Погоди,  Варька, -  перебил меня Генрих.  - Может быть, ты расскажешь
все по порядку?
  - Ладно, только сначала давайте перекусим. А то со мной сейчас голодный
обморок случится.
  После  трех  суток аврала у меня в холодильнике  было пусто, хоть шаром
покати.  А  благодаря предыдущей  двухнедельной  отлучке  не лучшим  образом
обстояло дело и в других  местах хранения провианта. Пришлось отправить Лешу
в магазин.  К нашему  величайшему  удивлению, за Лешей  добровольно увязался
ленивец-Прошка. Пока они ходили, мы с Марком взялись воспитывать Генриха.
  - Генрих, -  начала я. - А почему ты, собственно, здесь?  Разве тебе не
полагается бегать с высунутым языком по городу,  собирая шестьсот шестьдесят
шесть справочек?
  - Почему шестьсот шестьдесят шесть?  А, понятно! Я бегал. Видишь,  весь
язык обветрило. -  Генрих добросовестно  продемонстрировал язык.  - Тогда  я
решил сделать перерыв и попить чайку в теплой дружеской обстановке.
  - Мало бегал! - безжалостно заявил Марк. - Ты  должен бегать с  утра до
ночи, пить и есть на бегу, а спать под дверьми официальных учреждений.
  - Послушай, я уже не  тот Геракл, что  прежде. Мне такие  подвиги не по
плечу.
  - Придется напрячься.  Сам виноват.  Не  нужно было откладывать  все на
последний месяц. Хочешь, чтобы ваша поездка сорвалась? Из-за того,  что тебе
нравится распивать чаи в дружеской обстановке.
  -   Может  быть,  поездка  и   так  сорвется.  Сам  видишь,   у  Варьки
неприятности. Не можем же мы уехать, бросив...
  -  Ты  с ума  сошел,  Генрих! -  взорвалась  я. - Погибели моей хочешь?
Машенька меня собственноручно  удавит,  если у тебя по моей милости сорвется
такой  контракт!  Она и так уже  от нас натерепелась столько, что лично  мне
непонятно, каким  чудом мы до сих  пор живы.  В случае  чего  ее  любой  суд
оправдает.
  - Машенька сама откажется ехать, если узнает, что у тебя творится.
  - Так не говори ей!
  - Как ты это себе  представляешь? - скептически поинтересовался Марк. -
У тебя здесь труп на трупе, милиция ходит кругами, а Генрих весело обсуждает
с женой список предотъездных покупок?
  - Вот тогда  мне точно  не поздоровится,  -  подхватил Генрих. - Если с
тобой, не дай бог, что-нибудь случится... В общем,  как ни крути, а в первую
очередь мы должны утрясти твои проблемы. Иначе никакой поездки не будет.
  - А справочки? Ты же не успеешь их собрать!
  - Значит, нужно утрясать быстрее.

  * * *

  Когда мы поели  (для скорости  решено было отварить готовые пельмени) и
разлили чай, я приступила к рассказу об утренних событиях. Рассказ получился
долгим, потому что пришлось сделать пространный экскурс в прошлое, дабы дать
исчерпывающую характеристику Геле и нашим взаимоотношениям.
  - Это  не та штучка,  которую мы  как-то  встретили  в клубе Гэ  Зэ?  -
встрепенулся Прошка.
  Я напряглась и  вспомнила, что  действительно однажды (много лет назад)
мы с Марком и Прошкой столкнулись  с Гелей в очереди за билетами на  "Андрея
Рублева". Геля вовсю обольщала моих спутников и, что касается Прошки, вполне
преуспела.
  - Ах да! Как же я могла забыть. Ты еще кинулся за ней ухлестывать! Чем,
кстати, дело закончилось? Она дала тебе по носу?
