интерес  вызвал  у  меня приступ
вдохновения,  в  результате которого были созданы две талантливые карикатуры
героев  повествования.  Сандра взяла  блокнот  и некоторое  время  задумчиво
разглядывала мои шедевры.
     -  Довольно неприятные, -  сказала она наконец. - Вроде бы не уроды,  а
что-то  в  них  такое   есть...  скользкое.  Конечно,  художник   еще  более
субъективен, чем фотограф, и ты наверняка вложила сюда свое отношение, но...
В этом лице, - она показала на  портрет  брюнета, - определенно проглядывает
жестокость, а в этом - алчность. А ведь ни того, ни другого они не проявили,
значит, скорее всего, в рисунках твоя предвзятость не сказалась... Не  знаю,
Варька, что тебе и сказать. Я тоже ничего не понимаю.
     -  Ну  и  ладно.  Не  забивай  голову.   В  конце  концов,  бодяга  уже
закончилась. Нам остается только пропить шальные деньги.

x x x

     За  завтраком  мы  с Сандрой  слегка  повздорили. Сначала  она  наотрез
отказалась от моего предложения захватить с собой на прогулку доллары:
     - Ни  за  что!  Я собираюсь  наслаждаться прогулкой  и пейзажем,  а  не
оглядываться ежеминутно по сторонам в страхе перед карманниками.
     - И не оглядывайся. Украдут так украдут. Легко пришли, легко и ушли.
     - Ну да! А обещанный ресторан?
     -  Вот  и я  о том же.  Представь,  через несколько  часов мы  устанем,
продрогнем, проголодаемся, но вместо того, чтобы чинно отправиться  в кабак,
потащимся за семь верст за деньгами.
     -  Отдохнуть  и перекусить можно и в  дешевой  забегаловке. Все равно в
ресторан в походной амуниции не пускают.
     - Пускают, сейчас в каком хочешь виде пускают, были бы деньги.
     - Все равно.  Я сама в таком виде не  пойду. Погуляем, вернемся  домой,
отдохнем немного, а вечером выйдем в свет. Чем плохо?
     Я поняла, что спорить бесполезно, и смирилась.
     Вторая стычка вышла из-за моей экипировки.  Я собиралась надеть на себя
побольше теплых вещей и идти налегке, без сумки. Сандра  же требовала, чтобы
я оделась полегче, а запасной свитер и обувь взяла с собой.
     - На  улице тепло  и сыро,  даром  что январь,  -  убеждала  она. - При
быстрой  ходьбе с тебя в  этаком наряде сто  потов  сойдет. А  сапоги  точно
промокнут.
     Но тут уж верх  остался  за  мной.  На все  Сандрины уговоры я отвечала
коротко и веско:
     - Ничего, как-нибудь переживу.
     В конце концов она отступилась:
     - Заболеешь - пеняй на себя. Не думай,  что я буду бегать вокруг твоего
одра с микстурами и порошками. - Выпустив эту парфянскую стрелу, Сандра ушла
одеваться, спихнув на меня мытье посуды.
     Наше паломничество  традиционно  началось с  похода на Заячий остров, в
Петропавловский  собор,  где  похоронен  Петр  Первый.  Положив  цветочки  у
саркофага  виновника  нашего  знакомства,  мы  с чувством исполненного долга
отправились бродить по Васильевскому. Это тоже традиционная часть  прогулки.
Хотя  нам с  Сандрой  знакома здесь  каждая трещина в асфальте, мы все равно
каждый раз немеем  от восторга, а Сандра даже забывает о своем фотоаппарате.
Проведя на Васильевском прекрасные два часа,  мы перешли по мосту через Неву
и побрели куда глаза  глядят. Сандра едва  ли не каждые пять минут срывала с
плеча фотоаппарат с таким видом, будто  вот-вот упустит бесценный кадр, хотя
деревья,  чугунные решетки и пустые скамейки,  которые она  снимала, вряд ли
могли  испариться в следующую минуту. Иногда подруга загоняла меня  в кадр и
заставляла принимать  "естественные"  позы. Как правило, эта  естественность
стоила мне вывернутой  шеи  и перекошенного позвоночника, зато  на  половине
настенных  календарей с видами Питера внимательный  наблюдатель  при  помощи
лупы без труда обнаружит мою крошечную фигурку, нелепо скрючившуюся  в самом
неожиданном месте.
