? Было ясно, что  пути  их
разошлись, но Геннадий не ожидал такого презрительного тона, не  ожидал,
что Криворотого сосватают ему в товарищи.
   - Да тут кого только нет! - растерялся Балуев и сам не  заметил,  как
начал оправдываться:
   - Тут даже Прликарп речь произнес... А ты зря к нам  не  заходишь,  -
переменил он вдруг тему, - могли бы тебе подыскать хорошую работу,  ведь
будешь мытариться. Знаю, что будешь.
   - Как-нибудь сам! - бросил на прощание Федор и пошел  своей  дорогой,
расталкивая локтями верноподданных мафии.
   Сколько дней он провел в забытьи, в пьяном угаре,  он  точно  не  мог
сосчитать.  Но,  когда  пришло  отрезвление,  сел  в  машину  и   поехал
посмотреть на бывший загородный дом председателя Овчинникова, где  Настя
провела счастливые детские годы и пережила самые страшные минуты.
   За ворота его,  конечно,  не  пустили,  и  пришлось  довольствоваться
созерцанием бетонного забора с колючей проволокой да  буйно  разросшихся
тополей, полностью закрывших фасад здания.
   На обратном  пути  решил  посмотреть  на  восстановленный  монастырь,
откуда, по местному преданию, выходили монахи  в  белых  капюшонах.  Его
красотами он любовался издали, близко не  стал  подъезжать.  И  тут  его
снова одолела тоска, вернее, она  и  не  проходила,  а  при  взгляде  на
монастырь только усилилась. Ведь возрождение его белокаменных стен  было
напрямую связано с трагедией в доме Овчинникова. Вот он стоит,  красавец
храм, с куполами-маковками, а Насти больше нет.
   Тогда-то и подступил комок к горлу. Тогда-то и пришла в голову  новая
идея мщения. Федор всегда знал, что на убийство он  не  способен.  А  на
подрыв?
   Идея показалась заманчивой, и он был целиком  ею  захвачен,  пока  не
купил взрывчатку на те самые  деньги,  на  которые  собирался  построить
семейное счастье...
   Из монастыря выбегали охваченные огнем люди, катались по земле,  дико
орали. Это были  "полумертвецы"  и  "отроки",  пришедшие  в  обитель  за
спасением.
   Кто - от армии, кто - от мирской суеты. От войны и от мира.
   Федор ничего не слышал,  он  оглох.  В  голове  проносились  знакомые
картины. Она бросается наперерез машине. Он везет ее по проспекту  Мира.
Она заглядывается на верхние этажи домов.  Непокорная  челка  все  время
прикрывает зеленый, кошачий глаз. Поет  Марлен  Дитрих.  Поет  совсем  о
другой девушке, сентиментальной и нежной, не похожей на  ту,  что  сидит
рядом. Теперь всегда сидит рядом. Хрипловатый голос  певицы  пронизывает
мозг. Федор плачет и шепчет в такт музыке слово в слово: "It's you, Lili
Marlene". - "Это ты, Лили Марлен".
   Ведь, кроме этой музыки, он ничего больше не  слышит  и,  кроме  этих
слов, ничего не помнит.
   Хромой сторож бурно реагирует на происходящее, но подняться не  смеет
- дьявол накажет! Даже человеческие вопли он может только созерцать.  Но
вопли его не интересуют. Он видит то, что другим  не  дано  увидеть.  Он
видит, как из монастыря выходят  монахи  в  белых  капюшонах,  и  шагают
прямиком в небо, и беспечно разгуливают там!
   Когда дым рассеялся.  Поликарп  достал  из  кармана  платок  и  вытер
вспотевший лоб.  На  бывшей  детской  площадке  перед  резиденцией  Пита
работал бульдозер. Он сровнял с землей и  ракету,  и  ржавую  горку,  не
пощадил и фонтана.
   Клубы пыли, похожие на дым от пожара, застилали  все  вокруг,  мешали
дышать.
   -  Сразу  чувствуется  хозяйская   рука!   -   подмигнул   он   своим
квадратноскулым телохранителям, что высыпали из черных "шевроле".
   Те,  как  всегда,  промолчали,  только  выдвинули  вперед  челюсти  и
неохотно растянули губы. Это означало, что они умеют улыбаться.
   -  Детям  надо  вернуть  детство,  -  заметил  добрый  дядя   Анастас
Гавриилович и уже на крыльце дома с колоннами сообщил своим двухметровым
молчунам, будто перед ним были репортеры ведущих газет:
   - Об этом я намерен говорить с новым боссом.
