вил  тему  Иды.  Прекрасно  знал,  чем
кончаются разговоры о ней.
   - Могу я тебе поручить кое-что? - начал он издалека.
   - Это касается нашего дела? - осторожно поинтересовался Антон.
   - Разумеется. Я подумал, что тебе сподручней заняться поиском романа.
   - Ты имеешь в виду "братскую могилу"?
   - Да. Если роман писался для  известного,  раскрученного  автора,  то
наверняка анонсировался. По названию романа и  по  аннотации  ты  можешь
понять, наша эта ахинея или нет.
   -  Пожалуй.  Тем  более  сегодня  открывается  Международная  книжная
ярмарка. Там будет масса каталогов.
   - Тебе и карты в руки!
   На прощанье Еремин сказал:
   - До вечера! В "Иллюзионе"!
   Антон бросил на друга испепеляющий взгляд и вышел из кабинета.

***

   Хлюпенький матросик  встретил  частного  детектива  с  распростертыми
объятьями, будто они годами вместе бороздили моря и океаны,  а  на  суше
судьба развела их.
   В квартире пахло чем-то подгоревшим.
   - Нюрка, жена моя, продрыхла  целый  час,  а  про  фасоль  забыла!  -
информировал с порога хозяин. - Теперь вместо фасоли - шрапнель!
   Однако Нюрка не спешила показываться. Видно, чувствовала свою вину за
испорченный обед.
   - Фу! Я сказал "фу"!
   Это уже относилось к бульдогу, не менее  импульсивному,  чем  хозяин,
бросившемуся к Еремину чуть ли не с поцелуями.
   - Я сказал "на место"! Разгильдяй,  еб-теть!  Разве  такому  поручишь
охрану материальных ценностей!
   Но пес не слушал матросика, а знай свое -  прыгал  к  следователю  на
грудь, пока тот не приласкал его.
   - Пройдете или как? - осведомился хозяин.
   - У меня мало времени. Может, покажете своего свидетеля?
   - А как насчет... - Матросик сделал красноречивый  жест,  означающий,
что ему позарез охота выпить, но  вслух  произносить  не  стал,  видимо,
опасаясь Нюрки, хотя и провинившейся.
   - Всякий товар имеет  цену,  -  усмехнулся  Константин.  -  Я  должен
убедиться, что ваш товарищ не вешает мне лапшу на уши.
   - Васек - парень чистой души! Врать не станет! Что видел, то видел.
   Васек жил на двенадцатом этаже. Следователь сразу  смекнул,  что  его
квартира граничит с квартирой, которую снимал Шведенко, хоть и находятся
они в разных подъездах.
   Им открыл молодой человек примерно  одного  с  Ереминым  возраста,  в
клетчатой рубахе не первой свежести и спортивных  штанах.  Клочья  белых
волос  обрамляли  намечающуюся  лысину,  в  голубых   глазах   светилась
простота.
   - Заждался я уж, - пробурчал он без улыбки. - Собирался уж в магазин.
   - Не шути так, Васек! - откликнулся хлюпенький и с  деловитостью,  на
какую только был способен, добавил:
   - Мы со следователем по важному вопросу.
   - Какой я тебе Васек! - возмутился тот. - Викентием меня звать.  Кеша
я.
   Ворчливый Кеша провел их на свою замызганную кухню.
   Белый  пудель,  выбежавший  им  навстречу,  как-то   не   вязался   с
интерьером, хоть и был похож на хозяина особой вихрастостью и  простотой
в глазах. Сыщик вообще-то  не  был  любителем  собак,  больше  нравились
кошки,  но  чтобы  заслужить  доверие  хозяина,   пришлось   приголубить
глупенького пуделька.
   - Сколько лет собаке? -  спросил  он  для  проформы,  чтобы  смягчить
недовольство Васька-Викентия.
   Ответ его мало интересовал, тем более матросик  взял  уже  соседа  за
жабры. Видать, жажда не угасала и гнала события вперед.
