объяснить,  откуда появились первые языки
пламени.  Были  вызваны пожарные;  надо  сказать,  подъехали они  довольно
быстро.  Команда тут же приступила к тушению, но практически ничего нельзя
было сделать:  рухнула крыша.  К трем часам утра от завода "Н. Н. Глебов и
Кё" ничего не осталось - только слабо дымились голые стояки стен.
     За  пожаром наблюдали почти все  обитатели соседних домов.  Многие из
них вышли на улицу,  высыпали и жильцы дома, в котором дворничал Трофимов.
Жильцы  тревожно хмурились,  наблюдая за  догоравшим заводом.  Только  сам
Трофимов,  присев на корточки,  плакал.  Голова лежащего у забора пса была
разбита,   но  приподнявшиеся  губы,   обнажив  бессильные  теперь  клыки,
казалось, все еще угрожают кому-то.


                                    4

     Петербургский адвокат Арсений Дмитриевич Пластов вернулся с  обычного
утреннего променада.  Открывая дверь с  медной табличкой:  "К.  с.  А.  Д.
Пластов,  присяжный поверенный",  он  усмехнулся.  Когда-то  этот адрес на
Моховой,  2,  и  медная табличка были  известны многим,  теперь же  о  них
постепенно  начинают  забывать.  Сам  же  он,  тридцатишестилетний Арсений
Пластов, за эти годы карьеры так и не сделал, остался все тем же "к. с."*,
адвокатом без  клиентуры,  но  зато остался честным.  Пластов считал,  что
иначе  нельзя,  и  вместе  с  другими  подписал  петицию  против  введения
военно-полевых судов**.
     Пластов прошелся по кабинету,  тронул корешки книг,  и  в  это  время
раздался звонок.
     _______________
          * "К.  с." - коллежский секретарь, чин X класса, соответствующий
     военному чину "штабс-капитан".
          ** После поражения революции 1905 года царским правительством 19
     августа  1906 года были введены в чрезвычайном порядке военно-полевые
     суды,  действовавшие вопреки всем юридическим нормам в мирное  время.
     Представителями  общественности  было  направлено  в  адрес  царского
     правительства несколько петиций с требованием  отмены  военно-полевых
     судов как противоправных.

     За  дверью стоял хорошо одетый человек среднего роста,  лет  сорока -
сорока пяти,  с  небольшой русой бородой.  Он выглядел уверенным и знающим
себе цену;  впрочем, в его глазах адвокат уловил растерянность попавшего в
беду клиента.
     - Меня зовут Николай Николаевич Глебов,  я владелец фирмы Глебова. Вы
- Арсений Дмитриевич Пластов?
     - Совершенно верно. Прошу.
     Проходя вслед  за гостем в кабинет,  Пластов попытался вспомнить все,
что читал в последних газетах о случившемся  три  дня  назад  пожаре.  Как
назло,  в голове вертелись лишь общие слова: "пожар на электромеханическом
заводе" и "миллионный убыток".
     - Я весь внимание, Николай Николаевич.
     - Прежде всего,  Арсений Дмитриевич, хотел бы надеяться, что разговор
останется между нами.
     - Можете всецело на меня рассчитывать. Я адвокат, и этим все сказано.
     - Наверняка  вы  слышали  о  пожаре,  случившемся на  моем  заводе  в
воскресенье.  Завод сгорел,  его  больше не  существует.  Я  хочу получить
страховую компенсацию,  но  обстоятельства подсказывают:  без услуг юриста
мне  не  обойтись.  В  качестве  вознаграждения хочу  предложить  вам  три
процента от страховой суммы.
     Пластов осторожно придвинул к гостю сигары - сам он не курил. Судя по
поведению  Глебова,   дело  не   простое,   раз  речь  сразу  же  пошла  о
вознаграждении.
     - Где вы застрахованы? В "Фениксе"? Или в "России"?
     - В "России".
     - Сумма страховки?
     - Полтора миллиона рублей.
     Пластов с  огорчением поймал себя на  том,  что высчитывает,  сколько
составят три процента от полутора миллионов.  Сорок пять тысяч рублей. Да,
о таких суммах он давно уже и думать забыл.
     - Уточним: в каких случаях вы можете получить эти полтора миллиона?
     - В страховом соглашении написано: при полной гибели объекта. Точнее:
при уничтожении 90 процентов стоимости предприятия.
