ь
стену.  Он ведь  голосистый,  а  тут  прекрасная слышимость.  "Договорчик...
условия... Это я  вам гарантирую", - все  в таком духе.  Насчет  второго  не
поручусь. Варвара его, видно, сразу  из  прихожей на кухню повела, а  оттуда
ничего не слышно,  стен  общих  нет. Но  ушел  он очень скоро -  минут через
пятнадцать, не больше.
  - И еще один вопрос: вы не заметили, в последние месяца два-три Варвара
Андреевна исчезала из дома не чаще, чем раньше?
  Софочка опять задумалась.
  - Пожалуй, нет. Точно не  скажу, она ведь не регулярно  исчезает.  Но у
меня не создалось впечатления, будто ее отлучки участились.
  Санин поблагодарил собеседницу и встал.
  -  Уже  уходите?   -   встрепенулась  Софочка.   -  Подождите,   а  что
случилось-то?
  Андрею Юрьевичу  отчего-то стало  неуютно под  цепким  взглядом  темных
глаз-буравчиков. Он предпочел ответить обтекаетмо:
  - Да так... Я веду одно дело, и в ходе расследования случайно наткнулся
на имя  вашей  соседки. Хотел  кое-что прояснить.  Но придется  дождаться ее
возвращения. Вы не знаете, когда она вернется?
  - Говорю же вам: она меня о своих намерениях в известность не ставит! -
Софочка надулась.  - Вы вот тоже не очень-то откровенны. А ведь я вам честно
рассказала все, что знала!
  Санин туманно  сослался  на служебную тайну  и  с  облегчением  покинул
квартиру Софьи Димитриевны. Уходя, он с трудом отогнал от себя образ спрута,
который вот-вот обовьет его смертоносными щупальцами и сладострастно высосет
нутро.
  Итак,  в  жизни Варвары  Андреевны  Клюевой  убийца,  похоже,  тоже  не
появлялся.  Почему,  интересно,  он  забраковал  ее   кандидатуру?  Или   не
забраковал? Софья Димитриевна, к сожалению  (к сожалению?), не вездесуща. Ее
осведомленность  не  простирается за  пределы  лестничной  площадки. С  этой
чуднoй Варварой нужно обязательно поговорить.
  В  течение двух недель  Санин регулярно  названивал Клюевой и регулярно
выслушивал бодрое обращение автоответчика:  "Вам  не повезло, меня нет. Если
хотите, оставьте сообщение. А лучше звоните в августе".
  Он  позвонил 1  августа и услышал новое воззвание:  "Привет! Я дома, но
очень занята. Если отсрочка нашего разговора грозит катастрофой, - говорите.
Если нет, - перезвоните четвертого".
  Санин перезвонил четвертого утром. На звонок  никто не отозвался,  даже
автоответчик.   Он   предпринял  еще  несколько   попыток  в  течение   дня.
Безрезультатно. С  трудом дождавшись окончания дежурства, он снова поехал на
Ярославскую.  К его великому облегчению за  знакомой дверью кто-то был.  Там
смеялись. Уже вдавив  кнопку  звонка, он  вспомнил  предупреждение Софочки о
том, что Варвара  никому не открывает. "Черт!  Неужели правда?  И что теперь
делать?" -  подумал  Андрей Юрьевич,  и  тут дверь открылась.  За  ней стоял
рослый  длинноволосый  брюнет  и  смотрел  на  Санина мрачным  выжидательным
взглядом.
  - Здравствуйте,  - неуверенно начал Андрей Юрьевич. - Варвара Андреевна
дома? Нельзя ли с ней поговорить? Я из милиции.
  - О нет!!! - донесся из комнаты душераздирающий вопль.



Глава 8

  - Не  обращайте внимания,  -  сказал  Марк пришельцу. - Он  не  опасен.
Проходите.
