вич  Санин  был  выходцем  из  славной  когорты  мальчишек,
зачитывавшихся  в  отрочестве  историями  про  знаменитых  сыщиков.  Подобно
тясячам своих сверстников,  он  примеривал на  себя  лавры Шерлока Холмса  и
Эркюля Пуаро, перевоплощался в комиссара Мегрэ и  агента Коушена, а успехами
земляков и современников  из популярного сериала "Следствие  ведут  знатоки"
гордился, как иные гордятся достижениями старших братьев.
  Шли   годы.   Большинство   сверстников  Андрюши  Санина   благополучно
переболели  сыщицкой  лихорадкой и  избрали  другие,  не  такие  беспокойные
профессии. Наиболее стойкие однако сохранили  верность детскому  увлечению и
двинулись на штурм  юрфаков и милицейских  школ. К концу  обучения юношеский
романтизм  основательно  повыветривался   из   повзрослевших  голов.  Бывшие
Пинкертоны  что  половчей, подсуетившись,  сменили специальность  "уголовное
право" на какое-нибудь  другое право или нацелились  на адвокатскую карьеру.
Остальные, проклиная  себя за прошлое легкомыслие, готовились честно  пахать
положенный  срок  на ниве тяжелой, грязной  и неблагодарной работы. И только
горстка законченных  идеалистов с волнением  и  восторгом ждала  часа, когда
мечта детства начнет воплощаться в жизнь. Среди них был и Андрей Санин.
  Даже первый год работы  не излечил  его от застарелой страсти.  Младший
оперативник  в  округе,  он  получал  от  начальства  самые  неинтересные  и
хлопотные  задания. Но ни  банальным пьяным разборкам, ни поножовщине  среди
обкурившихся подростков,  ни эксгибиционистам,  пугающим школьниц, ни  горам
бумажек, ни бесконечным опросам ничего не видевших очевидцев происшествий не
удалось убить его мечту.  Мечту  о настоящем Деле -  загадочном, запутанном,
требующем  блестящего  владения  дедуктивным методом и  гениальных  догадок.
Деле, с которого начнется великая карьера великого сыщика Санина.
  И вот судьба, похоже, решила вознаградить его за стойкость.
  Все  началось со  вполне  очевидного, казалось бы,  самоубийства. Некая
юная парочка наткнулась в  парке  на тело  тридцативосьмилетней  учительницы
Анны  Леонидовны Уваровой.  В  сумочке  покойной,  помимо обычной  коллекции
дамского  барахла, обнаружилась  записка: "Мир  - премерзкое место.  С  меня
довольно".  Подписи под этим пессимистичным заявлением не  было, но  эксперт
без труда установил, что  написано оно рукой самой Анны Леонидовны. Вскрытие
показало,  что Уварова отравилась  синильной кислотой. Санин,  которому было
поручено выяснить, не довел  ли кто  несчастную до  самоубийства  умышленно,
опросил  коллег и соседей Анны  Леонидовны. И  установил следующее: покойная
была  женщиной одинокой,  замкнутой, близких друзей  не имела и  отличалась,
мягко говоря,  нелегким характером.  Коллеги ее не жаловали,  ученики -  тем
более. За желчность, мелочность и вечное недовольство всем и вся. Правда, за
несколько  недель  до  смерти  Уварова  заметно  помягчала,  стала  какая-то
рассеянная и задумчивая,  но о чем она думала, никто не догадывался. Близких
родственников у  покойной не осталось. Последней умерла мать - меньше чем за
год  до самоубийства  учительницы. Врагов у Уваровой тоже  не было,  если не
считать  недоброжелателей,  нажитых  в  мелких  бытовых  и  производственных
конфликтах. Наследницей Анны Леонидовны была ее троюродная сестра, с которой
Уварова не поддерживала никаких отношений вот уже десять лет.
  Картина складывалась  ясная. Одинокая  и не слишком счастливая  женщина
потеряла последнего близкого человека, не смогла  смириться с этой смертью и
однажды,  написав записку,  пошла прогуляться  в  парк, села  на скамейку  и
приняла яд. Почему в парке? Очевидно, боялась, что в квартире тело обнаружат
не  скоро. Несвежий  труп  -  малоэстетичное  зрелище,  а  женщина  остается
женщиной  до конца.  Откуда  она  раздобыла  яд?  Тоже  не  вопрос.  Уварова
преподавала  химию,  а  синильная  кислота не  относится к числу соединений,
которые можно  синтезировать  только в  условиях хорошей лаборатории.  Санин
благополучно  составил  все  необходимые протоколы,  передал  следователю  и
переключился на очередную поножовщину.
  А потом к нему пришла троюродная сестра Уваровой. Она пока не  вступила
в права  наследования,  но,  поскольку других претендентов  на наследство не
было,  решила  отремонтировать  квартиру покойной,  с тем  чтобы  повыгоднее
продать,  когда все формальности будут  соблюдены. И, разбирая вещи  сестры,
наткнулась на дневник.
  Трудно  упрекнуть  эту женщину в  том,  что ей не  хватило деликатности
уничтожить дневник, не читая. В  конце  концов, кузина умерла по собственной
воле,  и никто точно не знал почему. Вдруг эти несколько страничек объяснят,
что подтолкнуло несчастную к трагическому решению? Но вышло иначе.
  Прочитав  дневник,  сестра  Уваровой не спала несколько ночей,  пытаясь
решить, что ей делать, и в конце концов отнесла находку Санину.
  Еще не открыв невзрачную тетрадку (бумажная серая обложка, сорок восемь
листов), Андрей понял: вот оно! Его ДЕЛО.
  Первая запись была сделана за месяц до самоубийства.