     - И сейчас как раз тот самый случай?
     - Да,  тот самый.  Вот страховой полис...  - Глебов достал из кожаной
папки полис и положил на стол.
     - Кто обычно защищает ваши интересы?
     - Контора "Трояновский и Андерсен".
     - Сергей Игнатьевич Трояновский один из лучших адвокатов России, и вы
отказываетесь от его услуг? Вряд ли кто в нашем корпусе решится перебегать
дорогу такому метру. И особенно я.
     - Мне рекомендовали вас как смелого человека.
     Услышав это, Пластов с иронией подумал: "Милый господин, попали бы вы
в мою шкуру".  Глебов взял сигару,  прикурил,  сделал затяжку; после этого
некоторое время сумрачно разглядывал корешки книг за спиной Пластова.
     - Арсений Дмитриевич,  до воскресенья я был богатым человеком, у меня
было интересное дело,  которое я  любил и  в котором прекрасно разбирался.
Отличные сотрудники,  а  главное  -  завод.  Созданный собственными руками
электромеханический завод.  Я ведь не только заводчик,  я инженер.  Теперь
же...  Во-первых,  пропало все -  и дело, и завод. Во-вторых, у страхового
общества "Россия" есть серьезные сомнения: был ли этот пожар действительно
ненамеренным.
     - Они вас официально уведомили об этом?
     - Сегодня утром  ко  мне  пришел  страховой агент  "России".  Пока  в
частном  порядке,  но  он  все  же  предъявил  доказательства,  что  пожар
подстроен мною.
     - Простите, вы можете мне довериться: а на самом деле?
     - На  самом деле я  не  имею к  пожару никакого отношения.  Не  знаю,
откуда и  как  эти  доказательства попали в  руки страховой компании.  Но,
насколько я  понял,  спорить  с  ними  будет  очень  трудно.  Приписать их
появление можно  только  странному стечению обстоятельств,  но  ясно:  для
любого суда эти доказательства прозвучат убедительно.
     - Что же предлагает "Россия"?
     - Мне кажется,  они ведут дело к тому,  чтобы я добровольно отказался
от страховки.
     - А если нет?
     - Точных намерений "России" я пока не знаю. Но, судя по всему, если я
откажусь,  они начнут процесс. Ну и - вы ведь знаете, они могут нанять для
борьбы со мной лучшего адвоката России. - Глебов осторожно отложил сигару,
и Пластов заметил: пальцы дрогнули. - Сразу после визита страхового агента
я отправился к своему постоянному адвокату Трояновскому.  Конечно,  Сергей
Игнатьевич уверял меня,  что будет драться как лев. Но... когда я попросил
Трояновского высказаться откровенно -  мы ведь с ним друзья,  - он сказал,
что на моем месте добровольно уступил бы страховку.
     - Он сослался на какие-то причины?
     - Нет, не сослался. Но шансов выиграть процесс, как он считает, у нас
почти нет.  Так  что...  я  стою  перед полным фиаско.  Если я  не  получу
страховки,  мне грозит позор, долговая яма. Это в лучшем случае. В худшем,
если докажут преступный умысел, - каторга.
     Пластов  подошел  к  окну,  глянул  на  привычно  оживленный  тротуар
Моховой.  Дело скользкое,  это чувствуется сразу, но ведь впервые за много
лет он получает возможность заработать большие деньги.  Причем,  что самое
главное, честно.
     - Николай Николаевич, вряд ли я помогу вам больше, чем Трояновский. И
потом...  если кто-то  посоветовал вам прийти ко мне,  он наверняка должен
был сказать, что... - Пластов поймал взгляд Глебова. Тот закончил за него:
     - Что вы не у дел и в черных списках?  Да, меня об этом предупредили.
Это  сделал  один  из  помощников Трояновского,  Владимир Иванович Тиргин.
Кажется, вы вместе учились?
     - Володя Тиргин... Пай-мальчик, не хватающий звезд с неба.
     Что это он вдруг вспомнил?
     - Тиргин видел, что я в отчаянном положении.
     - И это все?
     - Думаю,  у  Тиргина...  Как бы  это сказать,  особое отношение...  -
Глебов сделал паузу. - Ко мне.
     - Что же сказал Тиргин?
