ответ. Достал из кармана ключ от багажника, дважды щелкнул им в замке  и
поднял крышку. Открывшееся им зрелище было омерзительно.  Дно  багажника
кишело скорпионами.
   - Откуда их столько? - было первое, что пришло в голову Александра.
   Пары алкоголя тут же выветрились.
   - Это она. Понимаешь? - прошептал Пит Криворотый.
   - Кто?
   - Дочка Овчинникова. Я ведь тогда не нашел ее в доме. Теперь вот  она
мстит. Нам надо ее обезвредить, опередить и  саму  нанизать  на  иголку.
Иначе не выжить. Нет ничего страшнее озверевшей бабы!
   И он вдруг изо всей силы грохнул крышкой багажника, раздавив  парочку
шустрых тварей, выкарабкавшихся на волю.
   Балуев сварил "смертельную" дозу кофе и заставил Федора выпить.
   Исполняющий обязанности шефа был потрясен  услышанным.  Он,  конечно,
предполагал,  что  трехмесячное  пребывание  Мишкольца  за  границей  не
пройдет даром, но что на их достояние покусится  босоногая  малолетка  с
голым задом - это уже переходило всякие границы.  Сначала  у  него  даже
возникли  подозрения,  что  Федор  лукавит,  настолько   это   выглядело
фантастично, но, прикинув, в какую ситуацию теперь угодил парень,  решил
не торопиться с выводами, а попросил еще раз подробно все рассказать  от
начала и до конца.
   Федор один раз уже был на волосок от смерти, тогда вылетели  в  трубу
оба его промтоварных магазина. Кредиторы от мафии,  собравшись  в  своем
кругу, безжалостно опускали палец вниз, как римские болельщики, решавшие
судьбу поверженного гладиатора.  Им  казалось  невозможным,  что  парень
когда-нибудь  расплатится,  а  законы  организации  суровы.   И   только
Мишкольц, не имевший к Федору никакого отношения,  заступился  за  него.
Предложил свой выход из создавшейся ситуации, который удовлетворил всех.
Сделал он это из благородного порыва или решил блеснуть умом и  показать
свою мощь зарвавшимся нуворишам, об этом  история  умалчивает.  Так  или
иначе, но с той поры Федор вошел в "изумрудное дело". Под поручительство
самого Мишкольца банк выдавал ему каждый месяц  определенную  сумму  под
мизерные проценты. Деньги он вкладывал в изумруды, доставляя их в  город
из соседней области,  где  нелегально,  втайне  от  государства,  велись
разработки месторождения. В конце месяца Федор возвращал банку деньги  с
процентами и  постепенно  расплачивался  с  кредиторами,  оставляя  себе
минимум на прожитие.
   Минул год с того самого "круга", когда ему чуть не  вынесли  смертный
приговор. Те, кто безжалостно опускал палец вниз, получили по векселям и
были довольны. Остался последний кредитор, чужак. "Угораздило  же  тебя,
Федя, залезть в карман Поликарпу! - удивлялись знакомые. - Этот все соки
из тебя  выжмет?"  -  предсказывали  они.  Но  и  тут  не  обошлось  без
благодетеля.  Мишкольц  договорился  с  Карпиди  по  телефону.   Тот   с
готовностью пошел навстречу "изумрудному королю":
   "Как скажешь, Володенька. Для тебя, голуба, родного брата на заклание
отдам!" Мишкольц только ухмыльнулся в душе: родной брат Поликарпа  давно
пребывал в мире ином. Тем не менее счетчик  шефу  удалось  остановить  и
отложить выплату денег ровно на год. При этом Поликарп  поставил  только
одно условие: если в назначенный  день,  до  полуночи,  сумма  не  будет
внесена, долг Федора автоматически удвоится. Мысленно ударили по рукам.
   Он цепенел от ужаса при мысли о том, что будет  через  неделю,  когда
наступит полночь. Поедет ли он  на  кладбище,  в  резиденцию  Поликарпа,
просить об отсрочке? Нет, проще попросить гробовых дел  мастера  Карпиди
сразу вырыть ему могилу! Кофе взбодрил ненадолго. После бессонной  ночи,
созерцания трупа в доме на Рабкоровской и нервного срыва в  гараже  тело
Федора пребывало почти в невесомости и  было  бесчувственней  боксерской
груши. Ко всем превратностям судьбы прибавлялась еще одна  замечательная
странность. Дело в том, что лишь часть  украденных  камней  принадлежала
Федору. Он выполнял роль  экспедитора,  как  и  многие  другие  парни  в
команде Мишкольца. Ему только позволили, в отличие от других, вступить в
долю. И кто знает, может, с выплатой всех  долгов  его  бы  лишили  этой
привилегии. Но стоит ли об этом думать теперь, когда он фактически  стал
должником своего благодетеля. А еще, как дамоклов  меч,  над  ним  повис
банковский кредит, который он не  сможет  погасить  в  срок,  а  значит,
вкладывать в новую партию изумрудов  ему  будет  нечего.  Воистину,  все
возвращается на круги своя!
