и,
что новая власть не забирает, а  дает.  Глядишь,  и  поддержат  Родиона,
помогут добить и растоптать беспредельную тиранию.
   Мужики  были  довольны.  Но  на  показ  благодарность  выставлять  не
торопились.  Народ  забитый,  но  не  глупый,  жизнью  наученный.  Знали
работяги, что Грибок по-прежнему в большой силе. Родион сейчас  есть,  а
завтра его может и не быть. Кто их тогда защитит? Никто.  Поэтому  лучше
не высовываться. Хотя, конечно, мысленно все они на стороне  Родиона.  А
это уже какой-никакой, а результат.
   - Неплохо, - после "домашнего" ужина сказал новоявленный боец Сема. -
Давно я так не рубил.
   Как и все другие из особо приближенных, он перебрался на шконку рядом
с Родионом.
   - Еще бы бабу! - мечтательно протянул Ярчик.
   И насторожено посмотрел на Родиона. Вдруг он не одобрит  его  треп?..
Но Родион лишь усмехнулся:
   - Будут вам бабы. Скоро будут...
   В подробности он не вдавался. Не все тайное должно становиться явным.
***
 
      - Что это такое? - с улыбкой на лице и лютым холодом во взгляде спросил Родион. 
   Его никто не приглашал в пищеблок. Сам сюда пришел.
   Потому что наведение порядка должно  начинаться  с  козлино-поварской
кодлы.
   - Ты сам это будешь жрать?
   На голову повара опустилась тарелка с "полиэтиленом" - так называлась
каша из  неизвестных  науке  злаков.  В  этом  пластиковом  вареве  даже
комбижира не наблюдалось, не говоря уже о масле. Зато соли  с  избытком.
Жрите - не подавитесь.
   - А я что? - проблеял повар. - Что дают, то и в котел бросают...
   - В котел?! Бросают?! Это идея. На обед у нас будет сегодня супчик  с
мясом. Давай, братва, налетай!
   Разговор был недолгим. Повара схватили  за  руки-ноги  и  швырнули  в
котел. Сучаре повезло - вода еще не дошла до точки кипения.  Выжил  гад.
Но все равно крик его еще долго стоял в ушах.
   И хозяина не мешало бы швырнуть в тот же котел, и  кума,  и  того  же
Грибка. Но до них пока не добраться...
   Зато они добрались до Родиона.
   После несостоявшегося завтрака он отправился прямым ходом в  отрядное
общежитие. Похерил развод на работы.
   Там его и взяли тепленьким. Сам майор Калугин  пришел  по  его  душу.
Дежурный помощник с  двумя  прапорами  по  сравнению  с  ним  бесплатное
приложение.
   - Я не понял, почему вы здесь, гражданин Космачев? - пытаясь  разжечь
в себе праведный гнев, спросил майор.
   - А где я должен быть?
   - В промышленной зоне, где ж еще?
   - Я вам не конь, чтобы на мне пахать.
   Родион сказал это без вызова, но с таким видом, что майор  побагровел
от злости.
   - Это вам не малина, гражданин Космачев, - он с трудом удерживал себя
на  тонкой  проволоке  сугубо  официального  тона.  -  Вы  находитесь  в
исправительно-трудовом учреждении. Трудовом! И порядок  здесь  для  всех
один...
   - Никто не спорит, гражданин начальник. Только работать я не буду,  И
вы меня не заставите. Это мое последнее  слово.  И  не  стоит  разводить
демагогию. Я со своего слова не сойду..
   - Ну, ну... А как насчет десяти суток штрафного изолятора?
   - Ваше право, гражданин начальник.
   Родион улыбнулся так, как будто только что  выиграл  ценный  приз  на
миллион долларов. И сложил руки за спиной.
   Он нисколько не сомневался, что его ожидает ШИЗО.
   Нарушение режима - раз. Инцидент в пищеблоке - два.  И,  конечно  же,
влияние Грибка. Этот беспредельщик не допустит, чтобы  Родион  оставался
среди основной массы зэков.
