обраться  к
следователю,  ведущему дело Доризо.  Нужно все-таки выяснить, как  именно он
погиб.  Где был яд, какой,  когда он его принял. Но  главное -  надо узнать,
какие улики оставил убийца. Точнее, оставил ли он наводку на Варвару.
  -   Как,   интересно,   ты  собираешься   разговорить   следователя?  -
полюбопытствовала я.  -  Во-первых, он не  имеет права разглашать  служебную
тайну,  а во-вторых, не  привлечет ли  твой нездоровый интерес к делу Доризо
внимание к тебе и твоему окружению? Тут-то следователь до меня и доберется.
  - Я не намерен расспрашивать его лично. У меня есть знакомый журналист,
а у него полно приятелей, в том числе один криминальный репортер. Вот его-то
я и попытаюсь натравить на следователя.



Глава 12

  Следующий  день  начался  для  нас  с  Лешей  неудачно.  Чувство  долга
пробудило  его  в несусветную рань,  но это  бы еще  ладно.  Леша  вообще-то
"жаворонок"  и  просыпается  с  рассветом  даже  и  не  по  велению   долга.
Неприятности начались,  когда упомянутое  чувство  заставило его  растолкать
меня. В принципе, я человек мирный и спокойный, но  не в семь же часов утра!
Леша стойко перенес все, что за этим последовало, ни разу даже не  вспылив в
ответ,  а когда я прервалась, чтобы немного отдышаться, терпеливо  объяснил,
что сегодня  вообще-то рабочий день и,  если  мы  хотим управиться со  всеми
визитами за ближайшие сутки, неплохо бы приступить к  делу с утра,  до того,
как  все  трудящиеся  гражданки уйдут  на  работу. В итоге  мы  выскочили из
квартиры, даже не глотнув кофе.
  И  конечно же,  совершенно  напрасно. Дома  у Татки  мы  уже  никого не
застали,  а заспанный муж  экс-Митиной объяснил, что парагвайское посольство
открывается в  восемь утра  и Леночке приходится выходить в семь пятнадцать.
Кто бы мог  подумать, что латиноамериканцы - такие ранние пташки! Вот и верь
после этого байкам об их лени и беззаботности.
  С  Венькой Алавердиевой (то есть  теперь уже, наверное, не Алавердивой,
но мне ее  новая фамилия неизвестна)  нам повезло еще меньше. Открывшая  нам
немолодая дама (по всей видимости, ее вторая свекровь), сообщила, что Венера
с  семейством отдыхает в палаточном лагере где-то  на  острове под Самарой и
вернется во второй половине августа. Я поблагодарила даму и уже повернулась,
чтобы уйти,  но  Леша,  мозги которого по утрам  работают  лучше,  догадался
спросить, когда они уехали. Выяснилось, что семейство отчалило 15 июля.
  - Думаешь, подозрения с Веньки  можно снять?  -  спросила  я,  когда мы
вышли на улицу.
  - С большой степенью вероятности, - ответил Леша. - Она  же там с мужем
и ребенком. И далеко это. Едва ли она отлучалась на несколько дней в Москву.
Позвонить с какого-то  острова тоже небось непросто. И  ты бы заметила, если
бы звонок был иногородним.
  - Я не слышала звонка. Меня разбудили уже рыдания.
  - Да,  но звонившая не могла на это рассчитывать. Поняв, что эта  якобы
Гелена звонит по межгороду, ты не поверила бы, что ее надо спасать в Москве.
  - Логично.  Но она опять-таки могла позвонить  с  сотового, тогда  я не
поняла  бы, где она  находится.  Знаешь,  по-моему  нам  лучше  вернуться  и
справиться о сотовом телефоне. Не  то чтобы Венькина кандидатура кажется мне
самой  подходящей,  но лучше  развеять  все  сомнения.  Заодно  и фотку  для
лжеальбома  попросим.  Все  равно  идти  сейчас  больше некуда.  До закрытия
посольства еще прорва времени.