   Такие невеселые мысли роились в голове Федора  во  время  его  нового
пересказа событий минувшей ночи.
   Балуев смотрел в пол и бесконечно курил. Иногда он поднимал на Федора
глаза, упирался в него изучающим взглядом и уточнял какую-нибудь деталь.
   Вопросы исполняющего обязанности заставляли на буксире, со  скрежетом
работать больную, ватную голову.
   - Как она могла выйти безошибочно на тебя?
   - Ума не приложу! Было темно. Я ехал с  включенными  фарами.  Они  ей
слепили глаза. В таком положении даже марку машины невозможно угадать!
   - Тогда два варианта: она действовала по ситуации и она знала заранее
о твоей  миссии.  В  первом  варианте  она  могла  подсмотреть,  как  ты
перепрятывал камни. Твой гараж плотно закрывается изнутри?
   - Довольно плотно, но не исключено, что  она  могла  чуть  приоткрыть
дверь. Во всяком случае, когда я запер шкаф, она барабанила  в  дверь  -
замерзла.
   - Удивительно, что она все это время  была  босиком.  Ты  не  обратил
внимания на туфли? Как она их держала и большие ли они были по размеру?
   - Она прижимала их носками к себе... А вот насчет  размера  не  скажу
точно, не обратил внимания...  Хотя  погодите!  Ступни  у  нее  довольно
крупные, размер тридцать девятый - сороковой.
   - Не исключено, что в туфлях девица  что-то  прятала,  -  предположил
Балуев.
   - Может, отмычку? - вопросительно глянул на него Федор.  -  Замки  не
были сбиты.
   - В таком случае, к  ограблению  она  готовилась  заранее.  С  другой
стороны, в туфлях  такого  размера  вполне  мог  бы  уместиться  дамский
пистолет. А отмычка могла ее ждать на Западной улице,  куда  ты  любезно
согласился отвезти барышню. И все-таки несколько фактов говорит  за  то,
что ограбление было продумано. Фокус  с  комбинацией,  например.  Машина
друга, которой она не воспользовалась. Да и редко  когда  удаются  такие
вещи спонтанно. Нет-нет, это все спланировано, выверено  до  мелочей.  И
тот парень с пулей во лбу - наверняка сообщник. Ты, кстати, не вспомнил,
где его видел?
   - Лицо очень знакомое.
   - Пойдем от противного, - улыбнулся наконец исполняющий  обязанности.
- Людей Криворотого ты хорошо знаешь?
   - Только бизнесменов.
   - А людей Шалуна?
   - Слишком хорошо, чтобы не вспомнить кого-нибудь из этих горилл!  Они
часто у меня гостили, когда я обанкротился.
   - А людей Лося?
   - Вообще не знаю.
   - Из трех оставшихся организаций только одна может  представлять  для
нас интерес, - прикинул Балуев.
   - Поликарп? - сделал круглые глаза  Федор.  -  Вполне  возможно,  что
этого парня я видел на кладбище, но точно не припомню. Для  этого  нужно
иметь свежую голову.
   Балуев нервно побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
   - Значит, Поликарп,  -  окончательно  решил  он.  -  Ему  даже  очень
выгодно, чтобы ты не уплатил долга. - И после паузы добавил:
   - Но что-то здесь не сходится. Похоже, девка всем спутала  карты.  Не
мог Поликарп действовать так грубо.
   - Геннадий Сергеевич! - закричал вдруг Федор, будто стоял  на  пороге
открытия новой теоремы. - Я понял, что за числа в той  бумажке,  которую
держал в .руке покойник!  -  Он  достал,из  кармана  помятый  листок  и,
разгладив его, зачитал вслух:
   - Одиннадцатое июня, тридцать пять минут  первого;  двадцать  седьмое
июня, половина первого; тринадцатое июля, тридцать восемь минут первого;
двадцать  девятое  июля,  тридцать  три  минуты  первого.  И,   наконец,
сегодняшнее число без отметки времени. Вы поняли?
   Балуев отрицательно покачал головой, и Федор пояснил:
   - Это все даты  моих  ходок,  а  время  -  время  моего  движения  по
Рабкоровской. Он следил за мной!
