дного  босса",
предшественника Криворотого.
   - А  как  поживает  Дима  Стародубцев?  Ты  его  видишь?  Света  даже
вздрогнула: не научилась ли мама за океаном читать чужие мысли?
   - Не знаю. Ни разу не видела, - безбожно лгала дочь. Ей не  хотелось,
чтобы мама опять подпрыгивала на стуле и кричала: "Умер? Неужели сердце?
В такие-то годы!" Она бы этого не выдержала и разревелась.
   - А на примете есть кто-нибудь?  -  спросила  Татьяна  Витальевна  во
время утренней прогулки с бульдожкой - они незаметно проболтали до утра.
   - Почти нет, - после затянувшейся паузы признала Света.
   - Это как понимать?
   - Он женат.
   - Ну, знаешь! - возмутилась Татьяна, которую  в  свое  время  нарекли
"правильной".
   - Знаю, потому и говорю-почти нет.
   - Почему "почти", Света, почему "почти"? - не унималась мама.
   В Ботаническом саду, где они гуляли совсем одни, Чушка  больше  всего
любила поляну с ромашками. Вот и сегодня она  не  угомонилась,  пока  не
понюхала каждый цветок, почему  женщинам  пришлось  задержаться  в  этом
месте.
   - Ты не боишься здесь ходить одна? - ни с того  ни  с  сего  спросила
Татьяна Витальевна.
   - Я смелая, ма, -  засмеялась  Светлана  и  подумала:  "Хотела  бы  я
посмотреть на такого храбреца..." - А почему ты спросила?
   - Так просто... Мне померещилось что-то.
   - Что?
   - Будто за нами кто-то крадется. Страшновато здесь.
   Светлана огляделась по  сторонам.  Сзади  тропинка,  вся  в  зарослях
кустарника, по ней они шли; слева - пруд, справа - ивы и  березы,  такие
плакучие, будто жалуются друг  другу  на  судьбу,  за  ними  возгорается
рассвет, а вокруг - ни души.
   - Тебе показалось. - Она посмотрела на часы. - Минут через пятнадцать
народ зашевелится, пойдет на работу...  А  впрочем,  нет  -  сегодня  же
воскресенье!
   - вспомнила Света.
   - Расскажи мне про своего женатика, - уже помягче попросила  мама  на
обратном пути.
   - Нечего рассказывать, -  отмахнулась  та.  -  Все  безнадежно.  Трое
детей, один, правда, приемный. Он их любит...
   - А жену?
   - Марина, честно  говоря,  его  уже  достала:  совсем  свихнулась  на
гороскопах, хиромантии, вегетарианском питании. Короче, ни одно дурацкое
веяние нашего безумного времени не обходит ее стороной. А  главное,  она
ревнива.
   - Может, она подозревает, что между вами...
   - Между нами ничего нет, ма! - резко  оборвала  ее  Света.  -  Только
взаимная симпатия, - добавила она еле слышно. - У Марины же обыкновенная
паранойя? Она устраивает ему истерики без всякого повода.
   - Ты ее хорошо знаешь?
   - И к тому же очень давно. Ее первый муж был моим одноклассником. Так
что мы с ней старые подруги!
   - Боже праведный! - взмолилась Татьяна Витальевна. Это означало,  что
тема закрыта.
   Едва женщины переступили порог квартиры, как мать закапризничала:
   - Ты не сбегаешь в дежурную аптеку? Купи мне таблетки  от  головы.  Я
забыла взять с собой в дорогу.
   - У тебя болит голова? Что  ж  ты  сразу  не  сказала?  У  меня  есть
цитрамон. Зачем куда-то бегать?
   -  Нет,  советскими  я  больше  не  травлюсь!  -  заявила   чилийская
гражданка.
   - Купи мне что-нибудь импортное. Я дам тебе денег.
   - Опять ты, мама, со своими деньгами?! - возмутилась Света,  неохотно
влезая в туфли.
