стрелять по аквариумам! Из аквариумов выльется вода! А чем  же
дышать рыбам? Им не выжить!
   Нет, он отбросил этот вариант. Он  дождется  их  в  спальне.  Встанет
возле двери и первому вошедшему выстрелит  в  висок.  Так  убили  Макса.
Ловко убили, ничего не скажешь! Он поступит также. А  со  вторым?  И  со
вторым как-нибудь разберется! И завладеет их автоматами!  тогда  уж  сам
черт ему не страшен!
   В доме послышались шаги. Он даже и не заметил, как огонь утих!  Вылез
из своего угла и, пригнувшись, добежал до двери. Приготовился.
   - Он наверху! - крикнул кто-то.
   Давайте, давайте, идите ко мне, призывал  он  их  мысленно.  Не  надо
бояться, парни! Поликарп всех похоронит с музыкой! Эта свинья знает толк
в погребальном процессе! Он просто кончает от похоронного марша!
   Шаги приближались. Он обладал отменной реакцией и знал, что  рука  не
дрогнет, не подведет. Судьба не раз  сталкивала  его  лицом  к  лицу  со
смертью,  и  он  всегда  выходил  победителем.  Он,  прошедший  дворовую
поножовщину, афганских душманов, ментовскую  зубо-дробилку,  уркаганские
заточки, мафиозные разборки, не может не победить!
   Шаги уже совсем рядом. Осторожно подкрадываются к нему.
   - Он там! - раздается за дверью полушепот, но в оглушительной  тишине
слышно, как капает кран на кухне.
   "Ну же? Кто смелее?" - бросает он вызов почти с азартом.
   Дверь отлетает в сторону, и на пол падает камень.
   Что это? Это не камень!
   Вспышка. Звон в голове. Крик. Кто это кричит?  Неужели  все  еще  тот
пацан? Ах, да! Проклятая кукла! "Мама! Ма-ма! Ма-ма..."
   Шаталин уже издали  понял,  что  случилось  несчастье,  но  подлинных
размеров катастрофы представить себе не мог.
   Из всех окон немецкого домика Пита вырывались языки пламени.
   Электронная система ворот была выведена из строя и противно пиликала.
У ворот стояла белая "Волга". Парень-телохранитель виноватым, потерянным
взглядом смотрел  на  дом.  Саня  сразу  узнал  его.  Неделю  назад,  на
Рабкоровской, именно этот мордоворот нацепил на него наручники, когда он
незаметно подкрался к Питу.
   - Как же так? Как же так? -  бормотал  парень.  Шаталин  выскочил  из
машины.
   - Где твой хозяин? - спросил он телохранителя. Тот кивнул на  дом.  -
Что ж ты стоишь, как истукан? Его надо спасать!
   - Бесполезно. Здесь побывали люди Поликарпа. Я только что встретил их
у переезда.
   Саня огляделся по сторонам. У самых его ног лежала оторванная  голова
охранника. Она безумно взирала на мир всего одним,  вылезшим  из  орбиты
глазом.
   Он уже и забыл, что такое бывает на свете!
   Откуда-то из-за ворот донеслись всхлипывания  и  причитания.  Шаталин
подумал, что кому-то еще нужна помощь, и бросился во двор. Там на  земле
корчилась пожилая женщина, которой он никогда раньше не видел.
   - Петя! Петенька! Что же ты наделал? - причитала  она,  будто  хозяин
дома устроил самосожжение.
   Становилось невыносимо жарко. Шаталин решил вернуться к машине.
   - Кто эта женщина? - на ходу спросил он телохранителя. - Мать?
   - Нет. Горничная.
   Это слово больно кольнуло Шаталина.
   - Надо ее куда-нибудь увезти.
   - Куда?
   Разговор был бессмысленный. Ничего не оставалось делать, как сесть за
руль и поскорее забыть этот кошмар, хотя кошмары никогда не  забываются:
как ни запихивай в сейф, как ни запирай  на  кодовый  замок,  они  имеют
неприятную особенность - навещать очевидца.