   Не об этом он собирался говорить, его волновали совсем другие вопросы
накануне предвыборной кампании. И он, Анастас Карпиди, великий  интриган
и блефарит, не знал, как подступиться к новому боссу. Все  он  перевидал
на этом веку, но  чтобы  девять  мужиков,  из  которых  треть  боевиков,
сделали на кругу такой выбор?..
   Светлану Васильевну избрали боссом без единого  голоса  против.  Даже
тот  боевик,  некогда  пристыженный  Питом,  воздавал  ей  на  совещании
почести.  После  страшного,  коварного  убийства  Криворотого  никто  не
захотел идти с Поликарпом на мировую. Путь войны тоже  на  этот  раз  не
нашел сторонников.
   - Если в дело пошли гранаты, нас надолго не хватит! - высказался один
из боевиков.
   Все взоры устремились к Мишкольцу  и  Шалуну.  Светлана  передала  им
слово в слово разговор, состоявшийся на квартире у Мишкольца.
   - Шалун  не  пойдет  на  сговор  с  людьми,  участвовавшими  в  войне
девяносто второго года, - твердо заявила она.
   И тогда  тот  самый  боевик,  автор  фразы  "не  бабские  это  дела",
предложил:
   - Надо избрать боссом Светлану Васильевну. В воздухе повисло  тяжелое
молчание.
   - Это выход, - поддержал кто-то.
   И все проголосовали.
   На этом же совещании она выбрала себе помощника,  удивив  многих.  Им
стал банкир, который в прошлый раз высказывался в пользу своего  коллеги
Олега Карпиди.
   В это теплое августовское  утро  она  во  всеоружии  приготовилась  к
встрече с гробовщиком и, пока Карпиди поднимался по  лестнице,  спокойно
кормила рыбок в аквариуме, доставшемся ей в наследство от босса Пита,  а
по кабинету с важным видом расхаживала английская бульдожка, доставшаяся
в наследство от босса Стара. Наследница двух боссов, а по иронии  судьбы
еще и дочь босса,  выглядела  сегодня  на  редкость  привлекательной.  И
Поликарп, войдя в кабинет, первым делом расщедрился на комплимент:
   - Вам бы в кино сниматься, а не организацией управлять.
   - Очень мило! -  усмехнулась  она.  -  Вы  полагаете,  что  управлять
организацией способны только насильники и убийцы?
   Она села за стол, и он увидел над ее головой  фотографию  молоденькой
девушки в позолоченной рамке.
   - Кто это? - поинтересовался Карпиди, и от  Светланы  не  ускользнуло
крайнее удивление гробовщика. Девушку он узнал.
   - Я слышала, что некоторые боссы завели моду вешать у себя в кабинете
портреты родственников. Я решила не отставать. Это моя мама  в  бытность
еще студенткой педвуза.
   Он внимательно вгляделся в Светлану, потом опять посмотрел на портрет
и масляно улыбнулся.
   - Вы не очень-то похожи на свою маму.
   - Ас моим отцом у меня вообще нет ничего  общего!  -  дерзко  бросила
она.
   И было в этих словах столько ненависти, что Поликарп даже смутился  и
отступил на два шага назад.
   - Вы пришли сюда по делу или расточать свои неуклюжие комплименты?
   - По делу. - Взяв себя в руки, он приземлился  в  одно  из  кресел  и
сцепил в кольцо жирные пальцы.
   - Я слушаю. - Светлана всем своим видом показывала, что  ей  тягостно
его присутствие.
   - Я хотел обсудить одно общее дело...
   - У нас разве могут быть общие дела?
   - Речь идет о выборах  мэра,  -  не  стал  он  использовать  обходные
маневры.
   - Я не собираюсь выдвигать свою кандидатуру, - заявила она,  хотя  он
даже не прикидывал подобного варианта. - А что касается нынешнего  мэра,
то он уже сделал мне предложение. Он готов предоставить любое  кресло  в
правительстве города. Я еще не дала ответа.
   Поликарп был обескуражен тем, что мэр, его  ставленник,  действует  у
него за спиной, ведет какую-то подпольную игру.
   - Поздравляю, - пробурчал Карпиди,  потому  что  больше  нечего  было
сказать. - Я не знал, что мэр до такой степени вами очарован.
   - Думаю, что причина иная. Впрочем, вы многого еще не знаете.
   - Например?
   - Наша встреча приобретает характер сплетни, - усмехнулась  Светлана,
- а я предпочитаю сплетничать с теми, кому доверяю.
   - Например? - повторил Поликарп. Но за примером  не  пришлось  далеко
ходить.  Светлана  вызвала  по  селектору  своего   секретаря-референта,
молодого человека интеллигентного вида, и сказала ему всего два слова:
   - Пусть войдут!
