нания. Но в случае с  Двупалым  так
бы и поступил.
   Живо бы из него чистосердечное признание выбил. Выбил, если бы не Грудник
со своими высочайшими указаниями...
   Федот с ребятами весь  день  работали  по  Двупалому.  Только  ничего  не
наработали. Ни единой зацепки не нашли, по которой можно было  бы  выйти  на
его подельщиков. Нет у Двупалого в Битово таких знакомых, которые отважились
бы пойти на мокрое дело. Разве что могли найтись в его родном  селе,  откуда
он прибыл в Москву лет десять назад. Иногда он туда ездил - это подтверждают
многие.
   Завтра в это село отправятся Комов с Лозовым. Выяснят  обстоятельства  на
месте. Известно, что российская глубинка переживает не лучшие времена.
   Безработица,  дешевый  алкогольный  суррогат,  отчаяние  и   беспробудное
пьянство - прямой путь к полной  деградации.  В  принципе,  в  родных  краях
Двупалый мог бы найти дегенератов, которые грохнут женщину за сотню долларов
на рыло или даже на всех.
   Но в командировку Федот и Рома отправятся  завтра.  А  сегодня,  на  ночь
глядя, у них работа. Степан - старший, при нем Комов, Лозовой, Савельев.  На
его машине вчетвером они едут в сторону Зеленограда. Кулик остался в Битове.
У  него  своя  задача  -  держать  под  постоянным  наблюдением   гражданина
Двупалого. Это нетрудно. Ведь их квартиры в одном подъезде.  И  помощники  у
него есть - стажер и участковый. В квартире  Двупалого  установлен  "жучок",
телефон взят на прослушку.
   Без санкции прокурора. Но санкция будет. Завтра. Степан лично прибудет за
ней.
   И, возможно, не с пустыми руками.
   К дачному поселку за Зеленоградом они подъехали  уже  за  полночь.  Нашли
нужный дом. В окнах горел свет, из открытой форточки в ночь уносились  звуки
лесоповальной музыки.
   - Блатная романтика, ядрена вошь, - едва слышно сказал Федот.
   - Тук-тук-тук, кто в малине живет, кто в  невысокой  живет,  -  еще  тише
проговорил Рома. - Открывайте двери, медведь пришел...
   - Медведи, - поправил его Эдик. - Малину сейчас ломать будем...

***

   Ребята в веселом расположении духа. Только не до шуток  им  сейчас.  Дело
очень серьезное. В этом доме собралась блатная братия. И  неизвестно,  каким
числом. Должно быть двое. Но вдруг к этим двум ворам дружки  пожаловали.  Не
зря же у них полуночное застолье. Музыка орет, в  доме  кто-то  ругается.  В
общем, братва может оказать сопротивление. А в  арсенале  у  них  не  только
ножи. "Волыны" наверняка есть...
   - Ну, ни пуха! - приободрил самого себя Рома.
   - Только без черта, - легонько подтолкнул его к двери Федот.
   Собаки во дворе не было. И забор прочный, к тому же невысокий - Степан  и
его опера легко преодолели  эту  ограду.  От  калитки  к  порогу  дома  вела
аккуратная бетонная дорожка. Зеленый кустарник в пол человеческого роста  по
обе стороны. Было за чем спрятаться Степану, Федоту и Эдику. Рома же как раз
прятаться и не должен был.
   Он робко постучал в  дверь.  Раз,  второй.  Стоит,  пошатывается,  голова
безвольно перекатывается с одного плеча на  другое  -  удивительно,  как  он
вообще держится на ногах.  Куртка  нараспашку,  рубаха  вылезла  из  штанов.
Словом, видок еще тот.
   За дверью послышался шум. Рома предусмотрительно  отступил  на  несколько
шагов назад. Так и надо - должно быть пространство для маневра.
