и рассчитывал на него - те, кто остались в живых,  -
и если он как дурак ворвется  внутрь,  подставив  себя  и  своих  людей  под
смертоносный обстрел, это не принесет им никакой пользы.
   Нет, как бы ему ни хотелось ворваться на станцию, как на боевом коне,  он
не должен этого делать, а будет действовать в соответствии с планом.
   Они сбавили скорость у первого угла, и Блакберн жестом  приказал  четырем
охранникам из своего отряда в двенадцать человек выпрыгнуть из грузовика. Их
задача заключалась в том, чтобы перелезть через стену  и  занять  позицию  в
углу компаунда. Еще четверо расположатся в остальных углах, а он сам,  Меган
и еще трое охранников перелезут через заднюю стену, напротив ворот. Водитель
останется в грузовике.
   Господи, пожалуйста, мысленно взмолился Блакберн, наблюдая, как  грузовик
поворачивает за угол; он хотел просить Бога, чтобы тот позволил уцелеть тем,
кто находились внутри компаунда. Но вместо этого  у  него  сложилась  другая
просьба:
   Господи, пожалуйста,  пусть  террористы  задержатся,  не  успеют  уехать;
помоги мне заставить их заплатить за все своей кровью.
   Меган, сидевшая рядом, коснулась его руки, стараясь  поддержать  его,  но
Блакберн не заметил этого. Все его внимание  было  сосредоточено  на  звуках
стрельбы,  доносящихся  из-за  стены,   и   перед   его   мысленным   взором
разворачивались картины мести.

***

   Садов слышал, что огонь затихает, и улыбнулся. Еще несколько минут, и  он
отзовет боевиков.
   - Ты сегодня хорошо поработала, - обратился он к Нике. В самом деле,  она
действовала безукоризненно, все ее выстрелы попали в цель, и  она  сохраняла
спокойствие даже в самые опасные  минуты  операции.  Ника  -  хороший  боец,
отличный солдат, и Садов был доволен, что она по-прежнему оставалась рядом с
ним.
   Справа донеслась короткая очередь из автомата АКМ, и наступила тишина.
   Все  кончено,  подумал  Садов.  Это  был  последний.  Протянув   руку   к
портативной рации на поясе, он трижды нажал на кнопку передачи точка,  тире,
точка. Это означало,  что  все  должны  собраться  у  гаража,  единственного
уцелевшего на станции здания.  Как  только  группа  соберется,  они  возьмут
штурмом гараж, убьют всех, кто находятся внутри, а затем  уедут  на  джипах,
которые Садов намерен был перепродать.
   Таков был его план. Он понял, что допустил  роковую  ошибку,  лишь  когда
кто-то стиснул его руку и острое лезвие ножа  уперлось  ему  в  горло.  Макс
гордился своими людьми. Как и подобает настоящим профессионалам, они не дали
воли  эмоциям  и  бесшумно  выполнили  его  задание,  достигнув  тем   самым
максимального успеха. Пользуясь тактикой, усвоенной на  службе  в  армейских
рейнджерах,  специальной  авиационной   службе,   морской   пехоте   особого
назначения,   которая   называла   себя   "тюленями",   и   других    особых
подразделениях, они быстро нашли врага и нейтрализовали боевиков  по  одному
или парами, не сделав ни единого выстрела. Но еще  более  удивительным  было
то, что американские охранники, несмотря на ярость, которая пылала в них так
же яростно, как и здания станции спутниковой связи, сумели, насколько  понял
Блакберн, захватить  всех  до  единого  живьем.  Таким  образом,  эта  банда
террористов целиком предстанет перед судом.
   Увидев впереди еще  двоих  террористов,  Макс  поднял  руку,  призывая  к
предельной осторожности, и устремился вперед. Слева шла Меган, а по сторонам
два охранника из службы безопасности станции.
   При других обстоятельствах Блакберн повел  бы  себя  более  осторожно  и,
возможно, позволил бы захватить террористов одному из  своих  охранников.  А
может быть, и нет.  Он  множество  раз  спорил  с  Гордианом,  категорически
отказываясь признать, что  любой  из  его  подчиненных,  каким  бы  зеленым,
молодым и неопытным он ни был, в большей мере незаменим, чем он, Блакберн, а
потому никогда не посылал своих людей туда, куда не отправился бы сам.
   Блакберн бесшумно подкрался к мужчине, подождал, пока тот не уберет  руку
от рации, укрепленной на поясе, и затем молниеносно бросился вперед, схватил
мужчину за плечо правой рукой, а левой прижал лезвие ножа к его  горлу.  Все
это было проделано молча. Он надеялся, что террорист как-то  отреагирует  на
захват, попытается сопротивляться, даст ему повод пустить в ход нож.
   Меган, действовавшая рядом с ним, не проявила такой жалости. Держа в руке
нож с острым коротким лезвием, она приблизилась к женщине, которая  была  ее
целью, и, повернув нож, нанесла сильный удар рукояткой по  основанию  черепа
террористки. Та упала на землю, потеряв сознание, ее длинные  темные  волосы
рассыпались из-под шлема.
   Слишком легко отделались, подумал Блакберн. Ему хотелось крови,  хотелось
провести  отточенным  лезвием  по  горлу  мужчины,  которого  захватил.   Но
поступить так он не мог. Прежде всего он был солдатом, и хотя он состоял  на
службе корпорации, а не страны, кодекс  солдатской  чести  не  позволял  ему
убить фактически беспомощного человека.
   Придет день, когда его боль и ярость пройдут,  и  тогда  он  поймет,  что
поступил правильно.
   Блакберн удерживал пленника до тех пор, пока охранники не связали его.
   Затем, вложив в ножны нож, он бросил своим людям:
   - Уберите его отсюда к чертовой матери.  Повернувшись  спиной  к  главарю
банды, Блакберн вместе с охранниками отправился на  поиски  тех,  кто  могли
остаться в живых. Это была длинная ночь, и он знал,  что  она  кончится  еще
нескоро.

