ока не загнал  в  один
угол всю бомжацкую братию.
   Нельзя сказать, что Никита одобрял его буйство.  Но  в  то  же  время  не
бросал товарища, был рядом с ним. А вместе они  большая  сила.  Бомжи  давно
признали их превосходство. Только Валера продолжал кошмарить их.
   - Мля, коты облезлые! Помойку здесь устроили!.. И вдруг  он  утих.  Будто
излишек пара из него вышел.
   - Не, ну чо вы, мужики, борзеете? - почти  миролюбиво  спросил  он.  -  В
такой жопе, бляха, вместе торчим. Хрен его знает, что с нами завтра будет...
А вы тут на баб чужих лезете. Непорядок. Нельзя так...
   - Да мы думали, мы одна община, - вякнул кто-то.
   - Одна община?.. - снова стал закипать Валера. - Это вы, бляха, община. А
мы не с вами. Запомните это! Мы над вами. Над вами, поняли?.. И  пусть  хоть
одна падла пойдет против нашей воли! Урою, мля! Гадом буду, урою...
   Он повернулся к бомжам спиной. И первым залез на  свои  нары.  Никита  за
ним. И бомжи, места которых рядом  с  ними,  потянулись.  Только  Валера  не
пустил их. Он освободил для себя, Никиты и Лели  весь  верхний  ярус  правой
стороны барака. Только все равно вони вокруг от этого не убавилось.
   Утром двери в  барак  с  грохотом  отворились.  Появились  чистильщики  с
автоматами. Спецназовские автоматы с глушителями и просто  "АКМСУ".  Боевики
выстроились в одну линию возле прохода.
   - Подъем! - громко заорал один. Бомжи начали медленно просыпаться,  сонно
протирать глаза.
   - Я сказал, подъем!
   На этот раз крик был  подкреплен  длинной  и  оглушительной  очередью  из
автомата. Она придала бомжам ускорения. Они горохом посыпались в проход.
   Как солдаты срочной службы перед лицом  грозного  старшины.  Даже  Валера
удивился их прыти.
   Сам он замешкался. Но не потому, что хотел получить пулю в лоб. Просто он
помогал спуститься Лельке.
   Никита тоже спустился вниз. Он думал, что их сейчас выведут на  улицу,  к
умывальникам. Да куда там. Видать, водные процедуры не входили в  распорядок
дня. Наверное, считалось, что вода вредна для бомжа.
   Ошибся он и в другом. Он решил, что их всех для порядка построят. Но нет.
Два крепких парня втащили в барак большую кастрюлю с кашей, поставили ее  на
стол. А еще двое принесли бак с водой. Чтобы от жажды пленники не сдохли.
   На этом все и закончилось. Чистильщики исчезли.
   - Я же говорил, что нас кашей будут кормить,  -  довольно  протянул  один
бомж.
   И рванулся к кастрюле. За ним было дернулись и остальные.
   - Стоять! - рявкнул Валера. - На место!.. Вчера  он  убедительно  доказал
всем свое превосходство. И сейчас никто не смел ослушаться его.
   Он сам подошел к баку с кашей, заглянул в него.
   - Каша, - сказал он. - Дробь шестнадцать... Без масла. Но горячая...
   Толпа загудела.
   - А из чего мы будем это есть? - спросил Никита.
   - Не из чего, брат, - невесело вздохнул Валера. - Сами  скоты  и  нас  за
скотов держат... Думают, руками из одной кастрюли жрать будем...
   - А больше нечем, - послышался голос из толпы.
   - Руками будем хавать, - решил Валера. - Но сначала пусть каша остынет...
   - Зачем ждать? - не поняли его.
   - А горячая каша руки обожжет...
   Хорошо, есть наполненный водой  бак  с  краником.  Чашек  нет,  но  можно
подставить рот прямо под струю. Под этой струей Валера тщательно вымыл руки.