     Вообще-то Сандра - не профессиональный фотограф.  Она работает  в порту
инженером  по  технике  безопасности,  но  к  своей  основной  специальности
относится  с  прохладцей.  (Если  помните,  во  всем,  что  не  касается  ее
увлечений,  Сандра страшно  ленива, и  порой безопасность  Питерского  порта
вызывает   у  меня  серьезные  опасения.)  Зато  издательствам,  выпускающим
календари, альбомы и путеводители, жаловаться грешно.  Семь  лет назад серия
Сандриных  снимков  получила первую  премию  на  городской  фотовыставке,  и
победительница попала в поле  зрения профессиональных полиграфистов.  С  тех
пор   ее  фотографии  пользуются  неизменным  спросом,  а  гонорары  за  них
составляют  львиную долю  Сандриного дохода. Почему она, добившись признания
как фотограф,  не уволилась из своего порта,  остается для меня загадкой. По
ее собственным  словам,  работа  там  нудная,  а зарплата  смешная. Остается
только  предположить,  что  причина  этого необъяснимого  трудового  подвига
кроется все в той же лени. Вероятно,  Сандре  проще  убивать по  одиннадцать
часов в день  на дорогу и исполнение постылых служебных обязанностей, нежели
взять лист бумаги и ручку и написать заявление об уходе.
     День  клонился  к  вечеру,  начали  сгущаться  сумерки.  Наша  прогулка
близилась  к  естественному  концу,  поскольку Сандра  не любит снимать  при
недостатке света и никогда  не пользуется вспышкой.  Мы брели в  сторону  ее
дома по безлюдной  улочке  на Петроградской  стороне, когда  Сандра  увидела
восхитившую ее вывеску сапожной мастерской и рванула с плеча фотоаппарат.
     - Вот черт! Пленка с зубчиков соскочила, - сообщила она через минуту. -
Нужен темный подъезд.
     -  Брось, Сандра! -  попыталась  я вразумить подругу.  -  Тебе  снимать
осталось от силы четверть часа. Стоит ли ради этого возиться?
     - Конечно, стоит. Ты только посмотри на это чудо.
     Ничего  особенно чудесного я не видела. Обычная вывеска,  стилизованная
под  старину,  с   щеголеватым  сапогом  во  всю  доску.  Разве  что   висит
перпендикулярно   стене  на   двух   металлических   штырях   с  затейливыми
завитушками.  Тоже  мне  диковина! Но  в  таких  случаях  спорить  с Сандрой
бесполезно.  Она  уже  трусила  вдоль  дома,  заглядывая  во все подъезды  и
проклиная хулиганов, которые не удосужились разбить лампочки. Наконец нужный
подъезд был найден.
     - Пойдешь со мной или подождешь здесь? - спросила Сандра.
     - Подожду.
     - Я ненадолго, минуты на три.
     Она  исчезла  в  темноте,  а  я  сунула  руки  в  карманы  и  принялась
расхаживать по  переулку.  Погрузившись  в свои мысли, я  не замечала ничего
вокруг, поэтому мощный удар по затылку стал для меня полной неожиданностью.
     "Ну вот, всегда так", - обреченно подумала я и потеряла сознание.

II

     Сандра  выбежала  из  подъезда  и,  торопясь  запечатлеть   драгоценную
вывеску,  не  сразу обратила  внимание  на  мое  отсутствие.  Только щелкнув
два-три   раза  затвором  фотоаппарата  и  закрыв  футляр,  она   соизволила
оглядеться по сторонам и с удивлением обнаружила, что меня нигде не видно.
     "Странно,  -  подумала Сандра. -  Неужели  Варвара на  меня  обиделась?
Управилась я довольно быстро, минут за пять".
     Будь  ее спутником кто угодно другой, она,  наверное, встревожилась бы,
но, как уже было сказано, по мнению Сандры, я - особа непредсказуемая, и мое
таинственное исчезновение подозрений у нее не вызвало. Предположив, что я по
неведомым причинам решила добираться до ее дома самостоятельно, она повесила
фотоаппарат на плечо и быстрым шагом двинулась к трамвайной остановке.
     Не найдя  меня перед своей дверью, она огорчилась, но из-за пресловутой
флегматичности дальше этого не пошла. "Вот сумасбродка - потопала пешком", -
решила Сандра и отправилась  на кухню  ставить чайник. Час спустя слабенькие
ростки тревоги все же пробились на поверхность, но быстро зачахли под яркими
лучами  новой идеи, осенившей мою подругу:  "Ну конечно, как же  я раньше не
догадалась! По пути домой  Варька наверняка  встретила кого-то из  знакомых,
они зашли в кафе выпить по чашке кофе и заболтались".