  В  дверях гостиной  показался какой-то желторотый юнец с длинным острым
носом (чуть не написала клювом) и внушительным  кадыком, выпирающим из тощей
шеи. Юнец обвел нашу компанию растерянным взглядом, споткнулся на мне и явно
удивился.
  - Это вы - Клюева? Варвара Андреевна?
  -  До  сих  пор  считалось,  что  да.  Но  вы,  право,  заставили  меня
усомниться. Что повергло вас в такое изумление?
  - Я думал... мне казалось, вы должны выглядеть старше...
  -  Маленькая собачка до старости  щенок, -  хихикнул Прошка.  - Кстати,
молодой человек, вас не предупреждали, что нужно  держать с  ней ухо востро?
Эта  невзрачная,  ничем не  примечательная  на первый взгляд особа совратила
половину личного  состава  всей  московской милиции.  Только не  спрашивайте
меня...
  - Та-ак! Ну-ка  немедленно отправляйся на кухню  мыть посуду! - оборвал
его вошедший следом за юнцом Марк.
  - Ну уж нет! - твердо сказал Прошка, не дрогнув под грозным взглядом. -
Сам мой! Я сегодня уже ходил в магазин. Кроме того, мне интересно послушать,
как Варвара...
  - Прошка! - с укоризной сказал Генрих.
  - Молодой человек, вы ведь из милиции, я не  ослышалась? - заговорила я
тем временем с желторотым. - Могу я обратиться к вам с официальной просьбой?
Очистите, пожалуйста, помещение  от этого  лживого, болтливого, безмозглого,
злокозненного, мерзкого...
  - Не  увлекайся, Варвара, - предостерег меня Марк. -  Если  ты намерена
перебрать ВСЕ его характеристки, мы проторчим здесь до пятницы.
  - ...интригана и пакостника, - быстро закруглилась я.
  -  Я протестую!  Вы как лицо официальное будете свидетелем:  меня нагло
оболгали, попрали мое человеческое  достоинство и оскорбили до глу... -  Над
Прошкиным  затылком  зависла  тяжелая  длань Марка. - действием! - взвизгнул
Прошка, в последнюю секунду уклонившись от удара.
  Желторотый  вконец   растерялся.  Даже  не  принимая  во  внимание  его
очевидную юность, все равно было ясно, что погоны  он  надел совсем  недавно
(кстати, он вообще-то пришел  в цивильном) и еще не научился владеть собой в
нестандартной обстановке. Вид у него был такой оторопелый, что Леша (который
никогда не заговаривает с незнакомцами не будучи  им  представлен!) сжалился
над беднягой.
  - Да  вы проходите,  садитесь, - пригласил он. - Не обрашайте внимания,
сейчас они покуражатся  немного и  перестанут. -  И, подумав, добавил:  - На
время.
  Желторотый, похоже,  не  слишком  ободрился,  но  послушно  двинулся  к
свободному  стулу  и  сел.  На  него  тут  же  обратились пять выжидательных
взглядов. Стушевавшись еще сильнее,  молодой человек  покраснел,  поерзал на
стуле, откашлялся и произнес:
  - Меня  зовут  Андрей Юрьевич.  Санин.  - Он снова  кашлянул и  добавил
совсем уж жалобно: - Можно просто Андрей.
  - Начинается! - торжествующе провозгласил Прошка. - Первую ступеньку ты
уже  одолела. Теперь кокетливо  опусти глазки и разреши называть тебя просто
Варварой.
  -  Я  что-то  не  поняла:  кто  тут  у  нас  специалист  по  совращению
милиционеров? Я или ты?
  - Ты,  ты, - немедленно отступил Прошка. - Я просто хотел дать совет...
по глупости... Из лучших побуждений. Все, молчу, молчу!
  - Можете называть меня просто Варварой,  - обратилась я к Санину. - Вот
этот словоблудливый тип (я ткнула пальцем в Прошку) - ваш тезка. А это Леша.