   И хозяин с кумом также заинтересованы в его изоляции.
   Только ничего у них не выйдет.  Поздно  пить  боржоми,  когда  печень
отпала. Родион уже бросил в  массы  семена  недовольства  и  возмущения.
Почва благодатная, и в самом скором времени можно будет собирать урожай.
***
 
      В изоляторе Родиона поместили в общую хату. Это не карцер, и нары на ночь здесь не запираются. Жара, духота - это плохо. Дощатые нары в три яруса, ни матрацев, ни тем более белья. Кроме рыльно-мыльных принадлежностей, никаких других вещей не полагается. Без этого можно обойтись. Людей не так уж и много - кроме Родиона, всего пять человек. 
   Свободных мест хоть отбавляй.
   Сокамерники -  люди  простые.  Блатных  нет,  одни  мужики.  Пока  не
заговоришь с ними, ни слова  не  услышишь.  Тихо  сидят,  как  мыши.  Но
Родиона не  обманешь.  Соседние  хаты  переполнены,  а  здесь  свободно.
Нарочно все подстроено.
   Сидельцы спокойны, как сонные мухи. Но, как известно, в  тихом  омуте
черти водятся. Не к добру эта тишь да гладь, не к добру Родион устроился
в блатном углу. Вежливо, но твердо попросил мужиков перебраться  поближе
к  выходу.  Кураж  здесь  ни  при  чем.  Он  заботился   о   собственной
безопасности. Сокамерники не внушали ему доверия. И он должен держать их
подальше от себя. Чтобы успеть среагировать, если вдруг кто  дернется  в
его сторону.
   По этой же причине за весь день  он  не  сомкнул  глаз.  И  ночью  не
позволял себе спать. Не хватало еще, чтобы застали его врасплох.
   Весь следующий  день  невыносимо  хотелось  спать.  А  тут  еще  один
постоялец нарисовался. Среднего роста жилистый крепыш с татуировками. На
груди сразу  две  наколки.  Обнаженная  женщина  на  крылатом  колесе  и
одномачтовая яхта с черным парусом. На  правом  предплечье  -  кинжал  с
розой на фоне решетки. На левом - опять кинжал и роза, но вместо решетки
- женщина.
   К татуировкам Родион относился с пониманием. И хотя сам не  торопился
разукрашивать себя, кое-что в них соображал.
   Новый постоялец сразу понял, кто в доме хозяин.  Подошел  к  Родиону,
вежливо поздоровался с ним. Родион ответил ему тем же.
   - Зовут тебя как?
   - Патент моя кликуха... А тебя я знаю. Космач ты. В законе...
   - Одна мачта у тебя на  паруснике,  -  рассматривая  наколки,  сказал
Родион. - Первая ходка за тобой?
   - Ага, первая, - кивнул зэк. - Уже девять лет мотаю.  Одна  ходка  за
три...
   - Парус черный. В гопниках числишься?
   - А что тут такого? - пожал плечами Патент. - У каждого свой хлеб...
   - Кинжал с решеткой, - продолжал Родион. - Не можешь ты за  хулиганку
столько лет сидеть.
   - А мне хулиганку тоже шили. Козлу одному  репу  начистил,  чтобы  не
возникал...
   - Кинжал и баба - это что, за измену месть?
   - Точно! - Патент с большим уважением посмотрел на Родиона.
   Если в татуировках сечет, значит, вор  правильный,  не  какой-то  там
апельсин.
   - Маруха у  меня  была.  С  фраером  дешевым  закуролесила.  Пришлось
поучить. Вместе с козлом  этим  в  больничку  загремела.  А  я  на  кичу
впарился. А это коза меня еще и сдала.
   На всю катушку меня менты раскатали...
   - А вот насчет бабы на колесах, извини, не въехал...
   - Так это ж колесо фортуны!.. Это, удачу  должно  принести...  Только
нет удачи. Непруха по жизни...