И когда каша немного остыла,  сложенными  руками,  как  черпаком,  зачерпнул
первую порцию. И переложил ее в сомкнутые ладошки Лельки.  Затем  свою  долю
получил  Никита.  И  себе  Валера  тоже  зачерпнул.  Дальше  кашу   раздавал
"разводящий" из бомжей. Валера ртом "разгружал" свои руки. И  заодно  следил
за порядком.
   Никита одобрял его действия. Анархия в бараке не нужна.
   Через час  после  завтрака  двери  в  барак  снова  открылись.  Появились
чистильщики. Один из них оценивающим взглядом прошелся по толпе. И  выдернул
из нее самых доходяг. В том числе и сифилитика с продавленным носом.
   Он отобрал шестерых. И всех забрал с собой.
   Взгляд у мужика с седыми волосами тяжелый и презрительный.  Рядом  с  ним
три чистильщика с автоматами. И чуть в стороне еще пятеро крепких  парней  в
камуфляже, но без оружия.
   Гарик был в числе тех шестерых бомжей, которых выдернули из общей  толпы,
под конвоем вывели за "колючку", через лес  привели  на  какую-то  крохотную
поляну перед болотом.
   - Ты, - мужик показал на Гарика. - Ты первый!.. На негнущихся ногах Гарик
подошел к нему.
   - У тебя нос продавлен. Почему? - спросил мужик. И тут же сам ответил  на
свой вопрос. - Сифилис?
   - Да... - сознался Гарик.
   Сифилис на последней стадии.
   Но чувствовал он себя вроде неплохо. И даже смог пережить вчерашний день.
А сколько здоровых людей вчера ласты склеили.
   - Ничего, вылечим, - сказал седой.
   Гарик не мог поверить своим ушам. Болезнь у него  неизлечимая.  Он  знает
это. И даже привык к мысли, что скоро умрет. А тут ему обещают жизнь. В  это
действительно было трудно поверить.
   - Правда? - робко спросил он.
   - Правда, - кивнул седой. - Сейчас мы отправим тебя в наш лазарет. У  нас
отличные доктора, лучшие лекарства...
   Доктора без лекарств - это ерунда. Но если с лучшими лекарствами...
   Гарик воспрял духом.
   - Только сначала расскажи нам, как прошла ночь в бараке?
   Гарик не заставил себя упрашивать. И рассказал все. Про девку, которая не
из их общины. Свеженькая, мол, девка, чистенькая. И очень  красивая.  Но  ее
берегут два здоровых молодца с крепкими кулаками. Они тоже не из общины.
   Случайные. Но они всю ночь верховодили над ними. И били морды  всем,  кто
пытался им возражать...
   Только седой вполуха слушал его.  И  когда  Гарик  закончил,  он  сказал,
обращаясь к безоружным парням в камуфляже:
   - Вот видите,  иногда  совсем  не  обязательно  угрожать,  чтобы  человек
раскрылся перед вами...
   - Можно просто наврать с три короба, - гаркнул кто-то.
   - Наврать? - опешил Гарик. - Вы мне наврали?..
   - Я никогда не вру! - сразил его убийственным взглядом седой. - И если  я
сказал, что вылечу тебя, значит, вылечу...
   В руке у него вдруг появился  нож.  Одной  рукой  он  схватил  Гарика  за
волосы, задрал кверху голову.
   - Вы не должны бояться крови, - сказал седой, снова обращаясь к парням. -
Вы должны уметь убивать. Это очень просто...
   Гарик зажмурил глаза. Сейчас он мог надеяться только на чудо. Но чуда  не
произошло. Острый нож полоснул его по горлу...
   Умирая, он снова слышал голос седого:
   - Можно сделать "колумбийский галстук". Это делается так...
   Больше Гарик ничего не слышал. И не  чувствовал,  как  седой  вытаскивает
наружу его язык через дыру в горле...

Глава третья

   Каменистый грунт с трудом отступал вглубь под ударами кирки. Чем  глубже,
тем сильней требовалось бить. А руки-то не казенные.  Зато  силы  в  них  от
казенных харчей - а это, значит, какие силы?