  Реакция Прошки оказалась неожиданной. Он  не раздулся, как индюк, и  не
стал  бить себя  в грудь,  доказывая,  что прекрасная половина  человечества
никогда ему  в нос не дает, на худой конец - целует, что перед его чарами не
устоит ни  одна прелестница, будь она  хоть  трижды Геленой, и так далее,  и
тому подобное... Он даже упустил  шанс вставить ответную  шпильку. Небывалый
случай!
  - Это  к делу  не относится,  -  резонно  заметил наш первый баламут. -
Главное, что от нее и впрямь можно ожидать любой пакости. Очень способная по
этой части дамочка.
  - Значит, дала, - сделала я вывод.
  И Прошка снова не ухватился за возможность устроить  балаган. Что с ним
сегодня такое?
  -  И ты согласилась поехать?  - спросил  он, пропустив мою реплику мимо
ушей.  - Спасать эту гадючку?  Никогда  не подозревал,  что тебя  привлекают
лавры святой великомученницы.
  -  Но  как  ты не  понимаешь!  -  оправдывалась  я.  -  Она  же рыдала!
Всхлипывала: "Помоги, прошу тебя!" Неужели ты бы на моем месте ответил: "Бог
поможет" и перевернулся на другой бок?
  - Все правильно, - поддержал меня Генрих. - Ты не могла не поехать. Эта
девица верно все рассчитала.
  - Если звонила именно  она, - уточнил Марк. - Мне как-то слабо верится,
что детская вражда может толкнуть кого-либо на изощренную подлость, особенно
если учесть, что с тех пор прошло четверть века. Ну, и что было дальше?
  Я  возобновила  повествование и добралась до встречи с сэром Тобиасом и
моим кумиром.
  - Кстати, поздравьте меня, я, похоже, влюбилась.
  - Силы небесные!
  - Надеюсь, хоть на этот раз не в мента?!
  - Как? Прямо вот так - сразу?
  - Нет! Ты не можешь с нами так поступить!
  Я  проигнорировала  остальные  восклицания  и  изумленно  посмотрела на
Генриха.  Казалось бы,  единственный  семейный человек  в  компании  отпетых
холостяков должен бы был всячески поощрять чужие сердечные увлечения.
  - Ты что, нарочно ждала, пока  мы соберемся уезжать? Нет, нет и еще раз
нет!  Я  своего  благословения  не  даю. Свадьбу придется отложить до нашего
возвращения.
  - Как -  свадьбу?  - всполошился Леша. - Какую  свадьбу? Они  же только
сегодня познакомились!
  -  А  что,  Варвара  у  нас девушка  стремительная, -  изрек Прошка.  -
Глядишь,  Генрих,  она  еще  и  до  вашего отъезда  успеет  своего собачника
стреножить. Если ее, конечно, в ближайшие дни не упекут.
  -  Не волнуйся,  Генрих, до  вашего  возвращения  свадьбы  не  будет, -
пообещала  я  твердо. И, вспомнив совершенно асексуальные манеры и внешность
Евгения Алексеевича, добавила: - Да и после - навряд ли.
  - А говоришь - влюбилась! - разочарованно протянул Прошка. - Влюбленные
девицы, когда речь  заходит  о свадьбе, бессвязно лопочут и рдеют, как маков
цвет. Так что не морочь нам голову.
  Я не стала спорить с крупнейшим авторитетом по вопросам любви и брака и
вернулась к  своей  истории.  На  этот  раз  дело  обошлось  без  лирических
отступлений.
  -  После разговора с  Надеждой я занервничала всерьез. Но потом все  же
успокоила себя. Ведь, как  ни крути, этого Олега Доризо  я  не знала, дома у
него не  бывала, посему никто никогда не докажет,  будто я имею  отношение к
его  смерти. А потом  позвонил  Кузьмин, начальник  Дона, и стал орать,  что
запретил  мне крутиться около трупов.  Тут-то  у меня ножки и подкосились. Я
ведь не знала тогда, что речь идет  о  совершенно другом деле. И подумала: а
что, если в той квартире нашли тело  не хозяина,  а кого-то,  с  кем я  была
знакома?  Кроме  того,  тот,  кто  пытается  меня подставить,  запросто  мог
оставить в квартире следы, указывающие на мою  связь с  хозяином.  Например,
мою фотографию, расческу с моими волосами... даже посуду с моими отпечатками
пальцев  мог раздобыть, если  постарался.  В каком-нибудь кафе,  где я  пила
кофе,  например.  Раз  Кузьмин так быстро  на меня вышел, значит, подбросили
что-то вроде фотографии, так я рассуждала. И, струхнув, позвонила вам. Из-за
Анненского я бы не стала вас беспокоить.
