то? - озадаченно посмотрел на него Груз.
   Есть такая мулька. Новичку  завязывают  глаза  и  бьют  табуретом  по
голове. Очень забавная шутка.  Еще  забавней,  что  после  этого  жертва
должна сосчитать, сколько звезд он увидел.
   - Не увижу я звезд, - усмехнулся Родион. - Ни одной не увижу. Так что
не старайся...
   Сколько сосчитаешь звезд, столько раз тебя еще и треснут табуретом по
башке. Отсюда и ответ.
   - Тогда давай с Левой дерись! - потребовал Укроп.
   И пальцем ткнул на стену, где был изображен лев.
   - Пусть он сам первый нападет, - хмыкнул Родион.
   Взгляды беспредельщиков налились кровью. Правильные ответы бесили их.
   - Кем хочешь работать? - зло спросил Чабан. - Метро  строить  или  на
самолете летать...
   Родион понял, что в покое они его не оставят. Будут  изнурять  своими
дебильными заморочками, пока не надоест.
   А потом в ход пойдет грубая физическая сила. Они  возненавидели  его.
Или в силу своей идиотской отмороженности,  или  по  указанию  господина
Кабальцева.
   - Лучше на самолете, - решил Родион.
   Строить метро - это ползать под шконками. Одно  это  зачислит  его  в
разряд низшей касты. Самолет - это прыгать вниз головой со второго яруса
в проход между шконками.
   Перспектива незавидная.
   - Давай тогда на взлет! - ощерился Чабан.
   И показал место, откуда должен был прыгать Родион.
   Пришлось оставлять вещи и лезть на верхний ярус.
   И прыгать. Только не в свободный проход...
   Высота не такая уж большая, но прыгнешь - будет  больно.  Особенно  в
душе. Ведь по факту сам "полет" - конкретное унижение. Но выход есть.
   Родион незаметно выцепил взглядом Груза и Чабана - из  этой  четверки
они самые авторитетные. И стоят к нему ближе всех. Ждут,  прикалываются.
Надо бы по-настоящему приколоть. По типу - яйцами к забору.
   Была не была! Родион сиганул со шконки. И прямо  на  беспредельщиков.
Конкретная цель, точные,  выверенные  движения,  разрушительная  мощь  в
руках, сила инерции - все это должно было принести результат.  В  прыжке
одной рукой он взялся за голову Чабана, второй зафиксировал башку Груза.
Он  точно  все  рассчитал,  поэтому  смог   состыковать   башню   одного
беспредельщика с башней другого. Бац! Есть контакт!  Вдобавок  ко  всему
Родион снес их с копыт, подмял тяжестью своего тела.
   Чабан и Груз признаков жизни не подавали. Их тупые мозги не выдержали
тяжести перегрузки, сковырнулись с орбиты. Но скоро все встанет на  свои
места, и эти уроды очнутся - ринутся на  Родиона.  А  пока  против  него
всего двое. Но оба здоровенные и бешеные.
   Укроп опомнился первым.  Быстро  оценил  обстановку  и  обрушился  на
Родиона. Только ему слегка не повезло - наткнулся на ловко подставленную
ногу.  Носок  кроссовки,  как  миксер,  смешал  яйца  этого  придурка  в
гоголь-моголь. Укроп взвыл  от  боли,  опустился  на  колени  и  волчком
закружил на полу.
   Четвертый мордоворот позже  всех  оправился  от  неожиданности.  Зато
оказался самым удачливым. Он сумел зайти к Родиону со спины и взять  его
в жесткий захват. Как будто какое-то механическое устройство взяло его в
оборот - никакой возможности вырваться. Зато можно двигать головой.
   Раз, два...
   Башня у отморозка крепкая. Мозгов нет - одна кость. Но Родион все  же
добился своего. Под его ударами мордоворот обмяк, поплыл. Еще один удар,
и Родион свободен.
   Все четыре противника на  полу.  Но  один  уже  поднимается,  за  ним
тянется второй. Родион не стал ждать, когда Чабан и Груз  набросятся  на
него. Подорвался к ним, крепко сжал их головы  и  снова  жахнул  одну  о
другую. Еще раз, еще... Теперь они не скоро придут в себя.
   Укроп уже очухался от боли в яйцах. Тоже может рвануть  в  атаку.  Но
Родион опередил и этого. Со всей силы зарядил ему лбом в  переносицу.  И
этот вырубился надолго. Оставался четвертый. Но тот до сих пор не подает
признаков жизни.