   - Колись, друган! Все, что мне рассказывал! Валяй, и побыстрей! А  то
у частного детектива времени в обрез!
   - Вот еще! - пробормотал тот. - Журну, говорят, голову  отвинтили.  И
мне отвинтят!
   - Да кому ты нужен, Васек! - негодовал матросик. - Он же журн,  а  ты
кто? Ассенизатор!
   - Я - кассир! - произнес Викентий с достоинством.
   - Знаете, где  он  кассир?  -  обратился  хлюпенький  к  следователю,
по-жеребячьи заржав. - В платном сортире!
   Еремин понял, что если не возьмет  сейчас  инициативу  в  свои  руки,
уйдет ни с чем.
   - Вы не могли бы нас оставить наедине?
   Словоохотливый матросик поерзал было на табурете, но  колючий  взгляд
сыщика будто приподнял его за шкирку и выставил за дверь.
   - Откуда вы узнали про отвинченную голову журна?
   Вопрос был  задан  резонно,  потому  что  гибель  Шведенко  никак  не
освещалась в  прессе,  тем  более  такие  подробности,  как  отрубленная
Голова.
   - Люди болтают, - ответил тот неопределенно.
   - Какие люди?
   - Разные.
   - Конкретно можете назвать?
   - Да любого спросите в нашем дворе!
   "Что я к нему привязался? Василина вполне могла проболтаться. Да хотя
бы тому неприятному типу, который сдавал журналисту жилье".
   - Что вы видели в то утро?
   - Ничего такого, - пожал плечами Кеша. Он  предпочитал  почему-то  не
смотреть Еремину в глаза, интересуясь больше протертым ковриком на полу,
как  бы  спрашивая:  "А  это  у  меня  откуда?  Кто  подсунул  мне  этот
клоповник?"
   - А все-таки? Играет  роль  любая  мелочь.  Вы  видели  машину  возле
мусорных ящиков, когда гуляли с собакой?
   - Ну, предположим.
   - Что значит - предположим? Видели или нет?
   - Ну видел.
   - Марку можете определить?
   - "Форд". Я прочитал на крышке багажника. Там как раз фонарь светил.
   - Вы подходили так близко?
   - Ну да.
   - Сидевшие в машине вас заметили?
   - Кажется, нет. Они о чем-то болтали. Я даже расслышал кое-что.
   Женщина сказала мужчине: "Раз она пошла на это, значит, у нее туго  с
деньгами.
   Завтра ты ей позвонишь и предложишь свои услуги".
   - Описать их можете?
   - Они сидели в темноте. Я ни черта не видел.
   - Женщина молодая?
   - Голос молодой.
   - Что было дальше?
   Кеша снова уставился в коврик.
   - Ничего. Я загнал собаку домой.
   - Не надо скрывать, Викентий.
   - Я не скрываю...
   - У вас есть телефон?
   - Нет.
   - Значит, вы не  могли  вызвать  милицию,  когда  услышали  крики  за
стеной.
   - Криков не было, - признался тот, - был какой-то жуткий храп. До сих
пор стоит в ушах, как вспомню. Я остолбенел. Вы понимаете меня?
   - Понимаю. За стеной душили журналиста, но вы ничего  не  предприняли
для его спасения.
   Свидетель посмотрел на детектива затравленным, умоляющим взглядом.
   - Бог вам судья, - продолжал Константин, - сходите  в  церковь,  если
веруете. Меня же интересует все, что вы слышали или видели в то утро.
   - Я слышал,  как  за  стеной  вскрикнула  женщина.  И  мужской  голос
спросил: "Порезалась, что ли? Оставь, я сам все протру!"
   - У вас такая прекрасная слышимость?
   - Да не жалуемся. К тому же окна были распахнуты  настежь.  И  еще  -
раннее утро. Никаких посторонних шумов.
   - Идеально для подслушивания, - согласился Еремин.