   "Ведь только что проходили мимо дежурной аптеки, и ей  не  надо  было
никаких таблеток!" - злилась дочь.
   - Не сердись, -  обняла  ее  Татьяна  Витальевна,  будто  угадав  ход
Светиных мыслей.
   Когда  Светлана  Васильевна  вернулась  из  аптеки  с  двумя  пачками
панадола, мать даже не взглянула на них, а, взяв дочь за руку, подвела к
окну.
   Двор еще был пуст, граждане не торопились просыпаться в свой выходной
день. И только у дома напротив на скамейке в кустах сирени кто-то сидел,
так что были видны лишь его ноги и развернутая в руках газета.
   - Кто это? - спросила Татьяна Витальевна.
   - Ну, ты, ма, даешь! Меня не  интересуют  жители  моего  собственного
дома, не то что соседнего!
   - Этот тип вышел из  Ботанического  сада,  когда  мы  проходили  мимо
аптеки, - сообщила чилийская мама. - Я специально послала тебя в аптеку,
чтобы за ним понаблюдать. Он пошел за тобой. И вернулся во  двор,  когда
ты вошла в подъезд. Это он крался за нами в парке.
   Света еще раз вгляделась в незнакомые ноги и подумала: "Надо  сегодня
же предупредить Балуева!.."
   Геннадий Сергеевич  ничего  не  мог  понять.  Все  больше  хмурясь  и
взвинчивая себя, он сидел в кресле и барабанил пальцами по  колену.  Уже
час минул с того момента, как Федор должен был заехать  за  ним.  Балуев
дважды звонил парню домой, но никто не брал трубки. Он не  знал,  что  и
думать. Одна и та же беспокойная мысль долбила мозг: "Поликарпу выгодно,
чтобы Федор исчез навсегда.
   Если он пошел на  это,  придется  вызывать  Мишкольца.  -  И  тут  же
успокаивал себя:
   - Только без паники. Он еще приедет".
   Но Федор не  ехал,  тогда  начались  самоупреки:  "Дурак!  Надо  было
держать его при себе до выплаты долга. Там бы что-нибудь придумали!"
   Он снова позвонил Федору домой, и снова с тем же результатом. Заходил
быстрыми шагами по комнате. "Ты слишком неповоротлив! -  выговаривал  он
себе. - А Поликарп не сидит  сложа  руки!  Поликарп  действует  четко  и
взвешенно!"
   Они  собирались  сегодня  навестить  приятельницу  Федора   Анхелику,
известную в городе телеведущую Лику Артющенко.  Предстояла  небезопасная
поездка в "Андромаху", диско-клуб под  крышей  Поликарпа,  где  Анхелика
частенько "оттягивается". Однажды Балуев там был, совсем недавно, и тоже
по делу, связанному с Анхеликой. Светиться  еще  раз  ему  не  хотелось.
Можно нарваться на неприятности, хотя клуб  открыт  для  всех,  там  нет
"наших" и "ваших". И тем не менее они с  Федором  разработали  план,  по
которому тот должен был привести девушку к нему в машину, чтобы Геннадий
не светился. Теперь придется все переигрывать.
   Он вызвал своего личного шофера и отправился в "Андромаху".
   Зал еще пустовал, когда он  выбрал  столик,  ближний  к  эстраде,  за
которым, как ему помнилось, в прошлый раз сидела Анхелика. Заказал сухой
мартини и парочку бутербродов.
   Народ прибывал, и зал наполнялся шумом голосов. Геннадий  разглядывал
публику. В основном это была  богемная  молодежь,  лишенная  комплексов,
поэтому  стоял  невыносимый  ор,  сопровождаемый  развязным,   диковатым
хохотом. Анхелика не появлялась, и он уже, грешным делом,  подумал,  что
зря пришел, как вдруг прожекторы осветили эстраду, и она вышла на  сцену
под свист и улюлюканье молодежи. Отпустив непристойную шутку  по  поводу
своей новой прически и рассказав  сальную  сплетню  из  жизни  столичной
богемы, Анхелика объявила возбужденной публике  очередную,  заехавшую  к
ним всего на один вечерок  поп-звезду.  Публика  пришла  в  неистовство,
поп-звезда, похожая на сбежавшую из колхоза  доярку,  начала  выделывать
руками что-то похабное, чему, вероятно, научилась  в  коровнике,  и  это
было бы еще ничего, если бы ей не вздумалось петь.