   - Это уже теплее! - щелкнул азартно пальцами  Геннадий  Сергеевич.  -
Значит, девчонка была в курсе этого  графика  и  выбежала  на  свет  фар
безошибочно.
   - Сегодня я был на Рабкоровской примерно в то же время, что и всегда,
- припомнил Федор. - На трассе в этот час пусто.
   - Первая задача решена, - констатировал Геннадий, -  осталось  только
найти эту шуструю Алису. И мы ее найдем, - подмигнул он Федору, -  если,
конечно, она не подалась в страну чудес!
   - Имя, скорее всего,  она  мне  наврала,  -  пробурчал  тот,  опустив
голову.
   - Наверно. А что, красивая девочка? - неожиданно спросил  исполняющий
обязанности.
   - Привлекательная.
   - Понятно. - Балуев поднялся из своего кресла. - Не расстраивайся,  -
дружески похлопал он парня по плечу. - Сварю-ка я тебе еще кофе!
   На кухне мысли его заработали немного в другом направлении: стоит  ли
беспокоить Мишкольца? Володя тут же примчится. Поликарп его  тревожит  с
недавних пор. А теперь  есть  что  предъявить  гробовщику.  Его  человек
выслеживал нашего парня  на  территории  Криворотого.  Ловко.  Это  надо
хорошенько обдумать. Кофе закипел,  и  он  машинально  водил  туркой  по
раскаленной электроплите, пока пенисто-бурая масса не пошла через  край.
Не буду беспокоить шефа. Справлюсь  сам,  окончательно  решил  Геннадий,
разливая кофе в миниатюрные чашки из китайского  фарфора,  которые  жена
берегла для очень высоких гостей. Кого она подразумевала?  Не  духов  ли
бесплотных? Он бы совсем не удивился, если бы  она,  помимо  хиромантии,
гороскопов  и  прочей  дребедени,  увлеклась  бы  еще  и  спиритическими
сеансами. "Какое счастье, что я отправил ее с детьми на юг!"  -  говорил
он себе чуть ли не каждое утро, выходя на  балкон  и  провожая  взглядом
медленно ползущий по рельсам трамвай, словно тот увозил всю его тягучую,
нелепую семейную жизнь. Решительные мысли о разводе за время  отсутствия
жены постепенно сменились гложущей сердце тоской по  детям.  Может,  это
происходило еще оттого, что женщина, к которой он испытывал неподдельные
чувства, не отвечала Геннадию Сергеевичу взаимностью. Так или иначе,  но
каждое воскресенье с безукоризненностью доброго семьянина  он  звонил  в
Новороссийск, клялся в верности,  уверял,  что  соскучился.  Иногда  его
посещали фантазии. Он разводится с Мариной. Забирает у нее своих  детей,
оставив ей приемного сына и квартиру со всей  начинкой.  Ему  ничего  не
надо. Недаром же он столько времени вздыхает, подобно чеховским сестрам:
"В Москву! В Москву!" В Златоглавой  он  покупает  что-нибудь  в  районе
Чистых прудов и подбирает соответствующую  обстановку,  детей  отдает  в
престижную школу и сам  наконец  занимается  любимым  делом  -  ведь  он
как-никак  искусствовед,  имеет  красный   университетский   диплом,   -
устраивается на работу в  Третьяковку  или  в  Цветаевский  музей,  хоть
сторожем, но рядом с Ними, великими. Деньги его не волнуют. На службе  у
Мишкольца он награбастал столько, что хватит ему и  детям  на  ближайшие
пятнадцать  лет.  А  впереди  еще   целая   жизнь,   полная   счастливых
неожиданностей. Несмотря на всю солидность своего  нынешнего  положения,
несмотря на то, что даже люди пожилого возраста  обращаются  к  нему  по
отчеству, он, в сущности, пацан, мечтательный и наивный. Двадцать восемь
лет - не возраст! Самое время избавиться от кабалы!
   Когда же грезы рассеивались, как дым  из  прокуренной  комнаты  после
проветривания, Балуев четко расставлял все на свои места.  Мишкольц  его
не отпустит. Обширные знания и тонкий вкус Геннадия помогли "изумрудному
королю" собрать достойную коллекцию картин, которой мог бы  позавидовать
любой музей.
   Организаторские способности помощника позволили в  довольно  короткий
срок превратить прибыльное изумрудное дело в монополию, в целую систему.