- Я махнула рукой. - А это Генрих и Марк. Вам налить чаю?
  - Да, пожалуйста. Если не трудно. - Похоже, Санин постепенно свыкался с
обстановкой.
  Я  щелкнула  кнопкой тефалевского  чайника, достала из  серванта чистую
чашку, дождалась,  пока  вода  закипит, и обслужила гостя. Придвинув  к нему
тарелку  с  нарезанным  сыром,  корзинку  с крекерами,  сахарницу и блюдо  с
кексом, я посчитала свой хозяйский  долг исполненным,  забралась с  ногами в
кресло и стала ждать продолжения.
  Санин не стал злоупотреблять нашим  терпением. Отправив в рот крекер  с
сыром и  захлебнув чаем,  он  откинулся с  чашкой  в руках  на спинку стула,
посмотрел на меня и сказал:
  - Я занимаюсь расследованием  одного  убийства... Точнее, убийств  было
несколько, но другие произошли не на нашей территории...
  "Приехали! -  пронеслось  у меня в голове. - Интересно, как ему удалось
выйти  на меня так быстро?  Убийца оставил у  Доризо  копию моего  паспорта?
Господи, он сказал, убийство не одно,  их  несколько! И что,  все  несколько
собираются пришить мне?!"
  Разумеется, я постаралась скрыть свои чувства  за выражением умеренного
любопытства. Но Санин  пристально  наблюдал  за мной,  а  я никогда  не была
особенно сильна по части изобразительной мимики.  Когда же он полез в карман
и вынул  сложенный вчетверо лист бумаги, мне стало и вовсе не до того, чтобы
следить за лицевыми мышцами. "Что там? - испуганно пискнул внутренний голос,
с трудом пробиваясь сквозь грохот в висках.  - Предсмертное послание Доризо,
в  котором он обвиняет тебя в собственной смерти?" Я  представила  себе, как
оно может выглядеть.  "Начальнику такого-то отдела УВД  от гражданина Доризо
Олега  Батьковича,  проживающего  по  адресу...  Заявление.  Я, Доризо  Олег
Батькович, находясь в состоянии предсмертной агонии..."
  Тут, вопреки  напряженности ситуации,  у меня вырвался дурацкий смешок.
Рука Санина, двинувшаяся было в моем направлении, дрогнула и замерла.
  - Что?.. - начал он было, но его перебили. Сразу четверо.
  Марк:
  - Варвара, прекрати!
  Прошка:
  - Не  удивляйтесь,  убийства  всегда вызывают  у  нее  приступы бурного
веселья.
  Генрих:
  - Это защитная реакция!
  Леша (ворчливо):
  - Ну вот, Варька в своем амплуа...
  - Извините, я больше не буду, - покаянно сказала я. - Это нервное.
  Санин смотрел на меня с сомнением, но озвучивать его не стал.
  - Взгляните на этот список. Вам не знаком почерк?
  Я взяла  листок, развернула его, запнулась  взглядом  на своей фамилии,
потом прочла остальное и покачала головой.
  - Нет. Имена тоже. Кроме моего, естественно.
  - Дай посмотреть! -  Прошка потянулся через стол и молниеносно выхватил
бумагу у меня из рук.
  Я покосилась на Санина, но тот, судя по всему, не имел ничего против. И
наши манеры его, похоже, уже не шокировали.
  Прошка  изучал список  долго и с глубокомысленным видом, потом протянул
его Леше. Леша, в свою очередь, упулился в бумагу и через  минуту передал ее
Генриху, а тот - Марку. Марк быстро пробежал список глазами и вернул Санину.
  - Можно узнать, где вы его нашли? - спросил он.
  - В Битцевском  парке.  Неподалеку  от  тела  убитой женщины, -  сказал
Санин.  -  Но нашел  не я, а мои коллеги  из другого округа. Две с небольшим
недели назад. Я же получил копию по факсу в связи с делом, которым занимаюсь
уже  три месяца. Если хотите,  кое-что  могу рассказать.  Только  это долгая
история...