   Дверь  распахнулась  настежь.  В   тусклом   освещении   веранды   возник
внушительного  роста  парень.  Встал,  плечом  дверной  косяк  подпер.  Лицо
исказила презрительная гримаса.
   - Эй, фраер, тебе чего? - сплюнул он в сторону Лозового.
   - Деньги давай. - Рома пьяно выставил в его сторону палец.
   - Чего? -Увалень, казалось, сейчас задохнется от возмущения.
   - Деньги, говорю, давай...
   - Эй, ты чего несешь, какие деньги?
   - Которые ты у меня сегодня украл...
   - Ты кто такой, а? - набычился парень. Медленно,  угрожающе  двинулся  на
Рому. Тот попятился к калитке.
   - Я, между прочим, рабочий класс. -  Лозовой  хоть  и  сделал  испуганные
глаза, но это не помешало ему гордо расправить плечи. - Штукатур-облицовщик.
   Наша бригада в прокуратуре сейчас работает...
   - В прокуратуре? - осклабился парень.
   - Мы, пролетарии всех стран!..  Мы,  мировой  гегемон,  требуем  возврата
денег, которые ты у нас сегодня утром украл!..
   - Эй, а как ты сюда попал, гегемон? - подозрительно сощурился  парень.  -
Как ты нас нашел?..
   - По красному флагу...
   - По какому флагу? - оторопело уставился на Рому увалень.
   - А вот, который у вас на крыше... - Лозовой ткнул пальцем в небо.
   Парень невольно развернулся к дому, задрал вверх голову.
   Федот не зевал. Выскочил из своего укрытия, ловко, быстро сгреб  парня  в
охапку и затащил его в кусты. Было лишь слышно,  как  хрустнули...  Нет,  не
шейные позвонки. А тонкие ветки кустарника. Комов и Савельев  навалились  на
парня, скрутили его, даже пикнуть ему не дали. И снова тишина. Пока из  дома
не вывалились еще двое. Пьяные, расхлыстанные.
   - Карпуха! - позвал один.
   - Здесь я! - как мог сымитировал голос увальня Эдик.
   И ведь неплохо это у него получилось. По  крайней  мере,  так  показалось
Степану.
   - Карпуха! Братан! Чего ты там?
   Дружок увальня устремился к кустам. Второй  же  остался  на  месте.  Даже
попытался удержать своего  напарника,  да  не  успел  -  слишком  резво  тот
стартовал.
   Федот снова оказался на высоте. Так же резко затащил  в  кусты  и  вторую
жертву. Насколько лихо действовал Комов, настолько шустрым  оказался  второй
дружок Карпухи. Степан видел, с какой быстротой он достал из-за пояса штанов
пистолет.
   Бах! Бах! Бах!.. Три пули унеслись в кусты, где скрылся его кореш. Бах!
   Бах!.. Это уже стрелял Степан. Не мог же он спокойно наблюдать, как  урка
внаглую пуляет в его друзей.
   Одна пуля впилась блатарю в правое плечо, вторая разбила лампочку над его
головой. И Рома выстрелил. Утяжелил ногу уркана на девять граммов.
   Блатарь дико взвыл и выронил из  перебитой  руки  пистолет.  Не  в  силах
стоять, опустился на землю. Эдик дикой  кошкой  метнулся  к  нему.  Рукоятью
пистолета заехал ему в шею, вырубил начисто. Федот обошел  его,  ворвался  в
дом.
   Степан облегченно вздохнул. И в Федота, и в Эдика стреляли. Но оба  живы.
Хотя еще неизвестно, чем закончится эта история.
   Сам он в дом не полез. Взял под наблюдение окна с фасада. И не  зря.  Под
звон разбитого стекла, с треском ломаемого  дерева  вылетела  оконная  рама.
Вместе с ней на землю опустился человек. Перекувыркнулся через голову, пошел
на подъем. Красиво у  него  это  получилось  -  не  отнимешь.  Прямо  циркач
какой-то.
