юся толпу и нас четверых.
     -  Да,  а  в  изложении  Генриха  эта  история  звучала,  как  красивая
легенда... -  Сандра помолчала, а потом спросила совершенно другим, каким-то
незнакомым  -  вкрадчивым,  что ли?  -  тоном:  -  Варька,  а Дон-то твой  -
потрясающий  мужик, правда? Скажи: неужели он ни  чуточки не привлекает тебя
как мужчина?
     Я швырнула нож в мойку, уперла руки в боки и всем корпусом  повернулась
к подруге.
     - Вы что, сговорились?! У меня складывается впечатление,  будто  каждая
собака  подозревает  меня  в тайном  влечении к Селезневу! У  тебя  найдется
ветхая простыня?
     - Зачем тебе? - Сандра захлопала глазами.
     - Хочу закупить ведро красной туши и изготовить транспарант  с аршинной
надписью: "Я НЕ СПАЛА,  НЕ СПЛЮ И НЕ НАМЕРЕНА СПАТЬ С СЕЛЕЗНЕВЫМ!!!" Повесим
над твоим подъездом  перед съездом гостей! Потому  как, если  еще хоть  одна
зараза спросит меня о моих видах на Дона, я за себя не ручаюсь.
     Сандра рассмеялась, встала с дивана и чмокнула меня в щеку.
     -  Ну-ну, не  ершись!  Я  больше не  буду.  Давай  постараемся  сегодня
обойтись без ссор.
     Позже, когда вернулись увешанные сумками  Марк, Генрих, Леша и Прошка и
на кухне  закипела работа, ссора все-таки состоялась, правда, не с Сандрой и
не из-за  Селезнева. Не помню уж,  как всплыл  этот  сакраментальный вопрос:
"Кто виноват?", но так или иначе он  всплыл, и, по мнению  Марка  с Прошкой,
главной   и   единственной   виновницей  всеобщих  треволнений   была...  вы
догадываетесь - кто?
     Поскольку  свои вздорные обвинения они предъявили, когда я крошила лук,
дело едва не кончилось поножовщиной.
     - Совсем сдурели?! - кричала я, размахивая ножом. - Скоро вы дойдете до
того, что свалите на меня ответственность за падение Рима, гибель "Титаника"
и убийство обоих Кеннеди! В чем моя вина? В том, что я случайно купила билет
в один вагон с удирающими от мафии придурками? В том, что у Сандры соскочила
пленка на той улице, где они окопались?
     -  В том, что  дала  треснуть себя по башке  и  запихнуть как  багаж  в
машину, -  заявил Прошка,  скромно обходя молчанием  собственное  доблестное
поведение в момент встречи с похитителями.
     - Ерунда!  -  не  согласился с ним Марк.  - Это  чересчур поверхностный
взгляд.  Причина  всех  Варвариных,  а  следовательно,  и  наших  бед  в  ее
вздорности. Если бы она не  окрысилась на  нас  ни с  того ни  с сего  и  не
помчалась очертя голову в Питер, ничего бы не произошло.
     От ярости у меня перехватило дыхание.
     - Ах, ни с того ни с сего?! Ах, я окрысилась?! А кто два месяца изводил
меня идиотскими подначками, капризами  и безобразными  выходками?  Кто  вбил
себе в  голову,  будто Селезнев  -  мой  хахаль, и не желал  слушать никаких
уверений в обратном? Кто закатывал мне сцены и устраивал скандалы?
     Я повернулась к дивану, призывая в свидетели  Лешу, Генриха и Сандру, и
едва не подавилась. Они сидели в одинаковых  позах - откинувшись на спинку и
сложив на груди руки. Более того, выражение всех трех физиономий  тоже  было
одинаковым. Этим дурацким блаженным  - от уха до уха - ухмылкам  позавидовал
бы любой цирковой клоун.
     Марк   с  Прошкой,  заинтригованные  моим  внезапным  молчанием,   тоже
повернулись, после чего скандал иссяк сам собой.
     Ближе к вечеру, когда готовые произведения нашего кулинарного искусства
уже  некуда  было ставить,  вернулся  усталый,  но  довольный  Селезнев.  Мы
вытряхнули  его из куртки, силой  притащили  на  кухню и усадили на почетное
место во главе стола. Дон обвел взглядом наши лица, оценил написанное на них
жадное любопытство и рассмеялся:
     - Да,  да  и еще раз да! Полковник Сухотин намылил мне шею,  но все  же
выдал индульгенцию за дебош, учиненный в Смольном, - вам ведь Петя рассказал
о наших художествах? Сарычев и Кузнецов  раскрыли подоплеку всей  истории  и
подписали признание. Но чего мне это стоило! Если бы не Леша,  они наверняка
замкнулись бы в гордом молчании до самого суда.