Королевство   Мишкольца,   имевшее    собственную    геолого-разведочную
экспедицию, команду первоклассных ювелиров, разветвленную сеть магазинов
по всей стране, банк, солидный штат охранников,  получило  еще  выход  в
Европу  и  Америку.  Созданная  Балуевым  армия  курьеров  каждый  месяц
пополняла лучшие заграничные магазины изделиями местных  мастеров.  Нет,
Мишкольц никогда не расстанется с таким человеком. Да и сам он  вряд  ли
заикнется об уходе. Столько пережито вместе! К тому же Марина ни за  что
не отдаст ему детей. Иначе не сможет перед  родственниками  и  знакомыми
козырять сиротами, брошенными на произвол подонком отцом. Ей только  дай
поплакаться кому-нибудь в жилетку! Значит, к черту мечты!
   Не мани, златоглавая, нечистотами Чистых прудов!
   Федор беззаботно спал, развалившись в мягком глубоком кресле,  уронив
голову на плечо. Рука соскользнула с подлокотника и безжизненно  повисла
в воздухе, как маятник часов в ожидании нового завода.
   Постояв над ним мгновение с подносом в руках,  Геннадий  вернулся  на
кухню.
   "Странно, - думал он, без конца помешивая ложечкой остывающий кофе, -
история с Алисой вновь натолкнула меня на мысли о перемене жизни.  Какая
связь?
   Захотел в Страну чудес? Связь  только  в  том,  что  задеты  интересы
фирмы. При чем здесь моя жизнь?"
   Он  пожал  плечами,  дискутируя  с  самим  собой,  а  потом  повторил
несколько раз вслух:
   -  Человек  Поликарпа   выслеживал   нашего   парня   на   территории
Криворотого.
   Взглянул на карту города, висевшую рядом с холодильником. Там красным
карандашом был начерчен маршрут Федора. Линия на три четверти  проходила
по территории Пита.
   "Где же ему еще было  выслеживать?  Криворотый  когда-то  работал  на
Поликарпа, - припомнил  Балуев.  -  Может,  они  опять  спелись?  Вполне
вероятно.
   Откуда тогда взялась эта  девчонка?  Не  из  Страны  же  чудес,  черт
возьми! На кого работает она? На Криворотого? А если  Пит  решил  надуть
бывшего босса? И что он  получил?  Незначительное  количество  камешков?
Глупо. А на что рассчитывал Поликарп? Федор -  его  должник.  Он  должен
быть, наоборот, заинтересован в  благополучном  вояже  парня,  ведь  тот
собирается с ним в назначенный срок расплатиться. Зачем  же  выслеживать
собственного должника? Уж не думал ли он, что Федор уклонится от выплаты
долга и подставит Мишкольца, поручившегося за него? Стоп! - приказал  он
себе и сделал первый глоток. - Вот где собака зарыта!
   Этот гробовых дел мастер решил сделать своим должником Мишкольца! Это
ему удалось бы только в одном случае. В случае  смерти  должника  -  его
долг платит поручитель. Любой  третейский  судья  вынес  бы  приговор  в
пользу Карпиди - хоть договор у них и был устный, о  нем  многие  знали.
Для Мишкольца это, конечно, не сумма, но  дело  не  в  деньгах.  Тут  же
разнеслось бы по всем организациям, что Мишкольц платит  Поликарпу.  Это
подняло бы авторитет Карпиди и опустило бы шефа.
   Опустить Мишкольца - вот чего добивается старая лиса! - Он сделал еще
глоток. - А что с этого будет иметь наш друг Петя  Криворотый?  Опустить
Мишкольца ему, конечно, тоже хочется, но ведь в случае гибели Федора  на
его территории ему не отвертеться! Шеф предложит поделить долг  Карпиди,
и третейский суд его поддержит. Пит не мог этого не понимать  и  никогда
бы не пошел на  такое.  Значит,  Поликарп  действовал  в  одиночку.  Как
говорится, погнался за двумя зайцами. В результате человек получил  пулю
в лоб. От кого? От девчонки? Кто она,  эта  привлекательная  особа?  Кто
подставил подножку Карпиди?.."
   - Геннадий Сергеевич! - донеслось из комнаты. - Сам не  заметил,  как
провалился, - смущенно оправдывался Федор.
   - Поспи, Федя, поспи, -  посоветовал  Балуев.  -  Только  переляг  на
диван.
   Я ненадолго уеду. Ты дождись меня, как проснешься. Ты  мне  нужен  со
свежими мозгами.
   - Проснулся сейчас и решил, что все мне приснилось, - сообщил  Федор,
устраиваясь на диване. - А как понял, что нахожусь в вашей квартире, так
все опять навалилось с новой силой!
