в,  где  им  все  доступно  объяснят  и
покажут. А из сослуживцев была только старая карга.  -  Она  кивнула  на
дверь кинозала, но Антон и без того понял, о ком речь.
   - Что ж, спасибо и на этом, - со вздохом произнес он.
   - Выпить не хотите? - неожиданно  предложила  барменша,  исполнившись
состраданием. - А то набегут картавые - ничего не останется. Они пьют не
хуже нас...
   Пятьдесят  граммов  коньяка  пошли  ему  на  пользу.  Мозг  заработал
импульсивней. А  толку-то?  Все  его  зацепки  относительно  культпохода
Васиного мужа в кинотеатр накрылись вроде  бы...  Барменша  на  прощанье
подсказала:
   - Спросите у французов, если умеете по-ихнему.
   Это была идея. К тому же Патя не пропускает ни одного понедельника.
   Как только объявили очередной антракт, они вышли на свежий воздух.
   Патрисия затянулась "Голуазом",  а  Полежаев  все  никак  не  решался
приступить к "допросу". Но девушка сама его выручила:
   - Ты выследил, кого искал?
   - Я никого не искал.  Впрочем,  если  по  правде,  то  я  ищу  одного
человека.
   - Здесь? Твой человек француз?
   - Нет. Он журналист.
   Вышло  как-то  глупо.  Сразу  припомнился  деятель,  который   вместо
национальности своего папы называл его профессию.
   - Он хорошо знает язык?
   - Нет. Он был здесь в понедельник на последнем сеансе. И  больше  его
никто не видел. Вот его фотография.
   - О-ля-ля! - снова не к месту захохотала она.  -  Я,  кажется,  смогу
тебе помочь! - Девушка стала обмахиваться фотокарточкой, как веером.
   - Ты его видела? - возопил Полежаев.
   - Напрасно так горячишься. Твой друг просто-напросто загулял!
   - По-моему, ты ошибаешься.
   - А по-моему, нет. Он был здесь в  понедельник  в  компании  с  одной
интересной дамой. Такая не скоро выпустит из своих объятий.
   - Ты ее знаешь? Она - из ваших?
   - И да, и нет.
   - Как это понимать?
   - Наполовину француженка.  Училась  в  русской  школе.  Подрабатывает
переводчицей.
   - Красивая?
   Она хмыкнула и недовольно скривилась.
   - Извини, - спохватился Антон.
   - Нечего извиняться. Баба потрясная!  Так,  кажется,  у  вас  принято
говорить?
   - Лично у меня не принято.
   -  В  общем,  Констанция  не  прочь  заманить  к   себе   мужика   на
недельку-другую, чтобы выжать из него все денежки.
   - Это не тот случай, Патя. У моего друга было напряженно с деньгами.
   - Тогда не знаю. - Ей, казалось, надоел этот разговор.
   - У тебя есть адрес  Констанции?  -  напрямик  спросил  Полежаев.  Он
понимал, что эта малютка с рюкзачком  на  плече,  сама  напросившаяся  в
подружки и даже в невесты, теперь была его единственной зацепкой.  И  он
не собирался так просто от нее отцепиться.
   - Адреса нет, но я могу узнать. Тебе надо? Ты поедешь к ней?
   Она спросила с такой мукой в голосе, что со стороны это выглядело как
семейная драма.
   - Я поеду, - честно признался Антон.
   - Тогда поедем вместе, - запросто решила она. - Подожди меня  тут.  Я
мигом.
   И она пестрой бабочкой снова  впорхнула  в  массивные  дубовые  двери
кинотеатра.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Тот же день

   Еремин с самого утра тщательно изучал  публикации  Шведенко.  Он  был
немного разочарован. Ждал  от  них  большего.  Все  носило  сенсационный
характер, но грешило кляузностью и бездоказательностью.
   - Я не стал бы пачкаться на месте этих ребят, которые  подложили  ему
взрывчатку в автомобиль!
   Его   в   основном   интересовали   материалы,    опубликованные    в
январе-феврале этого года,  то  есть  перед  покушением.  Заинтересовала
довольно подробно изложенная журналистом информация об одной  молодежной
группировке, не подчиняющейся старым воровским законам.
   - Эти могли обидеться, -  заключил  следователь.  -  Молокососы,  как
правило, обидчивы. И к тому же злопамятны.
   Он решил, что ему  не  помешает  встретиться  с  кем-нибудь  из  этих
недоумков.
   Позвонил диспетчеру, который соединял его с осведомителем.