   Только подняться он не смог. Степан помешал. Одной рукой схватил  его  за
шею.
   Ногой провел подсечку. "Циркач" упал. И тут  же  ему  в  затылок  ткнулся
ствол пистолета.
   - Степаныч, все в порядке! - крикнул из высаженного окна Федот. -  Больше
никого...
   И у Степана тоже все в порядке. Он схватил уркана за шкирку, с ускорением
протащил его вперед и со всей силы врезал головой в садовое дерево.
   Пока тот приходил в себя, Степан помог ему обнять дерево  и  сковал  руки
наручниками. Оставил его обнимать дерево, а сам отправился в дом.

***

   Федот был не совсем прав. Кроме четырех урок, в доме были еще  две  особи
женского пола.  Две  марухи,  побитые  молью  и  алкоголем.  Они  сидели  на
продавленном диване и молчали. На всякий случай Федот  приковал  их  друг  к
дружке наручниками.
   Зато не хотел молчать  подстреленный  уркан.  Рома  оказывал  ему  первую
помощь, а тот грязно ругался. Время от времени  затыкался  -  после  каждого
выбитого зуба. Капитан Лозовой не из тех, кто безропотно сносит оскорбления,
тем более от уголовников.
   Пока Рома занимался раненым, остальные опера общались с его дружками.
   Общение  предельно  тесное,  в  лучших   традициях   милицейско-воровской
"дружбы".
   Степан взял на себя своего "крестника". Того  самого  "циркача",  который
уже в сознании обнимал дерево. Церемониться он не стал. С ходу вопрос:
   - Куда деньги и ценности дели?
   - Какие деньги? - Урка попытался "включить дурака".
   - Которые из прокуратуры, из карманов строителей взяли...
   - Ничего не знаю...
   - Не знаешь? Помнишь сказку про Буратино? Так вот он свои сольдо за щекой
прятал. Только ты не думай, я не кот  Базилио,  я  тебя  к  дереву  за  ноги
подвешивать не буду. Возни много. Но ультразвукового  исследования  тебе  не
миновать. Ну что, начнем?..
   Пока не сильно, но весьма  ощутимо  для  "пациента"  Степан  саданул  его
рукоятью по  почкам.  Это  называется  "ультра".  "Циркач"  взвыл.  Это  уже
"звуковое". Исследование началось.
   - Ну так что, куда дели похищенное?
   - Скажу, все скажу, - закивал уркан. Понял, что лучше не будить в Степане
зверя.
   - Там, перед домом, под порогом...
   К месту, на которое ему показали, Степан подошел одновременно с  Федотом.
Оказывается, его клиент также испугался "УЗИ", сдал тайник.
   В воровском "курке" они нашли деньги, драгоценности,  краденые  паспорта,
много чего другого интересного. Среди всего этого были  деньги  и  ценности,
которые сегодня утром исчезли из прокуратуры.
   Утром следующего дня Степан был в окружной прокуратуре. И с ходу зашел  в
кабинет к Груднику. Тот как раз был свободен.

***

   - Я за санкцией, - с порога объявил Степан.
   - Касательно гражданина Двупалого? - осведомился прокурор.
   - Не  касательно,  а  прямо  в  лоб...  Хочу  взять  его  под  постоянное
наблюдение. Прослушивание телефонов, разговоров, все такое прочее...
   - А где следователь, который ведет это дело? Почему вы без него?
   - Разве я могу указывать ему, где  ему  быть,  куда  ходить.  Он  как  бы
вышестоящая инстанция надо мной... А потом, он  сейчас  занят.  Одним  очень
интересным делом. Хотите узнать, каким?
   - Я его сам об этом спрошу, - нахмурил брови Грудник.
   - Дело в том, что он может и не ответить. Потому что он ведет  не  совсем
официальное расследование...
   - Что значат ваши слова?