   И они вошли. Первым в дверях показался помощник Светланы, мужчина лет
сорока, розовощекий, пышущий здоровьем пузан. Затем  появился  Мишкольц.
Владимир   Евгеньевич,   как   всегда,   держался   независимо,   слегка
высокомерно. Он не подал руки Поликарпу, а только поднял ее  в  довольно
вялом приветствии. За ним по пятам  следовал  Балуев.  Он  приветствовал
гробовщика более энергично, кивком головы. Замыкал торжественное шествие
Шалун с ехидной ухмылкой на лице. Его  близкопосаженные  глазки  открыто
забавлялись происходящим.
   - Какая кодла собралась, в натуре! - воскликнул он.
   Все четверо уселись напротив Поликарпа.
   -  Приятно  посидеть  в  приятной  компании,  -  натянуто   улыбнулся
гробовщик.
   Сцепленные жирные пальцы на его коленях при этом побелели. И хотя  он
сразу  обо  всем  догадался,  Мишкольц  не  замедлил  описать   истинное
положение вещей:
   - Ты опоздал с визитом.  Поликарп.  Вчера  вечером  наши  организации
объединились. Немаловажную роль в этом знаменательном событии сыграли ты
сам и твои ребята.
   - Западло кидать гранаты, Карпуша! - вставил не без злорадства Шалун.
   - Не ожидал от тебя, Виталик, что побратаешься с убийцами Черепа!
   - Выбирайте выражения, господин Карпиди! - вмешалась в сугубо мужской
разговор Светлана. - Кто здесь убийца?
   - Насколько я понимаю, - продолжал  улыбаться  Поликарп,  -  вы  меня
обвиняете в убийстве Пита? Такие вещи надо доказывать, господа!
   - Непременно докажем, -  взял  на  себя  роль  прокурора  розовощекий
помощник Светланы Васильевны. Он раскрыл  свою  папку  и  достал  оттуда
несколько фотоснимков. - На воротах загородного дома Максимовских стояла
новейшая система фотоэлементов. Выведенная из строя взрывом гранаты, она
тем не менее сумела сохранить первые кадры пленки, на которых запечатлен
приезд непрошеных гостей.
   К тому же есть два живых свидетеля.
   - История повторяется. Не правда ли? - заметил Балуев. - Вечно у тебя
неразбериха с этими системами! Карпиди заерзал в кресле от таких слов.
   - Между прочим, дело Овчинникова до сих  пор  не  закрыто,  -  подлил
масла в огонь Мишкольц. - Мы могли бы предоставить прокуратуре  неплохой
материал, но ведь Шаталина затаскают по судам, а ты снова выйдешь  сухим
из воды.
   - Такова моя суть, голуба! - процедил Поликарп.
   - Ваша суть ясна до предела, - снова вмешалась Светлана. -  Я  только
поражаюсь беспредельной наглости,  с  которой  вы  заявились  сюда.  Мне
стоило огромных усилий уговорить  боевиков  не  принимать  никаких  мер,
иначе от ваших "шевроле" осталось бы пустое место.
   - Сидел бы ты на своем кладбище, голуба, и не рыпалcя! -  Шалун  даже
умудрился принять агрессивную позу. - А  то  ведь  следующая  могила,  в
натуре, окажется твоей!
   - У вас неплохо получается, ребята, когда вы поете в ансамбле.
   Послушал бы я вас по отдельности!
   - Не дождетесь! -  вырвалось  у  Светланы,  что  вызвало  недоуменные
взгляды присутствующих. - Я бы на вашем месте поторопилась,  потому  что
терпение моих людей может в любую минуту лопнуть!
   - Спасибо-спасибо, - ласково откликнулся гробовщик, - я  воспользуюсь
вашим советом. - И, ни с кем не попрощавшись, прошаркал к выходу.
   Поликарп  выкатился  из  дома  с  колоннами,  испуганно  озираясь  по
сторонам, но, оказавшись  среди  своих  квадратноскулых  телохранителей,
почувствовал  себя  в   безопасности   и,   по   обыкновению,   произнес
назидательную речь:
   - Там, где все прогнило до основания, уже не помогут бульдозеры!
   Отняли у детей детство! Им на  все  наплевать!  Они  решили  запугать
Поликарпа! Эх, голубы, голубы, последнее слово все равно будет за мной!
   Истуканы в строгих костюмах деревянно  улыбались.  Бульдозеры  делали
свое дело. Анастас Карпиди, высоко подняв голову,  плюхнулся  на  заднее
сиденье.