  28 марта.
  До  сих пор не  могу  поверить! В. сделал мне  предложение! Господи, но
ведь  чудес  не  бывает  -  уж  кто-кто,  а  я  точно  знаю. Зачем молодому,
здоровому,  внешне  привлекательному  и  финансово  состоятельному   мужчине
стареющая  некрасивая  мегера-жена?  Сюжет   прямо   для  слюнявых  идиоток,
сметающих с прилавков бульварное чтиво.
  Я не стала скрывать своего скепсиса. В.  посмотрел на меня  с  грустью,
взял за руку и  спросил: "Отчего ты так не любишь себя, Аннушка? Тебя кто-то
когда-то  обидел, да?"  У  меня  кольнуло сердце, но,  надеюсь,  мне удалось
скрыть свое минутное замешательство.  "Ты мне не  ответил", - сказала я  как
можно  суше. "Да что тут можно ответить! Если бы я хотел жениться на тебе по
расчету, тогда у меня нашлись  бы аргументы. А так... Мне хорошо с тобой, ты
мне нужна. У  тебя такие добрые руки,  такое родное лицо... Но тебя же такой
ответ не убеждает, верно? Тебе нужны здравые, логичные доводы, потому что ты
не  веришь всякой сентиментальной дребени.  Не веришь, потому  что не любишь
себя. В это все упирается. Как тебя могут любить другие, если ты не способна
полюбить себя сама?"
  Я долго собиралась с мыслями. "Я не верю, потому что у меня есть глаза.
И  мозги.  Я  каждый  день  вижу  себя  в  зеркале.  И  вижу,  как  на  тебя
заглядываются женщины. Мне хватает  ума,  чтобы понять: ты  без труда можешь
выбрать себе невесту помоложе и попривлекательнее".
  Он опустил  глаза.  "Хорошо, если хочешь  знать,  у  меня была невеста.
Шесть лет назад.  Молодая и ослепительно  красивая. Я не мог поверить своему
счастью,  когда она  согласилась стать моей женой.  Мы  собирались  закатить
роскшную свадьбу.  Пригласили  чуть  ли не  полгорода. Сняли  зал в  дорогом
ресторане. Сшили ей платье у Зайцева. Я купил билеты в Рим  - мы планировали
провести медовый месяц в Италии. А  за два дня до свадьбы  она сообщила мне,
что  передумала. Передумала выходить за  меня замуж. Не  знаю, как я пережил
все это. Отменить все, выслушать сотни соболезнований... Я потом лет пять на
женщин смотреть не мог. Особенно на молодых  красавиц. Только, ради бога, не
надо делать  вывод,  будто  я считаю тебя  старой уродиной! Я хотел  сказать
только,  что внешность  для  меня давно ничего не значит. Я  научился видеть
глубже.  Хочешь,  скажу  тебе, какая ты?  Ты  очень  ранима  и прячешь  свою
ранимость  за  резкостью  и язвительностью.  Ты  нарочно отпугиваешь от себя
людей,  чтобы никто не подошел  близко и не сделал  тебе больно.  А на самом
деле ты - очень теплый человек, Аннушка. В тебе столько душевного тепла, что
за  глаза  хватит на трех душевных  женщин. Но главное даже  не  это. У тебя
очень цельная  натура. Ты никогда не  предашь, не будешь лгать и лицемерить.
Не  станешь  распыляться на тысячи мелких привязанностей.  Если ты  полюбишь
кого-нибудь, то всем сердцем и навсегда. Если позволишь себе полюбить. И мне
бы хотелось... Мне бы очень хотелось, чтобы... словом, чтобы этим кем-нибудь
оказался я".
  Я  неловко  отшутилась  и  перевела  разговор  на  другое.  В.  покорно
переключился,  но стал  печальным  и отвечал  немного невпопад. А под конец,
сажая  меня  в  такси, сказал: "Ты  все  же  подумай  над моим предложением,
ладно?"
  Я обещала.