   - Насколько мне  известно,  расследованием  вчерашнего  инцидента  должна
заниматься прокуратура района, в котором находится ваше  ведомство.  Или  вы
сами должны заниматься...
   - Чем заниматься?
   - А разве у вас в прокуратуре никого не обворовывали?
   - Ах, вот вы о чем! - сразу поник Грудник. - Вы пришли напомнить  мне  об
этом инциденте?..
   - Для этого, - не стал отрицать Степан. - Но вовсе  не  для  того,  чтобы
сплясать на ваших костях... Дело в  том,  что  вчера  ночью  сотрудники  ОВД
"Битово"  задержали  лиц,  совершивших  кражу.  В  данное  время  они   дают
показания. А если точнее, капитан Слободкин пытается выяснить,  какую  сумму
преступники украли у рабочих строительной бригады...
   - Вы это серьезно?
   Грудник готов был обрадоваться этому событию. Но что-то ему мешало.
   - Серьезно, - кивнул Степан. - Так же серьезно, как и то, что у меня есть
все основания подозревать Двупалого в убийстве гражданки Цыпиной...
   Прокурор нервно заходил по кабинету.
   - Но он же все отрицает, - будто себе в оправдание сказал он.
   - Конечно, отрицает. Было бы удивительно, если бы он брал вину на себя.
   Доказательств его вины у следствия нет. Зато у него есть железное  алиби,
это раз. На месте преступления не осталось никаких зацепок, по которым можно
выйти на непосредственных исполнителей...
   - Да, я в курсе...
   - И Двупалый тоже в курсе. И не без вашего, между прочим, участия. Вы  не
применили к нему меру пресечения. Поэтому у него есть все основания считать,
что против него нет веских улик...
   - Но ведь их в самом деле нет.
   - Развяжите нам руки, и они появятся.
   Прокурор долго и с подозрением смотрел на Степана.
   - Знаю я, что это такое - развязать вам руки, - с  сомнением  покачал  он
головой.
   - И что это такое?
   Степан приготовился  выслушать  вчерашние  упреки.  Но  Грудник  не  стал
вдаваться в полемику.
   - Санкцию на Двупалого я вам дам, - махнул он  рукой.  -  Занимайтесь  им
вплотную. Появятся мало-мальски обоснованные основания для  задержания,  дам
санкцию на арест. Только прошу вас, чтобы все было строго в рамках закона.
   Чтобы никакой грубости...
   - Я все понимаю, - кивнул Степан. - Все будет  в  рамках.  Обойдемся  без
грубости... Но и в задницу этого типа целовать не будем...
   Когда Степан выходил из кабинета, Грудник остановил  его.  С  благодарной
улыбкой, без всякой неприязни сказал:
   - А за то, что вчерашних воров нашли, спасибо! Считайте, я ваш должник...
   "А если должник, - подумал Степан, -  то  нужно  отдавать  долги".  А  от
окружного прокурора ему нужно одно - чтобы не совал ему палки в колеса.

Глава десятая

   Село Рыбинка, двести пятьдесят километров от Москвы. Федот думал, что  им
с Ромой придется добираться туда в  грязи  по  карданный  вал.  Но  нет,  из
районного центра туда вела отличная асфальтированная дорога. Было видно, что
за ней следят и регулярно ремонтируют. Новенькая "девяносто девятая"  "Лада"
шла легко, будто  на  крыльях  летела.  Вокруг  расстилался  чудный  пейзаж.
Аккуратно вспаханные поля, зеленеющие перелески.
   На полпути показался указатель.
   - Совхоз "Мичуринский", - прочитал Рома. - А вон и мичуринцы стоят.
   Одна юннатка очень даже ничего...
   На автобусной остановке стояли две женщины.  Одна  уже  в  годах,  вторая
совсем молодая. Легкая кофточка, короткая юбка, туфли на высоком каблуке.
   Довольно симпатичная девчонка. Только лицо у нее  какое-то  потухшее.  Во
взгляде полное безразличие ко всему.