   Тот перезвонил примерно через час и назначил свидание  в  антикварном
магазине на Малой Никитской.
   Еремин оставил свою "шкоду" неподалеку  от  испанского  посольства  и
прошелся до магазина пешком.
   Человек в джинсовой жилетке поверх широкой клетчатой рубахи  согнулся
в три погибели над старинным комодом из красного  дерева.  Еремин  узнал
человека сразу по тщательно выскобленному затылку.
   - Тонкая работа. Что правда, то правда, - немного задумчиво,  как  бы
прицениваясь, произнес Константин. - Сколько стоит? - поинтересовался он
у продавца, парня  в  строгом  костюме,  значительного  и  важного,  как
мебель, которой торговал.
   Парень назвал восьмизначную цифру. Еремин покачал головой. Человек  в
джинсовой жилетке разогнулся и, не  взглянув  на  сыщика,  направился  к
выходу.
   Это можно было понимать по-разному. Или осведомитель почувствовал  за
собой слежку, или просто  хотел  увести  Константина  в  более  укромное
место.
   Еремин видел, как тот повернул в  сторону  площади  Восстания.  Через
пару минут он тоже покинул "магазин не для бедных".
   Человек в жилетке прогуливался, демонстрируя полнейшее спокойствие.
   Еремин перешел на другую сторону улицы. Так легче вести наблюдение.
   Тот неожиданно шмыгнул во двор. Константин замедлил шаг,  внимательно
изучая обстановку...
   - К чему такие предосторожности? -  говорил  он  человеку  в  жилетке
через двадцать минут, сидя на скамейке во  дворе,  в  тени  раскидистого
клена.
   У того все лицо было в движении: ходили  по  скулам  желваки,  прыгал
кадык от частого глотания слюны, бегали под  кустистыми  бровями  черные
глазки.
   - Хорошо вам говорить. А за мной уже третий день кто-то ходит.
   - А машина?
   - В ремонте.
   Еремина мало интересовали проблемы шестерки. Он не для того  назначил
ему  встречу,  чтобы  вдаваться   в   подробности   его   существования.
Существуешь - и слава Богу. А нет тебя  -  найдем  другого.  Следователь
никогда не испытывал жалости к своим клиентам.  Правда,  и  клиентура  у
него была специфическая. Он всегда помнил, что  жертва  и  преступник  в
любую минуту могут поменяться ролями, и смотрел чаще всего на  жертву  с
цинизмом.
   - Ты слышал что-нибудь о журналисте Шведенко?  -  взял  он  в  оборот
осведомителя.
   - Только то, что есть такой журн и что есть у него царапалки.  Больше
ничего. Я вообще журнами не интересуюсь.
   - А они тобой? - усмехнулся Еремин.
   Человек в жилетке насупился, как снегирь на морозе.
   - Ладно, не обижайся, - похлопал его по колену  следователь.  -  Этот
Шведенко на днях исчез. Похоже, его убили. Я полистал сегодня газеты.
   Понимаешь, о чем я? Он, конечно, многих пытался достать  своими,  как
ты выразился, царапками, да только не очень-то  у  него  получалось.  Он
наезжал и на твою братву, и на чеченцев с азербайджанцами,  но  все  это
слишком мелко, чтобы им мстить. Единственно кого он по-хорошему зацепил,
это малыши. И они отреагировали должным образом. Подложили ему в  машину
взрывчатку. Это было в феврале. Шведенко отделался легким ушибом. С  тех
пор он остепенился. Но прекратилась ли охота на него? Короче, мне  нужно
встретиться с кем-нибудь из малышей.
   - Легко сказать! Эти суки никого к себе не подпускают!
   - Подумай хорошенько. А я пока закурю.
   Он знал, что поставит осведомителя в  затруднительное  положение,  но
никак не думал, что тот так горячо примется его отговаривать.
   - Вряд ли это  малыши.  Они  все  делают  открыто.  У  них  задача  -
утвердиться...
   - Я не нуждаюсь в твоих комментариях!
   - Но это может стоить мне жизни! Если братва узнает,  что  я  вхож  к
малышам! О чем угодно просите, только не об этом!
   - Если ты не сделаешь этого для меня, то братва получит о тебе  более
интересные сведения.
   Еремин заранее приготовился  к  шантажу,  хотя  и  презирал  подобные
методы. Но слишком уж безнадежной была ситуация.
   - Когда вы хотите встретиться? - опустив голову, пробурчал человек  в
жилетке.
   - Сегодня.
   - Это невозможно...