   Зато у  Родиона  жизнь  продолжается.  Он  преспокойно  направился  к
угловой шконке под окном, сковырнул с  нее  матрац  с  бельем,  разложил
свой. Ложиться не  стал  -  потому  как  далеко  еще  не  все  спокойно.
Возможно, еще придется помахать кулаками.
   Но до этого дело не дошло.
   Беспредельщики начали приходить в себя. Но подняться на ноги  из  них
никто не смог: началось нечто невообразимое.
   Это  была  какая-то  петушиная  вакханалия.  Первыми  из-под   шконок
выбрались "Ира" и "Лена". Они подлетели к Чабану и начали изо  всех  сил
пинать его ногами. За ними подскочили и другие. Петухов становилось  все
больше. Теперь уже доставалось и Грузу. Его грузили по полной программе.
   "Пернатые"  били  с  остервенением,  вкладывали  в  удары  всю   свою
ненависть  к  ублюдкам,  которые  опустили  их  по   беспределу.   Скоро
распетушили хвост все "дырявые". Удары сыпались на всех отморозков.
   Позор  обрушился  на  них  бумерангом.  Нельзя  ни  за  что  опускать
нормального человека. Потому что прежде всего он человек. И при  удобном
случае отомстит за свое унижение.
   Как  раз  такой  случай  и  настал.  Беспредельно  обращенные  петухи
взбунтовались и воздали  по  заслугам  своим  обидчикам.  Беспредельщики
законтачены, и теперь им ни в жизнь не отмыться.
   И "Лене" с "Ирой" не отмыться. Что бы они ни делали,  им  никогда  не
выбраться из петушиной трясины. До самого звонка будут есть  из  дырявой
миски дырявой ложкой.
   А жаль. Наверняка они не заслуживали своей позорной участи...
   Петухи продолжали зверствовать. Другие  обитатели  камеры  сидели  на
своих шконках тише воды ниже травы. Родиона они не боялись - что плохого
они ему сделали? В  ужас  их  повергла  "красная  ярость".  Униженные  и
оскорбленные являли собой  страшную  силу,  которая,  как  огонь,  могла
перекинуться на всех сидельцев без исключения.
   Петухи разошлись. Стянули с Чабана штаны,  заголили  зад.  Картина  в
высшей степени омерзительная. Родион отвел взгляд в сторону.
   С грохотом открылась дверь, и в камеру вломились вертухаи.  Очухались
наконец. Чабана от "палки возмездия" они не  спасли.  Зато  сберегли  от
замеса задницы других беспредельщиков.
   Кто, что, почему - вопросов на эту тему не последовало.
   И так все ясно. Появились конвоиры, вместе с  коридорными  они  сбили
"дырявых" в стаю и дубинками выбили из камеры.
   Их ждет чисто петушиная хата. И Чабана там же пропишут.
   Наверняка его дырка будет пользоваться  там  самым  большим  спросом.
Увели и беспредельщиков. И правильно, не хрен им здесь портить воздух.
   Родиона не тронули. Он-то ведь как бы и ни при  чем.  Сидит  себе  на
шконке и в ус не дует. Вернее, уже лежит. Его дело сторона.
   Продолжал он лежать и после  того,  как  за  надзирателями  закрылась
дверь.  Зато  пришли  в  движение  остальные  обитатели  камеры.  Родион
почувствовал, как на его шконку кто-то сел. Открыл глаза, увидел парня в
спортивном костюме - тот скромно сидел у него в ногах.
   - Свали! - без всякой злости прогнал его Родион. - Западло  сидеть  в
ногах.
   - А-а, извините, я не знал, - проблеял парень.
   Он стоял в проходе, переминался с ноги на ногу.
   - А что вы тут вообще знаете, - криво усмехнулся  Родион.  -  Ты  кто
такой?
   - Я Данек.
   - Какой еще Данек?
   - Ну, Данила. А зовут Данек... Я это, спросить хотел,  может,  у  вас
сигарет нет...
   Он достал из кармана и протянул Родиону пачку "Мальборо".
   -  Не  надо,  -  отрицательно  покачал  Родион  головой.   -   Своими
перетопчемся...
   Золотое правило тюремного быта - ничего и ни у кого не  бери.  Давать
можно, брать нельзя. Даже петуху сигарету  можно  дать.  Но  нет  ничего
страшней взять ту же "бациллу" от него.
   Родион достал свою  пачку  "Мальборо",  выщелкнул  из  нее  сигарету.
Парень тут же щелкнул зажигалкой.
   Его  подхалимаж  вполне  объясним.   В   Родионе   признали   крутого
авторитета. Теперь он в хате центровой. Отныне  все  будет  зависеть  от
него. И, как итог, уже появились желающие записаться к нему в  пристяжь.
