чные сейчас нужны Родиону как воздух. Тем более в том  отряде,
куда его направили... А если этот Игорь все-таки сука? Что, если его кум
к Родиону подсадить хочет?.. Все может быть. Поэтому нужно  держать  нос
по ветру. И вообще, нужно быть в  постоянном  напряге.  Спокойная  жизнь
впереди пока не светит. Куда ни ткнись, всюду вилы...
   - По какой статье зачалился? - спросил он.
   - По резиновой...
   - Тачку увел?
   - Ага. По пьяной лавочке фазу перемкнуло...
   - Пить меньше надо, - сакраментально заметил Родион.
   - Да я совсем почти не пью... Потому и заклинило. С непривычки...
   Родион  продолжал  изучать  собеседника.   Вроде   не   врет   пацан.
Искренность в его голосе звенит как туго натянутая струна.
   - В армии служил?
   - Служил.
   - Где?
   - Разведрота ВДВ, - с гордостью сообщил парень. - Полтора  года  плюс
два года сверчком...
   - Телка на воле есть?
   - Есть, - кивнул он.
   - В рот берет? - как плетью хлестнул вопросом Родион.
   Не любопытства ради вопрос. Это как ушат ледяной воды.
   Парень должен растеряться. И нужно знать, как прозвучит ответ на фоне
его потрясения.
   - Б-бывает, - ошарашенно выдавил он из себя.
   Похоже, Родион сумел выбить его из колеи. Можно бросать гранату...
   - Когда к начальнику оперчасти пойдешь?
   - Зачем? - непонимающе уставился на него Игорь.
   - На меня стучать!
   - Стучать?! Не-ет! Я не стучу...
   В голосе страшная обида и горькое удивление. И четко очерченная линия
правды. Про телку не соврал и про  кума  тоже...  Похоже,  этому  пацану
можно верить. Условно. На сто  процентов  верить  нельзя  никому.  Закон
зоны. Закон жизни.
   - Не стучишь, - утвердительно кивнул Родион. - А  насчет  девчонки  -
извини. Это всего лишь заморочка. Если не дурак, должен понять...
   - Да я понимаю, - закивал Игорь.
   Обида рассосалась. В глазах восторг. Так  лохи  восхищаются  кидалой,
который развел их на большие бабки, а потом взял вдруг да вернул все  до
копейки.
   - Понимаешь - хорошо...
   Родион дал понять, что разговор закончен, но пацан должен  оставаться
при нем.
   После распределения всем выдали матрацы,  постельное  белье,  кружку,
ложку Главшнырь повел их в отряд.
   Общежитие на вид вполне  приличное.  Просторное,  недавно  побеленные
стены, свежевыкрашенный пол, чисто вымытые окна, аккуратно  заправленные
шконки в два яруса.
   Не барак, а идиллия.
   А вот и первая картинка на фоне кажущегося  благополучия.  Безобидная
картинка  -  всего  лишь  завхоз.  Деловой  до  опупения.  Идет   -   не
передвигает, а выбрасывает из-под  себя  ноги.  Тонкий  кожаный  шнур  с
ключами со звоном закручивается вокруг пальца.
   Завхоз должен не просто принять пополнение.  Он  должен  дать  оценку
каждому новичку, показать спальное место  в  соответствии  с  табелью  о
рангах. Этот же, похоже, только понты кидать  может.  В  принципе  и  на
спальное место может  ткнуть.  Только  не  факт,  что  указанная  шконка
останется за тобой. И все потому, что завхоз - пешка. Здесь  все  решает
блаткомитет.
   А вот и местная блатота нарисовалась. Это уже  посерьезней  картинка.
Три качка появились со стороны бытовки. Все только  в  семейных  трусах.
Обнаженные тела распарены,  мышцы  неслабо  бугрятся.  Видно,  только  с
качалки братва вывалилась.
   Татуировок раз-два и обчелся.  Сразу  видно,  что  это  не  воровская
братия. Спортсмены, "быки" из рэкетирских бригад.
   В принципе ничего такого. Родион сам с того же огорода. Он легко  мог
бы найти общий язык с этими крутолобыми амбалами. Если бы они,  конечно,
пожелали пойти ему навстречу.
   А они  вряд  ли  признают  его  как  центрового.  Даже  если  захотят
признать. Родион уже знал, что случилось с Шайбой.