   Вымотался Гиря, на ногах еле стоит. А в голове бум-бум - будто не он сам,
а кто-то другой киркой долбит. Да не по земле, а по его башке...
   От внешнего ограждения лагеря до речки совсем ничего - метров двести.
   И нужно  прорыть  траншею,  чтобы  уложить  канализационную  трубу.  Этим
занимается дюжина зэков, Гиря в их числе. Не повезло ему. На  промзоне  хоть
дурака повалять можно. А здесь за тобой глаз да глаз.
   Работы за территорией зоны. Бригаду их конвоиры пасут. Три  "срочника"  с
автоматами и прапорщик Лось. Вообще-то ему больше фамилия Козел подходит.
   В натуре, козел. Забодал всех тут. Не нравится ему зэков пасти. Потому  и
хочет работу раньше срока завершить. И дает волю рукам. Вернее, ногам.
   Ходит по краю траншеи, гад, да смотрит, не остановился  ли  кто.  И  если
вдруг передых у кого, бац ногой по голове. И снова пошла работа...
   Гиря по голове получать не любит. Потому и пашет  как  проклятый.  Совсем
нет сил...
   И Рыжик вкалывает. Рыжик - он блатной. Пятнадцатилетний срок за  убийство
тянет. Вор, "отрицалово". А гляди ж ты, за лопату взялся. И еще трое блатных
с ним. Тоже пашут, как папы Карло.
   Блатные недавно на траншее  появились.  Когда  она  уже  почти  до  речки
дотянулась. Видно, начальство по достоинству оценило рвение прапорщика Лося.
И сунуло Рыжика и его кентов под его тяжелый сапог. И работают ведь "синие".
Поскуливают, но работают...
   Ничего, совсем немного осталось. Дней пять - и  все,  траншея  упрется  в
речку. А трубу тянуть другие будут...
   - Все, больше не могу! - заорал вдруг Рыжик.
   И  остановился.  Вместе  с  ним  остановились  и  другие.  Дурной  пример
заразителен.
   На своем участке Гиря не успел уйти глубоко.  По  колено  пока  только  в
земле. А Рыжик вчерашнее доделывал. Потому ушел вниз.  Одна  голова  из  ямы
торчала. Мишень для прапорщика.
   - Ах ты, тварь! - заорал на него Лось.
   И рванулся в его сторону.  Конвоиры  осклабились.  Интересно  им,  гадам,
посмотреть, как их "кусок" зэка молотить будет. Гиря с  неприязнью  наблюдал
за ними. В горло бы кому-нибудь вцепиться. Да нельзя...
   Хотя  почему  это  нельзя?  Автоматы  у  них  опущены.  И  расстояние  до
ближайшего метров десять, не больше. Нападения он явно  не  ожидает.  Успеет
Гиря добежать до него, сбить с ног. И даже автомат успеет забрать.  На  этом
все - дальше очередь в спину. А умирать не хочется...
   Злость испарилась. Осталось только любопытство.  Рыжик  не  брат  ему.  И
вообще, интересно все-таки посмотреть, как прапор будет его месить.
   Гиря затаил дыхание в ожидании зрелища. Но произошло то, чего он  не  мог
увидеть даже в самом смелом своем сне.
   Лось ударил ногой, но Рыжик уклонился. И вдруг схватил прапора  за  ногу.
Потянул его на себя. Сбросил в яму. Будто бездна поглотила "куска". И тут же
короткий вскрик. Глухой удар и тишина.
   Все  произошло  очень  быстро.  И  конвоиры  не  сразу  сообразили,   что
случилось. Зато смогли понять, что два предмета, полетевшие в их сторону, не
что иное, как гранаты. "Лимонками" в народе их называют.
   Гиря  тоже  сообразил.  Но  упал  в  траншею  чуть  позже,  чем   солдаты
растянулись на земле. Только "лимонки" взрываться почему-то не спешили.