   Зато засуетилась другая. Увидела машину и замахала рукой -  остановитесь!
Эта одета похуже. Платок на голове, грубый свитер, длинная юбка.
   В руке потрепанная сумка из кожзаменителя. Обычная  деревенская  женщина,
которой перевалило за сорок.
   - Подвезем? - спросил Федот.
   Рома не понял, зачем он это спросил. Ведь уже сбавил  ход,  взял  вправо,
причалил машину к островку остановки.
   Женщина заискивающе заулыбалась, открыла заднюю дверцу.
   - Не в Рыбинку? - с надеждой спросила она.
   - В Рыбинку, - кивнул Рома. -  Садитесь...  Сначала  в  машину  забралась
молодуха. Движения вялые, заторможенные, в глазах пустота. Ни на Федота,  ни
на Рому даже не взглянула.
   - Садись, Лушенька, садись, доченька, - поторопила ее женщина.
   Вот это, значит, кто. Мать и дочь.
   - Говорю же тебе, не называй меня этим дурацким именем, - ненадолго ожила
молодуха.
   И с какой-то приглушенной злостью посмотрела на мать.
   - Не буду, не буду, - примирительно закивала женщина.
   Но дочь ее уже не слушала. Снова ушла в себя. Рома  мельком  прошелся  по
ней взглядом. Глаза будто сами по  себе  скользнули  по  ногам.  А  ножки-то
ничего.
   Фотомодель может позавидовать. "Эх, кобель!" - пронеслось в голове. Никак
не может он забыть свою холостяцкую жизнь. Все  на  амурные  подвиги  тянет.
Всякий раз приходится сдерживать себя.
   Он отвернулся, какое-то время смотрел на  дорогу,  стремительно  уходящую
под колеса. Наконец не выдержал. Не оборачиваясь, спросил:
   - Не боитесь к незнакомым мужчинам в машину садиться?
   - А чего бояться? - не поняла женщина.
   Святая наивность.
   - Дочка у вас молодая, красивая. Вдруг в лес завезем?
   Наконец-то до нее дошло.  Занервничала  она.  Рома  спиной  уловил  волны
страха от нее.
   Обернулся. Обнадеживающе улыбнулся.
   - Да вы не бойтесь. - Он достал свои  "корочки".  Раскрыл  их.  -  Мы  из
милиции...
   - А-а,  из  милиции,  -  сразу  расслабилась  женщина.  -  А  чего  тогда
спрашиваете?
   - Я не спрашиваю, я предупреждаю. Потому что в самом деле опасно садиться
в машину к незнакомым мужчинам. Если бы все женщины это знали, то, поверьте,
преступлений на сексуальной почве было бы гораздо меньше...
   - На какой почве? - не поняла женщина.
   - На сексуальной...
   - А где эта почва? - забеспокоилась она. - Вы же нас туда не повезете?
   - Запросто, - снова  ожила  молодуха.  -  Ты  думаешь,  менты  все  такие
правильные? Да сейчас в лес завезут и...
   Она  не  стала  вдаваться  в  подробности,  не  объяснила,  что,  по   ее
предположению, с ней могут сделать. Тускло посмотрела на Рому - без  страха,
без упрека. Но с предупреждением.
   - Только учтите, я так просто вам не дам. По стольнику с каждого  и  хоть
сейчас...
   - По сто долларов? - из интереса спросил Рома.
   - Ага, доллары! - Она презрительно скривила  губы.  -  Тут  хотя  бы  сто
рублей заработать...
   - Доча, что ты такое говоришь? - всполошилась мать. - Как ты можешь?
   Но та на нее ноль внимания. Снова ушла куда-то в свой мир. Куда-то...
   Рома уже знал, в каком мире она сейчас обитает. Под кайфом  девочка.  Под
наркотическим кайфом. Не так давно дозу приняла.  Если  перевести  на  сленг
наркоманов, кумарит ее.