   Отмороженный Грибок грохнул его только за то, что тот посмел остаться
с Родионом с глазу на  глаз.  В  этих  громилах  наверняка  присутствует
пиетет перед законными  ворами.  И  на  воле  должны  были  считаться  с
воровским братством, а на зоне -  тем  более.  Но  вряд  ли  они  смогут
пересилить страх перед главбеспредельщиком. Воровское  возмездие  где-то
там, далеко. А Грибок со своей отмороженной кодлой совсем рядом.  Шаг  в
сторону, и пика уже под ребром.
   Но и воровское возмездие может быть совсем рядом. В лице Родиона.  Он
видел, как амбалы опасливо покосились  на  него.  Возможно,  они  уже  в
курсе, что у Родиона имеется одна завидная  способность  -  выходить  из
воды сухим. Недавний инцидент в ШИЗО - убедительное тому подтверждение.
   Качки прошли мимо новичков не останавливаясь. Как-то  даже  торопливо
свернули в дальний проход между шконками, исчезли из виду.
   Все правильно, в тех краях обитает угловой, смотрящий  по  отряду.  А
эти качки составляют его кодланчик. Или кодлан - если торпед много.  Или
кодлу - если смотрящий при этом какой-нибудь фуфлыжник.
   Вслед за амбалами  увязался  и  завхоз.  Наверняка  смотрящему  будет
докладываться. Можно подумать, тот не знает, какое  пополнение  прибыло.
Все  он  прекрасно  знает.  И  вне  всякого,  со  всей  основательностью
приготовился к встрече с неугодным законником.
   Родион оказался в сложнейшем положении. Он  вор  в  законе  и  обязан
добиваться лучшего места под солнцем. В мягком варианте ему  постараются
навязать место где-нибудь на верхних нарах. Чтобы  все  видели,  как  он
низко себя ценит.
   Уже одно это может поставить  крест  на  его  авторитете.  В  жестком
варианте его  постараются  загнать  под  шконки.  В  царстве  беспредела
возможно все.
   К нему никто не выходил, никто не тянул  на  разговор  к  смотрящему.
Отмороженная братия ждет, когда он сам завяжет разборку. Ведь он  обязан
отвоевать себе лучшее место.
   Конечно, он может уйти от разговора, занять шконку,  на  которую  ему
покажут. Но тоща по зоне пойдет слух о его "апельсиновой незрелости".  А
этого допустить нельзя...
   Родион собрался с духом и двинулся в блатной угол.
   Игорь направился вслед за ним. Парень  твердо  решил  оставаться  при
нем. Хотя, похоже, и осознавал, какой бедой это чревато. Родион  его  не
отговаривал. В этом мире каждый сам выбирает свой путь.
   Смотрящий ждал Родиона.  Не  зря  же  собрал  вокруг  себя  всю  свою
гвардию. На соседних шконках затаились "быки" - числом не  меньше  пяти.
Крепкие пацаны.  И  самого  смотрящего  не  через  пень  колоду  делали.
Здоровенный детина ростом не меньше двух метров лежал на своей шконке  и
взирал на Родиона с  демонстративным  безразличием.  Нога  заброшена  за
ногу, одна рука под головой, во второй дымится сигарета.
   - Чего надо? - не без усилия над собой состроил он кислую мину.
   Родион не отвечал. Он" уверенно стоял  и  сверлил  смотрящего  острым
победитовым взглядом. Всем своим видом он показывал,  что  ему  в  падлу
базарить с этим выродком.
   - Ну, чего выставился?
   Амбал попытался напустить на себя праведный гнев. Но  вышел  какой-то
жалобный скрип.
   Родион сумел  зацепиться  взглядом  за  слабину  в  его  душе  и  уже
вытаскивал  наружу  этого  гнилого  червя,  наматывал  его  на   лебедку
железобетонного взгляда.
   - Свали!
   А это даже не скрип, а мышиный писк.
   - Ты с кем это бакланишь? - тихо, но так, чтобы голос загудел в ушах,
сказал Родион.
   И  осмотрелся  по  сторонам.  Как  будто  искал,  к  кому  обращается
смотрящий.
   - С тобой...
   - Со мной?! С законным вором?! И при этом ты лежишь,  как  шлюха  под
клиентом? Ты еще подмахивать начни...
   Баклан хотел что-то вякнуть в пику Но, видно, запас прочности  иссяк.
Не в силах он был больше совладать с Родионом. Не  хватало  мощи  против
его авторитета.
   Он  начал  медленно  подниматься   со   шконки.   Было   видно,   что
медлительность эта дается усилием воли. Если  бы  не  это,  его  бы  как
ветром сдуло с койки.
   И "быки" тоже оторвали задницы. Но тут же водрузили их на место.  Как
будто поняли, что Родиону будет не совсем комфортно, если они  вытянутся
перед ним во весь рост.