  - Ничего, мы не торопимся, - поспешно сказала я.
  - Прошка... - угрожающе начал Марк.
  -  Что - Прошка?  -  вскинулся тот. - Я  молчалив, как гибрид памятника
собаке Павлова и статуи Свободы!
  -  Мы слушаем вас, - сказал Марк Санину, демонстративно повернувшись  к
Прошке спиной.
  Санин в несколько глотков допил чай, поставил чашку и начал рассказ.
  Мы сидели как завороженные. Никто  не проронил ни слова, даже Прошка до
конца честно изображал упомянутого сфинкса.
  Когда Санин замолчал, наступила  тишина - тягучая и темная, как патока.
Липкая, точно паутина с выжидающим где-то в тени пауком. Чтобы порвать ее, я
встала и потянулась к чайнику. И только тут заметила, как затекли ноги.
  - Черт!
  Мое восклицание прозвучало, как сигнал стартового пистолета.
  - Бедные женщины! - поежившись, прошептал Генрих.
  -  На  что  вы намекаете?  - задушенно  прохрипел Прошка.  -  Вы хотите
сказать,  что этот  ублюдок наметил в жертвы Варвару?!  - На последнем слове
голос  к  нему  вернулся,  причем,  в   виде  компенсации,  -  десятикратной
интенсивности и частоты.
  Я заткнула уши, но остальные, кажется, не обратили внимания на вопиющие
децибелы.
  - Не может быть, - сказал Леша. - У Варьки же нет денег!
  Все повернули головы ко мне.
  - Ну, не то чтобы  совсем нет,  - уточнила я. - Но больше тысячи баксов
не наберется, это факт.
  Санин, похоже, расстроился.
  -  Вы  уверены?  Может,  у   вас  есть  какие-нибудь  ценности?  Акции,
антиквариат, картины?..
  На слове  "картины"  мои  друзья дружно вздрогнули, что не укрылось  от
сыщика.
  - Да? Я угадал? Есть ценные картины?
  -  Варька,  а  может, Марк ошибается?  -  спросил  Прошка  чуть  ли  не
почтительно.  - Может, ты  у  нас  - второй  Ван  Гог? Подарила  бы, что ли,
парочку  своих творений, пока эмиссары Сотбис все по  частным коллекциям  не
разбазарили. Обидно же - чужаки наживутся, а мы останемся с носом!
  - Я всегда могу намалевать для вас новые.  Или ты боишься,  что меня не
сегодня-завтра отправят к Создателю?
  - Прекрати молоть чушь! - вмешался Марк и сказал, обращаясь к Санину: -
Нет  у  нее  никаких  ценностей.  А  картины,  о  которых  мы  вспомнили,  -
любительская мазня самой Варвары. Она за них и доллара ни разу не выручила.
  - Но ведь и не пыталась, - заметил справедливый Леша.
  - Ладно, чего там! - я  махнула рукой. -  Марк прав: на мои картины  ни
один убийца не польстится. Разве что чокнутый какой...  маньяк, свихнувшийся
на почве любительской мазни.
  -  Ничего  не понимаю,  - пробормотал Санин и потер  острую, как кромка
топорища, переносицу.
  - Послушайте, Андрей, а не может быть  так,  что блокнот принадлежал не
убийце, а жертве... этой Метенко? - высказал предположение Генрих.
  - Нет. Это сразу проверили,  рука не ее. И не Уваровой - это я  уже сам
сверял.
  - А как насчет той, что укатила в Бразилию? - спросил Прошка.
  - Вообще-то не исключено,  но маловероятно. Баринова,  соседка, почерка
Висток не признала. Варвара, а не может у вас  быть  денег, о которых вы  не
знаете? Скажем, кто-нибудь перевел на ваш счет...