  Следующие несколько записей ничего нового не прибавили. Анна Леонидовна
упоминала о своих встречах с В. - он водил ее в ресторан, в театр, приглашал
к себе домой - и коротко перечисляла  темы их бесед. Именно перечисляла,  не
рассказывала  подробно.  "Говорили о  Прусте.  Я  признала, что  нахожу  его
скучным. В.  пообещал принести ''Беса в крови''" "Оказывается, В. помешан на
всевозможных  тестах, гаданиях  и гороскопах.  Говорил о  них с лихорадочным
блеском  в  глазах.  Я  думала, таким вздором  увлекаются  только  недалекие
домохозяйки.  Сказала  ему. Как он  ринулся меня  переубеждать!  Целый вечер
посвятили   гаданиям".  "Обсуждали  пьесу.  Оба  нашли  постановку  чересчур
эксцентричной".   Тему  замужества   Анна   Леонидовна  и  таинственный   В.
старательно обходили.
  14 апреля Уварова снова выплеснула свои сомнения на страницы дневника.

  Не знаю,  что  и думать.  Господи,  как хочется  поверить, что  все это
правда.  Что  ему действительно нужна я, моя любовь  и  ничего  больше... В.
деликатно  молчит, не возвращается больше к  нашему разговору. Дает  понять,
что  инициатива теперь  должна исходить  от меня. А я... я не могу поверить.
Вчера звонила  ему на  работу. Придумала  какой-то нелепый  предлог, а  сама
просто хотела  проверить... Если  он  догадался... Но  в конце концов  он же
должен понять, что я  ничего  о нем не знаю! Секретарша просила  перезвонить
через полчаса  - В. был  на  совещании. Перезвонила. Он вроде бы обрадовался
мне, хотя  предлог  я  придумала  смехотворный.  Договорились  о  встрече на
завтра.

  15 апреля.
  Ну вот, я себя выдала! Сама не знаю, как вырвалось: "Я ничего о тебе не
знаю".  У  В. окаменело лицо.  "Что ты хочешь обо  мне  знать? Тебе показать
документы? Справку о том, что я не  был под судом? Хочешь поговорить с моими
коллегами, с  соседями? Увидеть мой банковский счет? В  чем дело, Аня? В чем
ты меня подозреваешь?" Я стала  сбивчиво объяснять, что он  ни с кем меня не
знакомит. В.  меня перебил. "Но ведь  и ты  меня тоже, Аннушка. Я никогда не
думал, что  для тебя это  важно. Честно говоря, мне  не хотелось никому тебя
показывать.  Нет,  дело  вовсе не  в  том,  о  чем  ты  подумала. Помнишь, я
рассказывал тебе о своей  невесте? Я демонстрировал  ее всем, кому можно.  Я
сиял от  счастья и гордости, мне хотелось, чтобы все мне завидовали. Чем все
кончилось, ты  знаешь. Теперь я суеверен. Боюсь  людской зависти. Но если ты
хочешь,   готов   рискнуть.  С  кем  из   моего  окружения   ты  бы   хотела
познакомиться?"
  И я  дала задний ход. В. прав,  я тоже никому  его не показывала. И  не
хотела показывать. Да и кому? Нашим школьным кикиморам? Чтобы они шушукались
и хихикали у меня за спиной? Но он-то  может не опасаться шушуканий! Хотя...
Да, из-за такой подружки его вполне могут поднять на смех.
  Он понял, о чем я думаю. И сказал: "Давай в ближайшие выходные я устрою
вечеринку, позову коллег, приятелей... Друзей-то у меня нет, так уж вышло...
И представлю им тебя, хорошо? А потом отвезу тебя к маме и отчиму".
  Я  отказалась.  "Почему,  Аннушка?  Я  же   вижу,  тебя  тяготит  ореол
псевдотаинственности, который создался вокруг меня сам собой. Мы должны  его
развеять".
  Но я уже  почувствовала его правоту. Пусть это глупый предрассудок,  но
показывать свое счастье другим не стоит. Люди всегда все умудряются опошлить
и  испортить.  Мы поменялись  ролями.  Теперь  я  говорила о своем нежелании
открывать миру наши отношения, а В. убеждал, что это смешно. Я победила.