   И тут до Гири дошло. Не боевые  это  гранаты.  И  даже  не  учебные.  Эту
хлебные муляжи.  Есть  зэки,  которые  смогли  довести  их  внешний  вид  до
совершенства.
   Он приподнял голову выше уровня траншеи. И увидел потрясающую картину.
   Солдаты по-прежнему лежали на земле. Но уже неживые. В их спинах  торчали
заточки. А три блатаря торопливо разоружали их. И Рыжик уже вместе с ними.
   Опасливо смотрит в сторону лагеря. Заметили часовые на вышках или нет?
   Рыжик со своими  корешами  сделали  невозможное.  Пустили  в  расход  всю
охрану. У самого Рыжика пистолет прапорщика. У его сообщников  уже  автоматы
конвоиров.
   Это ж надо, все до мелочей продумали. Заточки смогли пронести через шмон,
даже  гранаты  умудрились  протащить.  А  как  сработали.  Будто  всю  жизнь
тренировались. Точно все рассчитали...
   Лихо дело провернули. Мокрое дело... Даже чересчур мокрое...  И  подумать
страшно, что будет с ними, если их вдруг заметут.
   Но не дураки же они. Если знали, как от конвоя избавиться, то знают,  как
из этих краев исчезнуть. И дураком будет Гиря, если не последует за ними...
   Надоела зона! Надоела неволя! Все надоело!.. На свободу раньше срока!..
   Рыжик поманил за собой всех, кто работал с ним  на  траншее.  Гиря  пулей
метнулся за ним и его кентами. И еще двое подались  за  ними.  Остальные  не
решились.
   Семеро зэков бежали к реке. Впереди Рыжик с пистолетом  в  руке.  За  ним
Чифирь, Гренка и Батон, все с автоматами. Чуть позади Гиря  и  еще  двое  из
"мужиков".
   - Идиоты! - орал Рыжик. - Зачем остались? Мы на всех свободу рвали...
   Ниччо, счас прапора появятся, помидоры на хрен отобьют...
   - И ливер псам на харчи вырвут, - добавил Чифирь.
   На этом все замолкло.  Беглые  зэки  берегли  дыхание.  Ведь  неизвестно,
сколько им еще бежать...
   Речка была  небольшая.  Ее  легко  преодолели  вброд.  Рыжик  взлетел  на
какой-то холм. Гиря тоже преодолел препятствие. И понял, что на этом все.
   Нет сил бежать дальше.
   Может, остановиться? В "мокрухе" он не участвовал. А то, что бежал, можно
на глупость списать. Оправдаться тем, что вовремя одумался.
   Но ведь и прапора красноперые могут одуматься. После того как  до  смерти
запинают его ногами. Все, что можно, отобьют, в могилу загонят. И ведь  даже
не раскаются. Шутка ли, четырех ментов Рыжик завалил. После  такого  сначала
убивают, а потом думают...
   А Рыжик продолжал бежать. Гирю уже шатало из стороны  в  сторону,  колени
начали подгибаться. А тот только наращивает темп. Но надолго его не хватит -
это точно.
   Идиот, на что же он рассчитывал? Тайга вроде рядом - рукой подать. Но так
только кажется. До спасительной чащобы еще сколько бежать...
   Все, больше он не может!..  Гиря  остановился  и  медленно  опустился  на
колени, припал головой к земле. И тут вдруг понял, что не на земле он, а  на
полосе гравийной дороги. И Рыжик по этой же дороге сейчас бежит. Нет, он уже
идет. Вот взял и остановился. Все остановились. Чего-то ждут...
   И точно. Автобус какой-то показался. Грязный, запыленный "ЛАЗ".
   Тащится по дороге, пыль столбом за  ним  клубится.  Прямо  на  них  прет.
Только водитель не дурак, видит, как три автоматных  ствола  в  его  сторону
повернулись. И от страха жмет на тормоза.