   - Чего так?
   - А чего хорошего? Через год звонок. А куда идти? Ни кола ни двора  и
на кармане ноль-зеро... Ты это, не думай, я не жалюсь. Мне в зоне  кайф.
А там что будет, то и  будет...  Меня  когда  сюда  впаривали,  я  базар
слышал, что в одной хате с Космачом буду А еще  говорю,  что  непруха  у
меня. С таким  человеком  судьба  свела...  Мы,  это,  слышали,  что  ты
стряпилу в котле пропарил. Правильно это. Давить этих козлов надо.
   Мы, это, за тебя!
   - Мы - это кто?
   - Ну, мы, это, братва. Ну, это, которые по понятиям, короче...
   - В том-то и дело, что короче. Давно бы Грибка с его шушерой прижали.
Да руки коротки...
   - Прижмешь его, как же, - потускнел Патент. - За ним  хозяин  и  кум.
Весь расклад под себя подмял...
   - Можешь не объяснять, и без того все ясно.
   - Была тут одна мысль. Зону типа разморозить...
   С каждым словом голос Патента звучал все тише.
   - А как тут что  разморозишь,  когда  мужичье  поленом  пришибленное?
А-а... Ты вот толпу вроде бы всколыхнул.
   Базары пошли, что скоро все по-другому будет. Толпа за тебя.
   Только чтобы тебя поддержали, мужиков поднять надо.
   А как?
   - Клин клином вышибают, - усмехнулся Родион. - Есть у меня  варианты.
Если первый вариант не прокатит, будет второй...
   - Что за вариант? - оживился Патент.
   - Секрет.
   - Понял... Ты это, не подумай, я не от кума. Но все равно молчу...
   Он в самом деле сунул язык за щеку. И начал обустраиваться  на  новом
месте.
   Заговорил он во время ужина.
   - Ну и фуфло, - поморщился он, отхлебывая из  кружки  едва  теплый  и
почти пустой чай. - Ты вчера в котел  поварка  бросил.  Поумнели  козлы.
Обед вчера ништяк был. И ужин  тоже  нехило.  А  завтрак  сегодня  опять
гнилье. Недолго клоуны кривлялись...
   Родион пожевал резинового хлеба из спецвыпечки. Хлебнул  чаю.  Ничего
страшного - пить можно. Сахару, правда, не наблюдается. Но это ерунда. И
привкус какой-то странноватый.  Но  терпимый.  На  обед  сегодня  давали
пустой суп с рыбьим глазом и ржавую, пересоленную гидрокурицу  -  так  в
зоне обзывали селедку. Пить после такой бодяги хотелось невыносимо.
   Он выпил чаю и лег на  спину.  Спать  хотелось  невыносимо.  Но  надо
бороться со сном. Иначе может случиться беда.
   Тот же Патент может  быть  подсадной  уткой  с  выкидным  пером.  Или
ножичком по горлышку полоснет, или полотенчиком удушит.  Или  кто-то  из
мужичья постарается. На этой сучьей зоне никому нельзя доверять. Никому.
Даже  самому  себе.  В  голове  зароились  предательские  мысли.  Ничего
страшного, убаюкивали они Родиона. Ничего  страшного  не  случится.  Все
будет хорошо. Поэтому можно спать... Но нет, не должен он  себе  верить.
Нельзя расслабляться. Нельзя...
   Он сопротивлялся как мог. Но глаза закрывались сами по себе.  Тяжелая
теплая вата накрывала мозги, блокировала  мысли.  Никаким  усилием  воли
невозможно  выйти  из  этой  всепоглощающей  дремы...  Родион   засыпал.
Медленно, но  неудержимо  опускался  на  дно  сонного  царства.  Пытался
барахтаться, чтобы выплыть на поверхность. Но все бесполезно. Как  будто
в чай что-то подмешали...
