ытащить из квартиры труп. А его именно
вытащили! Спустили на лифте. Засунули в багажник машины.  Правда,  перед
этим могли расчленить.
   - Люди-то спят... - рассуждал по обыкновению вслух следователь.  -  А
собаки? Самое время выгуливать псину!
   Во  дворе  он  насчитал  трех  собаковладельцев.  Один  -  дедуля   в
спортивном костюме - сразу направился в сторону бульвара вместе со своей
немецкой овчаркой. Еремин не стал его  догонять.  Видно,  тот  любит  по
утрам побегать, а значит, хозяин вряд ли сможет  помочь  следствию.  Его
заинтересовала пожилая женщина с таксой. Женщины, тем более  пожилые,  -
очень замечательные особы, все видят, все  слышат,  обо  всем  на  свете
могут посплетничать. Но в данном случае у опытного сыщика вышла осечка.
   - Извините, вы  не  могли  бы  уделить  мне  несколько  минут  вашего
драгоценного времени? - вежливо, даже высокопарно обратился он  к  даме.
При этом рыжая такса зарычала на незнакомца.
   - Пойдем, Компарсита! Семеряночкин нас заждался!
   Даже не повернув свое гордое чело в сторону вежливого детектива, дама
подхватила на руки рыжую злюку, названную в честь аргентинского танго, и
быстро засеменила на коротких  ножках  к  подъезду,  чтобы  броситься  в
объятья заждавшегося Семеряночкина.
   "Они, наверно, с Семеряночкиным по графику выгуливают Компарситу",  -
подумал вдогонку ей следователь.
   Потерпев полное фиаско с пожилой дамой, он  направился  к  последнему
оставшемуся собачнику. Это был хлюпенький, лысоватый мужичонка,  одетый,
несмотря на резкое похолодание, в тельняшку. Он стоял,  засунув  руки  в
карманы брюк, и громко зевал на весь двор.
   - Ты долго еще, еб-теть?  -  обращался  он  к  кому-то,  засевшему  в
кустах. - Спать охота - а-а-а! - блин!
   - Вы всегда так громко зеваете? - строго спросил Константин.
   - А кого колышет?
   -  Частный  детектив   Еремин,   -   представился   он   и   протянул
удостоверение.
   Мужичонка бросил беглый взгляд на красную книжицу с двуглавым  орлом,
упер один заспанный глаз в сыщика, а другой прищурил.
   - По поводу журналиста, что ль?
   - Догадливы.
   - Трудно не догадаться. С утра до ночи об этом по телеку базарят!
   Чеченцы, говорят, его. Сколько  живу  на  свете,  ни  одного  чеченца
живьем не видел!
   Из-за  кустов  высунулась  удивленная  наивная  морда  с  выпученными
глазами, заинтригованная разговором хозяина с незнакомцем.
   - А вот и Тим! - обрадовался мужичонка в тельняшке. - Че вылупился?
   Иди сюда!
   Черный французский бульдог наплевательски отнесся к приказу  и  снова
шмыгнул в кусты.
   - Разгильдяй, еб-теть!  -  выругался  на  своего  питомца  хлюпенький
матросик и опять посмотрел на Еремина хитро, одним глазом. - Так что  вы
хотели узнать?
   - Похищение произошло во вторник, рано  утром,  -  уверенно  произнес
следователь, хотя версия была очень зыбкой. - Возможно, в это же время.
   - Ни черта не видел! Я гулял с Тимом. В это  же  время.  Он,  зараза,
меня всегда в одно и то же время будит! По нему можно сверять часы.
   - Вспомните хорошо то утро. Никаких подозрительных личностей во дворе
не видели?
   - Чеченцев, что ль?
   - Совсем не обязательно.
   - Да вроде никого не видал. Спать хотелось жутко, это помню.
   - Своими зевками вы бы любого похитителя спугнули, - пошутил сыщик.
   - Это точно.