   Женщина, причитающая над Питом, всю дорогу  не  выходила  у  него  из
головы. "А надо мной и поплакать будет некому!" - подумал он и  прибавил
скорость. Когда "крайслер" летел, а не ехал, душа наполнялась светом.
   - Это, конечно, не то! - поддев вилкой щучью голову, говорил один.
   - Разве они понимают в рыбе, эти гои? - подражая еврейской интонации,
махал руками другой.
   Они  пили  красное  вино  и  ели   фаршированную   рыбу,   специально
доставленную на квартиру Мишкольца из ресторана. Горел семисвечник. Стол
был уставлен яствами.
   Кого еще мог пригласить Владимир Евгеньевич к  себе  на  субботу  (на
святую субботу!), если  не  лучшего  друга  Балуева?  Геннадий  всячески
старался оправдать свое присутствие в этом доме,  веселясь  и  балагуря,
как и принято в праздник.
   - Ай-ай-ай! - качал он головой,  изображая  старого  ребе.  -  Что  в
Талмуде сказано по этому поводу?
   - В Талмуде сказано, что надо выпить за здоровье рыжего Гены, который
на днях улетит в Рио-де-Жанейро! - богохульствовал Мишкольц.
   - Я - не рыжий! - возмутился Балуев. - И никуда я не полечу!
   Они  уже  изрядно  выпили  и  поэтому  могли  себе  позволить  всякие
несуразности.
   - А я говорю, полетишь! - настаивал  Володя.  -  Спляшешь  у  них  на
карнавале самбу! И точка!
   - С удовольствием, Вова, спляшу, но только ты не  учел,  что  у  этих
муда... - извиняюсь! - у этих католических гоев карнавал не приурочен  к
празднику Рош гашон   и
проводится аж в феврале!
   - Надо же, какие финтифлюшки! - присвистнул Мишкольц.
   - Ты это насчет ихних баб?
   - А что?
   - Бабы у них - закачаешься!
   - Мы и так уже с тобой качаемся!
   - Я больше не пью! - заявил Балуев.
   - Суббота! - развел руками Владимир Евгеньевич. - Обязан.
   И они выпили еще. И еще закусили. И ни разу не  заговорили  о  делах,
если не считать анекдота про мафию, любимого анекдота Геннадия,  который
он не смог в этот праздничный день утаить  от  шефа.  Мишкольц  выслушал
анекдот с интересом, посмеялся, а потом с  умным  видом  (насколько  это
было возможно в его состоянии) выдал следующее.
   - Историческая справка, - предупредил Володя, ткнув пальцем в небо. -
Да будет тебе известно, мой друг, что мафия существовала всегда! Как  ты
думаешь, мой друг, в Древнем Египте была мафия?
   - Тебе лучше знать, Вова, вас оттуда изгнали!
   - Мне лучше знать, - подтвердил Мишкольц. -  В  Древнем  Египте  была
мафия жрецов! И в Древней Греции была мафия, и в Древнем Риме. Я  уж  не
говорю о средних  веках,  о  папах  римских,  о  всяких  там  монашеских
орденах. А чего стоит масонская ложа? Или коммунистическая партия?  Все,
кого объединяет общее дело, - это мафия! "Коза ностра" - "наше дело"!
   - Кстати, о нашем деле... - начал Балуев, но тот его перебил:
   - Ша, Гена, ша! Сегодня никаких дел! Соблюдай субботу!
   - Да это и не дело вовсе, а так -  безделица,  -  стал  выкручиваться
помощник.
   - Что за безделица? - заинтересовался Володя.
   - Мне тут одна хорошая знакомая  на  телевидении  предложила  сделать
передачу о частном собрании картин господина Мишкольца.