   Почему как будто? Это же снотворное!.. В голове просветлело.  Неяркая
вспышка осветила ее. Отсыревшие охотничьи спички зажглись. Дыму много  -
огня мало. За спиной как бы ранец подводника образовался. Только  движок
заработал на самых малых оборотах. Еле-еле душа в теле. И все же  Родион
приободрился,  медленно-медленно  пошел  вверх,  кое-как   выбрался   из
болотной дремы.
   Через  силу  открыл  глаза.  С  трудом  сорвал  тело  с  нар,  встал.
Покачнулся, шагнул к Патенту, крепко сжал его  плечо,  тряхнул.  Но  тот
даже не промычал. Глаза закрыты,  ноздри  раздуваются  в  такт  хрипящим
звукам. Спит топота. Не притворяется, а по-настоящему дрыхнет.
   Родион сильно пошатнулся, с трудом удержал равновесие.
   Упал бы - не поднялся. Заснул бы мертвым сном козлам на поругание...
   Он обвел мутным взглядом камеру. Мужиков тоже сморил  сон.  Лежат  на
нарах и сопят во все дырки. Или притворяются... Родиону пришлось напрячь
все силы и волю, чтобы удержаться на плаву. Медленно, как сомнамбула, он
обошел всех спящих. Встряхнул всех. Мертвым сном спали все. Точняк,  чай
был заряжен снотворным. Какая же падла это сделала? Кому  это  на  руку?
Кто из сокамерников должен воспользоваться беспамятством Родиона?..
   Он подошел к своему месту. Но не прилег  и  даже  не  присел.  Руками
оперся о лежак второго яруса, широко расставил ноги. Не спать, не спать,
не спать - отдавалось в голове.
   Внутренний голос звонил во все колокола, но постепенно становился все
тише. Сигнал тревоги затихал,  зато  предательский  голос  все  ощутимей
давил на психику. Он призывал сдаться. Родион с ним  не  соглашался,  но
веки становилось все тяжелей, ноги стремительно слабели. Воля терялась в
лабиринтах размягченного мозга...
   Это была не волна, это был цунами из царства Морфея.
   Она погребла его под собой и утащила на самое дно сонного  омута.  Он
уже ничего не соображал, но борьба все же продолжалась. Воля затерялась,
но не исчезла и продолжала питать  внутренний  автопилот.  Родион  сумел
вынырнуть на поверхность. С карусели размытого сознания осмотрел  камеру
и снова погрузился в сон. Он уже не помнил, как ложился на нары.
   Но внутренний автопилот не отключался. И вывел Родиона из  штопора  в
самый ответственный момент. Из-за сонной ваты в ушах он не услышал,  как
открылась дверь. Зато увидел, как в камеру вплывают двое.  Под  потолком
лампочка - на ладан  дышит.  Но  и  в  этом  тусклом  свете  можно  было
разглядеть лица непрошеных гостей. Но муть перед глазами сводила на  нет
всю  резкость.  А  свинцовая  тяжесть  в  каждой  клеточке  тела  мешала
подняться, дать отпор. Жалкие остатки внутренней энергии целиком уходили
на  борьбу  со  сном.  Не   было   никакой   возможности   противостоять
надвигающейся беде.
   Родион не чувствовал прикосновения. Но видел, как  убийца  берет  его
руку, проводит по ней остро заточенным черенком от  ложки.  Боли  он  не
ощутил. Зато понял, что ему вскрыли вены.
   Идеальный вариант. Завтра утром его найдут в луже крови. И все спишут
на самоубийство.
   Убийца даже вложил заточку в его руку. Чтобы мусора  видели,  чем  он
вскрыл себе  вены.  Только  не  подумал  урод,  что  этой  штукой  можно
проверить глубину жировой прослойки на его брюхе.
   Не зря в  прошлых  веках  эскулапы  пускали  больным  кровь.  Как  ни
странно, это придавало людям силы. Так случилось и с Родионом. Он ощутил
в себе прилив энергии.