   Впрочем, пришедшим сюда  с  целью  "оттянуться"  было  ровным  счетом
наплевать на доярку без удоев, то есть без попадания в ноты, они  делали
свое дело:  показывали  "колхознице"  козу,  усердно  выполняя  новейшие
упражнения "рэйва" и устаревшие "хип-хопа". Анхелика спустилась вниз  и,
как он предполагал, подошла к его столику.
   - Я не помешаю?
   Не дождавшись ответа, уселась она напротив, не глядя на Балуева.
   Стоявший рядом официант тут же подал ей стакан с  напитком.  Геннадий
краем глаза заметил у него на подносе бутылку джина "Гордон".
   - Вам бы сейчас хряпнуть знаменитый коктейль  Бунюэля,  -  усмехнулся
Геннадий Сергеевич, - а то с игрой воображения, как  я  погляжу,  у  вас
туговато.
   Она повернула к нему голову с явным намерением  произнести  колкость,
но вместо этого улыбнулась - узнала. Как не узнать?  Анхелике  нравились
немногие мужчины, можно сказать, единицы. Этого,  с  аккуратным  светлым
ежиком волос, с мужественным скуластым лицом, с тонкими поджатыми губами
и вечной недосказанностью в холодных, металлического оттенка глазах, она
запомнила  надолго.  А  главное,   ей   импонировала   его   грубоватая,
насмешливая манера общения с женщинами. Она,  конечно,  не  подозревала,
что так он обращается только с ней, потому что не выносит,  когда  ходят
на цирлах  вокруг  кого-нибудь,  будь  то  крокодилоподобный  пахан  или
красавица телеведущая.
   - Мы разве перешли на "вы"? - удивилась она.
   - Это я на всякий случай, - выкрутился он, - вдруг, думаю, забыла.  А
коктейль все же советую. Хохма с твоей прической мне не понравилась.
   - А, прическа...
   Она повернулась к нему в  профиль,  чтобы  он  лучше  мог  разглядеть
замысловатую башню у нее на голове.
   - Блестяще! - похвалил Балуев, в противном случае разговора могло  не
получиться.  Безусловно,  кукольное  личико   Анхелики   было   достойно
восхищения,  но  правильные  формы  ему  никогда  не  нравились  и  даже
отталкивали. - Ты превзошла саму себя! - И с улыбкой повторил:
   -А коктейль все-таки закажи. Нам надо серьезно поговорить, а без игры
воображения вряд ли получится.
   - Да что за коктейль, черт возьми! - Она делала вид, что вне себя  от
его бестактности. - Бунюэля знаю, хороший режиссер...
   - Хороший? Хорошим бывает анализ мочи! Бунюэль - это гений  фантазии,
а все благодаря коктейлю!
   - Затрахал  ты  меня  своим  коктейлем!  Она  подозвала  официанта  и
приказала ему записать рецепт.
   - Ничего не надо записывать, дружок. Вытащишь из холодильника  хорошо
замороженный лед, капнешь на  него  немного  вермута,  добавишь  ложечку
кофейного ликера, взболтаешь  в  шейкере,  выльешь  в  бокал  и  зальешь
джином, 0'кей?
   - И все? - хмыкнула Анхелика, когда парень с подносом удалился. -  От
Бунюэля я ждала чего-нибудь покруче.
   - Это ты скажешь, когда попробуешь.
