на  группу  людей  возле
трибуны. - Вон там, около телевизионных камер.
   Гаррисон наклонился вперед.
   - Нет, не думаю, - ответил он наконец. - Этот мужчина гораздо старше.
   - С первого взгляда трудно сказать, Билл. Сейчас ему  должно  быть  около
семидесяти.
   - У Дика Кларка процесс старения прекратился, когда  ему  было  тридцать,
улыбнулся Гаррисон. - В отличие от твоего бедного загнанного мужа,  которого
даже в этот момент покидают силы и который заснет  сегодня  вечером  мертвым
сном, как только его голова коснется подушки.
   - Неужели?
   - Время, когда я мог ночь напролет  веселиться  на  вечеринках,  осталось
далеко позади, милая, - сказал он.
   Она положила руку ему на бедро,  чуть  улыбнулась  и  посмотрела  в  лицо
глазами, от призывного блеска которых  у  него  всегда  сжималось  горло,  а
сердце билось быстрее.
   Сегодняшний вечер не был исключением.
   Гаррисон посмотрел на нее с удивлением, не в силах перевести дыхание.
   - Как я уже говорила, трудно сразу дать ответ, - улыбнулась Розетта.

23.45

   - Эй, приятель,  у  тебя  есть  булочки  с  вареньем?  Бородатый  уличный
торговец поднял взгляд от часов  и  отрицательно  покачал  головой.  -  А  с
кремом?
   - Кончились.
   Дес Санфорд посмотрел на своего друга Джа-мала. Тот  пожал  плечами.  Оба
парня были в куртках с капюшонами, под которыми скрывались вязаные  шапочки.
Они не могли понять почему у этого белого торговца  нет  ни  хрена  в  такой
день, когда все стремятся заработать как  можно  больше.  А  этому  торговцу
вроде и дела нет.
   Парни только что выкурили сигарету с марихуаной, схватили легкий  кайф  и
направились прямо к ларьку, решив съесть  чего-нибудь  сладкого.  Ну  ладно,
булочек нет. Тогда, может быть, пара стаканчиков кофе, чтобы согреться, а?
   Деспотер ладони и вздрогнул от холода. Ну почему, черт побери, Новый  год
не отмечают в июле?
   - Только не говори нам, что у тебя нет  кофе  с  молоком,  -  сказал  он.
Кофе-то должен быть.
   - Все распродано, - ответил торговец, снова глядя на часы.
   Дес сунул палец под шапочку и почесал лоб. Клянусь Господом, подумал  он,
доживи я до ста лет, все равно не смогу понять этих белых пижонов, живут  ли
они в Бронксе или говорят с каким-то иностранным  акцентом,  как  вот  этот.
Парень стоит на лучшем месте в городе, на юго-восточном  углу  Сорок  второй
улицы, прямо под зданием с огромным экраном, именно там, где вот-вот  упадет
с крыши светящийся шар, возвещающий приход Нового года, а  он,  вместо  того
чтобы  забивать  баксы,  смотрит  на  часы,  будто  у  него   есть   занятие
поинтересней, чем говорить покупателям, что у него кончилось и то, и  то,  и
то-и вообще все.
   Дес наклонился вперед и прочитал имя  на  лицензии,  приколотой  к  груди
торговца.
   - Джулиус, приятель, может быть, ты скажешь нам, что у тебя есть?
   Торговец неохотно кивнул в  сторону  верхней  полки,  на  которой  лежало
несколько булочек и пончиков, посыпанных сахарной пудрой.
   Дес фыркнул от отвращения. Пончики казались черствыми и, судя  по  всему,
были холодными, потому что давно лежали снаружи, а не в теплом чреве лотка.
   - Такую радость мы можем купить в любой лавке, - сказал он. - А у тебя же
написано "свежие пончики". Как это тебе удалось распродать все, если  сейчас
нет даже полуночи?
   Торговец посмотрел на Деса пронзительным взглядом  голубых  глаз,  словно
просветил его насквозь, затем наклонился и сунул руку под прилавок.
   Дес снова озадаченно посмотрел на Джамала, опасаясь,  что  зашел  слишком
далеко в своих насмешках над торговцем. Вдруг это какой-то чокнутый  расист,
который ненавидит черных, а за фартуком у него спрятан револьвер на  случай,
если ему кто-нибудь не понравится? Джамал думал то  же  самое  и  уже  хотел
предложить приятелю пойти куда-нибудь в другое место,  как  из-под  прилавка
появилась рука торговца с коричневым пакетом.
   - Вот, берите, - сказал он, смахнув в пакет оставшиеся пончики с полки  и
протянул его Десу. - Бесплатно.
   Дес недоверчиво взглянул на торговца.
   - Ты уверен, приятель?
   Торговец кивнул и ткнул пакетом прямо в грудь чернокожего парня.
   - Бери, - сказал он. - Это у тебя последний шанс.
   Дес схватил пакет с пончиками. Ему показалось, что  если  он  не  сделает
этого, белый пижон просто разожмет руку и пончики упадут на тротуар.
   - Э-э, спасибо, - протянул он и посмотрел на экран "Астровижн".  На  нем,
крупным планом было лицо мэра, который произносил  речь  с  трибуны  посреди
площади, стараясь закончить ее за минуту  до  наступления  Нового  года.  Он
продолжал бормотать всякую чушь насчет того, что Нью-Йорк является  примером
для всего мира, что миллионы людей, собравшихся на Таймс-сквер, счастливы  и
веселятся, что все люди - братья, им  нужен  мир,  сотрудничество,  единство
душ, а еще он просил не пить тех, кто сидели за рулем.  И,  конечно,  он  не
сказал ни слова о продавцах пончиков, которых у них нет. Ну и черт с ним,  в
конце концов это ведь праздник. Под его  лицом  на  огромном  экране  бежали
ярко-красные  цифры,  сейчас  они  показывали  23.50,  и  мир   стремительно
приближался к Великому Двадцать первому веку.
   Дес был вынужден признать, что его охватывает какое-то веселье.
   - Пошли, отойдем подальше назад. Я хочу видеть, как этот шар упадет вниз,
- сказал он, поворачиваясь к Джамалу.
   Приятель согласился.  Он  посмотрел  на  торговца,  поблагодарил  его  за
бесплатные пончики еле заметным кивком и пошел вслед за другом.
   Торговец заметил, что они едва не столкнулись с женщиной в черном кожаном
пальто, которая  направлялась  к  ларьку,  остановились,  чтобы  извиниться,
окинули ее оценивающим взглядом с ног до головы и исчезли в толпе.
   - Веселитесь, пока есть время, - пробормотал он.