   Он обхватил голову руками, безжалостно вцепившись в жидкие волосы.
   Еремин   только   усмехнулся,   сочтя   позу   осведомителя   излишне
трагической.

***

   Авторитет малышей забил  стрелку  в  половине  восьмого  в  одном  из
центральных ресторанов  города.  Об  этом  следователю  сообщил  сладкий
девичий голосок. Еремин даже поначалу  растерялся  от  этого  сообщения.
Однако успел задать вопрос:
   - Как мне его узнать?
   -   Не   волнуйтесь.   Вас   проводят.   -   Она   была   чрезвычайно
предупредительна и на прощанье прощебетала:
   - Чао!
   После утреннего разговора с  осведомителем  Константин  сомневался  в
успехе задуманного. Вообще-то Еремин не  очень  болел  за  это  дело.  В
финансовую стабильность своего друга-писателя он не верил. К  журналисту
особой симпатии не испытывал. Правда, жена журналиста  ему  понравилась.
Толковая женщина и недурна собой. Надо подготовить ее к тяжелому  удару.
Как-то смягчить его. Ему вчера показалось, что надежда  в  этой  хрупкой
женщине  уже  не  теплится.  И  все-таки  человек  всегда  надеется   до
последнего. И правильно делает. И  Константину  здорово  запали  в  душу
слова Василины, оброненные на прощанье. "Теперь я верю,  -  сказала  она
Полежаеву, - что герой твоих романов -  не  выдумка".  Что  ж,  придется
оправдывать доверие. Хотя дело почти тупиковое. Он уверен  на  все  сто,
что журналист мертв. Если убийство заказала мафия, то до правосудия вряд
ли дойдет.
   Тогда  его   задача   -   отыскать   труп,   чтобы   захоронить   его
по-христиански.
   - Хорош за упокой! - сказал он себе. - Пора подумать о приятном!
   Писатель, сам того не подозревая, преподнес вчера следователю царский
подарок, найдя эту французскую  газетенку!  Кто  бы  мог  подумать,  что
гувернантка Оля не только жива, да еще и нанимается снова в гувернантки!
Теперь она хорошенько подумает, прежде чем устраиваться в дом  к  новому
русскому.
   Ему не терпелось позвонить ей уже вчера, хоть он и вернулся домой  во
втором часу ночи. По правде говоря, думая  об  этой  мимолетной  девице,
"железный Еремин" давал сбой. Он редко на кого-то западал,  но  уж  если
случилось  с  ним  такое  несчастье,  то  девице  суждено  было  надолго
оставаться в заточении в его железном сердце.  Гувернантка  Оля  провела
там целых два месяца, и пора бы ей уже на свободу, да вот удружил  Антон
Борисович!
   Рука потянулась к аппарату,  и  указательный  палец  утонул  в  омуте
первой же цифры.
   - Ее, наверно, нет  дома,  -  оправдывался  перед  собой  застенчивый
детектив. - Газета была не вчерашняя. Она уже получила работу и  возится
сейчас с каким-нибудь малышом.
   Сразу в памяти возник загородный дом Грызунова.  Страшная  детская  с
задушенным в постели мальчиком. Гостиная с антикварной мебелью.
   Подумалось: "Не в том ли магазине отоваривается  Сергей  Анатольевич,
где я рассматривал сегодня комод?"
   Все это были уловки, попытки запутать самого себя. Нет, по ночам  ему
не снились задушенные мальчики. Но нераскрытое дело иногда начинало  как
бы вертеться в голове по новому кругу, занозить душу.
   -  Пусть  из  меня  никудышный  любовник,  но  свои  профессиональные
обязанности я знаю назубок!
   Он бодро набрал пять цифр, а на шестой как-то сник.
   - Позвоню после ресторана. Будет еще не поздно.
   Презирал себя за малодушие, но  ничего  не  мог  поделать.  Выпил  на
дорожку чаю и пожелал себе удачи.
   К  ресторану  подъехал  минута  в  минуту.  Молоденький   швейцар   с
подвешенной к лицу улыбкой  расшаркался  перед  ним.  Метрдотель  провел
через полупустой зал и усадил за столик для двоих.
   "Неужели  знают  меня  в  лицо?  А  чему  я  удивляюсь?  У  них  своя
контрразведка. Имеются досье. Это у  солидных.  И  у  малышей?  Вот  так
новости!
   Будем знать теперь".
   Чтобы не ударить лицом в грязь, он заказал телятину в винном соусе, а
из напитков - минералку ("У  чекиста  должна  быть  холодная  голова!").