  -  Почему? - спросил  Генрих.  -  По-моему,  убийство Анненского  может
доставить тебе не меньше неприятностей. Смотри, как этот Куприянов ретиво за
тебя взялся...
  Я небрежно махнула рукой.
  - Чепуха! Прошка  прав: у  Анненского наверняка целая свора знакомых, у
которых  имелись веские основания пожелать ему счастливого пути на тот свет.
Я со  своей  картиной, да  при  шапочном  знакомстве с жертвой,  на  их фоне
теряюсь.  А  что  капитан в  меня  вцепился, так это, скорее  всего, Кузьмин
постарался. Хотел поучить  уму-разуму, чтобы больше у Петровки под ногами не
путалась. Достала я его, видно.
  - Кстати,  о Петровке,  -  вмешался Прошка.  - А  где доблестный  майор
Селезнев? Почему он не прикрывает могучей грудью боевую подругу?
  - У него отпуск, - ответил за меня Леша. - Ясное дело, он в Питере.
  - Меня умилияет это "ясное дело". "Она не  родила еще, но по рассчетам,
по моим..."
  - Прекрати цепляться к Леше, - вступилась я. -  Всем известно, что  Дон
каждый свободный день старается провести с Сандрой. Где ж ему гулять отпуск,
как не в Питере?
  - А еще милиция жалуется, что им мало платят! Ничего себе мало, если на
ментовскую зарплату можно каждые выходные в Питер кататься!
  -  Не  каждые.  По выходным  Дон  дежурит, отгулы копит. Как  на неделю
накопит, так и едет.
  - Может,  вы  прекратите попусту языками чесать? - осадил  нас  Марк. -
Думайте  лучше  об убийствах.  Варвара, я  не понимаю твоего легкомысленного
отношения к убийству Анненского...
  -  А  чего тут  понимать-то! Я  его не убивала,  слез  над ним  лить не
собираюсь - светлой  памяти покойный по себе  не оставил. Если я и оказалась
каким-то  боком  причастна  к  делу,  то по чистой  случайности. Никто  меня
специально туда  не втравливал. Так зачем мне беспокоиться? Пусть  Анненским
занимается милиция, это их крест.
  - Да? А ты уверена, что тебя не втравливали?
  - Ты о чем, Марк? - насторожилась я.
  -  Ты  уверена, что  твою  картинку  украл  Анненский?  Лично  мне  это
представляется  сомнительным. Он - юрист, а ты - извини,  конечно, - не  Ван
Гог.  Чего  ради  ему было  рисковать?  Гораздо логичнее  предположить,  что
Анненский просто поделился с кем-то своими впечатлениями о твоих художествах
и рассказал об отказе выставляться. И уже этот кто-то - убийца  или сообщник
- украл ее и подбросил в кабинет жертвы. Чтобы навести милицию на тебя.
  -  Ничего себе -  логичнее!  - воскликнул Прошка. - Ну и логика у тебя,
Марк!
  -  Да,  - подключился Генрих,  -  И  все  это ты вывел  из посылки, что
Анненский - юрист, а Варька - не Ван Гог?
  - Нет. У  меня  была и  другая посылка. В городе с интервалом в три дня
происходят два убийства. Второе кто-то со всей очевидностью пытается свалить
на  Варвару. Или, по крайней мере,  бросить на нее  подозрение. Одновременно
выясняется, что и первое убийство милиция не прочь примерить на нее. Причем,
с жертвой она практически не знакома, и, не  найди они в кабинете Анненского
эту  злосчастную  картину,  Варвара, скорее  всего,  никогда не  попала бы в
список  подозреваемых  -  даже на  последнее  место.  Вы  считаете, что  это
случайное совпадение?