     Эта успокоительная мысль питала олимпийское спокойствие Сандры еще час,
после чего ее  сменила другая, более оригинальная:  "Зачем  сидеть и гадать,
что   могло   случиться,  если   существует  такое  верное  средство  добычи
информации, как гороскоп?"
     От  подавляющего   большинства   астрологов-любителей  Сандру  отличает
серьезный,  можно  сказать,  научный подход  к проблеме.  Увлекшись когда-то
предсказаниями судьбы  по  звездам,  она не только в  совершенстве  овладела
искусством составления  гороскопов, но и попыталась  разработать собственный
метод  их толкования. С  этой целью  начинающая прорицательница составила не
меньше  тысячи  гороскопов для десятка своих  знакомых  - не только  на даты
рождений,  но  и  на  произвольно  выбранные  дни.  Система ее  была такова:
облюбовав один из  дней ближайшего будущего,  Сандра  рисовала  зодиакальный
круг и расположение планет, а затем записывала несколько вариантов прогнозов
для кого-нибудь из друзей.  На следующий день после интересующей ее даты она
звонила   подопытному  кролику,  расспрашивала  о  событиях,  имевших  место
накануне, и сверяла полученные данные со своими предсказаниями. Как правило,
они  в  той или  иной  степени отличались  от  истины, но Сандра не унывала.
"Значит я чего-то не учла, -  спокойно  отвечала она насмешникам.  -  Ничего
страшного. Методика  находится  в  стадии  разработки". Впрочем,  иногда  ее
прогнозы  оказывались удивительно  точными. Как-то  раз она  позвонила  мне,
сообщила, что завтра положение планет будет крайне неблагоприятным для моего
здоровья, и  посоветовала не  выходить из дома.  Я посмеялась и на следующий
день без  тени  сомнения отправилась  на каток, где  весьма  неудачно упала,
повредила колено  и потом целый месяц посещала травматолога, прыгая на одной
ножке.
     Для   своих  астрологических  упражнений  Сандра  держала  дома  список
знакомых с указанием географических  координат,  дат  и  часов их  рождения.
Разыскав его, она взяла лист бумаги, циркуль, линейку, астрономический атлас
и принялась за работу. Закончив, она посмотрела на результаты своего труда и
похолодела. Гороскоп на  20 января 1999 года предрекал мне поистине зловещие
события. Рука  Сандры сама потянулась к телефону  и набрала номер справочной
по несчастным случаям. Ее заверили, что никаких сведений о Варваре Андреевне
Клюевой пока не поступало. Это  успокоило Сандру, но ненадолго, поскольку  в
голову  тут  же полезли мысли о трупах, спрятанных в багажниках автомобилей,
телах, захороненных  в парках культуры  и отдыха,  мертвецах, обобранных  до
нитки и изуродованных до неузнаваемости, утопленниках, по разным причинам не
всплывших на поверхность, жертвах маньяков-людоедов,  исчезнувших без следа,
и прочих столь же волнительных предметах.
     Пытаясь чем-нибудь  себя занять, Сандра  без  особой  надежды обзвонила
всех питерских знакомых,  к которым я могла нагрянуть, и, разумеется, ничего
нового не  узнала. В  одиннадцатом часу она  твердо решила  пойти в  местное
отделение милиции и написать заявление о моей пропаже, но вовремя вспомнила,
что  такие  заявления  принимают  не   раньше  чем  на  третьи  сутки  после
исчезновения гражданина,  за исключением  тех  случаев, когда есть серьезные
основания  считать,  что совершено  преступление.  Как Сандра  ни  верила  в
астрологию,  ей хватило ума сообразить,  что милиция вряд ли сочтет гороскоп
серьезным основанием.
     Мысль о милиции вызвала в памяти наш вчерашний разговор и мой рассказ о
Селезневе.  "Вот   кто  не  стал   бы   соблюдать  дурацкие  бюрократические
формальности и  начал  разыскивать Варвару немедленно,  -  тоскливо подумала
она. - Какая жалость, что он в Москве!"
     Тут  Сандра  наткнулась  взглядом  на   сумку,  которую  я  вопреки  ее
настояниям отказалась брать с собой. Благословляя мое ослиное упрямство, она
налетела  на  сумку,  точно ястреб,  рванула  молнию  и  вытряхнула  на  пол
содержимое.  К  ее  облегчению,  среди  пожитков  нашлась  записная  книжка.
"Возможно,  здесь  у  Селезнева  есть  знакомые  коллеги, -  думала  Сандра,
лихорадочно листая  страницы. - Если он  позвонит  им  и попросит  о  личной
услуге, они не станут ждать, пока минет трое суток".