   - Это ты называешь говорить не о делах? Так и знал, сядешь в  субботу
за стол с гоем - нарушишь субботу!
   - Там, где один раз нарушишь, нарушишь и  другой!  -  изрек  Геннадий
почти талмудическую мудрость.
   - Черт с тобой! Что там с телевидением?
   - Я просто подумал, сколько можно консервировать "мирискусников"?
   Народу тоже охота посмотреть! А что может быть лучше телевидения?
   - Мне нравится, как ты за меня подумал о моей коллекции!
   - Но я ведь тоже не последний человек в этом деле. В  нашем  деле!  -
обиженно подчеркнул Балуев.
   - Ты думаешь, мне стоит лишний раз светиться на  телевидении?  -  уже
мягче спросил Мишкольц.
   - Мы можем тебя не светить. Проведем передачу вдвоем с Анхеликой.
   - С кем?
   - Это я ее так зову. На самом  деле  она  Лика  Артющенко.  Известная
телеведущая.
   - Я не смотрю телевизора.
   - Я тоже, и тем не менее...
   - Тем не менее где-то ты ее подцепил, - продолжил за него  Володя.  -
Спасу от тебя нет, Балуев! Кого-нибудь да подцепишь!
   - Так ты согласен?
   - Надо подумать.
   - В субботу грех думать!
   - Черт с тобой!
   - Тогда я звоню.
   - Куда?
   - Анхелике. Пусть присоединяется к нам.
   - Прямо сейчас? Ты с ума сошел!
   - Красивая девушка не испортит субботы!
   - Главное - не испортить красивую девушку! -  ответил  изречением  на
изречение Владимир Евгеньевич.
   Этот субботний  маневр  Геннадий  продумал  заранее.  На  неделе  ему
позвонила Анхелика и сообщила, что их встреча в  "Андромахе"  не  прошла
для нее бесследно. Кто-то из  людей  Поликарпа  стал  ее  шантажировать,
грозился доложить мужу о том, в  чьей  компании  она  провела  последнюю
дискотеку. В обмен на молчание шантажист  просил  ни  много  ни  мало  -
провести с ним ночь. Балуев посоветовал ей  самой  рассказать  обо  всем
мужу, не дожидаясь, когда это сделает другой, и подать все  на  красивом
блюде, с ароматным соусом. Представить себя и  Балуева  как  посредников
между Мишкольцем и телевидением.
   Она так и  сделала.  Немолодой,  но  горячих  кровей  муж  отнесся  с
пониманием. Мишкольца он уважал как бизнесмена.  А  какой  бизнесмен  не
хочет  иметь  рекламу  на  телевидении?  А  вот  человеку,   захотевшему
переспать с его женой путем шантажа, поклялся лично отвинтить голову!
   На  телевидении  с  воодушевлением  отнеслись  к  ее  проекту.  Такую
передачу можно будет продать на Останкино. Полотна "мирискусников" редко
увидишь по телевизору. Все  складывалось  прекрасно.  Дело  осталось  за
малым - поставить в известность самого Мишкольца.
   Геннадий позвонил ей на работу. Это они тоже обговорили заранее.
   - Он согласен, - многозначительно произнес Балуев. -  Приезжай  прямо
сейчас!
   - Удобно ли? - засомневалась Анхелика.
   - Лучшего случая для знакомства может не быть.  Во-первых,  Вова  под
мухой, а во-вторых, суббота! Этим сказано все.  Только  одно  условие  -
сегодня ни слова о деле!
   - А как же...
   - О чем хочешь, родная, о музыке, о любви, даже о живописи, но только
не о делах! Соблюдай субботу!
   Она хихикнула в трубку, поняв, что Гена тоже  под  хорошей  мухой,  и
радостно крикнула:
   - Договорились! Еду!..
   Малолитражка  "пежо"  остановилась  на  бульваре,  куда  одним  углом
выходил  пятиэтажный  серый   дом,   нелепый   и   уродливый,   хотя   и
претенциозный, как, впрочем, все выстроенное в сталинский период.