   Первым в автобус заскочил Рыжик, за ним остальные. И Гиря  нашел  в  себе
силы встать, потянулся к машине. Пузом по ступенькам вполз в проход.
   - Ну, фраерок, ты даешь!  -  усмехнулся  Чифирь.  И  гаркнул  на  водилу,
молодого пацана с рачьими глазами.
   - Ну, чо выпучился, пидор? Давай, мля, гони!..
   Для убедительности он сунул ему под нос ствол автомата.
   Водила закрыл двери. Включил скорость, выдал  сцепление.  Автобус  плавно
тронулся с места. И так же плавно стал набирать ход.
   - Резче, мудрила! Резче! - заорал на него Рыжик. Подхлестнул водилу.
   Автобус стал быстрее набирать ход.
   И Гирю он подхлестнул.
   - Не, ну чо ты распластался здесь, как жаба на помойке? -  снисходительно
глянул он на него. - Что, совсем сдох?
   Гиря только кивнул. У него не было сил даже говорить.
   - В натуре, а еще спортсмен... - презрительно скривился Батон.  -  У  вас
чо, среди "новых" все такие дохлые?..
   Гиря промолчал. Не мог он говорить. Да и нечего ему было сказать.
   Впрочем, Батон и не ждал ответа. Все внимание он переключил на пассажиров
автобуса. А их было не так много. Пять мужиков и несколько баб.
   Все перепуганы до  смерти.  Слово  боятся  сказать.  Естественно,  Батона
интересовали бабы.
   А Гирю куда больше  интересовало  переднее  сиденье.  "Мужик"  по  кличке
Спиридон помог ему усесться.
   - Правильно, - кивнул Гренка. - Здесь и торчите. Все одно толку с вас...
   Чифирь расположился на  переднем  сиденье.  Держал  водителя  на  прицеле
автомата. Рыжик неподалеку. Сидел и смотрел вперед. Только будто  ничего  не
замечал. Какие-то мысли бродили в его голове.
   Гиря очень хотел надеяться на то, что мысли эти не  пустые.  Наверняка  в
лагере уже шухер. Солдаты  получают  оружие,  патроны,  кинологи  готовят  к
выезду собак. Вся эта сила рассаживается по мощным "Уралам".
   Вдоль реки растут деревья. Даже с  лагерных  вышек  не  было  видно,  как
беглые зэки останавливают автобус, садятся в него.
   Но ведь, кроме этого автобуса, по этой дороге редко что ходит. Рыжик знал
про это. Потому и время  для  побега  выбрал  самое  то.  Чтобы  на  автобус
попасть. И дальше у него все продумано.
   Уйдут  они  от  погони.  Уйдут.  Если  армейские  вертолеты  с  базы   не
поднимутся. А у них на подвесках мощные ракеты.
   Хотя нет, какие к черту ракеты?.. Не  будут  же  вертолеты  расстреливать
автобус, в котором ни в чем не повинные люди. Водитель и его пассажиры - это
заложники. Вот почему спокоен Рыжик. Вот почему он уверен,  что  впереди  их
ждет успех.
   - А ты, Рыжик, конкретно все замутил, - сказал Гиря.
   Но Рыжик на него даже не посмотрел. Все о своем думает. И на лице напряг.
Неужели ничего умного не может придумать.
   - Ой, не надо, не надо! - послышался сзади женский голос.
   - Надо! - заревел Батон.
   Гиря обернулся. Увидел, как Батон завалил на свободное  сиденье  какую-то
бабу. Молодая девка, формы у нее пышные.  Лицо  круглое,  глаза  большие.  И
губки такие припухлые. Так и просятся на грех.
   Мужики, может, и не прочь бабу свою от насильника уберечь. Да куда им?
   Батон ведь все продумал. Гренку с автоматом против них  поставил.  Именно
потому и спокоен Рыжик. Не одергивает пацанов своих. Пусть веселятся.
   Сколько ж  они  за  "колючкой"  пропарились  без  баб!  Только  петухи  и
самодрочка.