  - Вероника! - хором воскликнули Марк, Прошка и Генрих.
  - Ну, если эта неуемная миллионерша опять взялась за  свои  штучки!.. -
процедила я  сквозь  зубы.  -  Сколько  времени сейчас  в штате  Мичиган? А,
плевать! Сама виновата.
  И  я  побежала  в  спальню  звонить  своей назойливо-щедрой  троюродной
сестрице.  Перепуганная  Вероника  клятвенно  заверила, что  никаким  хитрым
образом деньгами  меня не одаривала.  Поскольку  я  намекнула ей,  что речь,
возможно, идет о моей жизни, соврать она наверняка не посмела бы.
  Когда  я вернулась  в  гостиную,  Генрих  и  Прошка  как  раз наперебой
объясняли Санину, кто такая Вероника и почему она жаждет  поделиться со мной
богатством.
  - Ну? - спросил Марк, заметив меня.
  Я отрицательно покачала головой.
  - Клянется и божится, что невиновна.
  -  Скажите, Андрей, а деньги были у всех  жертв? И у Метенко? - спросил
Марк.
  - Точно неизвестно, но  наверняка были.  За три  с половиной месяца  до
убийства Метенко вернулась  из Израиля, где два года работала по контракту в
строительной  фирме.  Она  была  архитектором  по профессии.  И, несомненно,
вернулась  не с  пустыми  руками. Однако,  возвращаясь  в страну,  денег  на
таможне не задекларировала. Должно быть, открыла счет в одном из израильских
банков,  у которых есть  связи с нашими. Или оформила кредитную  карту.  Мои
коллеги  из  ее округа  сейчас занимаются  этим вопросом.  Варвара,  давайте
попробуем  зайти с другого  конца. Не появлялось ли у  вас за последние  три
месяца новых поклонников?
  Его вопрос поверг меня в смятение.
  Тут  я  вынуждена  сделать небольшое отступление  и рассказать  о своих
взаимоотношениях  с  представителями рода  Адамова.  Еще в ранней  юности  я
поняла,   что  любовь,   воспетая  поэтами   и  прозаиками,  художниками   и
скульпторами, а равно певцами и композиторами всех времен и народов - не что
иное,  как опасная ловушка, расставленная  на  нас,  женщин. Это  тяжелейшее
психическое  заболевание,  симптомы  которого -  прогрессирующее слабоумие и
полная психологическая зависимость  от объекта этой самой любви. Сколько раз
я лично  наблюдала, как  умная, талантливая  девушка превращается  в бледную
тень  своего  избранника, посылая  к  чертовой  бабушке  собственные  мечты,
увлечения, интересы, чувство собственного  достоинства,  наконец. И в лучшем
случае  в награду за такое самоотвержение избранник милостиво брал ее себе в
прачки,  кухарки  и  няньки.  В худшем... Впрочем, что  присходит  в  худшем
случае,  известно всем. Хотя бы  из той  же беллетристики. Однажды я чуть на
собственной шкуре не испытала, на что это похоже. И с тех пор раз и навсегда
решила: фигушки! Я в эти игры не играю.
  Но,  как известно, природа  требует своего, и  попытки  обмануть ее или
подавить  силой  воли  редко  приводят  к  успеху,  поэтому   пришлось   мне
разработать  собственную  стратегию  борьбы  с  опасной  заразой  (то   бишь
любовью). Всех окружающих меня представителей так называемого сильного  пола
я  разбила на  три  множества.  Множество  первое, самое  многочисленное,  -
мужчины, которые оставляют  меня совершенно равнодушной. Множество  второе -
мужчины,  которые вызывают  мою  симпатию, человеческий  интерес,  уважение,
участие и тому подобное. И третье - мужчины привлекающие меня физически.