Глава 43

Сан-Хосе, Калифорния, Нью-Йорк, 10 февраля 2000 года

   - Юрий Хвостов, - произнес Гордиан в  видеофон,  стоявший  на  письменном
столе. Его  голос  прозвучал  бесстрастно,  почти  механически,  без  всяких
эмоций.
   Он  напомнил  Нимецу  голоса  роботов  в  научно-фантастических   фильмах
пятидесятых годов. Еще ни разу он не слышал, чтобы Гордиан  так  говорил,  и
это беспокоило его больше, чем все,  что  произошло  за  последние  двадцать
четыре часа. Что делается у него в душе?
   Гордиан сидел в своем кабинете, глядя на жидкокристаллический экран,  где
видел лицо Блакберна. Нимец, сидевший напротив, пил уже третью  чашку  кофе.
Ни один из них не спал этой ночью, это было заметно  по  темным  кругам  под
глазами.
   - По данным, собранным Питом,  Хвостов  занимается  торговлей  на  черном
рынке и наркотиками. Нечто вроде дешевого Джона Готти, - добавил Гордиан.  -
Неужели от нас действительно  ожидают,  что  мы  поверим,  будто  именно  он
является автором и движущей силой столь сложного заговора?
   Из динамика донесся голос Блакберна.
   - Не надо обращать внимания на то,  в  чем  пытается  убедить  нас  Корут
Зельва. По-видимому он решил, что, подставив Хвостова,  сможет  на  какое-то
время сбить нас с настоящего следа.
   - Чьего следа? И на какое время? - спросил  Нимец.  -  Хотя  этот  парень
играет в дурачка, он не може не знать, что мы не оставим  без  расследования
полученную от него информацию. -Особенно после того, что произошло  с  нашим
персоналом на станции спутниковой связи, едва  не  добавил  он,  но  вовремя
остановился.
   - В том-то все дело, Пит, - сказал  Блакберн.  -  Я  считаю,  что  в  его
информации о Хвостове немало  правды.  Я  имею  в  виду,  что  сказанное  им
соответствует истине - ведь именно он является следующим звеном  цепи  после
организации Ника Ромы.
   Гордиан покачал головой.
   - Это не ответ на вопрос Пита. Как далеко мы продвинемся, после того  как
узнаем о  деятельности  Хвостова?  Меня  не  интересует,  насколько  глубоко
замешана в это дело русская мафия, потому что они не привлекли бы  Зельву  и
эту женщину... - Он посмотрел на лежащие перед ним  заметки,  разыскивая  ее
имя, Джилею Настик к участию в заговоре. Эти двое являются профессиональными
террористами и работают исключительно за деньги.
   - Они могли  затаить  злобу  против  Соединенных  Штатов  после  войны  в
Персидском заливе, - заметил Нимец.  -  Судя  по  тому,  что  сообщил  Максу
Ибрагим, они  винят  наше  правительство  в  нарушении  обещания  поддержать
курдских повстанцев в их борьбе против Саддама Хуссейна. Видит Бог,  в  этом
кроется немало правды.
   - Их недовольство  меня  не  интересует,  особенно  после  того  как  они
вырезали тысячи невинных людей, - ответил Гордиан. - И это не имеет никакого
отношения к тому, что Хвостов мог использовать своих людей  и  не  усложнять
дело.
   - Роджер...
   - Здесь что-то не так, - продолжал Гордиан. - Здесь что-то явно не так.
   Нимец увидел, как Роджер сжал и разжал  руку,  и  снова  подумал  о  том,
насколько сильно повлияла на него  смерть  Стайнеров  и  остальных  служащих
наземного терминала под Калининградом.
   - Послушай, Горд, у меня создалось впечатление, что мы сейчас говорим  об
одном и том же, - сказал Нимец. - Если мы решим, что  Хвостов  действительно
замешан в это, наш следующий шаг заключается  в  том,  чтобы  взять  .его  и