     На букву "С" нужного телефона не  нашлось. Сандра напрягла  извилины  и
вспомнила, что вчера я несколько раз назвала капитана Доном.  Да,  это имя в
книжке  было,  а  под ним даже не один, а  целых  два  номера  -  домашний и
рабочий.
     Уже нажимая на кнопки, Сандра сообразила, что не знает, как к Селезневу
обращаться. "Господин Селезнев" и "товарищ капитан" звучали одинаково глупо,
а  Дон - слишком необычное имя,  чтобы  быть настоящим. Решить  эту проблему
Сандра так и не успела - на том конце провода взяли трубку.
     - Да?.. Говорите, я вас слушаю.
     Сандра решилась:
     - Дон?..
     После мучительной паузы трубка неуверенно произнесла:
     - Д-да... А-а...
     - Я подруга Варвары, Сандра. Возможно, она обо мне упоминала.
     - И не раз. Вы живете в Питере,  занимаетесь фотографией, наводнили дом
бездельниками и наотрез  отказываетесь ехать к  ней  в  Москву.  Сейчас  она
гостит у вас. Все правильно?
     Сандра немного расслабилась.
     - Да, только... сейчас уже не гостит. Она пропала.
     Голос в трубке стал озабоченным:
     - Пропала? Когда? Что случилось?
     Есть  люди,  которые  заражаются беспокойством  других. Сандра  к  этой
категории не относится. Угадав по голосу, что Селезнев разделяет ее тревогу,
она  почувствовала  себя увереннее.  Настолько увереннее,  что, рассказав об
обстоятельствах  моего исчезновения,  не  побоялась  упомянуть о злосчастном
гороскопе.
     Гробовое  молчание  длилось целую  вечность,  потом трубка ожила,  и  в
голосе собеседника уже звучала тревога:
     - Сандра, вы не будете возражать против еще одного гостя?
     - Вы  хотите  приехать? - Сандра растерялась. - Но... это не слишком...
хлопотно? Я позвонила в надежде, что  у вас есть знакомые в  нашей милиции и
вы с ними свяжетесь...
     -  Нет,  это не  вариант,  -  перебил Селезнев. -  Разумеется,  я  могу
отыскать связи  и  устроить, чтобы  у вас приняли  заявление, но наши такими
делами  обычно  занимаются  без  энтузиазма. Слишком  мало  шансов на успех,
слишком  много  неотложной  работы.  Я  не  могу  допустить,  чтобы  Варвару
разыскивали  посторонние. Насколько я ее  знаю, она нашла  бы возможность  с
вами связаться. А раз  не позвонила, значит,  попала  в  серьезный переплет.
Нет, я должен заняться ее поисками сам.
     "И  Варька  еще  уверяла,  что   между  ними  ничего  нет,  -  мысленно
усмехнулась Сандра. - После двух месяцев знакомства человек по  первому зову
- даже не самой Варвары, а ее подруги - готов все бросить и мчаться в другой
город..."
     - Дон... Ничего, что я вас так называю? У меня просто нет слов...
     - Жаль. Я надеялся, что вы продиктуете свой адрес и номер телефона.
     - А вы, оказывается, грубиян. - Сандра улыбнулась.
     - Не совсем. Просто я должен спешить. Последний поезд на Питер уходит в
районе половины второго.
     - Ох! Да, конечно. Записывайте скорее. - И Сандра начала диктовать свои
координаты.

x x x

     Селезнев повесил трубку и  только тогда заметил, что ладони  взмокли, а
пальцы мелко  подрагивают.  Он  и  сам удивился  своей  реакции на весть  об
исчезновении  Варвары. Похожее чувство он испытал за свою жизнь лишь однажды
- когда узнал о болезни брата.
     Но  Иван был  неотъемлемой частью  его  собственного  "я", единственным
другом,  бессменным  товарищем по играм,  доверенным  лицом -  словом, всем.
Только те, кому выпало  иметь брата  или сестру-близнеца,  свою генетическую
копию,  неразлучного спутника,  чье плечо ощущаешь  рядом,  можно сказать, с
самого зачатия, - могут представить себе, что значит угроза подобной утраты.