     - Если бы не я? - Леша вытаращил глаза.
     - Вот именно, - подтвердил Дон. - Помнишь, когда я вернулся из Москвы и
мы  обсуждали здесь прошлое  Васи с  Аркашей, ты  высказал  одну  гениальную
догадку?
     -  Стоп! - оборвала его  я. - Тебе  придется  рассказать все  с  самого
начала. Я в ваших обсуждениях не участвовала.
     - И я тоже, - поддержал меня Прошка.
     -  Ну  хорошо, -  улыбнулся  Дон. -  Только  позвольте  мне  быстренько
заморить червячка.
     Мы выставили  перед ним целую гору снеди и ревностно  следили за каждым
куском, который он отправлял в рот.
     - Прекратите! - взмолился Селезнев. - Я же могу подавиться!
     Но вот с едой было покончено, Дон отхлебнул чаю, закинул ногу на ногу и
сунул в зубы сигарету.
     - В этой истории столько всего переплелось, что  мне  трудно  решить, с
какого  конца к ней подступиться. Пожалуй, начну все-таки с неизвестного вам
персонажа.  Жил  когда-то  в  Москве  Григорий Иванович Дорохов,  знаменитый
спортсмен, призер олимпиад  и  победитель спартакиад.  Занимался он  вольной
борьбой. Но век спортивной звезды недолог, и к тридцати шести годам Дорохов,
получив серьезную травму, был вынужден уйти с арены. И жизнь у него сразу не
заладилась.  Сначала исчезли восторженные поклонники, потом ушла жена, потом
растаяли  сбережения, накопленные Григорием Ивановичем в светлую пору жизни.
А  прославленный спортсмен  не привык ни в чем себе отказывать. Конечно, без
работы он не сидел, но тренерская  зарплата  выглядела жалкой  насмешкой над
прежними гонорарами. И Дорохов  после долгих раздумий нашел способ поправить
свое  материальное положение.  Он решил собрать под своим крылышком  команду
отчаянных,  на все готовых мальчиков, сделать из них первоклассных бойцов, а
потом с их помощью потрясти хорошенько государственную мошну.
     В  поисках  кандидатов  в будущую  банду  Дорохов  начал  захаживать  в
районные  суды,  где  слушались  дела  о  мелких  кражах,  драках  и  других
хулиганских выходках не  судимых  ранее подростков.  Таким юнцам по  большей
части выносят условные  приговоры,  и  они продолжают до  поры  наслаждаться
свободой.  Правда,  Григория  Ивановича  интересовали  отнюдь  не  все  юные
правонарушители. Для его наполеоновских замыслов нужны были подростки умные,
психически   здоровые,  обладающие  хорошими  физическими  данными  и  неким
внутренним стержнем.  Только из  такого  материала  он  мог  создать  хорошо
обученную,  неуязвимую, преданную ему душой  и телом армию,  вернее сказать,
небольшой диверсионный отряд.
     Григорий Иванович подбирал молодняк  с такой тщательностью,  с какой не
всякий  коннозаводчик подбирает на  племя породистых лошадей. Он пристраивал
осужденных  на работу к знакомым или к себе на стадион, помогал им советом и
деньгами  и  втайне от  всех  тренировал.  Взамен  же  требовал,  чтобы  его
подопечные отказались от выпивки и курева, продолжали учебу, побольше читали
и  вообще  вели  себя безупречно  - так,  чтобы ни  у  единого  человека  не
зародилось  подозрения  в  их   неблагонадежности.  И  юнцы   беспрекословно
выполняли  эти  требования,   потому  что  Григорий   Иванович  был  сильной
личностью, прирожденным лидером. А еще потому, что он сулил питомцам золотые
горы и блестящую будущность.