выжать все необходимые сведения. Увидим, что ему известно.
   - Я не думаю, что мы должны считать, будто  узнаем  что-то  от  Хвостова.
Гордиан посмотрел на Нимеца, затем повернулся к экрану. Его лицо походило на
застывшую маску. - Неужели вы не видите этого? Судя по  вашим  рассуждениям,
этот Корут сказал нам о Хвостове, чтобы сбить со следа. Но зачем ему  делать
это, если он считает, что Хвостов расколется и даст нам сведения, ведущие  в
правильном направлении?
   Нимец наморщил лоб и задумался.
   - Может быть, Корут недооценил давление,  которое  мы  можем  оказать  на
Хвостова, - многозначительно заметил Блакберн.
   - Кто-то оставил мертвое тело, которое мы обнаружили в номере  миланского
отеля, и еще один труп на пляже в Андалусии. Первый висел в  петле.  Второму
перерезали горло.  И  оба  принимали  участие  в  террористическом  акте  на
Таймс-сквер. Тот, по чьему приказу их убили, явно считает, что  нам  удастся
распутать этот клубок.
   - Роджер, - начал Блакберн, - я только хочу сказать...
   Гордиан продолжал, словно не слыша его слов:
   - Они хладнокровно умертвили Арта и Элейн  Стайнеров  -  самых  добрых  и
порядочных людей, с которыми я был когда-либо знаком. Стайнеры  были  женаты
сорок лет, рассчитывали скоро уйти на пенсию. Убиты десятки наших  техников,
рабочих и служащих, людей, которые ни разу в жизни не брались за оружие. Эти
люди всего лишь выполняли  свою  работу,  честно  зарабатывали  на  жизнь  и
одновременно приносили определенную пользу миру. Эти преступники убили  моих
друзей и моих сотрудников и пытались полностью уничтожить мою станцию, Макс.
   Они  знают,  что  мы  вплотную  занялись  этим  делом.  Знают,  потому  и
попытались отпугнуть нас. Вчера  они  зашли  слишком  далеко.  Но  при  этом
допустили ошибку, потому что я поклялся  найти  этих  негодяев  и  заставить
заплатить за то, что они сделали.
   Он закрыл глаза и молча сидел в кресле с дрожащими губами,  сжав  руки  в
кулаки. Нимец мельком посмотрел на него и перевел взгляд на  стену,  ощутив,
что вторгается в чужие чувства. Он испытывает, должно быть,  страшную  боль,
подумал он.
   - Роджер, я хочу найти Хвостова, и тогда мы увидим, какую пользу это  нам
принесет, - проговорил Блакберн после, казалось, бесконечно долгой паузы.  -
Но мне нужно твое разрешение,  чтобы  осуществить  эту  операцию  быстро,  в
нарушение всех законов. И если этот сукин сын пострадает...
   Недосказанная мысль повисла где-то между Россией  и  западным  побережьем
Америки.
   Гордиан молчал еще целую минуту. Затем кивнул, скорее обращаясь  к  себе,
чем к окружающим.
   -  Я  не  хочу,   чтобы   наши   люди   убивали   кого-нибудь,   исключая
обстоятельства,  связанные  с  самообороной,  -  сказал  он.  -  Я  не  могу
опускаться до уровня этих подонков. И я хочу, чтобы потом об этом узнал весь
мир.
   - Понял.
   - Знаю, что ты все понимаешь, Макс. Извини, что я был так резок.
   - Никаких проблем, Горд, - послышался ответ Блакберна. - Я  знаю,  что  у
всех у нас трудные времена.
   Гордиан снова кивнул.
   - Мы должны разобраться в  этом,  -  хриплым  голосом  проговорил  он.  -
Считаю, что нам необходимо понять причину происходящего.
   Понять причину?
   Устремив взгляд в стену и все еще  не  решаясь  посмотреть  на  Гордиана,
Нимец так и не смог разобраться, можно ли понять - а значит, и  оправдать  -
подобные действия.