   - А кто-нибудь еще в то утро выгуливал своих питомцев?
   - Баба была с таксой. Еще чувак один с пуделем.
   - Кто ушел раньше? Вы или они?
   - Чувак всегда раньше уходит. И сегодня тоже. А вот баба - не помню.
   Кажется, еще оставалась... Погодите-ка! - вдруг закричал мужичонка  и
даже махал руками. - Вот ведь, блин! Бывают минуты озарения! Кажется, во
вторник... Точно, во вторник! Потому что в тот день мне так и не удалось
больше поспать!
   Супружница меня послала в магазин за мукой.
   - В такую рань?
   - Она, видите ли, тесто на пирог собралась ставить,  а  муки  в  доме
нет! Нет чтобы заранее позаботиться! С бабами всегда так - возни  лишней
много!
   - Где же муку раздобыть в такой час? - озадачился следователь.
   - Если женщина просит... - развел руками матросик. -  А  вообще-то  у
нас тут, за углом, магазин круглосуточный, черт бы его побрал!  Не  было
его - спал бы в то утро, как все нормальные  люди!  Тем  более  что  Тим
потом почти весь пирог сожрал! Прожорлив, зараза!
   - Вы что-то видели, когда пошли  в  магазин?  -  вернул  его  к  теме
разговора Еремин.
   - Нет, раньше. Когда с Тимом гулял. Вышел - смотрю, рядом с мусорными
баками машина стоит, а в ней - двое. Мужик и баба. Че людям  не  спится!
Если бы не псина, меня в такую рань хрен бы кто поднял!  -  расхрабрился
хлюпенький.
   - А супружница? - напомнил детектив. - Все равно бы за мукой послала.
   - Разбудить бы она побоялась! Я только собаке могу такое простить!
   Так вот, вышел, смотрю - двое. А на фиг они мне  сдались?  Может,  на
рыбалку собрались. Что, я за ними следить буду? Так и просидели, пока  я
с Тимом гулял.
   А когда за мукой вышел, их уже и след простыл. Так,  может,  это  они
были?
   Похитители?
   - Может быть. Машину не запомнили?
   - Кабы знать, еб-теть! Я бы тогда и номер записал.
   - Иномарка?
   - Хрен ее разберешь. У меня своей нет, а на чужие я не заглядываюсь.
   Вроде наша.
   - Лиц не запомнили?
   - Я близко-то не подходил. Да и свет у  них  в  машине  не  горел.  В
темноте сидели. Может, пойти ночевать некуда было?
   - Может. А через сколько примерно вы отправились за мукой?
   - Минут сорок она меня уговаривала. Я вообще-то мужик несговорчивый.
   - За сорок минут можно было полдома похитить.
   - И я про то же!
   - А вы в каком подъезде живете?
   - В первом.
   - А журналист жил во втором. А может, машина возле  второго  подъезда
стояла, когда вы пошли в магазин?
   - Каюсь, не посмотрел! - сложил на груди руки мужичонка. - Мука мне в
ту минуту дороже всего на свете была!
   - Понятно, - опустил голову следователь.
   - О, вспомнил! В то утро  еще  кое-что  случилось!  Правда,  к  делу,
наверно, не относится.
   - Что именно?
   - Сверху упало что-то, когда  мы  с  Тимом  в  кустах  своими  делами
занимались. Я вообще противник такого разгильдяйства! На хрена бросать в
форточку, когда в  доме  мусоропровод?  Все  равно  в  мусорный  бак  не
попадешь, как ни меться! А вот голову людям пробить - раз плюнуть!
   - Что скинули-то?
   - Я сначала не понял, но пес мой,  только  брось  что-нибудь,  всегда
готов! Не зря Тимуром назвали! Не успел я глазом  моргнуть,  как  он  из
кустов мне в зубах принес пачку из-под сигарет. Эх, говорю, дура, что  ж
ты мне пустые носишь!