     - Он  целиком  согласился  с  Трояновским,   но  заметил,   что  есть
последнее, отчаянное средство - ваша помощь. Теперь я вижу - он не ошибся.
Кстати,  если речь пойдет о гонораре, я мог бы увеличить вознаграждение до
пяти процентов.
     Пластов на секунду снова повернулся к окну и невольно застыл.  Внизу,
у  одного из подъездов,  так хорошо ему знакомых,  стоял невысокий человек
лет тридцати пяти.  Новость:  Тиргин никогда не будет прятаться в подъезде
просто так. Помедлив, Пластов повернулся.
     - Подождем о гонораре. Прежде всего я должен решить для себя, есть ли
у меня,  а значит,  и у вас, хоть какой-то шанс. Отлично знаю: Трояновский
никогда не  будет ронять марку и  отказываться от  дела,  если  есть  хоть
какая-то надежда на успех.  -  Он еще раз глянул в окно. Тиргин исчез. Что
было ему  нужно?  Непонятно.  Выслеживал?  Но  в  выслеживании Глебова для
Тиргина как  будто не  было никакого смысла.  Мелькнуло:  Тиргин -  ключ к
Трояновскому.
     - Николай   Николаевич,   расскажите   коротко   о   так   называемых
доказательствах страховой компании.  -  Так как Глебов колебался,  Пластов
добавил: - Вы понимаете, без них о деле не стоит и говорить?
     Владелец сгоревшего завода кивнул:
     - Мелких поводов,  к которым компания могла бы придраться,  немало, я
изложу главные.  Во  время  пожара на  заводе находился один  сторож,  что
естественно,  так как был выходной день. Обычно мои сторожа всегда отлично
справлялись с  обязанностями.  Но  на  этот раз  сторож был,  мне кажется,
просто пьян.  Видите ли, последние несколько лет сторожами у меня работали
опытные люди, совершенно не пьющие. Дежурили они через день. Но... за пять
дней до пожара одного из них,  Ермилова,  я уволил.  Признаться,  сейчас я
вижу,  что  без всяких причин.  Как говорится,  этот Ермилов попал мне под
горячую руку.
     - Из главных причин все?
     - Да,  если не  считать покупки семидесяти бочек нефти и,  вара перед
самым пожаром.  Видите ли,  нефть входит в  состав изоляционного материала
для проводов.  Эти семьдесят бочек,  годовой запас, я, как назло, принял и
разместил на заводе в субботу, перед самым пожаром.
     - Получается,  вы  действительно подготовили условия для того,  чтобы
завод сгорел.
     - Получается.
     - Из фактов, говорящих против вас, все?
     - Как  будто все...  Естественно,  имели место другие мои оплошности,
скажем,  отсутствие  предохранительных противопожарных переборок,  большое
количество разбросанного по заводу прессшпана,  кое-что другое,  но это...
нужно считать лишь дополнением.
     - Да,  обстоятельства более чем  грустные.  -  Пластов встал;  Глебов
поднялся вслед за ним.  - Думаю, Трояновский прав, серьезный юрист вряд ли
возьмется за это дело.
     В кабинете наступило неловкое молчание.
     - Вы мне отказываете?
     - Николай Николаевич, если говорить честно, да, отказываю.
     Глебов усмехнулся.
     - Что ж. Имею честь.
     - Подождите.  - Они медленно двинулись к выходу. - Если вы дадите мне
некоторое время на  размышление,  не  исключено,  что я  все-таки за  него
возьмусь.
     Глебов остановился у двери, взял шляпу.
     - Что значит "некоторое время"?
     - Ну, допустим, день, два.
     - Что ж... У меня нет другого выхода.
     - Понимаю...  В "России" пока ничего не говорите.  Скажите: вам нужно
подумать.  Постарайтесь как  можно  дольше  оттянуть  момент  решительного
разговора.  Я  же...  Я  позвоню вам в  самое ближайшее время.  -  Пластов
щелкнул замком,  приоткрыл дверь.  -  Скажите,  кому из людей на заводе вы
могли бы доверять?
     - Каждому.
     - Так не бывает.
     Глебов задумался, достал из кармана глянцевую тетрадку:
     - Возьмите,  это  рекламный каталог нашего  завода.  Там  вы  найдете
интересующие  вас  адреса,   телефоны,   имена.  Если  говорить  об  особо
доверенных,   я  бы  назвал  директора-распорядителя  Гервера,  начальника
производства Ступака, инженеров Субботина и Вологдина.