   - Только больше они не переговаривались. Видно, все  было  обговорено
заранее, - покачал головой Кеша.
   Светившаяся из-под белесых бровей  простота  показалась  в  этот  миг
следователю обманчивой.
   - Потом вы подошли к окну?
   - С двенадцатого этажа не много разглядишь. Я видел, как  ко  второму
подъезду подкатила тачка.
   - Это был тот самый "форд"?
   - Конечно.
   - Погодите-ка! Получается, что за рулем сидела женщина?
   - Видимо.
   - А когда вы гуляли с собакой, кто сидел за рулем?
   - Мужчина.
   - Продолжайте.
   - Из подъезда вышли еще двое. У мужика за спиной был мешок.  Я  сразу
догадался, что в этом мешке.
   - Во что мужчина был одет?
   - На нем была штурмовка. В таких раньше студенты ходить  любили.  Мне
он показался невысоким и полноватым, но с двенадцатого этажа все кажется
приплюснутым.
   - Волосы? Какого цвета волосы?
   Кеша задумался.
   - Трудно определить. Ни светлые, ни темные. Зачесаны назад.
   - Хорошо. А что можете сказать о  женщине,  которая  вышла  вместе  с
ним?
   - Она сразу впрыгнула в машину, а тот еще возился с багажником. Я  не
успел ее разглядеть.  По-моему,  была  в  брюках  и  свитере.  Может,  я
ошибаюсь.
   Бросилось в глаза что-то зеленое.
   - Свитер в белую и зеленую полоску. Так?
   - Вроде бы. - Кеша удивленно посмотрел на следователя.
   - Скажите, а женщина с таксой еще гуляла во дворе?
   - Нет. Никого не было. Я  еще  подумал  о  том,  как  этим  в  машине
повезло. Но когда они выезжали со двора, наткнулись  на  пенсионера.  Он
возвращался с бульвара. Бегает там каждое утро со своей овчаркой. Вот он
наверняка кого-нибудь из них "сфотографировал".
   - Выловить бы нам этого пенсионера! - размечтался Еремин.
   - Так нет ничего проще! Дом-то кооперативный.
   Старика  действительно  нашли  довольно  быстро  через   председателя
кооператива, но, увы, старания были напрасны. Пенсионер удостоил  сыщика
жгучим пронзительным взглядом и промямлил с искусственной хрипотцой:
   - Зрение у меня сла-а-бое. Ничего не вижу без очков...
   Константин отсчитал угрюмому Кеше  и  счастливому  матросику  по  два
червонца и пустился в дальнейший путь.

***

   С Елизарычем он связался по телефону.
   - Как живешь, Престарелый Родитель?
   - Неужели опять труп? - взволновался эксперт.
   - Пока нет, но в скором времени ожидается.
   - Бог с тобой, Костя! Как ты можешь это знать?
   - Если не пошевелюсь, то еще два как минимум. При встрече объясню.  А
ты мне скажи вот что. У Констанции Лазарчук были какие-нибудь порезы  на
руках или на ногах?
   - Ничего не было.
   - Точно?
   - За кого ты меня принимаешь? Я каждый труп держу в памяти.  И  хотел
бы не помнить, да не забываются. Что стряслось-то?
   - Кажется, мы лопухнулись с этой девчонкой. Она  только  жертва  и  к
убийству Шведенко непричастна. И в кино с  ним  ходила  не  она.  Что-то
темнит Антошина подруга. А зачем темнит, постараюсь узнать.
   - Ты смотри, не обижай Антона! - предостерег Елизарыч.  -  Он  парень
душевный.

***

   "Парень душевный" решил разыграть не только Патю, но и Константина.
   Они прибыли в "Иллюзион" задолго до сеанса и сидели  в  кафе,  смакуя
кофе с коньяком.
   Патя без умолку болтала,  строя  планы  на  будущее  и  живописуя  их
свадебное кругосветное путешествие.