   - Ты привез меня к себе, чтобы доказать свою смелость? Что не боишься
жены и неодобрительных взглядов соседей?
   Они  лежали  в  полумраке  ночника.  Светлана  даже  в   постели   не
расставалась со своей  любимой  ментоловой  сигаретой.  Голова  Геннадия
покоилась на ее упругом животе, который хотелось без конца целовать.
   Это была их первая ночь, путь к которой  оказался  тернист  и  длился
почти пять месяцев. Правда, в рыцарские времена могли ждать и дольше.
   Анхелика переполнила чашу терпения прекрасной дамы, и  смелый  рыцарь
угодил наконец в ее тенета, как самый обыкновенный пескарь.
   Передача о коллекции Мишкольца, готовящаяся на телевидении,  отнимала
у Балуева много сил. Он пропадал на телестудии день-деньской. О  поездке
в Рио, которую навязывал ему Владимир Евгеньевич,  нечего  было  думать.
Впрочем, так ли уж он нуждался в ней? Его ханДРУ как рукой сняло, стоило
ему заняться любимым делом. Геннадий подготовил комментарии к  картинам,
собрал интересные факты из жизни "мирискусников", перевел с английского,
французского, итальянского несколько статей о Бенуа, Лансере,  Баксте  и
других. Короче, зажил полноценной жизнью  искусствоведа.  Шеф  на  время
подготовки передачи отстранил его от работы  в  фирме,  а  вечерами  они
собирались на квартире Мишкольца или в особняке, отведенном под картины,
и вместе редактировали, дополняли  текст.  Их  творческие  посиделки  не
обходились без присутствия Анхелики. Красавица телеведущая увлеклась  не
только передачей, но и Мишкольцем. Володя, живя вдали от обеих  жен,  не
сильно сопротивлялся. Ничего не знавшая об их взаимоотношениях  Светлана
исходила ревностью к абсолютно невинному Балуеву.
   Узнав о ее возвышении, Геннадий засыпал Светлану факсами  с  веселыми
поздравлениями и непристойными рисунками, далекими от "Мира  искусства".
Он хотел проверить, не потеряла ли она на новой должности чувства  юмора
и - самое главное - расположения к нему. Не потеряла.
   - Я вообще не из трусливых! - хорохорился  перед  ней  Гена.  -  Если
пришла пора круто повернуть на вираже, я постараюсь вписаться в поворот!
   - Я не думала, что ты такой заядлый автомобилист! - Это был камушек в
его огород - Геннадий не умел водить машину и вообще боялся садиться  за
руль.
   Света загасила окурок в пепельнице, стоявшей на полу, и посмотрела на
часы.
   - Боишься, что нагрянет Марина с детьми? - усмехнулся он,  ведь  надо
было чем-то ответить на ее укол.
   - Собаку пора выгуливать, - вздохнула Света.
   - Уже? - испугался он. - Собираешься домой?
   - Должна  тебе  признаться,  что  трахаться  на  пошлых  простынях  в
цветочек в священной супружеской  спальне  мне  не  доставляет  большого
удовольствия. Надо было ехать ко мне.
   - Поедем, - несколько устало предложил Геннадий.
   - Ты собираешься разводиться? - напрямик спросила она.
   - Сколько можно повторять? Как только она вернется с юга.
   - А когда она вернется?
   - В конце месяца.
   - А тебя разведут с тремя детьми?
   - На лапу дам - разведут, - буркнул Балуев.  Разговор  не  очень  его
развлекал. Он чувствовал  себя  оставшимся  на  второй  год  двоечником,
которого тетя-завуч приперла к доске,  чтобы  как  следует  отчитать  за
неуспеваемость. - Светка, кончай меня  допрашивать!  Я  все  сделаю  как
надо. Но перед этим мы махнем с  тобой  на  две  недели  в  Бразилию!  -
переключил он разговор на более приятную тему. - Володя сказал, что он и
твой помощник вполне обойдутся две недели без нас. Как ты думаешь, можем
мы на них положиться?
   - Думаю, можем, - повеселела Светлана, - только им придется  обойтись
без нас не две недели, а месяц.
   - Не понял.
   - Потому что с побережья Атлантического океана  мы  потом  махнем  на
побережье Тихого. И поживем две недели у мамы!
   - Черт! Я и забыл, что Латинская Америка - почти твоя вторая родина!
   По этому поводу  надо  выпить!  Сейчас  будет  шампанское!  Лежи,  не
вставай!
   Шампанское подается прямо в постель!
   Он побежал на кухню. Достал из буфета хрустальные  фужеры,  стрельнул
пробкой, устроил все на подносе... И в это время  раздался  беспрерывный
телефонный звонок.