   - Шконку освободи, - велел Родион.
   Смотрящий хотел возразить.  Но  снова  не  смог  совладать  с  собой.
Согласно кивнул и посмотрел на одного из бойцов.
   Тот мигом подорвался, сорвал матрац со своей шконки. Теперь это место
смотрящего. Угловая шконка переходила к Родиону в качестве  переходящего
вымпела.
   Что-то там не срослось у Грибка. Сто пудов, Родиона определили в этот
отряд неспроста. Видно, здесь у смотрящего зоны обитают самые  преданные
ему  люди.  Они  должны  были   опустить   строптивого   законника.   Но
беспредельная акция  заглохла,  не  начавшись.  Даже  самые  законченные
отморозки побоялись тронуть законного вора.  Это  уже  не  луч,  а  само
солнце в темном царстве.
   Неужели Грибок так легко сдаст свои позиции? Быть такого не может...
   Как знал Родион, что расслабляться еще ой как рано.  Не  успел  Игорь
расстелить его матрац на новом месте, как  за  спиной  образовалась  еще
одна кодла.
   Их было четверо. Совсем не святая троица бритоголовых мордоворотов  с
пустыми глазами. Эти муфлоны сопровождали крутована средних лет. Тяжелые
надбровные дуги, тяжелый подбородок, тяжелый взгляд. И сам весь  тяжелый
- как мешок, под  завязку  набитый  дерьмом.  Этого  мэна  Родион  видел
впервые. Но нутром  почуял  -  это  и  есть  тот  самый  Грибок.  И  как
выяснилось, не ошибся.
   - Ну, здорово, каторжанин, - с  вычурным  презрением  поприветствовал
его смотрящий.
   - Я не каторжанин, - едва заметно качнул головой Родион. - Я бродяга.
   - Да? - как будто удивился Грибок. - Где срок мотал?
   Какую зону смотрел?
   Правильные вопросы. Только песня льется не из того динамика.
   - Ты кто такой есть, человек, чтобы с  меня  спрашивать?  -  сверкнул
взглядом Родион.
   - Я-то? Я-то смотрящий по зоне.
   Грибка так и подмывало наехать на Родиона по полной  программе.  Было
видно, сколько сил он прикладывал, чтобы держать себя в рамках приличия.
Понимал, что в этой игре монета легла решкой. А  он  очень  рассчитывал,
что будет орел. Не смогли его прихвостни  переступить  через  правильные
понятия, не решились идти до конца в схватке с представителем воровского
братства. Страх перед  блатными  санкциями  оказался  страшнее  короткой
расправы со стороны - Грибка.
   И  все  же  беспредельная  рать  по-прежнему  трепещет  перед   своим
отмороженным боссом. И это не очень  хорошо.  Прежде  всего  для  самого
смотрящего. Потому что у его бойцов появился выбор. Они могут поддержать
Родиона, и тогда никакой Грибок им не страшен. Поэтому и приходится  ему
держать себя в рамках и базар вести по понятиям.
   Родион не прочь был вывести  Грибка  на  правилку.  В  самом  жестком
варианте. Но ему тоже приходится держать себя  в  узде.  Вор  не  должен
опускаться до беспредела. И если есть возможность  решить  проблему  без
наезда, он должен вести себя мирно.
   - Кто на смотрящего тебя ставил? - И все же в  голосе  Родиона  можно
было уловить агрессивные нотки.
   В конце концов, вор - не монах из святой обители.
   - Люди меня поставили. От Каланчи малява была. Знаешь такого?
   - Слышал, - кивнул Родион. - Каланча - правильный жулик. У  него  все
по понятиям...
   Он сделал паузу. Но продолжение фразы следовало без слов.  У  кого-то
все по закону, а у Грибка все вверх ногами.
   Беспредельщик он, и порядки у него беспредельные.
   - По понятиям у него, - злорадно усмехнулся Грибок. - Поэтому меня на
зону поставили.
   - Давно это было. А времена меняются...
   - Хочешь сказать, кончилось мое время?
   - С чего ты взял? - усмехнулся Родион. - Я такого не говорил.
   Как это ни  обидно,  но  постановочная  малява  от  воров  так  и  не
высветилась на зоне. Или в пути застряла, или Грибок зажал.
   Родион мог закачать права и без малявы.  Как-никак  он  в  законе,  а
Грибок даже не положенец. По законам он  должен  уступить  Родиону  свое
место безо всякого. Но Грибок не  подвинется.  И  наверняка  постарается
катнуть на Родиона бочку.