  Мы вернулись, узнали, что  сотового телефона в семействе не было сроду,
и разжились двумя Венькиными снимками - свадебным и иконоподобным, для коего
Венера позировала с младенцем на руках.
  - Ну и что теперь? Домой? - спросила я, укладывая трофеи в сумку.
  -  Я  бы съездил к посольству, -  сказал  Леша.  -  Если  рабочий  день
начинается в восемь, то скоро должен быть перерыв на обед.
  Через  полчаса нашей вахты  у ворот  посольства  из  стеклянной будочки
вышел милиционер и сурово попросил нас  предъявить  документы. Исполнив  его
просьбу,  мы  благоразумно отлепились от ворот и отправились на променад  по
переулку.  Туда-сюда,  туда-сюда, с  размеренностью  часового  маятника. Еще
минут через  сорок  наше  терпение  было  вознаграждено.  Из  калитки  перед
стеклянной будкой плавно и неспешно,  как морская волна при спокойном ветре,
выплыла рослая  блодника, а  вслед за ней  - круглолицая  шатенка с веселыми
кудряшками, подрагивающими словно бы в радостном нетерпении.
  - Это они, - бросила я Леше, и мы прибавили шагу.
  Но  встреча  обманула  мои ожидания. Никто  не схватился за сердце,  не
побледнел, не охнул, не  упал  в  обморок,  не задрожал  крупной  дрожью.  В
каре-зеленых  глазах Татки на миг мелькнула  озадаченность,  потом вспыхнуло
узнавание, удивление,  радость - словом, все, что положено  при  неожиданной
встрече  с  давно  забытой приятельницей. Серые глаза  экс-Митиной  остались
безмятежными от начала и до  конца.  Я бы не поручилась, что она вообще меня
узнала.
  - Варька!  Какими судьбами?  -  воскликнула  Татка.  -  Или ты случайно
проходила мимо?
  - Нет, не случайно, я искала вас.
  Я  напомнила  им о грядущей круглой  дате и поведала об идее юбилейного
альбома.
  -  Здорово! - обрадовалась Татка, потом посмотрела на меня  с некоторым
недоумением. - Слушай, но ты же, вроде, с нами не заканчивала?
  - Не заканчивала,  - подтвердила я. - Альбом - это Надькина идея. Но ты
же знаешь: Надежда обременена  многочисленным потомством. Вот я  и вызвалась
ей помочь.
  - Молодец, Клюева!  Ты - настоящий товарищ, - похвалила Татка. - Или ты
уже не Клюева? - Она стрельнула глазами в стоящего рядом Лешу.
  -  Клюева,  Клюева, - успокоила я. - Это мой унивеситетский друг. Леша.
Он  приглядывает за мной, чтобы я не  впуталась в очередную  неприятность. У
меня, понимаете ли, обнаружился дар влипать в скверные истории.
  Намек пропал  втуне.  Ни одна из  дев не насторожилась. Татка явно была
заинтригована. Она  открыла  рот,  видимо,  собираясь  полюбопытствовать,  о
какого  рода  неприятностях  идет речь, но тут Ленка-Колода впервые  открыла
рот:
  - Вы напрасно стали разыскивать нас на работе, -  сказала она протяжно.
- У меня нет при себе фотографии. Придется вам как-нибудь вечером заехать ко
мне домой.
  - Ерунда! - отмахнулась Татка. - Тут в двух шагах фотоателье,  помнишь?
Там в минуту щелкнут и карточку выдадут.
  - Но тогда мы не успеем пообедать, - протянула Колода.
  -  Зато  как  выиграют  наши  фигуры!  -  Татка скользнула  насмешливым
взглядом по дебелым экс-митинским статям.
  И  мы отправились  в фотоателье.  По пути я в  рамках роли выпытывала у
спутниц биографические данные,  а  потом  спросила,  не  общаются  ли они  с
кем-нибудь из класса.