  У меня громко заурчало в животе. Настолько громко, что все посмотрели в
мою   сторону.   Я   поспешно  влила  в   себя  остатки   чая  и  изобразила
невозмутимость.
  - Лично мне  легче  допустить  случайное совпадение. Во-первых, хочется
верить, я не нажила столь серьезных врагов, что мне  захотели насолить таким
иезуитским  способом.  Во-вторых,   даже  если   и  нажила:  зачем  им   так
распыляться?  Приди  мне  в голову фантазия посадить кого-то за убийство,  я
ограничилась бы одним, зато не пожалела бы улик. Подобрала бы их тщательно и
со вкусом, как букет, и у  объекта не останется ни единого шанса ускользнуть
от  правосудия.  А  тут, сами  посудите,  смех  один, а  не  улики!  Минута,
проведенная под дверью одной жертвы. Картина, подброшенная в кабинет другой.
Из  такого  материала  даже  следователь  Петровский  не  сумеет  сшить  мне
приличного дела.
  - А что, дело ведет Петровский? - испугался Генрих. - Опять?!
  - Да нет, нет, это я так, для усиления образа...
  -  Уф! - выдохнул Прошка. - Ты бы, Варвара,  думала головой, прежде чем
образы усиливать! Так можно ненароком и до инфаркта-другого доусиливаться.
  - Ты  не очень-то  радуйся, - посоветовал ему Марк. - Кто знает, может,
все Петровским еще и кончится.  А насчет  улик ты, Варвара, торопишься. Сама
говоришь, в квартиру Доризо могли подсунуть целую коллекцию.
  - Но ведь не подсунули же! Иначе за мной бы уже пришли.
  -  Не волнуйся, детка,  еще  придут! -  подбодрил меня Прошка.  - Делом
Доризо,  скорее  всего, местная милиция занимается,  а тебя еще  не  во всех
отделениях в лицо знают. Это Петровке ты глаза намозолила.
  - Прекрати меня запугивать, не то начну биться в истерике, - пригрозила
я. - Итак, что мне теперь делать, господа хорошие?
  - Отзвать Селезнева из отпуска, - немедленно предложил Прошка.
  - Ну уж  нет!  Меня потом Сандра  на свадьбу  не позовет.  Лучше пускай
сажают.
  -  Думаешь,  к  свадьбе  ты  успеешь выйти? Вряд ли.  Разве  что они  с
Селезневым согласятся ради тебя отложить церемонию до глубокой старости.
  - Хватит зубоскалить, - вмешался Марк. -  Варвара, неси ручку и бумагу.
Нужно составить план.
  Я  принесла требуемое и по традиции вручила  письменные  принадлежности
Леше. Так уж сложилось, что  всей писаниной, начиная  от списка  покупок для
очередной пирушки и  кончая  планом спасательных работ по  поводу  очередной
катастрофы, у  нас занимается он.  Может  быть, потому что никогда не делает
нечитаемых  сокращений,  не  выпускает половину  сказанного,  отвлекаясь  на
участие в словесных перепалках, и не  рисует на полях дружеские шаржы, из-за
которых потом  случается дружеский мордобой. Леша написал цифирку "1", обвел
ее аккуратным кружком и вопросительно посмотрел на Марка.
  - Прежде всего, нужно выяснить, что нашли  в квартире Доризо. Чей труп,
нет ли  следов борьбы  и  зажатых в руке клочков бумаги. Варька,  ты  должна
попросить своего  собаковода  подкатиться к  участковому. А может, его  даже
пригласили присутствовать  при осмотре,  тогда вообще никаких  проблем. Если
там были явные указания на  тебя типа  фотографий, документов, твоего имени,
написанного кровью на  стене, он наверняка  заметил.  Неплохо бы узнать,  от
чего и как скончался Доризо, если это Доризо. Если, например, он преставился
неделю-две  назад, тебе ничто не угрожает. Опять  же, если его пригвоздили к
стене ледорубом или стукнули по голове роялем...