   - Я возьму с собой машинку! - заявил писатель. -  Мой  отдых  слишком
затянулся.
   - Еще не хватало таскать за собой эту махину!
   - Она легкая.
   - Я куплю тебе ноутбук!
   - Я вообще-то не нищий, -  обиделся  Полежаев.  "Вот  твоя  коза!"  -
вспомнились слова Иды и старенькая механическая  машинка  со  сломанными
литерами...
   "Какое-то декадентское настроение. Вот-вот уроню  слезу  в  рюмку!  Я
люблю в этой девочке балерину? Я люблю, когда она  подражает  грациозным
па? Нет!
   Зачем себя обманывать?  Я  люблю  в  ней  Иду!  Я  люблю,  когда  она
подражает королеве! А когда она на нее не похожа, я раздражаюсь,  выхожу
из себя!.."
   - Алло! Ты где? - дернула она его за рукав пиджака. - Не обижайся.
   Ведь я могу тебе к свадьбе сделать подарок?
   - А что подарить тебе?
   - О-о! - протянула многозначительно Патя. - Есть одна  вещь,  которую
мне бы хотелось иметь.
   - Что это?
   - Давай поговорим в другой раз.
   - Почему?
   - Потому что время еще не пришло.
   - По-моему, ты кокетничаешь и набиваешь цену.
   - Ты меня видишь насквозь!
   - Тогда выкладывай!
   - Ладно. Только смотри, как бы потом не пожалеть!
   - Кончай набивать цену!
   - Ничего не поделаешь!  -  притворно  вздохнула  она.  -  Все  тайное
когда-нибудь становится  явным.  Эту  вещь  не  так-то  просто  увидеть.
Потребуются кое-какие формальности.
   - Какие?
   Он слушал  ее  довольно  равнодушно,  не  придавая  особого  значения
разговору.
   - Тебе предстоит  отыскать  один  маленький  антикварный  магазинчик,
затерянный в старых московских переулках... - загадочно начала Патрисия.
- При входе в него колокольчики сыграют "Марсельезу".
   - Что дальше? - спросил он после паузы, которую она держала, наблюдая
за его реакцией.
   - Магазинчик настолько маленький, что обходится одним продавцом.  Это
довольно странный субъект. Мужчина твоих  лет,  альбинос,  с  неприятным
лицом. Шея у него не поворачивается, и чтобы посмотреть в  сторону,  ему
приходится разворачиваться всем корпусом. Наверно, последствие сифилиса.
   - Приятная будет встреча! - усмехнулся Антон.  Теперь  он  слушал  ее
внимательно.
   - Ты с ним поздороваешься и скажешь: "Я от Патрисии Фабр. Вы не могли
бы мне показать гильотину?"
   - Что показать? - переспросил Полежаев.
   - Гильотину. - Она загадочно улыбнулась. В уголках  рта  образовались
очаровательные ямочки.
   - Ты меня разыгрываешь! - махнул он рукой. - Бред какой-то! Могла  бы
придумать что-нибудь поостроумней. В центре Москвы - гильотина???
   - Как знаешь, - пожала она  плечами.  -  Я  ведь  говорила  -  время,
очевидно, еще не пришло. - Она поднесла к губам чашку с остывшим кофе.
   - Какая встреча! - вдруг закричал Антон. Патя сидела спиной ко  входу
и поэтому не видела, к кому обращается ее  спутник.  Она  оторвалась  от
чудодейственного  напитка  и  оглянулась:  к  их  столику   направлялись
широкоплечий брюнет и красивая стройная женщина с  копной  рыжих  волос.
Патя  с  грохотом  поставила  свою  чашку  на  столешницу  и  недоуменно
посмотрела на Антона.
   - Вот как бывает в жизни... - философски начал Еремин. -  Два  старых
школьных друга из провинции встречаются в столичном кинотеатре. Неплохое
начало для романа. А, писатель?