   В улете  Луша.  Только  это  не  мешает  ей  нет-нет  да  возвращаться  к
действительности. Себя вот предложила. По сто рублей с  каждого.  О  будущем
девочка заботится. Жизнь у наркоманов такая - в  постоянной  заботе  о  дозе
насущной. Это сейчас ей хорошо, а скоро может быть плохо. Если денег на дурь
нет. Если она крепко на игле сидит, то  любую  часть  своего  тела  за  дозу
подставит...
   - Сто рублей ей надо, - всхлипнула женщина.
   Ее глаза уже были полны слез.
   - Мы с отцом за нее пятьсот долларов отдали...
   - Идиоты потому что, - сквозь зубы процедила "доча". - Лучше бы  мне  эти
бабки отдали...
   - Ну да, как же, чтобы я родному дитю деньги на наркотики давала, -  мать
отвечала дочери, но обращалась к Роме.
   - Значит, вы знаете, что ваша дочь на игле сидит?
   - Конечно, знаю... Сначала не знала. Пока деньги пропадать не стали.
   Потом вещи... А потом шприцы нашли, какой-то белый порошок в пакетике...
   - Героин?
   - Героин, - обреченно вздохнула женщина. - Он самый... Бедная Луша...
   - Да сколько раз тебе говорить, не Луша я!  -  снова  выползла  из  своей
раковины девчонка.
   - И как же тебя зовут? - с печальной иронией посмотрел на нее Рома.
   - Не твое дело, мент! - окрысилась она.
   - А все-таки?..
   - Лулу, понял, да?
   - Круто! - откровенной насмешкой отозвался Федот.
   Но Луша-Лулу уже снова вознеслась в свои кумарные облака.
   - Бедная девочка, - всхлипнула несчастная мать. - Ничто ей не помогает...
   - А что должно было помочь? - спросил Рома.
   - Да она в клинике лечилась. В частной, наркологической.  Мы  сейчас  как
раз оттуда едем. Из города. Курс лечения закончился...
   - Фу-ты ну-ты! Частная наркологическая клиника, курс лечения. А ваша дочь
снова под кайфом. Что же это такое?..
   - Вот и я не знаю,  что  это  такое.  Обещали  помочь.  Пятьсот  долларов
взяли...
   - А результат - ноль?
   - Получается, так. Я вчера вечером ее из клиники забрала. У сестры моей в
городе переночевали. Утром просыпаюсь, а Луша уже...
   - А Лулу уже кайф ловит, - ехидно рассмеялась девчонка. - А знаешь, какой
кайф?
   - Дозу где взяла? - спросил Рома.
   - А тебя это не колыхает, мент! - брызнула ядом деревенская Лулу.
   - Кто ж тебя так со старшими разговаривать научил? -  с  упреком  покачал
головой Федот.
   - А папа с мамой, понял!..
   - Ну ты и дрянь! - Женщина не выдержала и со  всей  силы  влепила  своему
родному чаду пощечину.
   Так звонко, что Роме показалось, будто у него самого в ушах зазвенело.
   - Надоела, дрянь, надоела! - рыдала мать. И еще раз "приголубила" дочь.
   Как ни странно, Лулу  не  сопротивлялась.  Просто  закрыла  лицо  руками,
засмеялась - смех беззвучный, истерический.
   - Не знаю, что с ней делать! - Женщина и сама была близка к  истерике.  -
Не знаю... Может, вы подскажете?..
   - Давно это с ней? - Рома озабоченно насупил брови.
   - Да уже, наверное, с год...
   - Наркотики где берет? В город ездит?
   - В город?! - нервно усмехнулась мать. - Да у нас в Рыбинке этой  гадости
полно... Раньше  молодежь  самогон  хлестала.  А  сейчас  другая  напасть  -
наркотики. Эту дрянь разве что в магазине не продают...
   - Интересно...