  Прошка  открыл  было рот,  чтобы  вставить  свое веское  слово,  но под
взглядом Марка передумал.
  - Пункт второй, - продолжал  Марк. - Раздобыть фотографию  этого самого
Доризо.  Вдруг  Варвара  с  ним  где-нибудь  все-таки пересекалась.  Он  мог
назваться другим именем или не назваться вовсе. Мало ли,  случайный попутчик
в поезде или что-нибудь в этом роде. Варька, ты вызнаешь, опять  же у своего
нового  знакомого,  нет ли у убитого родственников и  где  он работал, а ты,
Генрих,  под   каким-нибудь  предлогом  раздобудешь  портрет   покойного.  У
родственников или  на  работе. Пункт третий. Надо разобраться с твоей бывшей
одноклассницей, Варвара. Ты можешь  позвонить  ее  матери,  узнать,  где она
работает? Прошка, ты покрутишься среди ее коллег, попробуешь выяснить точно,
куда  она  укатила  отдыхать.  Кто-нибудь  да  знает.  Потом  поедешь  туда,
разыграешь  сцену случайной  встречи  со старой  знакомой  и  разнюхаешь, не
ездила ли она на днях в Москву.
  - Нет, - неожиданно воспротивился  Прошка. - С самой Геленой я общаться
не буду. Лучше мы поменяемся с Генрихом.
  - Но Генрих не знаком с Геленой, - напомнила я.
  - Ну и что? Познакомится. Долго ли, умеючи?
  - У Генриха нет времени на долгие экскурсии, - сказал Марк. - Ему через
месяц уезжать.
  - Тогда поезжай ты.
  -  Но почему?  - не выдержала я.  - Неужели  Геля настолько ранила твои
чувства, что тебе и после стольких лет больно ее видеть?
  - Не в этом дело,  - снова ловко  ушел от объяснений Прошка. - Я исхожу
из соображений целесообразности.
  - Это каких же?
  - Неважно.
  Я была страшно заинтригована, но Марк не дал мне дожать Прошку.
  -  Ладно, -  сказал он, -  ты  выяснишь, где  она отдыхает, а остальное
будет  за мной.  Пункт  четвертый.  Выяснить,  не была ли Гелена  знакома  с
Доризо. Но это позже, когда мы раздобудем его фото. Надо  будет  показать ее
сотрудникам,  подругам,  матери  Гелены. Кстати, Варька,  выпроси  у  матери
снимок  самой Гелены.  Покажешь ее своему  кинологу, а  потом... Стоп,  тебе
нельзя соваться к родным, друзьям и знакомым. Тебе вообще нельзя светиться в
деле Доризо.  Не  дай бог,  заинтересуешь  следствие. С другой стороны, Лешу
тоже  нельзя посылать. Он ни  в жизнь не  заговорит с незнакомцем, не будучи
ему представлен. Ладно, Варька, ты займешься окружением Гелены на предмет ее
связи с Доризо, а ты, Прошка, - его окружением. Леша, ты будешь сопровождать
Прошку и  внимательно следить за  реакцией  его собеседников.  Варвара,  ты,
надеюсь, сама углядишь, говорят тебе правду или лгут.
  -  А  я,  значит,  не  угляжу?  -  возмутился Прошка.  -  Да  я гораздо
наблюдательнее Варвары и куда лучше разбираюсь в людях!
  - В таком случае, я гораздо лучше тебя пою, - буркнула я.
  - А причем здесь пение? - удивился Леша.
  - Варька собирается опрашивать народ в оперном стиле, - объяснил Генрих
и  пропел  на мотив куплетов Мефистофеля  из  оперы Гуно: - Эй,  дружо-о-ок!