   - Банально! - откликнулся тот. - Знакомьтесь. Патрисия! Костя!
   - Ольга! Антон! - в свою очередь представил следователь.
   Перед вновь прибывшими поставили по бокалу белого вина.
   - Я заказал нам рейнское, - пояснил Константин. - А вы  любите  белое
вино? - обратился он к Патрисии.
   - Не очень. Я предпочитаю что-нибудь покрепче. Например, виски.
   - Вот и не правда! - уличил  ее  Антон.  -  Я  помню,  как  ты  ночью
ворвалась ко мне с бутылкой бургундского и принялась учить уму-разуму.
   - Это зависит от настроения, - быстро нашлась девушка.  -  Сегодня  я
настроена пить виски.
   - Я закажу тебе со льдом.
   Полежаев прошел к стойке бара, оставив их втроем.
   Следователь едва открыл рот, чтобы еще о чем-то спросить, но Патя его
опередила, обратившись по-французски к Ольге:
   - Парле ву франсэ?
   Та ответила утвердительно,  несколько  смутившись.  И  тогда  девушка
быстро произнесла две-три фразы с вопросительной интонацией. На этот раз
гувернантка дала отрицательный ответ.
   Еремин был несколько задет таким  поведением  француженки,  но  Ольга
решила выправить положение:
   - Патрисия поступила сверхгениально: чтобы  не  докучать  вам  нашими
бабьими проблемами, обсудить их по-французски.
   Девушки засмеялись, и следователю ничего не оставалось  другого,  как
поддержать этот смех. При этом он все же чувствовал себя одураченным.
   - У нас еще целых двадцать минут до начала сеанса, -  сообщил  Антон,
возвратившись с двумя стаканами виски.
   Между тем следователь не терял времени и  учинил  Патрисии  настоящий
допрос.
   - Антон мне сказал, что вы были знакомы с Констанцией Лазарчук.
   Перед тем как ответить, она пристально поглядела на писателя.
   - Громко сказано. Просто бывали в  одних  компаниях,  но  никогда  не
общались друг с дружкой.
   Полежаев пожалел, что привел ее сюда. Ведь дома неминуемо разыграется
сцена, а этого он хотел меньше всего.
   - А в прошлый понедельник Констанция была здесь?
   - Да.
   - Вы это утверждаете? А кто-нибудь еще может подтвердить ваши слова?
   - Вряд ли. Я в тот вечер была одна.
   - И она пришла с журналистом?
   - Я не знала,  что  он  журналист.  Я  вообще  впервые  видела  этого
человека. Мне потом Антон показывал его портрет.
   - Вы ничего не путаете?
   - Барменша тоже подтвердила, что  видела  в  тот  вечер  Шведенко,  -
вспомнил писатель.
   - Что журналист был в кинотеатре, сомнения у  меня  не  вызывает.  Но
была ли здесь Констанция?
   - Ее трудно с кем-либо спутать, - настаивала на своем Патя.
   - Хорошо. Оставим этот вопрос открытым. Теперь поговорим о Саниной.
   - Святая дева Мария! Сколько можно? Бывают же такие люди:  мало  того
что при жизни докучают, так еще и после смерти не оставляют в покое!
   - О ваших отношениях с Марией Степановной я наслышан.
   Патрисия тяжело вздохнула, давая понять, как трудно  ей  говорить  на
эту тему.
   - Именно она продиктовала вам адрес Лазарчук?
   - А кто же еще? Степановна  в  тот  вечер  на  меня  надулась,  когда
увидела  рядом  Антона,  и  мне  стоило  немалого  труда  добыть   адрес
Констанции. Я пообещала Саниной, что на днях ей позвоню, и сердце бедной
лесбиянки сразу оттаяло.
   - Понятно. Значит,  Санина  и  Лазарчук  были  знакомы,  -  задумчиво
произнес следователь.
   - Знакомы? Да я уверена, что  их  связывало  нечто  большее!  -  Патя
полезла в рюкзак, достала пачку сигарет и закурила.