   Перед тем как выйти. Света решила покурить, но ей помешала  машина  с
ее  охранниками.  Пристроившись  в  хвост   малолитражке,   она   дважды
посигналила.
   Светлана Васильевна догадалась, что в этом месте запрещена стоянка, и
въехала во двор серого дома, отметив  про  себя,  что  благодаря  охране
избегает многих проблем.
   Она оделась по-праздничному. Белый костюм  с  перламутровым  топиком,
миниатюрная сумочка, перламутровые туфли на высоких каблуках -  все  это
было куплено в столичном ГУМе еще весной и ни  разу  не  надевалось:  не
представился случай. Праздничный туалет  завершал  изумрудный  гарнитур,
подаренный когда-то боссом Стародубцевым.
   Она задержалась у подъезда, чтобы все-таки осуществить  задуманное  -
выкурить свою любимую сигарету с ментолом.
   Двор звонко смеялся детскими голосами, переливался изумрудной листвой
разных  оттенков,  источал  аромат  вишневого  варенья,  подгоревшего  у
кого-то  на  плите,  перешептывался  старушечьими  беззубыми   ртами   и
любовался, бесконечно любовался своей  неожиданной  гостьей  -  стройной
пышноволосой красавицей неопределенного возраста. У женщин  такого  типа
не бывает возраста, они молоды всегда благодаря то ли особому лоску,  то
ли прирожденному обаянию.
   Но она не видела ничего. Ей было не до восхищенных  взглядов  мужчин,
не до буйного дворового  помешательства.  Мысли,  одна  тяжелее  другой,
осаждали ее.
   Вчера вечером из Москвы позвонила мама.
   - Я места себе не нахожу! Я его не видела тридцать пять лет, а узнала
сразу! Что же теперь будет? Я ведь  знаю  тебя  -  ты  его  в  покое  не
оставишь! Не надо, Све-тушка! Умоляю тебя, не надо! Это ужасный человек!
Ужасный! Поклянись, что ничего не будешь предпринимать! Иначе  я  с  ума
сойду!
   - Не волнуйся, мама, - попробовала Светлана успокоить мать,  -  я  не
стану мараться.
   Татьяна Витальевна не верила дочери, но что она могла сделать?
   Продлить  визу?  Остаться  навсегда,  зачеркнув  ради   Светки   свое
маленькое счастье на побережье Тихого океана?
   - Не волнуйся, - повторила на прощание Света. - Я к тебе скоро приеду
погостить. Обязательно приеду!
   "Дожила,  Светочка,  до  таких  лет,  а  врешь  маме  напропалую!   -
подтрунивала она над собой. - Приедешь ты погостить, как же! Ох  уж  эти
планы!
   Строишь их всю жизнь, обманывая себя и других, а  судьба  преподносит
такие сюрпризы, что  от  планов  ничего  не  остается.  Зато  появляются
новые!" Затоптала перламутровой туфелькой окурок и вошла в подъезд.
   Однажды она уже была здесь, на  квартире  Мишкольца,  правда,  хозяин
отсутствовал. Света и  не  поняла  тогда,  куда  попала.  Она  пришла  к
Кристине Поляковой по срочному делу. И кто  бы  мог  подумать,  что  эта
Кристина, девочка, к  которой  она  когда-то  ревновала  мужа,  окажется
неофициальной женой Мишкольца?
   Все в этом мире нелепо и связано одно с другим - поди разберись!
   С самим Володей ей  никогда  не  доводилось  общаться,  но  благодаря
Балуеву они много знали друг о друге, были заочно знакомы.
   Поднимаясь в лифте на четвертый этаж, она сказала себе:  "Сейчас  или
никогда! - и зачем-то перевела на французский:
   - Maintenant ou jamais". Ей показалось, что так звучит надежней...