А Варвара? Они знакомы всего два месяца. Да, в ее обществе легко и весело, с
ней не  соскучишься, она  совершенно  ни на  кого не похожа,  но ведь  этого
недостаточно, чтобы едва  не хлопнуться в  обморок от одной мысли о нависшей
над нею  опасности. Вон,  и колени  подгибаются,  и сердце колотится, словно
после километровой  пробежки в гору. Добро бы еще  речь  шла о возлюбленной,
так ведь нет, ничего подобного. Селезнев даже усмехнулся. Варвара и любовь -
немыслимое сочетание. Вроде бургундского и селедки с  луком. Вернее, селедки
с луком и бургундского.
     Он заставил себя  встряхнуться: "Нашел время предаваться рефлексии.  До
поезда два с половиной часа, а дел невпроворот".
     Для начала  нужно  было  утрясти  вопрос  с  отпуском.  Предвидя  бурю,
Селезнев  набрал  домашний  номер  начальника  отдела  полковника  Кузьмина,
мужика, в сущности, неплохого, но больно уж грубого и крикливого.
     - Здравствуйте,  Петр Сергеевич, Селезнев  беспокоит. У меня  случилось
несчастье. В Санкт-Петербурге  пропала  моя... -  Он запнулся.  "Кто?  Слово
"подруга" в устах мужчины давно утратило первоначальный смысл "женщина-друг"
и  приобрело пошловатый оттенок. Знакомая? Но ради поисков знакомой ПЈсич ни
в  жизнь меня не отпустит. Придется врать". - ...Моя  невеста. Я  немедленно
еду туда.
     Трубка  взорвалась  матерным   лаем,  за  который,  собственно,   Петра
Сергеевича  и прозвали ПЈсичем. Селезнев  даже слегка отвел трубку  от уха -
было полное впечатление, что из нее сейчас брызнет слюна.
     -  Я  поеду  в  любом случае,  - сказал он,  когда лай затих.  - Можете
увольнять, мне безразлично. Если с девушкой что-нибудь случится, я все равно
проведу остаток жизни в дурдоме.
     "Что ж, убедительно. Я ведь сам почти верю  тому, что  говорю", - снова
удивился себе Селезнев.
     Новая матерная тирада  была покороче, и в тоне начальника проскользнула
нотка сочувствия. Было ясно, что ПЈсич смирился. Правда, он все же попытался
отговорить подопечного, посулив, что лично свяжется с питерскими коллегами и
попросит их уделить особое внимание  этому исчезновению, но Селезнев остался
тверд:
     - Нет. Вы сами знаете, это мало что изменит. Никто не станет рыть носом
землю, разыскивая чужую невесту.
     Снова ругнувшись, Кузьмин сменил гнев на милость:
     - Ладно,  записывай  телефоны. Полковник  Сухотин  Игорь Тарасович. Мой
старый знакомый, когда-то вместе работали, теперь такой же, как я, начальник
отдела. Я позвоню ему, попрошу оказать тебе содействие. Но много людей он не
даст, не рассчитывай. - Продиктовав служебный и  домашний телефонные номера,
ПЈсич   выпустил   прощальный  матерок   и,   не   дожидаясь   благодарности
подчиненного, дал отбой.
     Не вешая  трубку,  Селезнев надавил  на кнопку и набрал Варькин номер -
просто  на  всякий  случай.  После  третьего  гудка включился  автоответчик:
"Привет,  это  Варвара.  До  пятницы  я  в  Питере. Если вы  уверены, что не
ошиблись номером, можете сказать пару слов - после сигнала, разумеется".
     Селезнев  назвался,  сообщил о звонке обеспокоенной Сандры  и  попросил
Варвару  в случае  возвращения подать о  себе  весточку, после  чего  бросил
трубку  на  рычаги,  быстро оделся,  сложил в  портфель самое необходимое  и
отыскал блокнот, в который два месяца назад записывал координаты  фигурантов
по делу Подкопаева - делу,  которое  свело  его  с Варькой. Среди фигурантов
числились ее друзья. Они-то и нужны были сейчас Селезневу.
     Существовала  небольшая вероятность, что  ключ к  исчезновению  Варвары
нужно  искать  здесь,  в Москве. И если это  так,  то  ее друзьям  наверняка
что-нибудь  известно. Кроме того, Селезнев знал: когда  угрожает  опасность,
Варвара  обращается не к кому-нибудь, а именно к ним - Марку, Андрею-Прошке,
Генриху или  Леше. Да,  несомненно, это так.  Сандру  она постаралась  бы не
впутывать.
     Найдя  список,  он вдруг  замер  в  нерешительности.  Варькины  друзья,
особенно Марк и Прошка,  со всей определенностью дали ему почувствовать свою
неприязнь. Захотят  ли они с ним  откровенничать? Конечно, если  поймут, что
дело серье