     В число  избранных попал и  Василий  Кузнецов  -  паренек смышленый,  с
характером, быстрый и гибкий, как кошка. Надо сказать, врожденных преступных
наклонностей  у него  не  было, а на  скамью подсудимых  его привело  скорее
несчастливое  стечение  обстоятельств.  Поэтому поменять образ жизни он  был
только  рад. Он устроился на работу, поступил в вечернюю школу, читал книги,
ходил  на тренировки  и,  казалось  бы,  во  всем  соответствовал  ожиданиям
Дорохова. За одним  маленьким  исключением.  Как сказала одна мудрая дама, у
Кузнецова необыкновенно сильно выражен  инстинкт самосохранения.  Постепенно
набираясь  ума,  он  понял,  что поле деятельности,  уготованное  подопечным
Григория  Ивановича,   никак   его   не  устраивает.  Грабить   сберкассы  и
инкассаторов - все равно  что играть в русскую рулетку. Какой бы ловкостью и
удачливостью  ни  отличались игроки, рано или  поздно барабан повернется  не
так. И Василий решил выйти из игры.
     Но  как? Дорохов из своей тайной организации добром никого  не отпустил
бы,  ведь  ренегат  может провалить  все дело. А поскольку Кузнецов не хотел
погибнуть  в  результате  "несчастного  случая",  он  начал ломать голову  в
поисках другого, более безопасного выхода.
     Примерно  в  это время  Дорохов  познакомился  с Сарычевым.  Знакомство
состоялось в автобусе,  где Аркадий  на  глазах Григория Ивановича виртуозно
вытащил кошелек  из сумки  пожилой женщины.  Вскоре  Дорохов понял, что этот
молодой человек не годится в  его команду: Сарычев  не отличался ни умом, ни
смелостью,  ни  характером,  но  ловкость  его  рук  произвела  на  Григория
Ивановича сильное впечатление.
     Аркадий по своей сути был  просто порочным мальчиком, по капризу судьбы
родившимся в благополучной семье. Как свойственно многим недалеким людям, он
хотел иметь  все, не прилагая  усилий. У  него было  только  одно  серьезное
увлечение -  фокусы. Аркаша еще в детстве перечитал о них все, что можно,  и
постоянно упражнялся, осваивая навыки иллюзиониста. Но,  напуганный огромным
конкурсом, ни в цирковое,  ни в эстрадное училище не пошел, а свою  ловкость
начал  использовать  для  обстряпывания  неблаговидных  делишек.  К  моменту
судьбоносной встречи с Дороховым его выгнали из института за шулерство, а из
дома  Аркадий  ушел  сам, опасаясь перспективы попасть на завод  и в  армию.
Будучи по  натуре трусом,  он всякий  раз умирал  от  страха,  обчищая чужие
карманы,  но  зарабатывать  на  жизнь  другим способом не  хотел - ведь  при
устройстве  на  работу у него потребовали бы  военный  билет, а армия пугала
Сарычева даже больше, чем тюрьма.
     Для  Дорохова  встреча  с  Аркадием тоже была  удачей. Он не  собирался
посвящать  воришку в  свои планы, но  искусство  Сарычева  могло  ему  очень
пригодиться, например,  чтобы незаметно  для шофера сделать слепок  ключа от
инкассаторской  машины.  Короче говоря, Григорий Иванович принял  Аркашу под
свое  крыло.  Через  многочисленных  знакомых  нашел  парню  жилье за  чисто
номинальную плату и под свою ответственность уговорил администрацию стадиона
принять Сарычева на работу по чужой трудовой книжке.
     Аркадий начал  благополучно торговать пивом и  другими прохладительными
напитками, что  при его ловкости рук приносило вполне  приличный доход почти
без всякого риска. На стадионе он и познакомился с Кузнецовым.
     Василий после  долгих раздумий  нашел способ избавиться от Дорохова, но
для этого ему требовался помощник,  посвященный в  дела патрона.  Ни один из
дороховских  волчат не  годился в  сообщники  -  те готовы  были  за  вожака
перегрызть глотку. А вот Сарычев находился  на особом положении, был себе на
уме и вполне мог посодействовать - за приличную плату, естественно.
     Создавая свою  тайную организацию,  Дорохов столкнулся  с  определенной
проблемой. Рано или поздно судимость с каждого из его подопечных должны были
снять,  а   дальше   следовала   неизбежная   повестка   из   военкомата,  и
выпестованному  с  таким трудом воспитаннику пришлось бы служить  не  своему
учителю, а государству. Григорий Иванович нашел решение. Будучи спортсменом,
он неплохо  разбирался в медицине,  а поэтому мог дать своим питомцам вполне
квалифицированный  совет,  как  добиться  симптомов,   гарантирующих  "белый
билет". Получив  повестку,  призывник  садился на специальную диету, и через
пару недель медкомиссия признавала его негодным к несению строевой службы по
причине  страшной болезни  почек.  После комиссии  юноша  прекращал диету, и
здоровье чудесным образом восстанавливалось.