   Балуев не успел вернуться в комнату, где они пировали с Володей,  как
в дверь позвонили.
   - Твоя Анхелика стремительна, как метеор! - удивился  Мишкольц.  -  У
нее личный самолет? Или она живет в квартире напротив?
   Геннадий в ответ только развел руками и пошел открывать.
   - Посмотри в глазок! - предупредил осторожный хозяин. - Мало  ли  кто
здесь шатается по субботам!
   Балуев посмотрел в глазок и чуть не закричал от восторга. Все эти дни
он мечтал ее увидеть хотя бы издалека, но приказывал себе  выбросить  из
головы, вычеркнуть из памяти.
   Балуев был не из тех  людей,  у  которых  душа  нараспашку,  поэтому,
открыв дверь, он холодно произнес:
   - Какими судьбами, Светлана Васильевна? Она тоже не подала виду,  что
удивлена его присутствием здесь, и не менее холодно ответила:
   - Все теми же, Геннадий Сергеевич!
   - Вот так сюрприз! - воскликнул Мишкольц.  -  Ждали  одну,  а  пришла
другая!
   - Но ведь красивая, как обещал! - подмигнул ему помощник.
   Свету усадили за стол, хоть она и сопротивлялась.
   - Это, конечно, не то, - с  горечью  признавал  Володя,  кладя  ей  в
тарелку фаршированную рыбу. - Вот моя жена готовит...
   - Кристина?
   - Вы разве знакомы? - изумился гостеприимный хозяин. Об этом штрихе в
ее биографии Балуев не докладывал.
   - Немного. Она скоро вернется?
   - Думаю, да, - загрустил Владимир Евгеньевич. - Мои уговоры  остаться
в Венгрии или переселиться в какую-нибудь другую страну  ни  к  чему  не
привели. Она не может без России. А  кто  может?  Даже  такой  до  мозга
костей космополит, как я, и то подолгу не могу - тоскую.
   Светлана все рассчитала верно.  Она  знала  о  горячей  привязанности
Мишкольца  к  Кристине  и  понимала,  что  разговор  о  ней,  хоть  и  с
грустинкой, прольется бальзамом на сердце Владимира Евгеньевича.
   - Кристина мне очень помогла в одном  деле,  -  продолжала  развивать
тему Света. - Она редактировала книгу стихов моего бывшего мужа, а самой
книги так и не видела. Я хотела бы подарить ей экземпляр.
   - Такая возможность вам скоро предоставится.
   -  А  нам  предоставляется  возможность   выпить   за   Кристину!   -
провозгласил Геннадий. На этот раз он подмигнул Светлане, давая  понять,
что  разгадал  ее   маневр   и   готов   помочь.   Она   выглядела   так
сногсшибательно, что он был готов на все.
   Они выпили.
   - Вы, конечно, пришли сюда по делу, - с уверенностью начал Мишкольц.
   - Да, - не стала отрицать Света.
   - Но сегодня суббота, и я не могу говорить о делах.
   - Но ты уже дважды нарушил субботу, -  напомнил  ему  Балуев.  -  Бог
любит троицу. - Тут он осекся, прикрыв рот ладонью, но не растерялся,  а
выдал следующее:
   - Ради нашего общего дела наш общий Бог тебя простит!
   - Ты совсем пьян, Гена! Городишь черт знает  что!  В  квартиру  опять
позвонили.
   -  О!  Это  Анхелика!  -  обрадовался  Геннадий,  и  радость  его  не
ускользнула от Светланы.
   - Займись-ка пока своей знакомой, - приказал  помощнику  Мишкольц.  -
Усади за стол, накорми рыбой, а мы со  Светланой  Васильевной  пойдем  в
кабинет.
   Ее словно током ударило от этой  фразы.  Что  значит  "займись  своей
знакомой"? Откуда взялась эта "знакомая"? У Гены новая подружка? Сколько
можно?