   - Может, приступим к делу, не дожидаясь твоего долбаного коктейля? Ты
ведь  не  приходишь  сюда  просто  так.  Верно?  Что  тебе  на  сей  раз
понадобилось узнать? Если секрет водородной бомбы, то я пас.
   - Ну и шуточки у тебя, телеведущая! - покачал головой Балуев и  ни  с
того ни с сего задорно предложил:
   - Отгадай загадку... Чем отличается шлюха  из  "Андромахи"  от  любой
другой шлюхи?
   - Это не по адресу! - надулась она. - Если хочешь снять девочку, вход
с другой стороны здания.
   - Если б я хотел снять, то не сидел бы здесь. Меня интересует  только
то, что меня интересует.
   - Чем-чем,  -  пожала  плечами  Анхелика,  -  значком,  наверно.  Все
остальное есть и у других шлюх.
   - Каким значком?
   - Сердечко с надписью "Андромаха". Что-то вроде клейма качества.
   - Достань мне такой значок, - попросил Геннадий.
   - Ты что, решил тоже попробовать? - засмеялась она.
   - Очень остроумно! Ты сегодня прямо в ударе! "Доярка" на эстраде явно
притомилась, с нее градом катил пот,  в  глазах  стояло  выжженное  поле
пшеницы, нижняя челюсть  олигофренически  отвалилась.  Обладатели  "коз"
требовали продолжения, выкрикивая то или иное название  из  "колхозного"
репертуара. Сделав пару глотков воздуха, пропитанного табачным  дымом  и
ароматами духов, "доярка" повиляла  задом,  что,  по-видимому,  означало
высшую   степень   ее   сексуальности,   сделала    публике    несколько
успокоительных жестов, и "вечерняя дойка" пошла по второму кругу.
   Официант поставил перед Анхеликой коктейль, и она, едва пригубив его,
заявила Балуеву:
   - Ты хочешь, чтобы я свалилась замертво? Это слишком крепко для меня.
   Надо разбавить тоником!
   - Ты все испортишь! Лучше закажи парочку сандвичей,  и  все  будет  в
норме.
   - Неужели ты пришел сюда ради этого блядского значка  и  заодно  меня
споить?
   - Не только, - лаконично ответил он, плеснув себе в бокал мартини.  -
Еще чтобы выпить с тобой за нашего общего друга  Федю,  которого  ты  по
старой дружбе сдала Поликарпу.
   Анхелика вспыхнула, сверкнула черными очами, но вымолвить что-либо не
смогла. Она поставила свой бокал на место, запустила пальцы в  прическу,
тут же разрушив хваленую башню, и низко  склонила  голову.  Он  не  стал
мешать ее терзаниям, осушил свой  бокал  и  уставился  на  эстраду,  где
"доярка" выжимала последние капли.
   - Выйдем на свежий воздух, - попросила Анхелика.
   В наступивших сумерках  они  не  нашли  лучшего  пристанища,  чем  ее
машина.
   - Что с Федей? - спросила  она,  когда  они  устроились  на  передних
сиденьях.
   - Не знаю, - честно  ответил  Балуев.  -  Позавчера,  возвращаясь  из
поездки, он едва  не  схлопотал  пулю.  А  сегодня  пропал  куда-то.  Мы
договорились вместе приехать в "Андромаху", но он не заехал за мной.
   - Может, он сейчас дома?
   Она достала из бардачка  радиотелефон  и  набрала  номер  Федора.  Ей
ответили длинные гудки.
   - Откуда директор зоомагазина узнал о его "ходках"? Ты рассказала?
   - Демшин? - вытаращила она свои огромные глаза. - Он-то тут при чем?
   - Он больше месяца выслеживал Федора на Рабкоровской, но сам, видимо,
хорошо подставился и получил пулю в лоб.
   - Демшин? - снова выпалила она с неменьшим изумлением, чем  в  первый
раз.
   -  Давай  пойдем  по  порядку,  -  предложил  Геннадий.  -  Кому   ты
рассказывала о Фединых поездках за  город?  Только  не  надо  увиливать.