     Как вы, наверное, уже  догадались, Василий, получив  свою повестку,  ни
словом не обмолвился о ней патрону, и в надлежащее время благополучно прошел
комиссию. Он рассудил, что в армии Дорохов его не достанет.  Проблема была в
одном:  армейская кабала  через два  года кончится и  придется возвращаться.
Можно,  конечно, остаться на сверхсрочную, но всю  жизнь  сидеть на казенных
харчах Кузнецову не хотелось. Потому-то и потребовалась ему услуга Сарычева.
Василий понимал, что рано или  поздно кто-нибудь из птенцов  гнезда Дорохова
попадется на  ограблении, его так или иначе  расколют и  милиция  выйдет  на
главаря. А когда Григорий Иванович окажется за решеткой, Сарычев, у которого
был хороший шанс остаться в стороне, сообщит приятную новость Кузнецову.
     Однако Дорохов оказался талантливым главарем. Милиция добралась до него
только в  девяносто первом году,  после  четырнадцатого крупного ограбления.
Таким образом, армейская  кабала  Кузнецова тянулась  целых шесть лет.  Зато
потом  его ждала  свободная  жизнь вольного человека. И  если  бы не роковое
стечение обстоятельств, он наслаждался бы ею до самого смертного часа. Но то
ли  тюрьма была написана  ему на роду, то ли  все-таки сказалось  тлетворное
влияние  Дорохова, то ли война отключила  моральные запреты, но свободы  ему
теперь очень долго не видать.
     - Идальго, не томи душу! - не  выдержала я. - Мы уже оценили твой гений
рассказчика.
     - Да, - поддержал меня  Прошка. - Конкретнее, пожалуйста! Какая роковая
случайность подстерегала Кузнецова на жизненном пути?
     - Встреча  с Вячеславом  Сергеевичем Тихомировым, -  с  улыбкой ответил
Дон.  -  И  здесь начинается  новый  виток  истории,  поэтому я позволю себе
рассказать о личности Вячеслава  Сергеевича подробнее. Сей достойный муж всю
жизнь  проработал в  аппарате ЦК. Название его  должности звучало совершенно
невинно, вроде инструктора по  формированию общественного мнения, а на самом
деле он возглавлял структуру, дублирующую аналогичную структуру в КГБ. Иными
словами,  у него  была своя агентурная  сеть,  свои аналитики, свой  архив и
доступ  практически к любой закрытой информации. Надо вам  сказать, Вячеслав
Сергеевич был прелюбопытнейшим  человеком. Он  любил власть, но не так,  как
любит  ее  добрая половина  смертных,  а  по-иному, странною,  так  сказать,
любовью. Было в  нем  что-то от  Подростка  Достоевского. Страсть  к тайному
наслаждению мыслями о тайном могуществе. На протяжении всей службы Тихомиров
любовно  собирал  личный архив, куда попадали дела молодых, подающих большие
надежды  партийных функционеров,  совершавших  в часы  досуга  на  удивление
грязные,  уголовно  наказуемые  деяния.  И, что самое удивительное,  архивом
своим Вячеслав Сергеевич  до поры  до времени  ни разу не воспользовался. То
есть  ни одна  живая  душа,  за исключением  самых  доверенных  агентов,  не
подозревала о существовании такой обширной библиотеки компромата.
     Но вот грянула Перестройка, а за ней - девяносто первый год. Аппарат ЦК
с позором распустили.  Канули  в прошлое спецраспределители и спецпайки  для
его   бывших   работников,   служебные  "Волги"   с   личными   шоферами   и
государственные дачи.  Конечно,  будь Тихомиров  помоложе,  он нашел бы себе
уютное местечко и зажил не хуже прежнего. Но Вячеслав  Сергеевич был немолод
и  нездоров.  Работа  даже  на  чисто номинальной  должности в  его планы не
входила,  а пенсия не удовлетворяла его аппетитам. И вот тогда пришло  время
тайного архива.
     Конечно,  подробности этой части истории мне  неизвестны. Скорее всего,
они  умерли  вместе  с  Тихомировым.  Но в  общих  чертах  развитие  событий
представить   несложно.   Несколько  бывших   подающих   надежды   партийцев
превратились в выдающихся политиков или бизнесменов. Возможно, они  и думать
забыли о своих прежних страстишках, а возможно, предаются им и по сию  пору.