   - В каком месте она упала? - заинтересовался Константин.
   - Возле козырька второго подъезда.
   - Что за сигареты?
   - А хрен их знает! Красная такая пачка.
   - Ну и ответ! В сигаретах вы тоже не разбираетесь?
   - Сам я "Беломор" курю, а остальные мне по фигу!
   - Трудно с вами, - признался следователь.
   - Да ладно  вам,  еб-теть!  Пойдемте  в  круглосуточный!  На  витрине
покажу! Тим, айда за папиросами! - позвал он собаку, и радостный бульдог
выскочил из кустов. - Лишь бы домой не идти, разгильдяй!
   Сигареты оказались дамскими - "Данхилл".
   На прощанье словоохотливый хозяин Тима вдруг предложил:
   - Побазарить, что ль, с той бабой, у которой такса?  Может,  она  тех
двоих в машине разглядела? С вами  она  все  равно  говорить  не  будет.
Осторожная, блин!
   Еремин подарил ему свою визитную карточку.

***

   "Ну вот, не зря прогулялся! - сказал сам себе следователь, садясь  за
руль. - Хоть и смутно, но картину преступления представить можно.  Двое,
мужчина и женщина, сидят в машине. Третья соучастница находится наверху,
на двенадцатом этаже, в квартире Шведенко. Она должна  подать  им  знак.
Поэтому они и отъехали подальше, к мусорным бакам, чтобы видеть  в  окне
двенадцатого этажа. И вот наконец она подает знак  -  красную  ракету  в
виде прозаичной пачки "Данхилла".
   Что это значит? Клиент  уснул?  Дверь  открыта?  Возможно,  и  то,  и
другое.  Они  подгоняют  машину  к  подъезду.  Мужчина  поднимается   на
двенадцатый этаж.
   Беспрепятственно входит в квартиру.  Набрасывает  удавку.  Происходит
борьба.
   Шведенко, конечно же, не подозревает, что все против него.  И  та,  с
которой он провел ночь, - подсадная утка. Дальше  -  дело  техники.  Они
выносят труп, расчленив его, или просто упаковывают в мешок,  и  мужчина
тащит мешок на себе.
   Со стороны это могло  выглядеть  абсолютно  невинно.  Человек  делает
запасы картошки на зиму. Правда, их обычно делают осенью, но этот  решил
загодя. Труп они кладут в багажник машины и спокойно отчаливают.
   Теперь разберемся, кто есть кто. Девушка наверху, по всей  видимости,
Констанция  Лазарчук.  Ее  убрали  на  следующий   день   как   ненужную
свидетельницу.
   Мужчина - это наш потенциальный клиент, профессионал  удавки.  А  вот
женщина в машине - настоящая загадка. Для чего она здесь? Какие  функции
выполняет? Сидит на стреме? Слишком  мелко  для  той,  чьи  пальчики  мы
дважды с Престарелым засветили - в доме бизнесмена Грызунова и в  святая
святых авторитета Элвиса!
   Хоть бы одним глазом взглянуть на эту дамочку!
   Не будем останавливаться на достигнутом! Если с Констанцией  Лазарчук
все более или менее понятно, то мотивы  убийства  Шведенко  до  сих  пор
неясны. Во всяком случае это дело рук не  малышей  или  кого-то  еще  из
мафиозных кланов. Они действуют проще и без участия  милых  дам.  Однако
версию мести отбрасывать рановато, иначе зачем  делать  такие  "подарки"
вдове убитого журналиста. А может, все куда банальней. И дама в машине -
просто отвергнутая в свое время любовница, так жестоко покаравшая обоих?
В этой связи можно вспомнить гибель балерины, жены Грызунова. И убийство
мальчика. Окраска мести тоже присутствует в этих  делах.  Вырисовывается
портрет какой-то демонической женщины. А  в  демонических  женщин  я  не
верю! Из версии мести выпадает похищение драгоценной безделушки  Элвиса.