   Плюс включился инстинкт самосохранения.
   Убийцы решили, что сделали свое позорное дело, и двинулись к  выходу.
Но далеко не ушли. Родион слетел с нар и всадил  пику  в  спину  одному.
Тишину спящей камеры взорвал дикий вопль.
   Родион резко выдернул заточку из-под ребра. И  ткнул  ею  во  второго
врага. Тот уже развернулся к нему, и  пика  должна  была  проткнуть  ему
живот. Но  не  сложилось.  Алюминиевый  клинок  прошел  мимо,  утонул  в
пустоте. Рука Родиона оказалась в тисках захвата. Заточка упала на  пол,
рука стремительно закрутилась за спину.
   Родион и сам не понял, как это у него вышло. Противник уже  взял  его
на прием, фактически одержал над ним победу.
   И по всем правилам смертельного поединка должен был прикончить его  -
наверняка у него было чем это  сделать.  Но  Родион  сумел  ударить  его
пяткой по щиколотке. Из самого невыгодного для  себя  положения.  Но  со
всей, какая в нем была, силой. Угодил аккурат в  болевую  точку.  Киллер
взвыл от резкой боли  и  неожиданности.  Ослабил  хватку.  Родион  сумел
вырваться из захвата. Развернулся к врагу лицом.
   Для этого удара он собрал воедино все свои силы. Удар  головой  вышел
на зависть удачным. С расплющенным носом противник рухнул на пол. Родион
присоединился к нему. Он не мог  уже  совладать  даже  с  силой  земного
притяжения...
   Родиону повезло. Снотворное оказалось не столь сильным, каким  должно
было быть. Падая, подрезанный мокрушник задел  Патента.  Тот  проснулся,
въехал  в  ситуацию  и  поднял  на  ноги  вертухаев.   Родиона   вовремя
переправили в лазарет, залатали вскрытые вены. Поэтому сейчас он лежал в
чистой и светлой палате. И ждал очередного нападения.
   Дежурная смена изолятора разделилась на два лагеря.
   Первый - приверженцы коменданта, а значит, сторонники Родиона. Второй
работал на  кума.  Одни  пупкари  подпустили  к  Родиону  убийц,  другие
вытащили его из-под удара. Он выжил. Но это не  значит,  что  враждебные
силы не предпримут очередной попытки свести с ним счеты...
 
Глава шестая 
 
   - Я не понял, мужик, какие проблемы?
   Мордоворот с пудовыми кулаками неотвратимо надвигался.  Нет  от  него
спасения. И надежды на чудо нет. Кирилл в ужасе  попятился  назад.  Хотя
понимал, что от этого громилы не уйти. Сейчас  ткнет  в  грудь  кулаком,
повалит на грязный пол и ногами, ногами в живот... И за что? За то,  что
нет больше сил выполнять этот идиотский план.
   - Какие проблемы, я спрашиваю? Чего язык в жопу засунул?
   Кулак вышел на линию удара. Сейчас искры из глаз посыплются.
   - Тебя самого сейчас в жопу засунут! - послышался чей-то голос.
   Можно открывать глаза. Горилле сейчас не до Кирилла.
   И точно, он очумело смотрит на трех парней. Они медленно и  угрожающе
приближались к нему.
   Кирилл знал, кто это такие. Воровская шпана. На  других  зонах  такие
ребята стоят у власти в полный рост. А здесь им приходится  считаться  с
Грибком, которому плевать на воровские законы.
   - Э-э, пацаны, я не понял. Чо за дела? - вылупился на них мордоворот.
   - Чувака чего чморишь?
   - Так это, работать не хочет...
   - От работы кони дохнут, понял? Вали отсюда!
   - Э-э, пацаны, чо за дела? У нас нейтралитет. Чего залупаетесь?
   - Нейтралитет у меня в штанах, - ухмыльнулся один блатарь.
   - И у меня есть. Только на кармане...
   В руке у второго мелькнул клинок стальной заточки.