   Бедная Марина, как она терпит такого мужа?
   В кабинете они без долгих предисловий приступили к наболевшей теме.
   - Как вы понимаете, - сразу взяла быка за рога Светлана, -  создалась
уникальная ситуация объединения двух кланов! Почему вы  не  хотите  даже
поставить условия?
   - Ситуация не  настолько  уникальна,  как  вам  кажется,  -  возражал
Мишкольц. - Вы забываете, что управление нашей организацией  осуществляю
не я один. Почему вы сбрасываете со счетов Шалуна?
   - Никто его не  сбрасывает!  -  возмутилась  она.  -  Наше  совещание
большинством голосов решило пойти на сближение с вами, при  этом  многие
вспомнили, что с приходом Шалуна в  девяносто  втором  году  между  нами
прекратилась война.
   - Вы опять же смотрите только со своей колокольни. Я рад, что у ваших
героев хорошая память, но многого они, вероятно, не знают или  не  хотят
знать.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я имею в виду убийство Черепа с женой и братом в  девяносто  втором
году, которое осуществлял, как и многие другие, Пит Максимовских. Шалуна
связывала давняя, крепкая дружба с братьями Черепановыми.  И  мне  тогда
стоило огромных усилий отговорить его от дальнейшего ведения  войны.  Не
думаю, что по истечении четырех  лет  он  что-нибудь  забыл.  Во  всяком
случае, руки Питу он не подаст.
   Крыть было нечем. Все напрасно. А тогда,  во  вторник,  в  загородном
доме Криворотого, ей казалось, что так просто будет договориться.
   Она не могла унять дрожь в руках, пока он не взял ее холодные  пальцы
в свои ладони.
   - Не надо так волноваться.
   - Напрасно я пришла, - вздохнула Света.
   - Я могу вам только пообещать, что в понедельник встречусь с  Шалуном
и мы обсудим ваше предложение, но успех предприятия  весьма  сомнителен.
Пока во главе вашей организации будут стоять люди, принимавшие участие в
событиях девяносто второго года, мы вряд ли договоримся.
   - Я поняла...
   Неудача так придавила Светлану,  что  знакомая  Гены  и  сам  Балуев,
который не сможет ей ничем помочь, стали совершенно безразличны.
   - Я пойду, - сказала она Мишкольцу в коридоре, не проходя в гостиную.
   - Может, еще посидите с нами?
   - Нет-нет! Я вам только испорчу праздник своим настроением.
   - Очень жаль, - искренне расстроился он. - Знайте,  что  двери  моего
дома всегда для вас открыты, и спасибо за теплые слова о Кристине.
   Она ушла, не попрощавшись с Балуевым. Зачем  ставить  его  и  себя  в
неловкое положение?
   Геннадий же поник головой, узнав о ее  внезапном  исчезновении.  Зато
Анхелика  бодро  взялась  за  дело  и  начала   обрабатывать   Владимира
Евгеньевича.
   - Это так здорово, что в наше время  кто-то  сохраняет  обычаи  своих
предков. Гена мне сейчас много рассказал о том, как  справляют  субботу.
Это так интересно!Знаете,  сейчас  очень  модно  заниматься  религиозной
благотворительностью, давать деньги на строительство храмов, в  основном
православных,  но  один  мой  знакомый  поляк   перечислил   деньги   на
реставрацию костела. А вы никогда не хотели построить синагогу?
   Она ему напоминала въедливую журналистку,  которая  получила  задание
взять у него интервью.
   Он тяжело вздохнул - никак не мог отойти от разговора со Светланой  -
и произнес с видом библейского пророка:
   - Люди возводят храмы,  люди  их  разрушают.  Главное,  чтобы  каждый
построил храм внутри себя...
   Выйдя из подъезда, Светлана Васильевна увидела странную  картину.  Ее
охране пришла на помощь еще одна машина. Парни вывалили наружу и  что-то
бу