  Через два дня твердыня пала. Анна Леонидовна согласилась стать женой В.

  Он поцеловал мне руку, потом посмотрел в лицо, и я увидела,  что у него
в глазах стоят слезы. Наверное, я все-таки идиотка, но мне  самой захотелось
реветь. Он первым взял  себя в руки и избавил нас обоих от  постыдной сцены.
"Поехали  в  ресторан,  мы обязаны  выпить шампанского!"  Но  мы  никуда  не
поехали... Через  два  часа В.  все-таки  сходил  за  шампанским. Мы  пили в
гостиной, на ковре. Залили  ковер вином и заляпали воском. Господи,  неужели
это все происходит со мной?
  "Аннушка, я хочу кое-что тебе сказать. Владелец  нашей фирмы предлагает
мне стать его компаньоном. У меня пока нет нужной суммы,  но через полгода я
ее наберу. Ты подождешь полгода,  родная? У меня очень хорошая  зарплата, но
пока придется копить, я не могу содержать  жену. Не спорь,  я знаю,  что  ты
скажешь! Да, ты привыкла жить на учительские гроши, но я  не  хочу,  чтобы у
нас все начиналось со счета копеек. Я намерен показать тебе мир, одеть тебя,
как королеву, завалить подарками,  нанять  прислугу,  чтобы ты не возилась с
кастрюлями и тряпками. Прошу тебя, не  отказывай мне в такой радости". В. не
позволил мне  возможности возразить. В буквальном смысле слова  заткнул рот.
Поцелуем.

  Две  следующие  записи  просто  сообщали  о том,  что  Анна  Леонидовна
счастлива.
  Запись от 22 апреля состояла из единственной строчки.

  Я решила отдать В. деньги.

  В последний раз Анна Леонидовна обратилась к дневнику 25 апреля.

  Мы поссорились. Услышав про деньги, В. потемнел лицом. "Так вот чего ты
боялась! А я-то никак  понять не мог!.." И процедил сквозь зубы: "Нет, Анна,
я к  твоим деньгам не притронусь!" Я  начала его  уговаривать, и он на  меня
накричал. "Чтобы ты потом всю жизнь терзалась, не женился ли я на тебе из-за
тридцати сребреников? Не смей больше говорить мне про  свои  деньги!" И ушел
не простившись. Я проплакала всю ночь.  Как он  не понимает: я не могу ждать
полгода! Мне уже тридцать восемь, а я хочу иметь детей!