   Еремин отметил про себя, что девушка  курит  "Голуаз".  Пачка  синего
цвета.
   - Не угостите сигареткой? - обратилась к ней  Ольга,  явно  до  этого
скучавшая. - Забыла свои дома, -  пояснила  она  и  потянулась  к  синей
пачке.
   - Что это у вас, Оленька? - ласково обратился к ней Константин.
   - Где? - не поняла гувернантка.
   Сыщик перехватил ее руку и повернул ладонью вверх. С  нижней  фаланги
указательного пальца на холм Юпитера спускался неровный шрам.
   - Как это вас угораздило?
   - Ах, это... - Она выдернула  руку  и  ловко  подцепила  сигарету.  -
Порезала на днях кухонным ножом.
   "От ножа  шрам  получился  бы  поровней,  -  сразу  прикинул  опытный
детектив. - К тому же она порезала правую руку. Значит, нож должна  была
держать в левой. А сигарету держит в правой. Не левша".
   - Патрисия, вы кому-нибудь говорили о  случившемся?  -  продолжил  он
допрос.
   - Кажется, нет.
   - А если точно?
   - Мама ничего не знает? - помог ей вспомнить Антон.
   - Боже упаси! Я бы тогда не сидела здесь с вами, а была бы  прикована
к ней наручниками!
   - Постарайтесь все-таки вспомнить, - настаивал Еремин. - Вот вам  мой
телефон. - Он протянул ей визитную карточку.
   - Буду стараться! - шутливо откозыряла она.
   За пять минут до начала Антон предложил другу спуститься в туалет.
   - Молодец, что пришел и привел свою красавицу! - Константин  похлопал
его по плечу.
   - Я набитый дурак! - возразил тот. -  Ведь  после  сеанса  меня  ждет
другое кино! Представляю, что она мне закатит!
   - Это просто необходимо  -  выяснить  все  до  свадьбы.  Так  что  не
расстраивайся. Все к лучшему. А девушка очень красивая. Только  себе  на
уме.
   - Да-да... - задумчиво произнес писатель.
   - Что с тобой?
   - Ничего. Устал.
   - Да ты, по-моему, не перетрудился!
   - Я, к твоему сведению, прямо из конторы рванул к Антонине Лазарчук.
   Вспомнил, что сегодня похороны. Повидался с тем парнем,  который  все
организовал. Он оказался близким другом Констанции. В такой  день  я  не
осмелился его расспрашивать, зато записал домашний телефон.  Думаю,  что
есть смысл встретиться.
   - Отлично,  -  похвалил  следователь.  -  Бери  его  на  себя.  Потом
доложишь.
   Фильм шел с русскими субтитрами, поэтому интимность перевода на  ушко
не удалась. Еремину с интимом редко везло. Они смотрели  черную  комедию
"Дед Мороз - ублюдок", и Ольга время от времени морщила нос. После  того
как на экране под непрерывный смех  в  зале  расчленили  труп  и  каждую
отдельную часть  упаковали  на  манер  новогоднего  подарка,  Константин
заметил, что на лбу гувернантки выступил пот.
   Она склонила голову к его плечу и прошептала в ужасе:
   - Почему они смеются?
   - Может, выйдем на свежий воздух? - предложил он.
   Они спустились вниз по Яузскому бульвару и приземлились  на  одну  из
скамеек Покровского. Уже стемнело, и движение транспорта стихло.  Только
редкие трамваи, жавшиеся к ограде, надрывным лязгом нарушали тишину.
   - Культпоход,  кажется,  не  удался,  -  нарушил  тягостное  молчание
следователь.
   - Да, не повезло.
   - Может, заглянем в какое-нибудь кафе? По рюмке коньяку, а?
   - Я не пью крепких напитков. Да и пора мне. Проводите до  метро  -  и
все. Никаких хлопот.
   - Не родилась еще та женщина, что