  - Прежде всего меня интересуют адреса, - пояснила я.
  - Адреса -  это  уже легче, - сказала Татка. - Потому что общаемся мы в
последнее  время  только  с  Надеждой. Но у меня есть адрес Веденеевой - это
она,  скотина такая,  подсунула мне  моего бывшенького.  Своего  двоюродного
братца.  А после развода отказалась со мной знаться. Ну а я только  рада. Не
желаю ее видеть. Так что у нас полное взаимопонимание. Где-то у меня был еще
записан адрес Манихиной. Года два тому  назад звала на новоселье...  Даже не
два! Они получили квартиру  в  девяносто шестом.  Боже  ж  ты мой, как время
летит!  С  тех пор  мы не  виделись. Сама  понимаешь,  чтобы увидеться, надо
договориться, а у нее нет телефона. Хотя сейчас уже, наверное, есть...
  Мы  добрели  до  фотоателье,  пустынного,  как  краеведческий  музей  в
захолустье, девицы сфотографировались, вручили мне снимки,  после чего Татка
выудила из сумки записную книжку.
  -  Слушай,  тут  еще  координаты   нескольких  наших  юношей   имеются.
Продиктовать?
  - Не надо.  Юношей  Надежда пусть поручит  кому-нибудь  другому. С моим
талантом  я непременно нарвусь  на  ревнивую  жену и  за  мордобой попаду  в
милицейский застенок, - отвертелась я.
  - А что, такое уже бывало? - засмеялась Татка.
  - Нет, но только этой напасти мне не хватает до полного комплекта. -  Я
перевела  взгляд на Колоду. -  А как насчет  тебя, Лена?  У  тебя чьи-нибудь
координаты, случайно, не завалялись?
  Колода вяло пожала округлыми плечами.
  -  А  зачем  мне? Я ни  с кем,  кроме  Татки  и  Надежды, отношений  не
поддерживаю.
  Но  когда  мы  прощались,  она  вдруг  слегка  оживилась.  Может  быть,
"оживилась" сильно сказано, потому что речь ее по-прежнему лилась медленно и
тягуче,  точно  сгущенка, но,  по  крайней  мере,  Колода  впервые  проявила
какую-то инициативу.
  - Подожди-ите, я  кое-что вспо-омнила. Тут  на  параллельной улице есть
косметический салон. У меня там свой мастер, к другим я не хожу. И одна-ажды
я встретила перед входом Галю Жердочкину. Она сказа-ала, что тоже ходит туда
постоянно. Потому что  живет  неподалеку. И гла-авное, оказалось, что  у нас
один  мастер. Светлана  Олеговна. Обратитесь к  ней.  У  нее есть  адреса  и
телефоны постоянных клиентов.
  Косметический  салон мы  нашли без  труда. Светлана  Олеговна,  на наше
счастье,  работала  в  эту  смену.   После  демонстрации  фотоснимков   она,
поколебавшись, проглотила мою  историю о юбилее выпуска и согласилась выдать
адрес постоянной клиентки.
  Жердочкина  действительно жила  неподалеку,  в  четверти часа ходьбы, в
солидной  кирпичной башне  с просторным застекленным  вестибюлем. Но, бросив
взгляд за стекло, я поняла, что мы столкнулись  с  неожиданным препятствием.
На широкой площадке, справа от лифтов, стоял стол, а  за ним сидел консьерж,
да  не  какой-нибудь,  а в  милицейской  форме.  Предугадать  дальнейшее  не
составляло  труда.  Когда мы  войдем в подъезд, консьерж пожелает узнать,  к
кому  мы пришли - возможно, даже проверит документы - и позвонит Жердочкиной
справиться, не  возражает  ли она  против нашего  визита.  Таким образом  мы
лишимся  фактора  внезапности,  и  судить  о  чем-либо  по   выражению  лица
подозреваемой  будет  бесполезно.  Перспектива  сидеть  на  лавке   и  ждать
появления  Жердочкиной,   которая  запросто  могла  в   это  время  нежиться
где-нибудь  на  Лазурном  берегу, отчего-то не привлекала.  Тем не менее  мы
уселись, чтобы обдумать создавшееся положение.