   - А вот и  Марина  тут  как  тут!  -  крикнула  из  спальни  Светлана
Васильевна и захохотала. - Что ей не  загорается?  Наверно,  вычитала  в
гороскопе, что у тебя любовница в спальне, вот и забеспокоилась!
   Она  была  недалека  от  истины.  Марина   действительно   начала   с
астрологического прогноза.
   - Звезды так расположатся в следующем месяце, -  твердила  помешанная
на астрологии супруга, - что тебе будет постоянно сопутствовать удача  в
любви! Ты понимаешь? Ведь мы как раз будем вместе в это время!
   - Должен тебя огорчить. В конце августа  я  уеду  в  командировку  на
целый месяц.
   - Как же так? - пропищала она в трубку и залилась слезами.
   - Успокойся, прошу тебя.
   - Ты поедешь не один?
   - С ума сошла?
   - Со Светкой, да? Со Светкой? Я все знаю! Гороскопы не врут!
   Ему ничего не стоило подтвердить ее догадку,  но  доносившиеся  через
сотни километров всхлипы жены  действовали  на  него  странным  образом,
подталкивая к бессмысленному вранью.
   - Успокойся, я еду один. А Света теперь так высоко поднялась,  что  и
не взглянет в мою сторону.
   - Это правда? - высморкалась она в трубку.
   - Правда! - заверил он.
   - Геночка,  миленький,  не  бросай  меня!  душераздирающе  заголосила
Марина. - Умоляю тебя! Подумай о детях! Ведь ты их никогда  не  увидишь,
если разведешься со мной! Слышишь? Никогда! - Ее голос неожиданно окреп.
-Я останусь у мамы в Новороссийске, и ты ничего не сможешь сделать! Даже
развестись со мной не сможешь!
   "Ловко  придумала!  -  смекнул  Геннадий.  -  Не  без  помощи   тещи,
разумеется!"
   - Что на тебя нашло? - прикинулся он примерным  семьянином.  -  Какой
развод? Я люблю тебя и детей...
   - Это правда? Ты меня не обманываешь?  Вообще-то  у  меня  по  картам
каждую неделю удачный расклад!
   - Вот видишь!
   Настроение резко пошло на убыль. Он вернулся на кухню за шампанским и
закурил. Нельзя всем угодить, нельзя  быть  для  всех  хорошим!  Это  он
прекрасно знал и все же спасовал перед  ней.  "Я  раб  этой  женщины!  -
дергал он себя за волосы. -  Я  раб  собственной  трусости,  собственной
подлости! Ведь я ее не люблю!
   Зачем  унижаюсь?  Зачем  предаю  Светку?"   Он   вспомнил   еврейскую
поговорку, которую часто  приводил  Володя:  с  одной  задницей  на  две
ярмарки не ездят. Сам-то он только этим  и  занимался  всю  жизнь.  Нет,
настала пора решительных действий, а иначе так и просидишь  в  дерьме  и
только будешь  уверять  себя  и  окружающих,  что  это  перегной  и  что
скоро-скоро, очень скоро взойдут ростки,  вытянутся  стебли,  раскроются
бутоны!
   Светлана Васильевна со скучающим видом смотрела  видеокассету  с  Ван
Даммом. Он оценил эту жертву - она не хотела даже  ненароком  подслушать
его телефонный разговор.
   - Откуда у тебя этот "шедевр"? - кивнула она на экран.
   - Ван Дамм - любимый Маринин  артист!  Идеал  мужчины!  -  с  пафосом
воскликнул Балуев.
   - Такое впечатление,  что  все  они  разговаривают  задницами!  -  со
злостью нажала она на кнопку пульта, и экран погас.
   Гена стоял с подносом посреди спальни, как официант. По выражению его
лица она обо всем догадалась.
   - Ты, конечно, ей ничего не сказал? Он помотал головой.
   - Боишься, что начнет тебя шантажировать детьми?
   - Уже... Думаю, что ради этого она их и завела.
   - Распространенный вариант.
   - Марина никогда не отличалась оригинальностью.
   - Ладно, не паникуй заранее! Что-нибудь придумаем.
   - Разве тебе это важно?
   Света нахмурилась, потянулась за сигаретами и тихо произнесла:
   - Своих-то детей у меня никогда не будет.
   - Мы, кажется, собирались выпить! - напомнил Геннадий.
   - И поехать в Бразилию, - с грустной улыбкой добавила Светлана.
   - А потом  к  маме!  раскручивал  настроение  Балуев,  будто  заводил
граммофон. Он наполнил фужеры шампанским