   - Не, ну вы чо, в натуре! - Бугай испуганно попятился назад.
   - Жить хочешь - испарись!
   Судьбу громила пытать не стал. Двинулся прочь из цеха.
   Уже в дверях бросил:
   - Смотрите не пожалейте!
   И тут же ему вслед полетел сразу десяток кирпичей. Один огрел его  по
горбу. Бугай взвыл от боли и унижения.  Но  его  рев  заглушили  смех  и
улюлюканье.
   Веселились все - и мужики, и блатные. Хотя нет для этого повода. Этот
козел еще вернется, и не один, а со стадом себе подобных. Тогда  плакать
придется...
   - Не ссыте, мужики, - сказал старший из блатарей. - Все будет  путем.
За нами законный вор. Хана теперь Грибку...
   Голос его звучал бодро. Но не очень  уверенно.  Как  будто  не  особо
верил он в свой прогноз насчет Грибка.
   - Слышали мы про Космача, - кивнул Алтын, кореш Кирилла.
   Спецовка, белая от цементной пыли, висит на нем мешком. Щеки  впалые,
глаза затравленные. Да что он, все мужики в  этой  зоне  затраханные  по
гроб жизни. Всех достал Грибок со своим беспредельным прессингом.
   - Где он сейчас?
   - На кресте, у лепилы. Его завалить хотели.  А  хрена.  Он  сам  кого
хочешь завалит. Одного козла  перышком  пощекотал.  Жаль,  наглушняк  не
замочил... Ничего, другие замочат.
   Если на вора лапу поднял, это писец, значит...  Вчера  постановка  на
Космача пришла. Бродяги привет нам шлют,  а  Космача  смотрящим  ставят.
Теперь Грибку хрен в грызло!
   И снова нет уверенности в голосе. Как будто сомневаются блатари,  что
смогут свалить Грибка. Знают, что нет у них для этого сил.  Но  и  сложа
руки они не сидят. Уже воду мутят. На бунт толпу подбивают.  Только  кто
на это дело поднимется?
   Хозяин и Грибок - это большая сила. Подавят бунт, тогда  совсем  худо
будет... А может, все-таки есть смысл в  том,  чтобы  устроить  всеобщую
бучу. Кирилл задумался.
   - Космач маляву подогнал, - продолжал блатарь.  -  Пишет,  что  скоро
клеевая житуха начнется. Грибка на хрен, всех  козлов  в  загон,  ментам
кукиш в грызло. А нам раздолье будет.
   С бухлом, сказал, раздолья не будет, зато каждому по бабе...
   - По бабе? - очумело переспросил Алтын. - Каждому?
   Толпа недовольно загудела. Можно нормы выработки снизить, на  лицевые
счета прибавить, пайку поднять, в ларьках отоварку по  полной  программе
устроить. Но чтобы каждому по бабе!.. Что-то не то говорит Космач. Не  в
ту сторону загнул...
   - Будут вам бабы! - Блатарь веселился, но вроде бы не шутил. - Совсем
скоро будут. Космач пишет, чтобы за них крепко держались. Чтобы  мусорам
не отдавали...
   - Гонит твой Космач, - не удержался - выкрикнул кто-то из толпы.
   - А если не гонит?
   - Если не гонит, тогда полный отпад. Да я за бабу кому хочешь  глотку
перегрызу!..
   Толпа снова  загудела.  На  этот  раз  одобрительно.  И  мечтательно.
Неужели мужики поверили?.. Может, и поверили.
   При такой собачьей жизни можно поверить в любую сказку.
   Не факт, что чудо случится. Но хотя  бы  в  мыслях  кайф  поймаешь...
Кирилл представил себя в своей койке с женщиной  в  обнимку  и  чуть  не
заурчал от удовольствия.
   Блатарь хотел что-то сказать. Но появилось начальство, мать их ети.
   - Что за бардак? А ну строиться всем!
   Кирилл думал, что сейчас