  Санин нетерпеливо перевернул оставшиеся страницы. Пусто. Он уставился в
пространство.  Уварову  нашли  мертвой в  ночь  с 28  на  29  апреля. Можно,
конечно,  допустить,  что произошел  окончательный разрыв с женихом,  и  она
приняла яд, считая  жизнь конченой.  Но тогда возникает вопрос: где  деньги?
Деньги, которые она предлагала своему В.? Сумма, судя по всему, должна  быть
немаленькая. В квартире Уваровой не нашли ни наличных, ни банковской книжки.
Обстановка вполне соответствовала учительской зарплате...  Ни у  кого даже и
мысли не возникло о каких-то деньгах...
  Санин посмотрел  на  кузину Уваровой, которая терпеливо ждала, когда он
закончит чтение.
  - О каких деньгах идет речь?
  -  Не знаю. Но, думаю,  Анна продала материнскую  квартиру.  У тети Оли
была большая однокомнатная квартира на Остоженке.
  Так-так... Большая однокомнатная квартира в центре могла потянуть тысяч
на сорок.  В твердой американской валюте. Андрей  Юрьевич уже не сомневался,
что  имеет  дело  с убийством. Правда, его  несколько  смущала  предсмертная
записка...  Но там не было подписи. Стало быть, убийца мог заполучить ее при
помощи какой-нибудь хитрости.
  - Скажите, - снова обратился Андрей к родственнице погибшей, - а других
дневников, более ранних, вы не находили?
  Та сокрушенно покачала головой.
  - Там были  тетради - в столе. Я просмотрела пару  верхних  -  формулы,
задачи... И отнесла всю стопку в мусорный контейнер.
  - Давно?! - в отчаянье воскликнул Санин.
  -  Неделю назад. Эта-то тетрадка за кровать завалилась. Там в изголовье
чемодан со швейной машинкой стоял, и дневник упал между чемоданом  и стеной.
Потому я его и прочла, что тетрадь отдельно от других была. Мне бы ее первой
найти... Вы думаете, Анну убили? Из-за денег?
  Андрей  Юрьевич думал именно так. О  чем  и поставил в известность свое
начальство. Начальство  выслушало его доводы и признало их резонными. Как  и
следователь прокуратуры. Так Санин получил свое первое дело о предумышленном
убийстве. Пока еще - предполагаемом.
  Он  нашел  агентство  недвижимости,  которое  занималось  квартирой  на
Остоженке. Покупателем выступало само агентство. Договор о купле-продаже был
подписан 27  января. За вычетом  налогов и комиссионных  Уварова получила 35
тысяч  долларов. Для  передачи денег агентство арендовало  в  банке  сейф  и
заключило с банком договор, по  которому  доступ к содержимому сейфа одна из
сторон  могла получить только по завершении сделки,  а другая - в  случае ее
официального расторжения.  По свидетельству служащих  банка, Уварова забрала
деньги до истечения  срока  аренды. Она приходила несколько раз -  очевидно,
боялась  носить при себе  крупные суммы.  Но от предложения  открыть  счет и
перевести деньги в банк отказалась. Бог ее знает почему.
  Санин снова принялся опрашивать коллег и соседей Анны Леонидовны. Знали
ли они о  продаже квартиры? Не  упоминала ли Уварова о новом знакомом? Может
быть, они видели ее в обществе неизвестного мужчины?
  Нет, нет и нет - отвечали знакомые покойной. Анна Леонидовна была очень
скрытным человеком, в школе даже  о  смерти  ее матери узнали только потому,
что ей пришлось отменить несколько уроков. Одна соседка видела пару раз, как
Уварова возвращалась домой на такси  ехидная тетка даже поинтересовалась, на
много  ли  повысили  учителям  зарплату.  Но  она  точно  помнила,  что Анна
Леонидовна  приезжала  одна  и  после  того  разговора  больше  на  такси не
каталась.
  Санин  взялся  за  заведения, упомянутые  погибшей в  дневнике.  Но  ни
билетерши, ни гардеробщики, ни швейцары, ни официанты не признали Уварову по
фотографии. Оно и понятно: прошло уже два месяца, и  за это время перед ними
мелькало слишком много лиц.
  Андрей Юрьевич почесал в затылке и решил зайти с другого конца. Кто мог
знать  о крупной сумме,  которую  Уварова  выручила  за  проданную квартиру?
Сотрудники агентства недвижимости -  раз.  Сотрудники  банка, где арендовали
сейф  на время сделки, -  два.  И сотрудники  банка,  куда Уварова  положила
деньги, - если она положила их в банк, - три.
  Санин обратился  к следователю,  и  тот  разослал  официальный запрос в
столичные банки. Результат - отрицательный. Уварова имела только один счет -
в сбербанке. И там лежали тысяча триста пятьдесят рублей 56 копеек. Проверка
сотрудников агентства  недвижимости и  банка-посредника тоже ничего не дала.
Те,   кто   хотя   бы   приблизительно   подходил   под   описание  "молодой
привлекательный мужчина", смогли убедительно доказать, что по крайней мере в
один  из  тех дней, когда  Уварова  с  таинственным  В.  ходила по театрам и
ресторанам, они находились в другом месте.
  Все это кропотливый Санин накопал за неделю.
  - Знаешь, что?  - сказал начальник с состраданием глядя на осунувшегося
лейтенанта. -  Плюнь  ты  на это дело!  У меня лично был  случай, когда одна
дамочка  наплела в  своем  дневнике  столько небылиц, что  всему  уголовному
розыску за год не распутать. Не  было у твоей Уваровой  никакого жениха! Она
сама  его  придумала  для  подслащения  горькой  жизни. А  деньги  на  бегах
спустила.
  Андрей Юрьевич  пытался  возражать, но получил приказ заняться  другими
делами. А если ему себя не жаль, пусть продолжает свои изыскания в свободное
от работы время.
  Но  расследование  зашло  в  тупик,  и  в  свободное  от  работы  время
заниматься Санину  было нечем.  Он думал.  Перечитывал дневник и думал.  Кто
этот В.? Если верить дневнику,  он занимает немаленькую должность в какой-то
частной фирме.  Вряд ли  он  солгал Уваровой, ведь  она звонила  на  работу,
разговаривала с  его  секретаршей.  А  могла  бы  и  приехать,  чтобы  лично
убедиться,   существует  ли  фирма  и  работает  ли  там  ее  суженый.  Анна
Леонидовна, по  крайней  мере,  в первую пору знакомства  с В., не  страдала
излишней доверчивостью. А В.,  судя по  всему, неплохой психолог и совсем уж
нагло обманывать подозрительную дамочку не рискнул бы. Но, если он - шишка в
какой-то фирме и хорошо з