   Где малява? Какой ты вор?.. Еще и апельсином обзовет  в  запале.  Или
сухарем, который размачивается кровью. Делать этого он не  имеет  права.
Апельсином, сухарем или самозванцем Родиона могут назвать  только  воры.
Грибок может лишь сделать запрос. И пока не получит ответ, сидеть  молча
и сопеть в две дырочки. А молчать он не может, его так  и  распирает  от
ненависти к Родиону. Пока он сдерживается. И с нетерпением  ждет,  когда
его соперник сделает неосторожный шаг.
   - Будет воровская постановка, будут и полномочия.  Тогда  и  перетрем
этот вопрос, - с достоинством сказал Родион. - А пока  я  прошу  собрать
сходняк на признание моего авторитета.
   Родион имел на это право. Грибок мог бы прокатить его с шумом, но его
бы не поняли.
   - Будет тебе сходняк, - невесело кивнул Грибок.  -  На  второй  отряд
тебя поставим. Вместо Перхуна...
   Он зло и хищно посмотрел на бывшего углового.
   Грибок играл  в  справедливость.  И  даже  смог  заработать  в  актив
несколько очков. Но вряд ли  смог  вернуть  тот  безусловный  авторитет,
которым  пользовался  раньше.   Родион   оставался   для   него   камнем
преткновения. И он должен был или  сдвинуть  его  со  своего  пути,  или
сдаться. Он выбирал первое. Блеск ненависти в его глазах остро  указывал
на это.
   Было видно, что Грибок не хочет уходить. Махровая злоба  швыряла  его
на Родиона. Но всякий раз срабатывал  внутренний  тормоз.  До  открытого
конфликта дело так и не дошло.
   Грибок окончательно пересилил  себя,  сумел  включить  задний  ход  и
отчалил от пристани. Но это вовсе не значило, что он утопил  свое  право
на возвращение.
   Сходняк в беспредельной зоне - полное фуфло. Но это хотя бы видимость
порядка, с которым Родион должен был  считаться.  Его  не  утвердили  на
место смотрящего. Поэтому он как бы и не мог смотреть за отрядом.
   Но разжалованный Перхун очень быстро сдал свои полномочия. Не  прошло
и часу после ухода Грибка, как он также исчез в неизвестном направлении.
Вместе со всеми вещами.
   С ним слиняла и его свита. Видно, Грибок  не  хотел,  чтобы  отборные
бойцы двумя ногами встали на сторону Родиона. Поэтому добился, чтобы  их
перебросили в другой отряд. Или этот вариант был  обговорен  с  хозяином
заранее.
   Выяснилось, что, кроме смотрящего и его свиты, в бараке никого больше
не было. А где же отрицалово из воров? Или таких в отряде нет?.. На зоне
воры водились. Из тех, кто  воровал  и  совсем  не  прочь  был  жить  по
воровским законам.
   Кое-кто из них переметнулся  на  сторону  Грибка,  кто-то  скурвился,
растворился в мужицкой толпе. Кое-кто парился в душных камерах  штрафных
изоляторов.  Кое-кто   оставался   на   плаву,   противопоставляя   себя
администрации  и  даже  беспредельной  тирании  Грибка.  Если  последняя
категория воровской братии наблюдалась, то в других отрядах. Во втором -
никого. Может  быть,  это  была  одна  из  причин,  по  которой  Родиона
направили именно сюда. У него не должно быть поддержки. По крайней мере,
на ближайшие один-два дня. А там Грибок что-нибудь придумает.  Родион  в
этом нисколько не сомневался и готовился к худшему.
   Вечером с работ вернулся работящий люд. Родион  внимательно  наблюдал
за мужиками. Уставшие, изможденные, они еле передвигали ноги.  В  режиме
автопилота добирались до своих  шконок,  обессиленно  опускались  поверх
одеял. В глазах полное безразличие ко всему.
   Родион на свой шкуре испытал, что есть такое  производственный  план.
До седьмого пота вкалывал, с трудом  дотягивая  до  каторжной  нормы.  И
другие старались. Но никто не изматывался  до  такой  степени,  как  эти
несчастные люди, которых менты вкупе с Грибком опустили до ранга рабочей
скотины. И виной всему не только изнуряющие нормы  выработки.  Отвратная
пайка и нули на лицевых счетах лишали мужиков последних жизненных сил.
   Под беспредельным прессом они утратили способность  к  сопротивлению.
Безропотно сносили нечеловеческие тяготы и лишения,  так  же  безропотно
работали   на   светлое   будущее   граждан   начальников    и    господ
беспредельщиков.