Данек первый на очереди.
   Родион приподнялся с койки, опустил ноги на пол. Выгреб  из  тумбочки
раздавленного беспредельщика все его причиндалы,  сбросил  их  прямо  на
пол. Данек метнулся подбирать, чтобы угодить Родиону. Зря он так. Если и
быть ему теперь у него в пристяжи, то только в качестве шестерки.
   А Родиону сейчас  нужны  "бойцы",  "торпеды".  Без  этого  авторитету
нельзя. Ударная сила - это не только атрибут власти, но и  прежде  всего
жизненная необходимость.
   В опустевший "телевизор" Родион аккуратно переложил содержимое своего
баула. Мыльно-рыльные принадлежности, пара чистого белья,  новые  носки,
кое-что из жратвы.
   Можно сказать, что тюремный быт налажен.
   Данек куда-то исчез. Его место занял  рослый  крепыш  с  приплющенным
носом. Спортивные штаны,  майка-безрукавка,  для  полного  комплекта  не
хватало кожаной куртки.
   Мощные  челюсти  вяло  перемалывают  жвачку.  Во  взгляде   напускная
небрежность.
   - Кто такой? - исподлобья глянул на него Родион.
   - Эдик я. Погоняло Клещ. Про пушкинских слыхал?
   - Слыхал...
   - А ты чьих будешь?
   - Космач я. Заволжская братва...
   - Погоди, погоди, а я слыхал про Космача. "Пирамиду" ты держишь?.. Ну
да, "Пирамиду". Бывал я там. Нехило дело поставлено, не вопрос... Так ты
тот самый Космач. Круто!..
   В глазах Клеща что-то вроде восторга. Про Космача он и раньше  слышал
- типа крутой босс с криминальным уклоном. А теперь  знает,  что  Родион
реально умеет постоять и за себя, и за свой авторитет.
   - Эти, Чабан, Груз, Укроп - кто такие? - спросил Родион.
   - Да это, - сразу сошел с лица Клещ, - отморозки голимые. Они тут уже
давно, скентовались, спелись типа. Никому проходу не  давали.  Житья  от
них не было...
   - Так в чем же дело? Если ты правильный пацав,  должен  был  призвать
"бычье" к ответу...
   - Да мы это, - еще больше стушевался  Клещ.  -  Мы  это,  с  пацанами
пытались. Так они это, Леху Ленкой сделали, а Ванюху Иркой...
   - А ты, значит, уцелел.
   - Ага, у меня бабки были. Двести баксов. Я откупился...
   А что делать? Лучше откупиться, чем очко под раздачу...  Мне  форшмак
не нужен...
   - А чего ты завелся? Никто тебя не чморит. Откупился так откупился  -
может, правильно сделал... А Леха с Иваном не откупились? Бабок не было?
   - Не было... Да если б и были... Чабан, он же чокнутый.
   У него же вообще башни нет. Ему человека опустить - за кайф. Они  тут
всех налево-направо потушили. А издевались как? Гарнир  с  параши  жрать
заставляли, очко языком вылизывать... Мы это, завязались с ними. Думали,
отмашемся. Да куда там! Чабан и Укроп - они ж  махины.  Меня  с  первого
удара выключили. И на Леху с Иваном насели. И вдоль и поперек их делали.
А когда до меня очередь дошла - пар из них вышел. И  бабки  проканали...
Только они бы все равно до меня добрались... Это спасибо тебе. Если б не
ты...
   - Раньше благодарить надо  было.  Мог  бы  за  меня  подписаться.  Не
подписался же, нет?
   - Ну так это... - начал было и тут же заглох Клещ.
   Ему нечего было сказать. Но в самом его молчании был смысл. Не мог он
помочь Родиону, потому что не знал - выстоит тот  или  нет.  Если  б  не
выстоял. Клеща бы точно тогда загнали  под  нары.  И  никакие  бабки  не
помогли бы... В принципе не за что его было осуждать. Но Родион  все  же
поддал жару. Чтобы Клещ чувствовал себя перед ним в долгу.
   - Ладно, проехали... Ты, Клещ, людей обойди, скажи, что  сейчас  шмон
будет. Если у кого что  левое  есть,  пусть  или  дальше  заныкает,  или
сбросит. Не надо ментов злить. Если Чабан на них пахал,  то  они  и  без
того злые...
   Как в воду смотрел Родион. Минут через десять в хату нагрянула  толпа
"веселых ребят" и начался грандиозный шмон.
   Но ничего супротивзаконного менты не нашли. Только воду взбаламутили.