  Помощь пришла с неожиданной стороны. Точнее, из кустов сирени, растущих
за лавкой.  Когда мы сели, я уловила сзади  какой-то шорох и, прислушавшись,
разобрала шепот:
  - Вот черт! Весь обзор закрыли!
  Послушав  еще  немного,  я уразумела, что в кустах устроили засаду юные
диверсанты  либо  террористы.  Нужно   сказать,  что  вообще-то  в  детсткой
психологии я  не разбираюсь и ладить с подрастающим поколением не  умею.  Но
полученная  информация позволяла предположить, что  невидимые собеседники не
относятся к  разряду законопослушных  граждан, а опыт общения с  малолетними
бандитами  в  лице  возлюбленных чад Машеньки  и  Генриха  у  меня  богатый.
Следовательно, есть шанс найти  общий язык  и с  этими  террористами. Шепнув
Леше: "Не вмешивайся!", я нырнула в кусты.
  - Как  вы  смотрите  на  возможность  получить по десятке на мороженое,
молодые люди?
  -  Положительно,  - ответил  после  небольшой паузы лохматый  отрок лет
девяти и опустил пластмассовый автомат.
  - А  за что? -  осторожно  поинтересовался его  рыжий  приятель. Он был
помельче  первого,  пониже  ростом, поуже в  плечах, зато, видать, отличался
бoльшим здравомыслием.
  - Нам  нужно попасть в подъезд, не привлекая внимания  милиционера. Что
посоветуете, сэры?
  - Там, сзади, есть черный ход на лестницу, - сказал лохматый. - Его  от
стола  почти  не  видно, это  нужно  нагибаться вперед. Но  мент никогда  не
нагибается, потому что дверь заперта и через нее можно войти только со своим
ключом.
  - А зачем вам в дом? - подозрительно спросил рыжий.
  -  Мне  нужно  тайно  проникнуть  в  одну  квартиру и заглянуть  там  в
кое-какие компьютерные файлы. А мой напарник - тот, что на скамейке - должен
меня в случае чего прикрыть. Он в компьютерах не разбирается, зато дерется и
стреляет как бог.
  - Вот это да! - лохматый разинул рот. - А вы не врете?
  - Врет, конечно, - авторитетно заявил  его  рыжий друг. - Кто ж о таких
вещах будет первым встречным трепаться?
  - Я  бы и  не  трепалась,  если  б не влипла. Но без вашей  помощи  мне
кранты. Я забыла свою электронную отмычку  - там ведь  электронный замок, на
задней  двери? А  я  уже  в  третий  раз, отправляясь  на  задание,  забываю
какую-нибудь  нужную штуку.  Шеф из  меня  отбивную  сделает,  если  узнает.
Выручите растяпу, одолжите ключ на полчасика?
  -  Что  же ты - шпионка, а  растяпа?  - снисходительно  поинтересовался
лохматый, перейдя на "ты".
  - Не шпионка, а агент!  - возмутилась я. - Работаю на родное российское
государство.
  Это заявление  примирило лохматого с моим непрофессионализмом.  Видимо,
он с младых  ногтей усвоил, что от  людей, работающих на родное государство,
многого ждать не приходится.
  -   Ладно,  держи!  -   великодушно  сказал  он,  извлекая  из  кармана
металлический кругляшок с пластмассовой держалкой.
  - Ты что, сбрендил? - воскликнул рыжий. - А вдруг она к нам в дом бомбу
подложит?
  -  Обыщите меня, - с готовностью  предложила я,  протягивая им  сумочку
размером с чебурек.
  -  Не нужно,  -  затряс  головой  лохматый. - Сюда бомба  все равно  не
влезет.
