чашку грога.
   - И курева! - взмолилась женщина.
   - Когда похороны?
   Она пожала плечами, пуская струи дыма в пол.
   - Как не знаете?
   - Похоронами занимаются друзья Констанции. Один из них был вчера, уже
после вас. Очень поздно пришел. Я  его  видела  впервые.  Он  просил  не
беспокоиться. Сказал, сам все устроит. И возьмет расходы на себя.
   - Кто такой?
   - Назвался Вячеславом.
   - Как выглядел?
   - Прилично.
   - Да у вас все приличные! Внешность опишите!
   - Не мучайте меня! Я была в таком состоянии! Что я могу вспомнить?
   Слава Богу, имя еще как-то удержалось в памяти!
   - Когда обещал зайти?
   - Сегодня вечером.
   - Возьмите его координаты. Неужели он не оставил телефона?
   - Оставил. Но я не могла его утром найти. Наверно, посеяла.
   - Господи!
   Грог она пила не так жадно, как водку. Делала маленькие глотки.
   Наверно, не поняла, что это такое. Приняла за ароматный напиток.
   - А ведь у Консы был тогда  день  рождения,  -  задумчиво  произнесла
Антонина Иосифовна.
   - Вы не собирались ее поздравить?
   - Что вы! Она бы меня на порог не пустила! А ведь это я ее родила!
   Он хотел ей бросить: "Нашли  чем  хвастаться!"  -  но  сдержался.  Уж
больно жестоко для данной ситуации. И какое право он имеет судить?
   - А все из-за него, из-за папаши французского!
   - Что именно?
   - Что-что! Дочь потеряла! Больно любила она его. Еще в школе во время
каникул каталась в Париж. Он ей деньги на поездку присылал.
   - Он что, бросил вас?
   - Он никогда не был моим.
   - Понятно. А как к поездкам Констанции в Париж относилась его жена?
   - Откуда мне знать? Видимо, не  совсем  хорошо,  потому  что  поездки
вскоре прекратились. Деньги он перестал ей слать. Конса ревела. Во  всем
винила меня. Отца, мол, не смогла отбить у соперницы! А  я  перед  собой
такой цели не ставила. Любила  его  -  и  все.  Потому  и  родила.  Она,
конечно, девка настырная была. Не хочет папаша видеть -  не  надо!  Сама
заработаю и в Париж поеду! Язык знала, как  родной.  Круглая  отличница.
Вот только с институтами никак разобраться не могла. То один бросит,  то
другой. Третий все-таки закончила. Но она уже тогда  со  мной  не  жила.
Квартиру снимала. Не знаю, как зарабатывала, только догадываюсь. Однажды
в  наше  техбюро  -  это  до  моего  сокращения  было  -  кто-то  принес
порнографический журнал. А там - моя дочка во всех позах.  И  подписано:
Констанция Кревель. Зачем имя честного человека позорить?
   Представляете, что со мной было? Ведь стыдобища! Вот  тогда-то  я  ее
блядью и  обозвала!  А  разве  не  так?  Ведь  это  ж  надо  додуматься!
Порнографический журнал!
   - Она подняла глаза на Полежаева, видимо, ища сочувствия.
   - Наверно, это неприятно, - пожал он  плечами.  -  Во  всяком  случае
каждый  зарабатывает  как  может.  Мораль  -  вещь  специфическая.  Один
растягивает ее до бесконечности, прикрываясь ею, как зонтиком от  дождя.
Она даже не греет.
   Другие, наоборот, завязывают в узелок и  забывают  на  перроне  перед
отходом поезда. Ваша дочь относилась к последним. - Он сделал паузу:  уж
очень не к месту разразился своей метафорической  проповедью.  -  И  что
дальше? Вы из-за этой порнухи запили?
   - Нет. Я запила после того, как меня сократили. Я ведь пятнадцать лет
проработала на одном месте. И не осталось никаких перспектив.  С  Консой
почти не виделась. Я не знаю, как она жила эти годы. Я ее потеряла еще в
тот школьный год, когда отец не прислал ей ни денег, ни  визы.  Как  она
тогда на меня кричала!
   Что с ней творилось, страшно вспомнить!
   - Она так с отцом больше и не виделась?
   - Не знаю. Я с Пьером не поддерживала связи. А Конса ездила  в  Париж
еще пару раз - это точно.  Но  виделась  ли  она  там  с  отцом?  Трудно
сказать. Мы уже жили врозь. Во всех смыслах.
   - Во сне вы упоминали  каких-то  хахалей,  у  Констанции  было  много
поклонников?
   - Надо полагать. Девка-то красивая!