Заранее  прикинул,  что  финансы  позволяют  ему  даже  оставить  чаевые
официанту.
   Еремин нервничал. На часах без двадцати восемь, а он  до  сих  пор  в
одиночестве пьет минералку.
   "Эти господа обычно не опаздывают. Уж не перепутал ли я заведеньице?
   А может, ихняя девка чего-то напортачила?"
   Метрдотель, наверняка умевший читать по  глазам,  приблизился  к  его
столику и ласково предупредил:
   - Не волнуйтесь. Шеф будет с минуты на минуту.
   Еремин приступил к телятине.
   Шеф оказался невысоким юнцом в смокинге, с красивым,  интеллигентным,
немного даже девичьим лицом. И при этом -  баки  под  Элвиса  Пресли  на
смуглых щеках. Еремин в душе позавидовал его средиземноморскому загару.
   - Извините, что заставил вас ждать. Срочные дела.
   Он заказал официанту что-то из омара, скорее всего,  для  поддержания
компании, и тоже обошелся без спиртного.
   Пока юный авторитет делал заказ, Константин  внимательно  разглядывал
его тонкие аристократические пальцы  с  единственным  перстнем  (золото,
сапфир, бриллианты) и диву дался,  какими  редкими  птицами  пополняется
фауна нашего преступного мира.
   - Если честно, то меня удивило, что вы ищете встречи с нами, -  начал
парень.
   - С вами предпочитают не встречаться? - улыбнулся ему Константин.
   - Нас не любят, - подтвердил тот.
   - Для меня это не имеет значения.
   - Вот поэтому мы и сидим за одним столиком. Лично мне импонирует, что
вы не делаете различия между славянами и не славянами.
   Еремин только после этого панегирика в  свой  адрес  заметил,  что  у
парня совершенно не славянское лицо, несмотря на небесно-голубые очи.
   - Немногим удается  так  спокойно  лавировать  на  лезвии  бритвы,  -
продолжал сыпать комплиментами тот.
   - Спасибо за теплые слова, - отделался банальной фразой следователь и
с ухмылкой добавил:
   - Думаю, что вы преувеличиваете мою роль в истории. В энциклопедию  я
не попаду.
   - Зато про вас пишут детективные романы.
   - А вы неплохо подготовились к нашей встрече, хотя времени у вас было
немного.
   - Все объясняется очень просто. Наши желания совпали.
   Этот юнец обескураживал Еремина каждой своей фразой.
   - Вы хотите сказать, что собирались встретиться со мной?
   - Да. У меня есть к вам дело, - признался  авторитет,  -  но  сначала
поговорим о ваших делах.
   Следователь не заставил себя долю ждать и рассказал о журналисте.
   - Пресса тоже нас не балует любовью, - усмехнулся парень, - но мы  не
ропщем. Мы не трогаем журналистов. Слишком мелкая рыбешка.  Если  кто  и
заслуживает справедливой кары, так это редакторы "желтой" прессы.
   - И февральский взрыв в машине Шведенко тоже не ваша работа?
   - Боже упаси! Больше нам делать нечего, как кидаться с  терактами  на
бедных борзописцев!
   Еремин не верил ему. "Послушать этого  красавца,  так  они  только  и
занимаются отращиванием баков и уходом за ногтями!"
   - Неужели к нам ведут какие-то нити? - несколько манерно,  размахивая
кусочком омара на вилке, удивленно воскликнул юнец.
   И  он  был  прав.  Нити  никуда  не  вели.  Разве  что  в   кинотеатр
"Иллюзион"?
   - К тому же вы говорите, что журналиста похитили.  Это  вообще  не  в
наших правилах.  Похищают  невест  на  Кавказе.  Из  вашего  рассказа  я
заключил, что Шведенко - не женщина. Значит, кавказская версия отпадает.
   Он издевался. Не злобно, но издевался со вкусом.  Еремин  ругал  себя
последними словами за то, что придумал эту  встречу.  Ведь  дураку  было
понятно, что малыши не имеют ничего общего  с  теми  старыми  мафиозными
кланами, которые могут признаться  в  том  или  ином  преступлении,  так
сказать, взять на себя ответственность.
   - Вас, наверно, нанял редактор газеты?
   - Нет.
   - Кому еще есть дело до журналиста?
   - Это коммерческая тайна.
   - Понятно. Мой вам совет - оставьте эту безнадегу.  Журналисты  редко
возвращаются с того света. А судя по вашему рассказу - ваш  именно  там.
Сколько вам платят в день за работу?
   - Двести.