   И Гирю на свежатинку потянуло. Он даже глазом зацепил вторую из трех баб.
Лет сорок ей. Толстовата чуть. И рылом не вышла. Но  если  морду  полотенцем
закрыть, то ничего, сойдет.
   - Эй ты! - окликнул его Рыжик.
   - Чего?
   - Ты на бабу не смотри. Ты на мужика смотри...
   - Не понял...
   Он что, кого-то из мужиков опустить хочет? Зачем, если бабы есть?
   Может, Рыжик только петушатину любит?..
   - А сейчас поймешь...

***

   Подполковник Славкин едва не рвал на себе волосы. Это ж надо, семь  зэков
смогли нейтрализовать конвой из четырех человек. И удрать из-под самого носа
часовых на вышках.
   Четверо убитых. И побег. Надают Славкину по шапке. Но можно хотя смягчить
удар. Для этого нужно догнать преступников.
   Тревогу забили не сразу. Не сразу на маршрут вышла группа  преследования.
Но все же вышла. "Урал" с автоматчиками. Сам подполковник  Славкин  в  своем
"уазике" впереди. На полном ходу несутся они  по  дороге,  по  которой  ушли
беглецы.
   Уже удалось узнать, что  преступники  захватили  гражданский  автобус.  И
сейчас на всех парах уходят от преследования.
   Но "Урал" машина мощная. И "уазик" - отличный джип. Незаменимая вещь  для
ухабистых проселочных дорог.
   Дорога тянется далеко, через леса и перелески,  к  Пермскому  шоссе.  Уже
почти час Славкин в пути. А автобуса все нет.  Но  след  на  пыльной  дороге
свежий. Просто "ЛАЗ" тоже хорошо  идет,  быстро.  Но  Славкин  его  догонит,
обязательно догонит. Не может не догнать.
   Машины поднялись на холм,  с  вершины  которого  отлично  просматривалось
Пермское шоссе. И "ЛАЗ", он только что свернул на это шоссе с их дороги.
   - Товарищ подполковник, - вскрикнул водитель. - Автобус!!!
   Славкин облегченно  вздохнул.  Еще  бы  чуть-чуть,  и  автобус  с  зэками
смешался  бы  с  потоком  машин,  движущихся  на  Пермь.  Его  бы,  конечно,
остановили. Но другими силами. Люди подполковника Славкина остались бы не  у
дел.
   Он, конечно, уже сообщил  кому  надо  о  побеге  зэков.  Уже  принимаются
экстренные меры к их  задержанию.  Но  пока  они  принимаются,  подполковник
Славкин все сделает сам. Не уйти от него беглецам. Не уйти...
   - Гони! - крикнул он солдату-водителю.
   Как будто тот выжимал из машины не все, как будто оставался еще  какой-то
резерв.
   По шоссе автобус шел ходко. Но все  время,  пока  "уазик"  и  "Урал"  еще
тряслись по гравийке, Славкину удавалось удерживать его  в  поле  зрения.  А
потом машины тоже выбрались  на  асфальтированное  шоссе  и  сами  прибавили
скорости.
   Медленно-медленно, но Славкин догонял автобус. "Уазик"  вырвался  вперед,
оставил позади "Урал". И вот он, наконец,  догнал  "ЛАЗ",  пошел  на  обгон,
пристроился впритирку к левому боку.
   Сквозь запыленные окна  автобуса  можно  было  видеть,  кто  находится  в
салоне. Славкин  увидел  зэков  в  лагерной  униформе.  И  водитель  тоже  в
зэковской робе. Они, голубчики. Сидят, не дергаются. И в окно не смотрят.
   Словно не верят, что их могут догнать и остановить.
   Славкин достал пистолет. Ничего, сейчас он прострелит автобусу колеса.
   - Товарищ подполковник!  -  подал  вдруг  голос  водитель.  -  А  там  же
заложники...
   Как обухом по голове стукнуло Славкина. Точно, кроме беглец