Одно можно предположить  с  уверенностью  -  все  крутится  вокруг  этой
женщины! Я чувствую, что это  мозг,  очень  мощный  мозг  задуманного  и
осуществленного преступления!"

***

   - Куда ты везешь меня, безумная? - Полежаев нежно коснулся губами  ее
виска.
   Патрисия играючи управлялась со своим джипом.
   - У нас  сегодня  большая  программа.  Нельзя  сказать,  чтобы  очень
интересная, но не будем заранее вешать нос!..
   Она примчалась к нему во втором часу ночи, как обычно, не предупредив
по телефону, хотя телефон всегда лежит в  рюкзачке.  Он  уже  спал.  Она
ворвалась с горящим взглядом, взбалмошная, как  ему  показалось,  слегка
навеселе.
   - Тут живет мой гениальный папка?!
   - Я уж думал, ты не приедешь.
   - Как? Я ведь обещала изобразить балерину!
   Она мигом скинула с себя одежду,  одурманив  его  своей  трогательной
наготой. Он поставил "Болеро" Равеля.
   - Это что надо! - кричала она, подражая. - Давай вместе со мной!
   Раздевайся!
   - Ты с ума сошла! Я неуклюж, как медведь! А в последний раз танцевал,
когда учился в школе!
   - Ничего не знаю! Раздевайся! Я хочу посмотреть, как у тебя болтается
эта штуковина под Равеля!
   - Ты беспробудно пьяна!
   - Не правда! Подумаешь, выпила капельку!
   - С кем?
   - О-ля-ля! Не имеет значения! Я ведь тебе еще не жена!
   - Но я ведь твой папка! - вдруг обиделся он.
   Патя встала перед ним на колени и сложила молитвенно руки.
   - О-отче на-аш! - произнесла  она  нараспев.  -  Я  встретила  своего
школьного друга, и мы с ним завалили в кабак. Выпили по бокалу вина!
   - А не чего-то покрепче?
   - Это было уже в другом кабаке и с другим приятелем!
   -  Меня  мало  волнуют  твои  приятели,  -  он   постепенно   начинал
накаляться, - но водить в таком состоянии машину-это безумие!
   - Ты меня простил? - посмотрела она виновато, исподлобья.
   - Нет.
   Темп "Болеро" нарастал.
   Она стояла на коленях и, как в старой пьесе, простирала к нему руки.
   Несчастная, сгорбленная, умоляла: "Прости! Прости меня!" -  и  ревела
навзрыд.
   Сцена поначалу показалась ему неестественной, даже дикой.  Он  думал,
это игра, но потом вдруг понял, что всерьез. Она требовала прощения.  Но
за что?
   Спьяну даже самые мелкие прегрешения могут казаться супергигантскими!
   Патя захлебывалась. Ловила ртом воздух. Он опустился на  пол.  Прижал
ее голову к своей груди. Погладил густые каштановые волосы.
   - Ну что ты, маленькая? Ну что ты? Какие у тебя могут быть грехи?  За
что простить? Ты мой маленький ангел. Вон как глазки светятся,  омывшись
слезой!
   Так могут светиться только у ангела!
   - Правда?
   Она улыбнулась, и он поцеловал ее в эту улыбку.
   -  Какой  ты  ласковый!  Ты  говоришь,  а  мне  кажется,  что  сказку
рассказываешь! Мне в детстве никто сказок не рассказывал!
   - Да что же они, в самом деле! Ай-ай-ай! - притворно возмущался он.
   - Какой ты милый! - Она улыбалась совсем по-детски и никак  не  могла
наглядеться на него.
   Он знал, что такие взгляды - не шуточки. Их невозможно сыграть. И чем
дальше она так смотрела на него, тем большую муку он испытывал.
   - Я должна искупить свою вину! Я просто обязана это сделать! - Теперь
она притворялась.