   Вот тут, на этой самой "красивой девке", она впервые всплакнула.
   Тихо, обреченно, только шмыгнув несколько раз носом.
   - Я часто вижу, как мы сидим с ней  на  Патриарших.  Это  наше  место
встреч с Пьером. Мы часто ходили туда с маленькой Консой. Ей  всего  лет
пять-шесть. Я заплетаю косички.  У  Констанции  чудесные  густые  черные
волосы. У него такие же были.  Она  лопочет  какую-то  песенку,  которую
разучила в детском саду. Я ей рассказываю про далекий-далекий  Париж,  в
котором сама никогда не была. Она слушает  внимательно.  А  глаза-то  на
пол-лица! Такие мечтательные!
   Потом она опять лопочет свою песенку. Вдруг прерывается. И неожиданно
спрашивает: "А папа с Эйфелевой башни видит нас?.."
   Антон тоже разжалобился. Навернулись слезы. Непонятно, кого жалеть.
   Мать или дочь? А может, ту маленькую девочку, с которой он  когда-то,
в другом городе, сидел у другого пруда и отвечал на ее умные вопросы...
   Разжалобившись, Антон расщедрился и заказал  еще  по  чашке  горячего
грога.
   Они сидели  молча.  И  каждый  пил  из  своей  чашечки.  Среди  чужих
техасских сапог.

***

   После ухода Ольги Еремин занялся исследованием информации, полученной
из РУОПа. В ней говорилось о том, что Старцев Вадим Игоревич, 1972  года
рождения, известен в мафиозных кругах с 1993 года под кличкой Элвис  как
один из авторитетов молодежной группировки.
   - Идиот! - ругал себя Константин. -  Ведь  мог  догадаться,  что  это
Элвис! Тут много ума не надо! Он сам косит под Пресли!
   Об Элвисе следователь был наслышан гораздо больше, чем  говорилось  в
скудной руоповской сводке. И тот единственный случай, который приводился
там, Еремин представлял себе  куда  красочней,  чем  сухой  канцелярский
отчет под названием "Дело об игровых автоматах Кацмана". Это была  самая
первая акция малышей. До этого о них никто не слышал.
   Поначалу   они   входили    в    состав    "солидной"    организации,
бесчинствовавшей на южной окраине Москвы. Но права молодых, как  всегда,
ущемлялись. Часто их просто не брали в расчет при дележе сфер влияния. И
они объявили о своем выходе. Это произошло в одном из ресторанов на  юге
столицы и сопровождалось дракой и перестрелкой.  Трое  малышей  погибли.
Вероятно, в той потасовке принимал участие Элвис,  потому  что  стоял  у
самых истоков организации.
   Малыши объявили войну авторитетам. И первым  сложил  голову  на  поле
брани вор в законе Сергей Кацман, по кличке Жорик.
   После очередной отсидки пятидесятилетний Жорик  поставил  на  игорный
бизнес. Он был владельцем нескольких залов игровых автоматов. В одном из
них, в  помещении  бывшей  обувной  мастерской,  он  восседал  в  мягком
крутящемся кресле в окружении двух квадратноскулых телохранителей, когда
явились малыши.
   - Кто тут спрашивает Жору? -  обратился  к  пяти  молодчикам  в  коже
бывший одессит. - Жора тута!
   - У меня к тебе дело, - выступил вперед  один  из  них,  голубоглазый
красавец с баками. Это был Элвис.
   Одутловатое лицо Жорика, с кривым носом и веселыми черными  глазками,
поморщилось.
   - Что тебе, мальчик? Наверно, мама денег на мороженое не дала?
   - Шутки в сторону, Жорик! Я не люблю, когда со мной шутят.
   - Мальчик без чувства юмора! - обратился вор к  своим  охранникам.  -
Какое горе для родителей! - Те изобразили на рожах презрительные улыбки.
   - Вопрос серьезный, Жорик, - напирал на него парень.  -  И  шутить  я
тебе не советую!
   -  Ша,  молокосос!  -  подпрыгнул  в  своем  кресле  хозяин   игровых
автоматов. - У меня разговор  с  такими,  как  ты,  короткий.  А  хочешь
задушевной беседы, приводи кого-нибудь постарше. Да  не  из  бакланов  и
сучар! А с тобой  мне  говорить  не  о  чем.  Я  тебя  не  знаю.  Мне  с
незнакомыми мальчиками мама не велела разговаривать!
   - Я самый старший в моей группировке, - объявил  Элвис,  и  это  была
чистая правда. - И если не хочешь неприятностей, то будешь  говорить  со
мной.