И авторитет Родиона укрепили. В глазах сидельцев он  обрел  еще  большее
уважение, как знаток по части предугадывать события.
   А скоро он обретет уважение и по  части  держать  в  хате  правильный
порядок.
   В камере действительно обитали одни  "первоходы".  О  понятиях  здесь
имели лишь поверхностное представление, и то в извращенном  виде.  Чабан
со своей кодлой подмял все понятия под себя и творил  что  хотел.  Здесь
можно было плевать на пол, тужиться на  параше,  когда  люди  едят.  Про
беспредел в общении друг с другом и говорить  нечего.  Матерились  здесь
все без исключения, как будто так и надо. Все споры  решались  кулаками.
Кто сильней, тот прав, кто слабей -  шел  на  съедение  Чабану.  А  тому
"парафинить" только в радость.
   Вдобавок ко всему камера эта  была  изолирована  от  тюремного  мира.
Здесь не было "дорог", по которым можно было "гнать коней", унитазом как
средством связи тоже не пользовались. Или Чабан в самом деле работал  на
ментов, или просто боялся воров, которые должны были  поставить  его  на
правилки за беспредел. А скорее тут было и то, и другое...
   Но весь этот бардак и беспредел отойдет в прошлое. Но может  остаться
и в настоящем - если Родиона  отсюда  уберут.  Его  могут  выпустить  на
свободу или, напротив, усугубить его положение. Наверняка  в  этом  СИЗО
имеется классическая пресс-хата, по сравнению с которой Чабан со  своими
отморозками могут показаться невинными ангелочками.
   А Кабальцев настроен решительно. И запросто может устроить ему  новое
испытание...
 
Глава пятнадцатая 
 
   Шло время, а Родион оставался на  том  же  месте.  Его  стараниями  в
камере был наведен образцовый порядок. Любой спор решался при его личном
участии. На всякого рода разборки был наложен строгий запрет. Передачи с
воли никто ни у кого не забирал, подляны никто  никому  не  подбрасывал.
Тюремная житуха - это и без того мрак и лишения.  А  если  еще  сидельцы
друг друга чморят, что это вообще за жизнь?
   Были натянуты "дороги", по которым во  весь  опор  "гнали  коней",  в
строго определенное время из унитаза  выкачивалась  вода  -  пожалуйста,
"телефон" готов к эксплуатации.
   С волей у Родиона была  своя  связь.  К  нему  раз  в  день  приходил
адвокат, передавал послания  от  Витька  и  Колдуна.  Те  призывали  его
держаться и ждать, когда будут созданы все условия для освобождения  под
залог.
   Оказалось,  это  дело  из  разряда  простых   перешло   в   категорию
искусственной сложности. Что бы ни делал Колдун, Кабальцев опережал  его
на  шаг.  И  не  давал  ему  возможности  договориться  с  судьями   или
прокурорами. Этот полковник успевал везде.  И  высоких  покровителей  из
правительственных кругов сумел запугать. И сам ни на  какие  уговоры  не
поддавался. Твердой рукой гнул свою линию. Но и у него имелась слабость.
Помимо Яркова, у него было много других дел. Наступил момент,  когда  он
не смог поспеть за всем.
   Колдун набирал обороты, а Кабальцев выдыхался. Все ближе был  момент,
когда Родиона должны были выпустить под залог.
   Руоповский полковник сдавал свои позиции. Но еще рано было  списывать
его со счетов. Он не смог  воспрепятствовать  тому,  чтобы  в  камеру  к
Родиону установили телевизор, не смог перекрыть пути, по которым к  нему
шли сытные передачи. Зато  сумел  застращать  вертухаев.  Через  них  по
тюрьме легко ходили сотовые телефоны, плати  и  пользуйся  без  проблем.
Только Родиона это не касалось. Ни один надзиратель не смел  передать  в
его камеру мобилу.  А  еще  Кабальцев  устроил  ему  подляну  с  личными
свиданиями. Прошло больше недели, как Родион находился в изоляторе, и за
все это время он ни разу не виделся с Ладой. Она передавала ему  записки
через адвоката.
   "Верю, люблю, жду..." Красиво. Но холодно. Во всяком случае, так  ему
казалось... Родион  не  раз  упрекал  себя  в  том,  что  так  предвзято
относится к жене. Он что, хотел, чтобы ее письма были мокрыми от слез?..
Да, он ждал от нее этого.
   Глупо? Глупо. Но ничего с собой поделать он не мог. Или  их  с  Ладой
разрыв что-то сломал в его душе, или тюрьма со всеми своими  заморочками
наложила отпечаток на его психику...