   - И каким же это образом? - подхватил он игру.
   - Сейчас увидишь, что я придумала!
   Она повалила его на спину и распахнула полы его халата.  Но  едва  ее
мордочка уткнулась ему в пах, игра окончилась.
   - Не надо, Патя! - произнес он строго, по-отцовски. И отстранился.
   - Но почему? - недоумевала она. По лицу вдруг прошла  судорога.  -  Я
знаю почему! Тебе это делала другая! И ты никак не можешь забыть!
   Она начала суетливо собираться. Находила разбросанные по комнате вещи
и на ходу натягивала их на себя.
   - Больше ты меня не увидишь! Какая дура! Что я  себе  вообразила!  Он
такой же, как все!
   Полежаев сидел на полу и  раскачивался  из  стороны  в  сторону,  как
правоверный иудей. Внутри все ныло от боли. Он был поражен не столько ее
спешными сборами, сколько тем, как эта девчонка, которой он чуть  ли  не
собрался читать сказки, в мгновение ока поняла, что творится в его душе.
   - Не торопись! - морщась от боли, попросил он.
   - Иди к черту!
   Она хлопнула дверью. А потом  он  услышал,  как  заработал  мотор  ее
"вранглера". И как он заглох...

***

   - ...Сначала мы посетим  мою  дорогую  мамочку.  Я  обещала  ей,  что
сегодня привезу жениха.
   "Ну вот ты и на крючке, клявшийся никогда больше, никогда! Так тебе и
надо! Не будь раззявой!"
   - Твоя мамочка, случайно, не в Сибири живет?
   Они ехали в районе Выхино и направлялись дальше за город.
   -  Летом  мамочка  предпочитает  загородный  дом  московской   душной
квартире.
   - Ты не говорила, что у вас загородный дом.
   - Теперь знай!
   - А по-русски-то она умеет?
   - С небольшим акцентом. Она в России живет столько, сколько мне лет!
   - Не скучает по родине?
   - У нас там никого нет. Дедушка с бабушкой умерли. А сестер и братьев
у мамы не было.
   После этого она надолго замолчала. То ли скорбя по умершим дедушке  и
бабушке, то ли тоскуя  по  отсутствующим  дядям  и  тетям.  Антон  решил
прервать затянувшуюся "минуту молчания".
   - А дальше-то что по программе?
   - Дальше - еще хуже! - вздохнула она. - Поедем к старой лесбиянке. Ты
сам этого хотел.
   - Ты звонила ей?
   - Вчера днем. Обрадовалась, как африканская тигрица антилопе!
   - Ну и метафора! - отметил писатель. - Ты, случайно, не пишешь?
   Она с изумлением посмотрела на него.
   - Пишу. Открытки на дни рождения!
   - У тебя же родственников нет!
   - Зато много друзей!
   Теперь была очередь Полежаева промолчать.
   - Я не для того договаривалась с этой старой шлюхой, чтобы ты на меня
дулся! - возмутилась Патя. - Я чуть заикой не осталась в десятом классе,
когда ходила к ней на консультации!
   - Как ее зовут?
   - Мария Степановна! - противным голосом пропищала  девушка.  -  Я  ей
ничего не сказала про тебя. Так что жди сюрприза! Может, и на  порог  не
пустит!
   Она очень ревнует мужиков к своим любимицам!
   - Ты ее любимица? Ты с ней спала?
   - Я - ее нереализованная мечта! Будь осторожен!
   - Никогда не имел дела с лесбиянками!
   Трехэтажный дом с черепичной  крышей,  обсаженный  елями  и  пихтами,
встретил их  мрачной  тишиной.  Впечатление  усугублялось  накрапывающим
дождем и пронзительным ветром.
   Полежаев вылез из машины и поежился.
   "Вот ведь и в таких домах живут люди! А я родился в бараке. И сколько
их еще осталось! Воистину страна дворцов и хижин! Крут был Патин папаша!