   - Уноси ноги, деточка! - прохрипел разъяренный Кацман. -  Таких,  как
ты, я на зоне трахал в задницу!
   - Ладно, Элвис, хватит дерьмо в ступе толочь! - бросил кто-то из  его
ребят. - Все равно дерьмом останется!
   Телохранители Жорика полезли за пистолетами.
   - Я тебя предупредил! - ткнул Элвис почти в самый нос вора  в  законе
указательным пальцем.
   Резко развернувшись, он со своими спутниками покинул зал.
   Кацман, конечно, догадывался, о чем с ним хотели говорить малыши.
   Темы подобных бесед не отличаются разнообразием. Им  приглянулся  его
бизнес, и они претендовали на  часть  барышей.  Выходка  его  возмутила.
Сосунки совсем оборзели! И все-таки серьезного значения он ей не придал.
Ведь он вор в законе.
   Элита уголовного мира. А кто они? Дешевые фрайера, не нюхавшие зоны.
   На следующий день они  явились  в  то  же  время.  Их  было  двадцать
человек, вооруженных пистолетами и бейсбольными битами.
   Жорик, как и вчера, восседал в кресле. В  зале  находились  несколько
игроков, не подозревавших, чем для них окончится эта игра.
   Операцию малыши тщательно разработали и действовали  молниеносно.  Ни
слова не говоря, оцепили зал, поставив под пистолет всех присутствующих.
Однако разоружать никого не стали. Зачем лишняя возня? Элвис дал команду
- и выстрелили почти одновременно, положив сразу  обоих  телохранителей,
Жорика и  семерых  ни  в  чем  не  повинных  игроков.  Правда,  один  из
телохранителей, истекая кровью, успел выстрелить. Метил в Элвиса, но  не
попал, угодил одному из парней в лоб.
   - Сегодня ты тоже будешь шутить?
   Элвис подошел к бледному, вжавшемуся в кресло Жорику почти вплотную.
   - Мне жаль тебя, малыш, - прохрипел Кацман. - Тебе даже  врачи  ничем
не помогут. Эту штуку не пришьешь.
   Голубоглазый красавец, зажав в кулаке кастет, наотмашь ударил  Жорика
по лицу так, что у того хлынула носом кровь. Парень  знал,  что  воры  в
законе не носят оружия, считают для себя оскорбительным  даже  намек  на
"мокрое" дело, а значит, Кацман был  безответен,  как  безответна  любая
зверюга, угодившая в клетку.
   - Чего ты от меня хочешь? - спросил, обливаясь кровью, хозяин игровых
автоматов.
   - Значит, сегодня говорить со мной уже не западло?
   И снова приложился кулаком к физиономии бизнесмена.
   Парни тем временем разбивали бейсбольными битами игровые автоматы.
   Они вошли в раж и напоминали стадо разъяренных вепрей.
   Нет, Элвис не собирался  больше  говорить  с  Жориком.  Акция  носила
характер утверждения. Он добивался только одного - чтобы  уголовный  мир
содрогнулся, почувствовал новую, страшную силу. И это ему удалось.
   Бейсбольные биты обрушились на хозяина  автоматов.  Тот  лишь  успел,
захлебываясь кровью и выплевывая раздробленные зубы, крикнуть:
   - Будь ты проклят, сука!
   Этим дело не кончилось. Элвис, садясь за руль машины, скомандовал:
   - Утверждаться!
   И парни еще долго в тот вечер  "утверждались".  Крушили  все  вокруг,
переворачивали автомобили, избивали и грабили  прохожих  на  близлежащих
улицах, пополняя клинику Склифосовского новыми жертвами.
   Уголовный мир содрогнулся от такого беспредела. Через несколько  дней
состоялась сходка московских воров в законе, и они  даже  обратились  за
помощью к правоохранительным органам.
   По делу об  игровых  автоматах  Кацмана  было  задержано  всего  трое
малышей. У одного  из  них  при  обыске  обнаружили  американскую  пушку
Элвиса, и  парень  беспрекословно  взял  на  себя  убийство  Жорика.  На
допросах все трое молчали, не назвав  ни  одного  имени.  Видно,  законы
организации были слишком суровы,  и  предатель  не  имел  шанса  выжить.
Благодаря этому о лидерах малышей  мало  что  известно  -  и  не  только
правоохранительным органам.

***

   Информация из РУОПа показалась  Еремину  смехотворной.  Даже  портрет
Элвиса к ней не  был  приложен.  Хотя  раздобыть  фотографию  гражданина
Старцева - для милиции дело несложное.