23.47

   Проскользнув мимо двух  чернокожих  парней,  Джилея  подошла  к  торговцу
пончиками и посмотрела ему в глаза.
   - Ты все распродал? - спросила она. Он кивнул.
   - Собираюсь закрываться.
   - Очень жаль.
   - Здесь хватает торговцев, - заметил он. - Тоже пончики продают.
   - Я видела их.
   - Отлично, - сказал Ахад. - Тогда у тебя не будет никаких проблем.
   - Надеюсь.
   Джилея  сунула  руки  в  карманы  пальто.  В   правом   лежал   крошечный
радиопередатчик, размером с губную помаду. Такой же тюбик лежал и в  кармане
Ахада, который на всякий случай держал  его  наготове.  Поворот  головки  по
часовой стрелке пошлет кодированный радиосигнал взрывателю внутри  ларька  и
вызовет  детонацию  листов  пластиковой  взрывчатки  С-4,  уложенных   между
Двойными алюминиевыми панелями в его передней части  и  по  сторонам.  Блоки
пластиковой взрывчатки общим весом больше ста фунтов были  спрятаны  еще  за
дверцами отделений. Помимо С-4 в них находились тысячи гвоздей и шариков  от
подшипников.
   Когда произойдет взрыв, гвозди и шарики  шрапнелью  разлетятся  в  разные
стороны на сотни ярдов, намного увеличив убойную мощь взрывного  устройства,
разрывая человеческую плоть, подобно картечи, рвущей папиросную бумагу. Хотя
в каждом отделении был установлен отдельный  электрический  взрыватель,  все
провода были соединены в единую систему, так что взрыв отдельных  зарядов  и
вылет смертоносной шрапнели произойдет одновременно.
   И это только начало.
   Джилея посмотрела на часы на левой руке - правая  по-прежнему  сжимала  в
кармане радиопередатчик.
   - Почти полночь, мне пора, - сказала она глядя в глаза Ахада.  -  Спасибо
за помощь.
   - Не за что, - ответил он. - Доброй ночи.
   Она улыбнулась и направилась к южной стороне площади.
   Ахад сделал глубокий вздох и тоже посмотрел на  часы.  Он  покинет  ларек
ровно через  две  минуты  и  при  этом  едва  успеет  отойти  на  безопасное
расстояние.
   Ему хотелось оказаться как можно дальше от площади, когда она превратится
в пылающее,  стонущее,  вопящее  месиво  людей,  как  на  картине  страшного
Апокалипсиса.