   - Я заплачу в два раза больше, если возьметесь за мое дело.
   Еремин не любил такие разговоры, когда лезут с  советами,  тем  более
сопляки, но набухающие почки  волшебного  дерева,  грозившие  в  будущем
превратиться в болезненную зелень долларовых купюр,  не  дали  вырваться
грубым словам. Он лишь  изобразил  на  лице  неподкупность  и  налег  на
телятину.
   Собеседник по-мхатовски выдержал паузу, во время которой  разглядывал
немногочисленных посетителей,  и,  улыбнувшись  неожиданно  оголодавшему
Еремину, сказал:
   - У меня тоже просыпается зверский аппетит, когда я нервничаю. Так вы
согласны мне помочь?
   Этот  вопрос  внес  существенные   коррективы   в   сумятицу   мыслей
следователя.  Он  рисковал  потерять  с  таким  трудом   завоеванный   в
преступном мире  авторитет  (а  прознают  непременно),  если  согласится
поработать на малышей - на дерзкую, непокорную  группировку,  которая  у
всех стоит поперек горла. Молодой человек в смокинге  не  мог  этого  не
понимать и не случайно поэтому выделил слово "мне",  намекая  на  личную
просьбу.
   - Лично вам? - на всякий случай уточнил Константин.
   -  Я  начинаю  сомневаться  в  вашей   профессиональной   хватке,   -
ухмыльнулся тот. - Вам предлагают выгодное дело, а вы воротите нос,  как
от тухлого яйца!
   "Еще какое тухлое!" - клокотало  все  внутри,  но  "железный  Еремин"
вновь сдержал эмоции.
   - Я вас слушаю, - как ни  в  чем  не  бывало  ответил  он,  промокнув
салфеткой рот.
   - Хорошо. Я не получил от вас стопроцентного согласия.  Не  ждите  от
меня  подробностей.  Выслушайте  все,  как   анекдот   или   фаблио   из
какого-нибудь там Боккаччо.
   "А юнец-то вполне грамотный!" - отметил про себя детектив.
   - Так вот, - начал молодой человек, интеллигентно покашляв в кулачок,
чтобы привлечь внимание собеседника. - Некий гражданин  пристрастился  к
собиранию всяких безделушек. Открыл для себя прекрасное.  Надо  сказать,
что безделушки эти стоили недешево и доставались гражданину  с  великими
трудностями.
   Из-за одной такой вещицы ему пришлось  здорово  попотеть.  Он  провел
несколько месяцев за границей, просрочив визу. Гонялся за безделушкой, а
полиция гонялась за ним. В конце концов его вытурили из страны, но уехал
он не с пустыми руками.
   Собранная гражданином коллекция была  уникальна  тем,  что  предметы,
представленные в ней, принадлежали одной эпохе и одной стране. Наш герой
просто заболел этой эпохой. Другого слова не подберешь. Но это  было  не
единственное его увлечение. Он водил в свой дом много друзей  и  подруг.
Одним словом, общительный малый. Обаяшка! Коллекцию он дома не держал. И
никто из его друзей и  подруг  не  догадывался  о  ее  существовании.  А
фанатичное  увлечение  той  эпохой  все   объясняли   непомерной   тягой
гражданина к знаниям и любовью к истории. Вы хотите спросить, где же  он
прятал свои  безделушки?  В  самой  обыкновенной  квартире  в  одном  из
пригородов Москвы. Там жила его старенькая бабушка. И вот однажды соседи
бабушки позвонили нашему гражданину в  Москву  и  сказали,  что  бабушка
подозрительно давно не выходит из дома и не отвечает на звонки. Он сел в
машину и помчался в пригород. Открыл  дверь  своим  ключом.  Бабушка  не
встретила внука, она неподвижно лежала в постели.  Старушка  умерла  без
чьей-либо помощи.
   Это установила экспертиза. И коллекция, к великой радости гражданина,
оказалась на месте. Только он не  сразу  обнаружил  (так  как  бы  занят
похоронами), что в ней чего-то не хватает. А не было как раз  той  самой
вещицы, из-за которой он в  свое  время  нарушил  визовый  режим  одного
солидного государства. Он не знал, что и  думать,  ведь  ни  одна  живая
душа, кроме бабушки (царство ей небесное!),  не  знала  о  существовании
коллекции, а о существовании пригородной бабушки  -  очень  ограниченный
круг людей. Только самые близкие. Наш герой оказался  в  затруднительном
положении...
   Молодой человек прервал свой рассказ,  чтобы  закурить