     - Спасибо.  -  Пластов спрятал проспект,  вышел вместе с  Глебовым на
лестничную площадку. - Значит, старого опытного сторожа вы выгнали. Откуда
взялся новый?
     - Его  по  моему  запросу  прислала  биржа  труда  -  естественно,  с
рекомендациями. Я очень тщательно подхожу к отбору людей.
     - А где сейчас старый сторож...  Ермилов,  по-моему? - Так как Глебов
замешкался, Пластов пояснил: - Я имею в виду, нашел ли он другую работу?
     - Думаю,  нашел...  Это был человек толковый и дельный.  Сейчас я уже
жалею, что выгнал его.
     - Но где он и что с ним, вы не знаете?
     - Нет. Сами понимаете, мне сейчас не до этого.
     - Кто мог бы указать мне его адрес?
     - Думаю... Думаю, это знает Гервер, директор-распорядитель.
     - Хорошо. О своем решении я вас уведомлю.
     Вернувшись в кабинет,  Пластов быстро записал в блокнот: "На сегодня:
Гервер,  Ступак, Субботин, Вологдин". Помедлил - и добавил: "Бывш. сторож,
Тиргин".
     Спустившись во двор с черного хода,  Пластов заглянул в дворницкую. К
здешнему дворнику он обращался не раз, по поручению Пластова тот ходил и в
университет.
     - Михеич,   выручи,   братец?   Вот  тебе  пятиалтынный,  сходи-ка  в
университет?  Ты ведь комнату пятикурсников знаешь?  Там ночует Хржанович,
попроси передать - пусть сегодня-завтра заедет ко мне.
     После этого Пластов поехал к  Московской заставе.  Пока  мимо  ползли
дома  Литейного  и   Владимирского  проспектов,   а  потом  Загородного  и
Забалканского,  внимательно просмотрел рекламный проспект  завода  "Н.  Н.
Глебов и Кё".  Четыреста рабочих, средняя стоимость продукции триста тысяч
рублей  в  год,  традиционное производство -  оборудование для  силовых  и
осветительных станций,  электромашины,  небольшие генераторы;  в последнее
время завод стал осваивать выпуск пускорегулирующей аппаратуры.  В трамвае
он  встал  у   окна  на  задней  площадке  и,   проезжая  место  в  начале
Забалканского проспекта,  где  раньше тянулось саженей на  сто предприятие
Глебова, хорошо разглядел то, что осталось от бывшего электромеханического
завода.  Часть  лежащей на  земле крыши,  разбросанное и  покрытое копотью
оборудование...   Нет  никакого  сомнения  -   завода  Глебова  больше  не
существует.  Трамвай шел медленно,  и Пластов успел рассмотреть окружавшие
заводскую территорию дома и  тянувшийся слева от завода изрытый канавами и
ямами,  заросший  кустарником пустырь.  Место  пожара  окружало веревочное
ограждение; большинство прохожих сейчас шли мимо, не задерживаясь.
     Трамвай остановился  далеко  от  заводской  территории,  и   Пластову
пришлось  идти  пешком.  Он  не  спеша  прошел  мимо пустыря,  внимательно
разглядывая тянущиеся вдоль бывших  зародских  стен  рытвины,  слежавшиеся
глыбы,  сухой выветрившийся суглинок и покрывающий его бурьян. Пустырь как
пустырь,  и все же Пластов подумал:  если допустить, что кто-то захотел бы
ночью  незаметно  подойти  к заводу,  самым удобным было бы подойти именно
отсюда. Вглядевшись в непроходимые дебри кустарника, скрывающие застарелые
кучи  мусора,  добавил:  для этого надо было бы также обладать ловкостью и
сноровкой.
     Рабочие,  разбиравшие завалы,  не обратили на него никакого внимания.
Они  выполняли указания  человека  в  белой  инженерской тужурке.  Пластов
коснулся шляпы:
     - Прошу прощения.  Меня зовут Арсений Дмитриевич Пластов.  Я хотел бы
видеть кого-либо с завода Глебова.  Я адвокат и, может быть, буду защищать
интересы вашей фирмы.
     Человек в тужурке повернулся:
     - Начальник производства Федор  Илла