   Что еще он знал о малышах и  об  Элвисе?  Малыши  до  сих  пор  ведут
отстрел воров в законе. Борьба за место  под  солнцем  продолжается.  Их
тоже  здорово  треплют.  Интересно,   что   основной   возраст   малышей
восемнадцать - двадцать лет, то есть возраст солдат российской армии, но
эти парни почему-то не служат, хоть  и  находятся  в  постоянной  боевой
готовности.
   Что касается Элвиса, то его след с девяносто третьего года терялся.
   Тогда  поговаривали,  что  он  сиганул  на  Запад,  опасаясь  мщения,
говорили, что старые авторитеты назначили за его  голову  крупную  сумму
денег. Во всяком случае, имя его  больше  ни  разу  не  всплывало  и  не
связывалось с другими многочисленными акциями малышей.
   - Если Старцев - это действительно Элвис, то не слишком ли  легко  он
передвигается по столице без охраны? - сомневался следователь. - Чем  он
занимался эти годы? Был не у дел? Собирал безделушки  эпохи  Французской
буржуазной революции? Что он мне трепал о просроченной визе? Его выслали
из Франции год назад. По-видимому, так. И  теперь  он  вернулся.  Братва
частенько собирается на его квартире. До сих пор  празднуют  возвращение
лучшего из лучших?
   Знают ли в РУОПе о его возвращении? Сомневаюсь. У них и без того  дел
по горло.
   Как он вышел на меня? Через осведомителя. Осведомитель погиб. Как  он
тогда испугался, когда я заговорил о малышах! И вышел сразу  на  Элвиса.
Кто пришил осведомителя? Свои или Элвис? Ведь о его возвращении мало кто
знает. И в лицо его знают немногие. Может себе позволить  развлечения  в
"Арлекине". Значит, это все-таки Элвис, - пришел к заключению Еремин.  -
И кто-то отважился посягнуть на его коллекцию? Посмотреть  бы  на  этого
смельчака! Ведь он втерся к нему в доверие.  И,  возможно,  до  сих  пор
ходит рядом. Играет с огнем! А я не играю с огнем?  Не  слишком  ли  мне
доверился этот юнец, жестокий и наглый! И что будет, когда я  найду  ему
безделушку?  Ведь,  кроме  меня,  никто  не  знает  об  этой  коллекции!
Веселенькая перспектива попасть на тот свет!
   Впервые за время частной практики Константин так серьезно задумался о
своей  дальнейшей  судьбе.  То,  что  Старцев  оказался   полумифическим
Элвисом, наводило на самые тревожные мысли.
   -  А  ведь  ларчик  просто  открывается!   -   поразился   он   вдруг
обнаруженному выходу из головоломного лабиринта.  -  Надо  сделать  так,
чтобы старики узнали о его возвращении на родину!..
   От раздумий сыщика отвлек вернувшийся с задания Женя.
   Студент крутил в руках солнцезащитные  очки  (наверняка  прикидывался
Пинкертоном в пасмурный день) и долго не мог начать.
   - Короче, поговорили.
   - Много заплатил?
   - Не-а! За полсотни баксов языки у них развязались!
   - По-твоему, пятьдесят долларов - это немного? Ну-ну, Рокфеллер, чего
узнал?
   - Фирма называется... - Он полистал блокнот. - "Нострадамус".
   - Сборище оккультистов, что ли? Этого мне только не хватало!  Мистики
и без того достаточно!
   -   Не   торопитесь   с   выводами,   шеф,   -   по-деловому   пресек
разглагольствования  следователя  долговязый  медик.   -   Всего-навсего
торговля недвижимостью!
   - А при чем здесь Нострадамус?
   -   Чему   удивляться!   Я,   например,   знаю    фирму,    торгующую
спортинвентарем, под названием "Марк Аврелий".
   - Тоже неплохо! Давай дальше. Название фирмы ты мог узнать  и  не  за
доллары!
   - Верно. Директор фирмы называется... - Он снова полистал блокнот.  -
Толокнович Геннадий Степанович.
   - Ни о чем не говорит, - разочарованно отметил Константин.
   - Но и это  не  все,  -  порадовал  студент.  -  Фирма  "Нострадамус"
является дочерней. А мамаша называется... - Снова заглянул в блокнот.  -
"Амальгама", директор некто Грызунов Сергей Анатольевич...
   - Вот мы и приехали... - после недолгой паузы,  во  время  которой  у
него отвисла челюсть, произнес Еремин.
   - Оба директора - и Толокнович, и Грызунов, - уже неделю находятся  в
США в командировке.
   Студент  был  явно  доволен  тем  впечатлением,  какое  произвела  на
начальство его информация.