Смотри   сюда.  Да  вглядись  в  лицо  приме-э-э-эрней!  Этот  тип  гулял  с
Геле-э-э-эной? Давай, колись скорей, балда!
  - Ага, а я должен буду внимательно следить за реакцией? - уточнил Леша.
- Это  чтобы вытаскивать  Варьку из квартиры,  когда  они побегут  звонить в
психушку?
  - Точно! Или заслонять ее собой, если полезут драться.
  - А вообще, это мысль!  - похвалил Прошка. - Напустить на убивца поющую
Варвару  - тут-то  у него  нервы и сдадут.  Сам  побежит проситься в камеру.
Эгей!  Мы  сказали новое  слово в... как  там это может называться? В теории
дознания.
  -  Вообще-то  это слово давно уже  сказано, - заметил  Марк.  -  Допрос
третьей степени называется.
  - Ну? Повеселились? - мрачно спросила я. - Может, тогда продолжим?
  - А что, у тебя есть еще какие-нибудь предложения? - спросил Марк.
  -  А почему мы ничего про  второе убийство не выясняем? - опередил меня
Прошка.  -  Тьфу! То есть, про первое.  Раз  уж  мы  все равно выполняем  за
милицию  их работу, почему бы и с ним не разобраться? Заодно уж. У меня есть
гениальная версия. На самом деле убили не Анненского, а кого-то другого. Сам
Анненский и убил. Скажем, ради страховки. А жена и друг - сообщники. Лица-то
у  трупа не осталось, верно? А оспины  и родинки какие хочешь можно назвать,
их на фотографиях  в паспорте не видно. Теперь фальшивая вдова чужого мужика
похоронит, денежки получит и тю-тю на Багамы. А там ее уже муженек поджидает
-  под чужой фамилией.  Ну что вы так  на  меня  уставились? Говорю вам: жив
Анненский!
  - Ты мне напомнил одну историю, - сказал Генрих, и все затаили дыхание.
- Про Машенькину подружку. Я вам не рассказывал? Эта подружка обожает кошек.
Сейчас их у нее уже три, но история произошла раньше, когда кошка всего одна
была. Избалованная -  жуть! Подошло этой кошке время рожать - разумеется, не
где-нибудь, а в хозяйской постели. Просыпаются хозяева и видят: лежит кошка,
а рядом  -  мертвый котенок. Машенькина подружка расплакалась, прямо  удержу
нет, насилу ее муж утешил. Ну,  утешил-таки. Котенка  они похоронили и пошли
на работу.
  Первой с работы вернулась она. Смотрит: на постели лежит кошка, а рядом
котенок. Живой. Бедняжка сначала закричала от ужаса, а потом сообразила, что
кошка  двух  котят родила. Мертвого и  живого. Ну,  подружка обрадовалась  и
побежала  в магазин -  чего-нибудь вкусненького по  такому случаю купить.  А
чтобы муж не испытал такого же потрясения, оставила ему записку.
  Приходит  муж. Зажигает в прихожей свет и видит на стене плакат: "ПАША!
КОТЕНОК ЖИВ!!!"
  В разгар нашего веселья в дверь позвонили. Все сразу притихли.
  - Ты кого-нибудь ждешь? - спросил Марк.
  - Нет. Вообще-то мы с Надеждой собирались  повидаться,  но она звала  к
себе. Да ладно, пускай себе звонят, не будем открывать.
  -  Ну  уж нет!  -  сказал Марк.  -  Вдруг  тебя  в  очередное  убийство
собираются впутать? Сейчас  у тебя, по крайней мере, свидетели есть. Сиди, я
сам открою.
  И  ушел в  прихожую. Я со своего места не могла видеть вошедшего.  Зато
прекрасно слышала.
  - Здравствуйте. Варвара Андреевна дома? Нельзя ли с  ней поговорить?  Я
из милиции.
  - О нет!!! - возопил Прошка.



Глава 7

  Андрей  Юрье