23.48

   - ...а теперь телезрители перенесутся на Таймс-сквер. Корреспондент нашей
компании "Фоке" Тейлор Сандз находится там в гуще событий. Тейлор, как у вас
обстановка?
   - Джессика, температура воздуха падает, но это не мешает увеличению числа
людей на площади - и, как поется в  песне  Бастера  Пойндекстера,  им  здесь
жарко, жарко, жарко. Несколько мгновений  назад  представитель  полицейского
департамента Нью-Йорка сообщил мне,  что  количество  собравшихся  в  районе
площади превысило  все  ожидания  и  может  оказаться  намного  больше  трех
миллионов. С места, где я стою, не видно ни единого дюйма мостовой - повсюду
люди. И все-таки собравшиеся веселятся. До сих пор произошло всего несколько
незначительных инцидентов, потребовавших вмешательства полиции.
   - Тейлор, похоже, что мэр действительно...
   - Извини, Джессика, ты не могла бы повторить? Как ты,  наверно,  слышишь,
здесь стоит такой шум, что твои слова трудно разобрать.
   - Я хотела сказать, что мэр успешно  справляется  с  ролью  распорядителя
новогоднего бала.
   - Совершенно верно. Он обратился к собравшимся и теперь готовится  начать
обратный отсчет перед наступлением последнего в этом столетии  Нового  года.
Вот только что он надел Цилиндр  из  красно-золотой  фольги.  Между  прочим,
прошел слух, что на  трибуне  к  нему  присоединится  легендарно  знаменитый
музыкант и автор множества песен Роб Займан, чья песня "Мир изменится" стала
гимном целого поколения  и  кто,  как  вам  известно,  поднялся  к  звездным
вершинам с улиц нью-йоркской Гринвич-Виллидж. Здесь  ожидают  также  встречи
Займана с Джолин Риз,  нередко  сотрудничавшей  с  ним.  Это  обещает  стать
поразительным событием!
   - Несомненно, Тейлор. Спасибо за твой рассказ. Сейчас будет короткий блок
рекламы, но сразу после этого мы вернемся в прямой эфир когда до наступления
двухтысячного года останется ровно шестьдесят секунд.

23.50

   Садов подошел к концу устланного плитками коридора  на  станции  метро  у
Пятидесятой улицы и Центра Рокфеллера и стал подниматься  по  ступенькам  на
тротуар. Он намеренно не спешил.  Пятнадцать  минут  назад  сошел  с  поезда
метро, идущего к центру города по ветке "Б", посидел на  скамейке  подземной
платформы,  делая  вид,  что  ждет  другой  поезд.  Наконец   пришло   время
отправляться в путь. Он мог бы приехать по ветке, которая проходит  ближе  к
Таймс-сквер, но Джилея напомнила ему,  что  служба  безопасности  там  будет
намного внимательней как на самих подземных станциях, так и  при  выходе  из
них, и потому нет смысла напрасно рисковать.
   Сначала он увидел полоску ночного неба между зазубринами крыш, затем  его
охватил холодный воздух, и наконец он оказался на улице.
   Даже здесь, на расстоянии двух длинных  улиц  к  западу  от  площади,  он
слышал взволнованные крики и взрывы смеха, глухой рокот потока  человеческих
голосов, мчащегося между высокими стенами небоскребов.
   Садов повернул к северу по Шестой авеню,  шел  он  медленным  размеренным
шагом, его кожаная куртка поскрипывала, когда он поправлял наплечный  ремень
своей спортивной сумки. Сумка была из темно-синего нейлона, почти незаметная
в ночной темноте.  Но  даже  на  таком  расстоянии  от  Таймс-сквер  полиция
установила  на   перекрестках   деревянные   заграждения,   и   существовала
вероятность, что там будут  проверять  содержимое  пакетов  и  сумок.  Таким
образом, план, разработанный для Садова, заключался в  том,  чтобы  ждать  у
контрольного пункта на  северо-восточном  углу  Седьмой  авеню  и  Пятьдесят
третьей улицы до тех пор, пока  первый,  самый  мощный,  взрыв  не  отвлечет
внимание полицейских. Только после этого он на короткое время  присоединится
к толпам бегущих людей и уронит свою спортивную сумку. Одновременно  человек
Джилеи, Корут, вместе с двумя людьми  Ника  Рома  сделают  то  же  самое  на
остальных трех углах площади. В каждой  из  сумок  находилась  взрывчатка  и
взрыватель, который сработает через десять минут, в тот самый момент,  когда
толпы бегущих будут особенно густыми.
   Тех, кто окажутся в пределах убойной зоны, разорвет на части. Еще  сотни,
может быть, тысячи людей пострадают во время  паники  и  давки,  под  ногами
обезумевшей толпы. Стоны умирающих разнесутся по улицам, залитым кровью.
   Садов свернул на запад, на Пятьдесят третью улицу,  и  посмотрел  вперед.
Там посреди улицы было установлено  сине-белое  полицейское  заграждение,  а
рядом стояла группа полицейских, которые смеялись и разговаривали,  скрестив
руки на груди, довольные, видимо, тем, что их ждут  теперь  сверхурочные  за
дополнительную работу.
   Садов остановился в тени небоскреба и посмотрел на  часы.  Еще  несколько
минут, подумал он, и у этих полицейских работы будет выше головы.  Каким  бы
ни было количество жертв сегодняшних взрывов,  эту  ночь  будут  помнить  на
десять веков вперед, потому что мир входит в следующее тысячелетие  и  разум
обычных людей всегда полон страха  перед  будущим,  а  руководители  еще  не
возникших стран  задумаются  над  тем,  что  стало  причиной  столь  ужасной
катастрофы,  какая  страшная  ярость  вдохновила  тех,  кто  спланировал   и
осуществил подобную бойню.