Кроме тебя, о них никто не знал.
   - Я и не увиливаю, - пробормотала она, чуть не плача. - Мне  пришлось
обо всем  рассказать  мужу,  будь  проклят  он  со  своей  ревностью!  -
всплеснула она руками. - Он и  раньше  меня  ревновал  к  Федору,  но  в
последние месяцы просто с цепи сорвался! Кто-то  донес  ему,  что  мы  с
Федей обедаем в нашей телевизионной столовке, и он весь вечер надо  мной
измывался, грозил убить. Он вытянул из меня все.
   - Почему ты не сообщила об этом Федору?
   - Мы больше не виделись.
   - Ты могла позвонить.
   -  Струсила,  -  откровенно  призналась  Анхелика.  -  Муж  бы  сразу
заподозрил, если бы Федя сменил маршрут.
   - Логично. - Балуев на мгновение задумался,  как  бы  прикидывая,  на
сколько потянет следующий вопрос, если его положить на весы,  и  наконец
решился:
   - А мог ли твой муж действовать самостоятельно, в обход Поликарпа? Он
ведь, кажется, не последний человек в организации?
   - Что ты! Он Поликарпу докладывает обо всем, даже в какой позе трахал
меня  минувшей  ночью!  Ничего  не  скроет!  Думаю,  что  и   допрос   с
пристрастием он мне учинил по подсказке  Карпиди.  Они  наверняка  давно
следят за Федором.
   - Зачем?
   - Он ведь должник Поликарпа.
   - И что с того?
   - Ну, не знаю, - пожала она плечами. - Может, боялись, что он улизнет
не расплатившись? Так ведь принято?
   - И поэтому решили его убить, чтобы он не расплатился никогда?
   Своим последним вопросом он загнал  женщину  в  тупик.  "Зачем  я  ее
мучаю?
   Сразу видно, что  она  не  посвящена  в  тайны  высокой  политики!  -
размышлял Балуев, подтрунивая над собой. -  Надо  задавать  вопросы,  на
которые она знает ответы!"
   - Не думай, малышка, что я тебя осуждаю, - ласково  начал  он,  будто
собирался продолжить с ней этот вечер в более интимном месте.  -  Каждый
поступает в меру своих возможностей.
   - Не надо только меня жалеть! - отрезала Анхелика. - Я сама знала, на
что шла, когда выходила замуж!
   - Меня мало интересуют подробности твоей семейной жизни, - заверил ее
Геннадий. - Лучше объясни мне, дураку, почему  Поликарп  на  такое  дело
послал бизнесмена?
   - Ты про Демшина, что ли? - догадалась она. - Так он бизнесменом стал
недавно. Это был один из самых преданных ему боевиков.
   - Вот оно что...
   Он сделал вид, что эта информация для него ровным  счетом  ничего  не
значит, но в душе праздновал победу:
   "Моя версия подтверждается! Все рассчитано так,  чтобы  подвести  под
удар Мишкольца! Надо звонить шефу,  тянуть  больше  нельзя.  Сегодняшнее
исчезновение Федора может обернуться для нас катастрофой!" Он  предложил
ей сигарету, и они задымили.
   - Знаешь, - вдруг сказала она, накрыв его  руку  влажной  ладонью,  -
тебе не стоит больше показываться в "Андромахе". Твой сегодняшний  визит
не пройдет для меня даром.
   -  Очередная  сцена  ревности?  Скажи  ему,  что   я   хочу   сделать
телепередачу о коллекции картин Мишкольца и веду с тобой переговоры.
   - Это правда?
   Он покачал головой, при этом смущенно улыбаясь.
   - Только что родил. - И, подмигнув, добавил:
   - А может, правда. Чем черт не шутит?
   - Это было бы здорово, - оживилась она, - об этой коллекции по городу
ходят такие слухи!