  Разбить  на  множества, как  вы  понимаете, дело  нехитрое.  Главное  -
внимательно  следить, чтобы второе и третье  множество  ни в  коем случае не
пересекались. Лично мне больше всего хлопот дотавляло второе. Поначалу, пока
запрет  на влечение к симпатичным, умным, располагающим к себе  людям еще не
превратился в своего рода табу, наподобие запрета на инцест, мне приходилось
несладко. Пару раз  я была вынуждена порвать отношения с  очень приятными  и
достойными   личностями  только  потому,  что  их  случайные  или  дружеские
прикосновения вызывали  у  меня  чересчур  бурную  реакцию  на  гормональном
уровне.  Но  годы усердной работы  над собой  принесли свои  плоды  - теперь
мужчины, вызывающие во  мне приязнь, не представляют для меня  опасности. (А
может,  работа  над собой здесь и ни при чем. Может, просто гормоны с годами
малость утихомирились.)
  Дабы  аналогичной проблемы  не возникло с третьим  множеством  (то есть
чтобы мужчины, привлекательные физически, не имели возможности поразить меня
своими человеческими достоинствами), я  старалась ограничить  общение с ними
одной-двумя,  ну максимум тремя встречами. И, как следствие, таких мужчин  в
моей жизни было, скажем так, многовато.
  Однако,   поскольку   подобная  стратегия  вступает  в  противоречие  с
общепринятой моралью и у меня нет ни  малейшего желания выслушивать по этому
поводу дурацкие остроты, данную сторону своей жизни  я никогда не  афиширую.
Более того, на протяжении  многих лет я с неизменным успехом  дразню друзей,
заявляя, что  умной, здравомыслящей  женщине  мужчина вообще  ни  к  чему  -
дескать,  без  него гораздо  лучше.  В доказательство я привожу  статистику,
свидетельствующую о  том,  что незамужние женщины  дольше живут, в  два раза
реже  страдают  онкологическими  заболеваниями  и  в  четыре  -  нервными  и
душевными. (Кстати, это  не шутка, можете проверить.) Нужно ли говорить, что
зараженные  мужским  шовинизмом  Марк  и Прошка всякий  раз  подпрыгивают от
злости, а женатый Генрих погружается в глубокую задумчивость?
  И вот  теперь  Санин (желторотый птенец, юный  осел!) не  нашел  ничего
лучшего, как спросить меня в  их присутствии  о поклонниках! Да если открыть
им правду, они же заклюют меня до смерти!
  Прошка первым почуял неладное.  Секундная заминка и мои бегающие глазки
немедленно навели его на грязные мысли.
  -  Так,  та-ак!  -  протянул   он,  барабаня  пальцами  по   столу.   -
Целомудренная   Варвара!   Мужененавистница  с  железобетонными  принципами!
Воинствующая  дева, ведущая крестовый поход за чистоту женских рядов! Что же
ты приумолкла, скромница?
  К нему тут же присоединился Марк:
  -  Варвара! Уж не хочешь ли ты  сказать,  что  не в состоянии вспомнить
ухажеров, увивавшихся  за тобой в последние месяцы? Их что, было  так много?
Или ты прикипела к кому-то сердцем и не хочешь отдавать его на растерзание?
  -  Варька, это же  не шутки!  -  подключился  Генрих.  -  Мерзавец убил
четырех женщин!
  Только Леша  ничего не сказал, но  в его взгляде, обращенном  на  меня,
явно читалось недоумение.
  Я лихорадочно  соображала, что же делать. Наврать, что никаких ухажеров
не было? Теперь  уже никто  не  поверит. Сказать  все, как  есть? Заклюют! И
главное  - мое  признание  ничего Санину  не  даст. Во-первых, я сознательно
выбрасываю из головы всякого, с кем перестаю встречаться. Не помню ни имени,
ни облика, ни обстоятельств встречи. Хранить воспоминания - удел романтичных
особ, а я - закоренелый прагматик. Во-вторых, среди моих кавалеров просто не
может быть  того, кого  ищет  Санин. У  меня  желез