   - Могло быть и хуже, Федя, - успокоил Геннадий. - Потом потолкуем.  -
Он вышел и прикрыл за собой дверь гостиной.
   "Карпиди сделал первый шаг, теперь моя очередь!" Он отодвинул чашку с
недопитым кофе, взял телефонную трубку и, больше не  раздумывая,  набрал
номер той, которая не отвечала ему взаимностью.
   Два  черных  "шевроле"  медленно  заползли   во   двор   двухэтажного
старинного дома с высоким - в пять  ступенек  -  крыльцом  и  массивными
колоннами,  поддерживающими  серый  облупленный  фронтон  с  примитивной
лепниной  в  виде  трех  голых  баб,  то  бишь   граций,   в   окружении
разнообразной дичи, то бишь фауны.  В  советское  время  в  этом  здании
располагался детский сад, и во  дворе  до  сих  пор  красовались  остовы
прежних  детских  утех:  беседки  с  прогнившими  крышами,   заржавевшая
металлическая горка, фанерная ракета с проломленным носом и  выгоревшими
на солнце звездами, исписанная детьми явно  не  детсадовского  возраста.
Композицию  завершал  навеки  осушенный  фонтан  с  гипсовым   мальчиком
посередине пухленькое  тельце  и  кудрявая  головка  едва  держались  на
железных штырях, торчащих из постамента, заросшего мхом и загаженного не
голубями и не кошками. Все это напоминало кадры  тех  дней,  когда  наши
войска освобождали города от немецких захватчиков.
   Оба автомобиля остановились перед крыльцом. На вывеске значилось, что
теперь  здание   принадлежит   акционерной   компании.   Люди   сведущие
поговаривали,  что  дом  оккупирован  мафией.  Куда  более   посвященные
помалкивали о том, что здесь находится резиденция Пита Криворотого.
   Из первого автомобиля выскочили трое  здоровенных  парней,  одетых  в
одинаковые черные костюмы и галстуки. Один из них открыл  заднюю  дверцу
второй машины, и оттуда выкатился пузатый гражданин  лет  пятидесяти,  с
довольно поредевшими, но при этом иссиня-черными волосами.  На  нем  был
такой же, как и на парнях, костюм, сидевший несколько  мешковато.  Ворот
рубахи расстегнут, отчего галстук  съехал  набок.  Гражданин  достал  из
кармана носовой платок, промокнул им вспотевший лоб,  вытер  шею,  после
чего  посмотрел  вверх,  на  облупленный  фронтон,  и,  окинув  взглядом
изувеченную детскую площадку, поморщился.
   - Петя мог бы тут и прибраться, - сказал он  своим  телохранителям  и
добавил:
   - Нет хозяина в стране. Все проорали!
   Те никак не реагировали на слова хозяина, только слушали с раболепным
выражением в пустых глазах.  Толстяк  махнул  пухлой  ладошкой  и  начал
тяжело взбираться по ступенькам.
   Пит уже был предупрежден о визите Поликарпа и нервно ходил по  своему
кабинету из угла в угол.  Он  ждал  объяснений  утреннего  происшествия,
понимая, что разговор будет нелегкий. Слишком распоясался толстяк, с тех
пор как Пит возглавил организацию. Не может привыкнуть, что он больше не
шестерка, не мальчик на побегушках, не один из  его  боевиков.  Войны  с
Поликарпом Пит боялся.
   Ему ли не знать, как тот беспощаден и хитер? Потому-то и  терпел  все
эти три месяца  от  Карпиди  дружеские  советы  по  телефону,  въедливые
замечания о нерасторопности по тому или иному поводу и  даже  критику  в
свой адрес. Но  всему  есть  предел.  Криворотый  сегодня  был  настроен
решительно. Он знал, что при виде бывшего хозяина  начнет  цепенеть.  И,
вышагивая из угла в угол, бормотал себе под нос:
   - Кого ты боишься, идиот? Ты же сам  теперь  босс!  Твоя  организация
мощней, твоя территория в два  раза  больше!  Тебе  не  привыкать  вести
войну! Ты раздавишь его одним мизинцем, как вонючего клопа!..
   - Что ж ты, голуба моя, живешь в  таком  свинарнике?  -  прервал  его
заклинания возникший как из-под  земли  Карпиди.  Он  быстрым,  бегающим
взглядом оглядел кабинет и продолжил:
   - Нет, здесь ты еще, слава Богу, обустроился, а в фонтане-то у  тебя,
дорогуша, вместо воды  родниковой  -  говно!  Фасад  дома  -  как  после
бомбе