23.51

   По личной просьбе комиссара  полиции  Федеральное  агентство  гражданской
авиации выделило группу, которая специализировалась на разминировании бомб и
взрывных устройств, а вместе с  нею  на  Таймс-сквер  привезли  двух  лучших
собак, способных обнаруживать запах взрывчатых веществ. Фей была  пятилетним
черным Лабрадором, за  последние  два  года  своей  службы  в  Международном
аэропорту Кеннеди . она сумела четыре раз  обнаружить  взрывчатые  вещества,
спрятанные  в  чемоданах.  Феноменальное  чутье  добермана  Херши  позволило
предупредить катастрофические  последствия  во  время  прошлогоднего  съезда
Республиканской партии - служба безопасности нашла тогда брусок  пластиковой
взрывчатки А-3 в вазе для цветов на столе президиума.  Несмотря  на  то  что
Херши считали самым умным псом  в  группе,  у  него  была  одна  слабость  -
шоколад; он легко отвлекался на его запах, отсюда и присвоенное ему имя.
   Агент  Марк  Гилмор  служил  в  Департаменте   гражданской   безопасности
двенадцать лет и половину этого срока  занимался  собаками.  Он  любил  этих
животных, знал их выдающиеся  способности,  но  в  то  же  время  понимал  и
недостатки. С самого начала он  беспокоился,  что  выполнить  порученную  им
сегодня работу просто невозможно.
   Собаки, натренированные на поиски взрывчатых веществ, лучше всего  делают
это в закрытых помещениях или, по крайней мере, в помещениях,  где  их  мало
что отвлекает от  работы  -  в  салонах  авиалайнеров,  багажных  отделениях
аэропортов, номерах отелей или, как  в  случае  со  съездом  Республиканской
партии, в  пустых  залах.  Чем  больше  информации  поступает  в  их  органы
обоняния, тем значительнее вероятность того, что они собьются со  следа  или
просто утратят способность что-то почуять. Крупные открытые  пространства  и
громкие шумы резко уменьшали вероятность  того,  что  собаки  смогут  учуять
тончайшие запахи химических веществ,  входящих  в  состав  взрывчатки.  И  в
обычную ночь Таймс-сквер была бы тяжелым испытанием для собачьего  обоняния,
а  сегодня   особенно.   Сегодня   она   казалось   чем-то   средним   между
скотомогильником и новоорлеанским карнавалом Марди-Гра:  оглушительный  шум,
сверкающие огни и море запахов отвлекут собак от всего остального.
   Даже самое обычное передвижение по  площади  было  затруднено.  В  начале
вечера,  когда  толпы  не  были  еще  столь  многочисленными,  собаки  могли
двигаться более или менее свободно. Теперь же толпы запрудили  всю  огромную
площадь люди стояли, прижатые плечами друг к другу,  и  передвигаться  стало
почти невозможно.
   А потому собак приходилось держать на коротком поводке, ограничивая таким
образом  площадь  поиска  главным  образом  пространством  вокруг   трибуны,
огражденным канатами.
   Но Гилмора тревожило еще и то, что волнующиеся животные могли  пострадать
от обезвоживания, что может в течение нескольких минут  привести  к  шоку  и
даже к смерти, если положение немедленно не исправить. Каждый из псов  весил
по полторы сотни  фунтов,  и  им  приходилось  часто  пить,  чтобы  охладить
взвинченный  собачий  обмен  веществ.  Зная  это,  Гилмор  привез  несколько
галлонных кувшинов с водой.
   Теперь машина с ними стояла  возле  небоскреба  на  Таймс-сквер  ј  1,  и
собаки, высунув язык, уже дважды за последний час таскали его туда.
   Гилмор стоял рядом с трибуной, наблюдая за тем, как Роб Займан  и  Джолин