   - Загляни к Елизарычу. Если ему  помощь  не  нужна,  то  можешь  идти
домой.
   Выяснилось, что Престарелый уже покинул лабораторию и  направлялся  в
кабинет начальника.
   - Мне ничего не надо, - оповестил он на ходу. - Пусть идет домой.
   Женя не заставил себя упрашивать.
   Лицо  старика  было  озарено  каким-то  выдающимся   открытием   типа
расщепления атома. В руке он  нес  кулек  с  дубовыми  головами-ручками,
отвинченными от бабушкиного комода.
   - Пальчики! - догадался Еремин.
   - Да еще какие, Костя! Всем пальчикам пальчики!
   - Не томи, Престарелый!
   - Дамские пальчики, сынок! Взгляни-ка!
   Он   положил   перед   следователем   два    совершенно    одинаковых
дактилоскопических снимка.
   - Как видишь, они уже нам попадались.
   - Где?
   - В доме господина Грызунова. В детской  с  мертвым  мальчиком.  И  в
супружеской спальне.
   Два открытия, сделанные студентом и экспертом,  никак  еще  не  могли
уложиться в голове следователя. Он не мог понять, как столь разные  дела
могут составлять единое целое. А то, что они  его  составляют,  сомнений
уже не вызывало.
   - Если не возражаешь, я покажу эти игрушки  своему  соседу,  любителю
шашек и знатоку старины, - предложил Елизарыч.
   - Давай, Престарелый!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

31 августа, воскресенье

   Утро выдалось по-настоящему осенним. Порывистый влажный ветер обдавал
неприятным  холодом.  Только-только   начинало   светать.   Фонари   уже
отражались в лужах.
   Следователь не стал въезжать во двор многоэтажного дома.  Не  потому,
что боялся потревожить утренний сон  граждан,  просто  сработала  давняя
привычка не привлекать к себе внимания.
   Внимательно  осмотрел  двор.  Машина  журналиста  по-прежнему  стояла
напротив подъезда.
   "Безутешной вдове сейчас не до машины, - подумал Еремин.  -  Надо  бы
помочь перегнать". Альтруизм в нем вспыхивал время от времени.  Особенно
когда  дело  касалось  безутешных  вдов  и  брошенных  сирот.  Опять  же
срабатывало что-то давнее, милицейское.
   Средства  массовой  информации  уже  вовсю  муссировали  исчезновение
журналиста. Намекали  даже  и  на  пресловутый  "чеченский  след",  хотя
Шведенко никогда  не  писал  о  чеченской  войне.  О  найденной  частным
детективом Ереминым голове работники МУРа уже знали, но афишировать  эту
страшную деталь дела пока не собирались.
   Накануне  вечером  позвонил   знакомый   из   РУОПа,   предоставивший
информацию о Старцеве:
   -  Ты,  случайно,  Элвиса  запрашивал  не  в  связи  с  исчезновением
Шведенко?
   - Не в связи.
   - А ведь он писал о малышах. И знаешь, довольно жестко.
   - Знаю. Это не малыши.
   Отвечал  коротко,  давая  понять,  что  не  намерен  делиться   ходом
расследования. Тот хоть и понял, но долго еще не отставал.  Считал,  что
Еремин ему обязан.
   После докучливого руоповца позвонил Полежаев. Доложил обо  всем,  что
узнал от матери Лазарчук.
   - Пусть она все-таки найдет телефон этого Вячеслава!  -  распорядился
следователь. - Парень, видно, был с девушкой в близких  отношениях,  раз
не жалеет средств на похороны.
   -  А  может,  за  ним  стоит  какая-нибудь  организация?  -  возразил
писатель. - Констанция состояла в двух, по крайней мере.
   - Может быть, и так. Все равно надо проверить.
   - А как тебе порнографический журнал?
   - Не вижу криминала.
   На прощанье Антон напомнил:
   - Взгляни еще раз в эти опусы. Может, что-нибудь выудишь?
   - Не учи ученого!
   На том и расстались.
   А в опусы он все же заглянул. Правда, ничего нового не выудил,  кроме
одной  маленькой  детальки.  В  отрывке,  найденном  у  Шведенко,  сцена
убийства разворачивается ранним утром. Очень рано. Еще висит  над  домом
луна, но уже восходит солнце. Такое бывает  в  июне.  Шведенко  убили  в
августе. Если предположить, что  убийство  происходило  в  то  же  время
суток, то было еще темно.
   Только-только начинало рассветать. И люди в большинстве своем еще  не
проснулись. Удачное время, чтобы в