   - Родион, к тебе маляву подогнали, - восторженно сообщил Клещ.
   Записка пришла от  воров.  Не  по  "дорогам"  ее  пригнали,  а  через
прикормленного вертухая - самый верный способ обойти бдительного "кума".
   Воры забивали ему стрелку. Намечался какой-то очень важный  разговор.
Идти Родиону никуда не надо. Воры сообщали, что сами наведаются к  нему.
Просили сегодня ночью освободить угол хаты от посторонних ушей. Никто не
должен был слышать их разговор.
   Что ни говори, а воры в России - это элита криминального мира. Родион
не раз убеждался в этом на воле. А в тюрьме их власть почти безгранична.
Никто  из  арестантов  не  мог  путешествовать  по  изолятору,  свободно
перебираясь из камеры в камеру, а воры могли. И к Родиону сегодня придут
- потому что могут.
   Родион велел Клещу подготовить хату к ночной стрелке.
   Но до конца объяснить, как и что сделать, не успел. Открылась  дверь,
и появился вертухай.
   - Космачев, на допрос! - прогромыхал он.
   Родион  пожал  плечами.  Вообще-то,  сегодня  он  уже  был  у  своего
следователя  -  выслушивал  занудную  мутотень  о  незаконном   хранении
наркотиков. Может, теперь его вызывает следак,  который  ведет  дело  по
факту убийства Кирьяна и Паши Козыря?
   Родион вышел из камеры, заложил  руки  за  спину  и  в  сопровождении
конвоира зашагал по мрачному гулкому коридору.
   В помещении для допросов  Родиона  ждали  двое.  Полковник  Кабальцев
собственной персоной и один из его оперативников.
   - Здрасьте вам, - с едва уловимым  пренебрежением  посмотрел  на  них
Родион.
   Его могло стошнить от одного вида Кабальцева. В печенках  сидит  этот
полковник. В самом прямом смысле сидит. До сих пор  и  печень,  и  почки
ноют. Хорошо, моча уже не красная от крови.
   - Садись, Космачев, - поморщился полковник.
   - Уже сижу, начальник. Вашими молитвами. Хорошо, что не  в  петушином
углу... Скажи, полковник. Чабан - твоя фигура?
   - Слышал я про этого отморозка, - кивнул Кабальцев. - Но это  не  моя
работа. Можешь мне поверить...
   - Да, конечно, начальник. Я в этой жизни никому не верю.  Только  вам
одному...
   - Ты хорошо держишься, Космачев. Хорошо. Знаешь, я даже рад,  что  ты
оказался крепким орешком. Приятно иметь дело с сильным противником...
   - Вы пришли только для того, чтобы сказать мне об этом?
   - Нет, конечно, не для  этого...  Я  для  тебя,  Космачев,  -  плохой
вестник. Не очень хорошую новость тебе принес. Надеюсь,  что  голову  ты
мне рубить не будешь...
   Всем своим видом Кабальцев давал понять, что все очень серьезно.
   - Я слушаю, - насторожился Родион.
   - Юрий Иванович Колдунов и Виктор Викторович Заболотский -  тебе  эти
имена о чем-нибудь говорят?
   - Мне говорят. И вам, конечно, тоже...
   - Да, между нами возникли кое-какие трения. Но ничего плохого они мне
не сделали... Так что ты не подумай...
   - О чем вы?
   Полковник выдержал паузу, вяло посмотрел на часы.
   - Три часа тому назад... А если точнее, три часа пятнадцать минут,  в
своей машине были взорваны господа Колдунов и Заболотский...
   - Как взорваны? - встрепенулся Родион.
   - Очень просто, - заговорил  спутник  Кабальцева.  -  В  машину  была
заложена взрывчатка...
   - Да нет, не может быть...
   - Не может. Но случилось...
   - Они... Они живы?
   Родион просто не мог поверить, что Витька и Колдуна нет в живых.
   - Взрывчатку закладывал специалист достаточно высокого класса...
   - Значит, их больше нет, - мрачно заключил Родион.
   Полковник не злорадствовал. Голос его звучал строго и очень серьезно.
   - Кто? Кто это мог сделать? - невольно спросил Родион.
   - Мы бы хотели узнать это...
   - У Колдунова  и  Заболотского  нет  врагов  в  Москве,  они  недавно
приехали...
   - А в Заволжске?
   - Нет... По крайней мере, не должно быть... Были, конечно,  проблемы,
но все они утряслись...
   - Какие проблемы?
   А вдруг все это провокация? Под прессом трагического известия  Родион
мог наговорить много лишнего