Но  в  любом  случае опубликование  материалов, бережно  хранимых Вячеславом
Сергеевичем, для них равносильно краху. Тихомиров доверился самому надежному
из своих бывших агентов и поручил ему осторожно известить нескольких  важных
персон о существовании  компромата.  Важные  персоны  отстегнули  анонимному
шантажисту солидные  суммы денег. Тихомиров  не зарывался: денег  больше  не
требовал, а на то, что  уже получил, приобрел крупные пакеты акций, зачастую
тех  же  банков  и  компаний,  где  имели   долю   жертвы   шантажа.  Причем
шантажируемые, естественно, ничего не знали о своих собратьях по несчастью.
     Далее Тихомирову оставалось только изредка намекать "клиентам", в каком
направлении им следует  действовать, чтобы богатство Вячеслава Сергеевича не
пострадало от рыночной стихии.  Не ведая, чьи интересы  лоббируют, а вернее,
думая, что свои, они принимали нужные Тихомирову правовые акты, разоряли его
конкурентов  и  проворачивали множество других весьма выгодных для Вячеслава
Сергеевича дел.
     Однако  шантажист понимал, что  среди его  жертв может  попасться умный
человек, который, проанализировав предъявленные ему требования,  сумеет-таки
вычислить,  на   кого   работает.   Чтобы   подстраховаться  от   неприятных
неожиданностей,   Тихомиров   решил   нанять    телохранителя,    настоящего
профессионала, первоклассного стрелка с отменной реакцией.  Его выбор пал на
Кузнецова.
     Вероятно,  это  было  главной  ошибкой  его жизни,  потому  что Василий
оказался не только отличным стрелком и мастером рукопашного боя, но и умным,
а  главное, очень самолюбивым человеком.  Он не прощал обид, а  Тихомиров  в
старости превратился из любителя  тайной власти в мелкого  домашнего тирана,
капризного и своевольного. Полагая, что деньги окупают  все, он обращался со
своим телохранителем, как с холопом, за что в конце концов и поплатился.
     Поскольку Кузнецов  находился  при хозяине неотлучно и имел возможность
подслушивать его приватные разговоры,  он довольно быстро  установил причину
благосостояния  босса.  Вельможное  хамство  Вячеслава  Сергеевича направило
мысли  телохранителя в  опасное  русло: если  аккуратно убрать Тихомирова  и
завладеть его архивом, можно навсегда забыть о необходимости добывать в поте
лица хлеб насущный, и ни одна богатая сволочь больше не посмеет им помыкать.
     На первый взгляд задача казалась неразрешимой. И в самом деле - как  за
нее взяться? Инсценировать ограбление? Но если хозяин погибнет, оставшийся в
живых телохранитель не может  не вызвать  подозрений. Подстроить  несчастный
случай? Но нет гарантии, что удастся ввести следствие в заблуждение, и тогда
положение  будет еще  более  уязвимым,  ведь  никто  другой  не  имел  таких
возможностей для устранения Тихомирова.
     А главное, даже  идеальное убийство не приблизило бы  Кузнецова к цели,
потому что не открыло  бы ему доступ к архиву. Вячеслав Сергеевич никогда не
открывал сейф в присутствии телохранителя. Если ему нужно было оттуда что-то
взять,  он отсылал Василия с каким-нибудь поручением и  только потом, закрыв
за ним дверь, шел к заветной стальной коробке.  Шифр Тихомиров, естественно,
держал  в  тайне,  а  Василий  при всех своих  талантах  в "медвежатники" не
годился.
     В конце  концов он  все же придумал,  как обойти препятствие.  Вячеслав
Сергеевич  был заядлым  картежником  и каждую  субботу приглашал  нескольких
знакомых на  партию в покер. Если бы Тихомирову однажды крупно  не повезло в
игре и денег, приготовленных  для расплаты  с  партнерами, не хватило бы, то
хозяину волей-неволей пришлось бы лезть  за ними в сейф. И в этом  случае он
не стал бы отсылать телохранителя, ведь в доме еще находились бы партнеры, а
им Вячеслав Сергеевич доверял еще меньше.
     Что же это даст? Допустим, Тихомиров откроет сейф, и Василий его убьет.
Но  придется ликвидировать и его партнеров. Одного человека  можно устранить
хоть  голыми руками,  бесшумно,  а  вот пятерых  или  шестерых - навряд  ли.
Стрелять?  В доме поднимется переполох, соседи вызовут  милицию, и как тогда
вынести архив? Как успеть уничтожить улики? Не говоря уже о том,