Риз занимают места рядом с мэром, и тут он почувствовал, что Фей снова тянет
его за поводок. Это было досадно. В последние секунды перед началом  отсчета
ему хотелось стоять рядом со  знаменитыми  певцами,  он  должен  признаться,
вовсе не из профессиональных побуждений. Гилмор обожал Займана с  той  самой
минуты, когда старший брат принес домой его первый альбом "Бит сити  рэмбл",
это было еще в конце шестидесятых, и  теперь,  когда  появления  Займана  на
концертных подмостках становились все реже и реже, он решил, что это,  может
быть, его последняя возможность услышать легендарного певца, перед  тем  как
он закинет свою потрепанную гитару за плечо и исчезнет  за  поворотом.  Даже
если Займан споет всего лишь один или два куплета из  песни  "Доброе  старое
время" своим знаменитым и  часто  копируемым  хрипловатым  голосом,  Гилмору
этого будет достаточно, Но Фей начала тяжело дышать,  вывалив  язык  и  ясно
показывая,  что  ее  радиатор  нуждается  в  пополнении,  и   ему   пришлось
направиться к машине, держа собак на поводке длиной не больше шести дюймов и
стараясь оставаться в пределах площади, огороженной  канатами.  Фей  свесила
язык едва ли не до мостовой. Зато Херши продолжал  нести  службу.  Он  низко
опустил голову, обнюхивая пространство по сторонам и  делая  вид,  что  идет
вместе со своей партнершей только из собачьей солидарности.
   Не доходя тридцати футов до машины, Херши внезапно остановился,  повернул
влево, к толпе, и стал скулить и лаять, прижав свои треугольные уши.  Гилмор
озадаченно посмотрел на него. Пес словно обезумел. Еще более  странным  было
то, что и Фей подняла сумасшедший лай, глядя в том  же  направлении,  что  и
Херши, словно забыла о своей жажде.
   Почувствовав смутную тревогу, Гилмор дал больше слабины поводкам.  Собаки
потянули влево, продолжая поиск, и он едва не натолкнулся на  горизонтальную
планку полицейского заграждения. Резкой командой  Гилмор  подозвал  собак  к
ноге, затем повел в брешь между двумя заграждениями, осматривая толпу.
   Перед ним были только люди. Тысячи и тысячи людей, так тесно  прижавшихся
друг к Другу, что, казалось, это был единый  аморфный  организм.  Почти  все
смотрели на трибуну  или  на  огромный  экран  "Панасоника",  ожидая  начала
обратного отсчета, до которого оставалось меньше десяти минут.
   И тут Гилмор заметил впереди, примерно в десяти футах от  себя,  на  углу
Сорок второй улицы,  лоток  уличного  торговца.  На  передней  стенке  лавки
крупными заглавными буквами значилось: "Свежие пончики". Его взгляд  миновал
бы киоск, не обратив на  него  внимания,  если  бы  не  две  странные  вещи:
стеклянные полки, на которых обычно бывают разложены пончики, были пусты,  а
сам торговец как-то  слишком  поспешно  выбирался  из  своего  ларька  через
боковую дверь.
   Гилмор посмотрел на Фей и Херши - оба ощетинились, глядя прямо на стоящий
перед ними ларек.
   Гилмор  почувствовал  какую-то  смутную  опасность.  Первоначально   едва
ощутимую  -  ведь  Херши  мог  учуять  всего   лишь   "смертоносный"   запах
завалявшейся булочки с шоколадом, а Фей просто увлеклась энтузиазмом  своего
партнера, однако и этого ощущения было  достаточно,  чтобы  проверить  ларек
уличного торговца.
   Он снова позволил собакам вести себя вперед.  Они  устремились  к  киоску
подобно самонаводящимся  ракетам.  Собравши