  - Вот  именно,  -  согласилась я.  - А у  моего  напарника  вообще  нет
поклажи. Можете сами убедиться.
  - А где у него пистолет? - неожиданно спросил рыжий, выглянув в просвет
между листьями.
  - Пистолет? - растерялась я, вспомнив легкую футболку, нежно облегающую
Лешин торс. - А вы никому не скажете?
  Мальчишки, впившись в меня жадными глазами, молча помотали головами.
  -  У него есть маленькая кобура под коленом. Если он ударит  каблуком -
не  просто  ударит,  а  особым  образом - сработает одна  хитрая пружинка, и
пистолет  выскользнет из штанины. Он крошечный, двадцать второго калибра, но
этот  парень убьет кого  хочешь хоть дротиком. Раз - и  в глаз.  Только  вы,
пожалуйста, не проговоритесь ему, что я вам рассказала. Это страшная тайна.
  Владение общей страшной тайной окончательно растопило  между нами  лед.
Даже рыжий перестал подозревать меня в неблаговидных намерениях.
  - Мы тебе  поможем, - пообещал он шепотом. - Вы идите к черному ходу, а
мы  войдем  в  парадное и отвлечем  мента на себя. Через полчаса встречаемся
здесь, и ты возвращаешь нам ключ, идет?
  - Договорились. Спасибо, коллеги.
  - Ну ты и наворотила! - проворчал Леша, когда  мы огибали дом. -  Разве
можно забивать детям голову такой ахинеей?
  -  Ты  ничего не  понимаешь!  Я  сделала доброе дело.  Они  никогда  не
позабудут  о  своем  маленьком  приключении и  всякий раз, вспоминая,  будут
раздуваться от гордости. Доверившись им, я  подняла их самооценку. А высокая
самооценка - залог жизненного успеха.
  - Ну-ну! - произнес Леша не без сарказма.
  Однако  буквально  через  минуту  он получил  возможность  убедиться  в
справедливости моих  слов. Когда мы вошли  в заднюю  дверь, мои  сообщники с
полным знанием дела обеспечили нам зеленую улицу. Рыжий стоял у торца стола,
закрывая  консьержу  обзор,  а лохматый, держа автомат  наперевес,  отвлекал
внимание стража,  объясняя  ему,  что  он взят  в  заложники. Не  оставалось
сомнений, что молодые люди далеко пойдут.
  Мы поднялись на второй  этаж, вышли к  лифтам и поехали на двенадцатый.
Дверь  квартиры,  куда  мы  напрвлялись, была  открыта.  На  пороге  стояла,
согнувшись, женщина  в рабочем  халате и мыла  пятачок пола перед квартирой.
Взглянув поверх ее спины, я узрела в глубине холла другую женщину, в которой
сразу   же  узнала  Галю  Жердочкину.  Надо  сказать,  ее  внешность  весьма
примечательна.  При  гренадерском  росте  под  метр  восемьдесят  и  крупном
телосложении, головка  у  Гали маленькая,  как у  птички, а  лицо состоит из
одних  округлостей -  круглые  щечки, круглый маленький подбородок,  круглые
глаза, ровные, словно вычерченные циркулем, полукружья бровей и мелкий нос с
круглой пимпочкой на  кончике.  Но  самое примечательное в Галином  облике -
ноги. Длинные и крепкие,  как молодые  сосенки, они  имеют  почти  идеальную
цилиндрическую форму. Разница в  обхвате у  щиколоток и бедер  составляет, я
думаю, не больше пары  сантиметров. Разумеется, обладательницу таких ног  не
узнать невозможно - даже издали, даже через годы.
  Жердочкина  стояла  перед зеркалом и  экспериментировала с  прической -
зачесывала  волосы  то направо,  то  налево и,  склонив  голову,  критически
разглядывала результат.  Мы с Лешей остановились  в нерешительности. Заявить
сейчас о своем присутствии  означало проявить бестактность - хозяйка явно не
знала, что  за ней наблюдают.  Кроме того,  можно  было  напугать  уборщицу,
внезапно заговорив у нее за спиной.