Мир праху его!"
   Пока он любовался местными красотами, девушка поставила автомобиль  в
гараж и, взяв жениха за руку, повела его в дом.
   Внизу их встретила женщина лет пятидесяти, в белом фартуке. Он  видел
таких только в кино. Они поговорили  с  Патей  по-французски.  Антон  не
прислушивался  к  их  разговору.  Когда  женщина  в  фартуке  удалилась,
писатель тихо спросил:
   - Это служанка?
   - Фу, какое старое слово! Проще сказать - домработница.
   - Француженка?
   - Ты думаешь, все французы - буржуа? Есть и домработницы.
   - А ты, значит, рантье?
   - Ты сегодня в ударе! Делаешь открытие за открытием!
   Они поднялись по широкой лестнице на второй этаж.
   - Зачем вам с мамой столько этажей и комнат? - недоумевал он.
   - Что, закипел "разум возмущенный"?
   Он больше не задавал вопросов.
   Мама сидела в огромной гостиной спиной к двери, смотрела телевизор  -
и не заметила вошедших.
   Патя тихо подошла  сзади,  облокотилась  на  спинку  кресла  и  нежно
прижалась к материнской щеке. Та вздрогнула, ответила поцелуем, о чем-то
спросила, потом резко развернулась в своем инвалидном кресле  и  поехала
навстречу Антону, на ходу приветствуя его:
   - Много о вас слышала. Патрисия все уши прожужжала.
   - Мама! - взмолилась дочка, но маму безудержно несло дальше.
   - Раньше я находила в ее спальне ваши книги.  Она  зачитывала  их  до
дыр!
   Новость была ошеломляющей. Значит, их знакомство в "Иллюзионе"  -  не
случайность?  И  стихийная  любовь  Пати  вполне  объяснима.   Сообщение
расстроило Полежаева. Он  хотел  бы,  чтоб  его  любила  женщина,  а  не
поклонница. И Патрисия это прекрасно  понимала,  потому  до  сих  пор  и
делала вид, что его творчество ее не интересует!
   Мама подъехала совсем близко. Они поразительно были похожи -  мать  и
дочь. Только у старшей волосы зачесаны назад, а глаза  -  с  зеленоватым
оттенком.
   Она смотрелась как старшая  сестра.  (Впоследствии  он  с  удивлением
узнал, что сам всего на три года моложе ее.)  Если  бы  не  болезнь,  то
нашлось бы немало претендентов на ее руку и сердце.
   "Впрочем, при таком богатстве женихи могли бы и сейчас объявиться!
   Видно, память о муже дорога, хоть Патрисия и называет отца подлецом!"
   Он наклонился, чтобы поцеловать женщине руку.
   - О, как мило с вашей стороны! Настоящий русский писатель!
   - По-моему, вы слишком меня превозносите.
   Он так и не выпускал ее руку из своей. Что-то странное  было  в  этой
руке. Наконец до него дошло: на трех  пальцах  -  красноватые  следы  от
колец.
   "Зачем она их сняла? Не хотела давить роскошью? По-моему, и  так  все
достаточно красноречиво!"
   - Патя раньше тоже хотела  стать  писательницей.  Дух  моего  предка,
бунтаря и драматурга, витает в стенах этого простого русского дома.
   "Сказала бы еще - в избушке на курьих ножках!"
   - Так случилось, что лучшие мои годы прошли в России, и я  решила  не
расставаться с этой страной.
   - Вы смелая женщина! Многие русские теперь предпочитают заграницу.
   Здесь неспокойно.
   - Здесь никогда не было спокойно. Это мне и нравится.
   - Давно были в Париже?
   -  Год  назад.  Умер  мой  отец.  Я  ездила  на  похороны.  Делили  с
оставшимися родственниками наследство. Дед очень  любил  Патю  и  многое
завещал ей. Так что у вас невеста с приданым.
   "Значит, не только папаша-