   - Я поговорю с Владимиром Евгеньевичем, пообещал Геннадий, - а сейчас
мне пора.
   - Погоди! - задержала она его. - Подожди меня здесь.
   Через пять минут она протянула ему на ладони пошлое сердечко.
   - Ты ведь хотел иметь этот значок?
   Он чмокнул ее на прощание в щеку и бросился к своей машине. Растолкал
спящего шофера и скомандовал по-барски:
   - Трогай!
   На такую  удачу  он  мало  рассчитывал.  Он  завладел  неопровержимой
уликой, которую с удовольствием подсунет этим волкодавам! Пусть поломают
голову! Даже если немного поцапаются, все для пользы  дела.  Целый  день
ему не давал покоя труп в магазине "Игрушки". Еще вчера он прикинул, что
парня в футболке  "Горизонт"  рабочие  обнаружат  только  в  понедельник
утром, когда  придут  на  работу.  А  до  этого  времени  несостоявшийся
директор  оружейного  магазина  будет  себе  пованивать  в   собственном
кабинете, если, конечно, его не хватится  кто-нибудь  из  родных.  Но  о
людях такого рода обычно начинают бить тревогу не скоро. Мало ли с кем и
насколько он загулял? Парень был не  промах,  отмычками  владел  -  будь
здоров! Нет, такого вряд ли  будут  искать,  да  еще  в  ремонтирующемся
магазине! А значит, есть шанс пойти ва-банк!
   Шофер притормозил на Западной, возле бара "Ромашка". И тут  вдруг  до
Балуева дошло, что вчера их с Федором видел здесь бармен, он обязательно
даст показания, когда в понедельник начнется заваруха.
   Как и вчера, тот  подремывал  в  кресле  за  стойкой.  Как  и  вчера,
выпивохи и обжоры не осмеливались  посягнуть  на  цветок,  занесенный  в
Красную книгу.
   - На что ты живешь, парень? - Геннадий Сергеевич постучал кулаком  по
кассовому аппарату.
   - Тут разговоры не разговаривают!.. начал было бармен, еще толком  не
продрав глаз, но узнал вчерашнего посетителя и заискивающе улыбнулся ему
в надежде, что тот явился не с пустыми руками.
   - Сколько тебе здесь платят, дружок?
   - Это коммерческая тайна, - не убирая улыбки с лица, сообщил  тот.  -
Будете что-нибудь  заказывать?  -  дал  он  понять,  что  на  этом  тема
исчерпана.
   В  другой  ситуации  Балуев  выказал   бы   ему   полное   презрение,
повернувшись спиной или бросив что-нибудь пренебрежительное  о  качестве
того или иного напитка, но он прекрасно понимал, что завтра здесь  будет
полно посетителей, которые вместо напитков станут требовать информацию.
   Едва Геннадий открыл рот, чтобы сделать бармену созревшее  у  него  в
голове предложение,  как  в  бар  ввалилась  группа  подвыпивших  парней
агрессивного вида. Лицо бармена сразу же исказилось, и  на  нем  уже  не
читалось ничего, кроме страха.
   Балуев отодвинулся немного в сторону, чтобы дать  возможность  парням
занять место у стойки бара. Их  было  пятеро,  здоровенных  бизонов,  не
отличавшихся разнообразием в одежде. Физиономии выражали стадное,  тупое
чувство сплоченности. Когда первый из них открыл рот,  стало  ясно,  что
эта штука у него предназначена для чего  угодно,  только  не  для  того,
чтобы составлять из слов предложения.
   - Эй, ты... х... в подтяжках! - обратился он к бармену. -Ты... это...
принес? Мы тебя... это... предупреждали.
   - Сегодня у меня нет, - слетело с побледневших губ бармена.
   - Нам по х...! Плати  из  кассы!  -  прикрикнул  на  него  другой,  у
которого дела с синтаксисом обстояли лучше.
   - В кассе едва наберется  сто  тысяч,  -  простонал  должник,  втянув