   Но в черном теле держали далеко не всех. В серой толпе  Родион  сумел
выхватить  немало  сытых,  довольных  физиономий.  Это  были   упитанные
дяденьки из проворовавшихся чиновников  и  коммерсантов,  которых  жирно
грели с воли. Грибок обдирал эту лоховскую братию как липку. Но и взамен
им кое-что обламывалось. Они ходили на  промзону  вместе  со  всеми,  но
работали мало, чисто для проформы. И в общежитии жили  одной  зажиточной
семьей. Угол, в котором они обитали,  был  отгорожен  занавесками.  Было
слышно, как там заработал телевизор.
   В принципе Родиону было все равно, как  живут  жирные  караси.  Пусть
пользуются благами, если есть возможность.
   Но это непорядок, когда одни кушают бутерброды с красной икрой, а для
других в радость пустая баланда с коркой хлеба.
   На Родиона обращали внимание. Молва о том,  что  в  отряде  сменилась
власть, не  очень  быстро,  но  все  же  обошла  барак.  Но,  опять  же,
реагировали на него слишком вяло. И все потому, что Грибок сумел внушить
мужикам тупое, скотское безразличие ко всему. Вот если бы Родион  собрал
их всех до кучи и устроил разгон, тогда бы они зашевелились. Но ведь  он
прибыл сюда  не  для  того,  чтобы  гноить  зэковскую  братию.  Как  раз
наоборот, он должен устроить их быт, создать человеческие, а не скотские
условия существования. И он даже знал, с чего начать.
   Игореха с самого начала развил бурную деятельность. Родион  не  давал
ему отмашку, но тот сам решил, что ему нужна свита. В течение  какого-то
часа выцарапал из толпы  нескольких  крепких  парней.  Родиону  осталось
только пробить, кто есть они такие.
   Вору не западло  держать  в  пристяжи  мужиков.  Если,  конечно,  это
правильные мужики, без косяков на персональном счету Еще лучше, если это
воровские мужики. Из тех,  которые  по  своему  духу  близки  к  законам
уголовного мира.
   Эти при желании могут  перейти  в  категорию  пацанов,  двумя  ногами
встать на первую ступень  блатной  надстройки.  Трое  из  пятерых,  кого
привел Игореха, Родиона устраивали. Их он принял, остальным дал от ворот
поворот.
   Кадровый вопрос частично решен. Теперь можно взяться за хлебный.
   Мужики малость отдохнули, ожили. Со жратвой у  них  негусто.  Зато  с
чаем не у всех проблемы. Есть из чего чифирек  заварить.  В  умывальнике
заработали машины - самодельные кипятильные  устройства.  Хорошо,  время
летнее. Поздно уже, а на дворе  все  еще  светло.  Не  только  от  одних
лампочек свет в помещениях. Иначе бы померк свет.  А  ну-ка,  с  десяток
машин чуть ли не разом заработало. Напряжение  в  сети  резко  упало.  А
могло бы и пробки выбить.
   Пробки не  выбило.  И  кипяточек  на  толпу  сварганили.  А  к  чайку
что-нибудь пожевать требуется.
   Караси уже жуют. Родион  не  ошибся.  Сорвал  занавеску  на  входе  в
огороженный угол и застал всю буржуйскую  братию  за  столом.  Чего  там
только не было. Лобстеров в белом вине не было, ананасов в шампанском не
было, блинчиков с белужьей икрой не было. И того не было, и того. И  все
равно на столе изобилие. Буженина толстыми нарезами,  копченые  колбасы,
сыры, белый хлеб с маслом, зеленый лук, редис пучками. Водочка и  сок  в
упаковках "тетра пак".
   - Кайфуете? - не зло и даже без  осуждения  спросил  Родион.  -  Зубы
точите?
   - А что, нельзя? - опасливо покосился на него самый старший  и  самый
толстый.
   - Можно. Если осторожно. А осторожно - это делиться надо...
   Буржуины дружно закивали. Чувствуется дрессировка. Быстро соображают,
откуда ветра дуют. Сориентировались в обстановке, поняли, что с Родионом
лучше не шутить - чревато последствиями. Поняли, что можно  получить  по
шапке.
   И проявили чудеса щедрости. Распаковали  свои  торбы  и  сгрузили  на
общак чуть ли не все жевательно-глотательное добро.
   Родион оставил себе совсем немного. Чтобы червя заморить. И  пристяжи
негусто досталось. Почти весь хавчик ушел на толпу. Пусть знают  мужик