  Но  в эту  минуту уборщица или домработница  выпрямилась, повернулась с
тряпкой к ведру и увидела нас.
  - Вы к кому? - спросила она.
  Услышав   ее,   Жердочкина   отвернулась   от  зеркала   и,   близоруко
прищурившись, посмотрела в нашу сторону.
  - Мы к вам, - сказала я, подходя к двери. - Здравствуйте. Привет, Галя!
  Уборщица кивнула, подхватила  ведро и скрылась  в глубине  квартиры,  а
Жердочкина шагнула мне навстречу. Несколько секунд она всматривалась  в  мое
лицо, потом напряглась  и подалась назад, словно распознала в безобидном уже
гадюку. Глаза ее метнулись к Леше, потом снова ко мне, и пусть меня повесят,
если в них не заплясал страх!
  -  Кто  вы?  Что вам  угодно?  -  Она  попыталась  изобразить  холодное
недоумение,  но голосовые связки отказались участвовать в этой  игре,  выдав
смятение хозяйки.
  Видит  бог,  я  не собиралась ее запугивать, она сама определила  линию
моего поведения, затеяв этот из рук вон дурной спектакль.
  - Мда-а, Галина! На  твоем месте я не стала бы пробовать себя на сцене.
Если, конечно, ты не питаешь особого пристрастия к тухлым помидорам.
  Жердочкина  не  сразу  отказалась  от  борьбы,  но быстро  поняла,  что
имитация удивления никого в заблуждение не введет, и выбросила белый флаг.
  - Что тебе нужно, Варвара?  Извини, я немного  растерялась. Дело в том,
что у меня сегодня безумный день. Мне нужно  уходить, причем буквально через
три минуты.
  - В самом деле? А минуту назад ты, кажется, никуда не торопилась.
  - Я просто задумалась и забыла о времени. Так что тебя ко мне привело?
  - Странный  вопрос. Разве ты  не  звонила мне позавчера утром, умоляя о
встрече?
  - Я?! Это какая-то ошибка!
  То  ли  актерские  способности  Жердочкиной  прогрессировали  прямо  на
глазах, то ли она действительно опешила.
  - Может быть, - задумчиво произнесла я, сверля ее взглядом. - Звонившая
предпочла сохранить икогнито, но мне показалось, будто я узнала твой голос.
  - Я тебе не звонила. Ни  вчера, ни позавчера, ни в прошлом году!  Я вот
уже десять лет, если не больше, не перезваниваюсь с одноклассниками. Времени
совсем нет, да и не к чему. Ты же знаешь, у меня в классе не было ни подруг,
ни  друзей. Зачем  бы мне  понадобилось  тебе  звонить?  Поболтать -  спустя
столько лет? Смешно! По делу? Но какие у нас с тобой могут быть  общие дела?
Я даже не знаю, чем ты занимаешься. Кроме того,  я  всегда называю  себя  по
телефону. Только дурно воспитанные люди звонят анонимно.
  -  Ладно,  проехали.  Не  буду тебя задерживать, раз  ты  торопишься. -
(Жердочкина заметно расслабилась.) - Только презентуй мне  свою фотографию и
скажи буквально пару слов о своих жизненных достижениях.
  Жердочкина снова подобралась.
  - Зачем?
  -  Что ты  дергаешься? - удивилась я. - У вас  в следующем году круглая
дата  -  двавдцать  лет  выпуска.  Надя  Денисова  хочет  сделать  к  юбилею
фотоальбом с короткими подписями  под каждым снимком. Я вызвалась ей помочь,
только и всего. Тебе жалко фотографии и нескольких слов?
  -  Я  не  собираюсь  участвовать  в  юбилейных  торжествах,  -  заявила
Жердочкина. - И не испытываю ностальгии по школьным временам.