***

   Они прибыли сюда, готовые к штурму.
   У них был официальный ордер на арест, подписанный  судьей,  но  никто  не
рассчитывал, что Ник Рома добровольно откроет двери и будет спокойно  ждать,
пока ему наденут наручники и зачитают права, положенные по закону.
   Они знали, что им придется приложить  немало  усилий,  а  потому  прибыли
сюда, вооруженные до зубов, имея в  своем  распоряжении  высокотехнологичное
оборудование  и  низкотехнологичное   снаряжение,   вроде   кувалд,   ломов,
бронезащиты, закрывающей все тело, и гранат со слезоточивым газом. Они взяли
с собой все, что сочли необходимым, и даже больше.
   Наготове была даже группа бойцов со специальным вооружением.
   Но они никак не ожидали, что "Платинум клаб" будет тих, как могила, а тем
более, что его двери будут распахнуты настежь.
   Однако, прибыв на место, они обнаружили именно это.
   - Черт побери, у этого парня  осведомители  повсюду.  Он  узнал,  что  мы
собираемся  арестовать  его.  Сейчас  он,  наверно,  на  полпути  к  России.
Руководитель группы, лейтенант полиции Манни ди  Анжело,  выключил  рацию  и
снова надел перчатки. Ему хотелось выразить свои чувства  самыми  последними
словами, но было слишком холодно, чтобы напрасно тратить силы.
   - А вдруг это ловушка? - спросил один из полицейских.
   - Нет. - Манни вздохнул. - Ник умен, но  еще  никто  не  думает,  что  он
мыслит так утонченно. Впрочем, давайте проявим осторожность. - Лейтенант дал
знак своим людям приступить к операции.
   Полицейские  двинулись  вперед  с  предельной   осторожностью,   попарно,
прикрывая друг друга.
   Склад был покинут, но еще раньше был разграблен. Те, кто сделали это,  не
оставили там ничего, что представляло бы хоть  какую-то  ценность.  Со  стен
были сорваны телефоны, разбиты автоматы, торгующие газированными  напитками,
украдена находившаяся там мелочь. Стены были в надписях - здесь уже побывала
не одна банда. Некоторые надписи оказались совсем свежими - на  них  еще  не
успел засохнуть спрей.
   Мелочное хулиганство. И совсем недавнее.
   По-видимому, у мистера Ромы были враги в низших сферах.
   - Эти парни, наверняка, считают, что Ромы здесь нет, - узнай он об  этом,
им бы всем  отрезали  яйца.  -  Манни  окинул  сцену  недовольным  взглядом.
Интересно, что им известно?
   - Действительно,  очень  интересно.  Полицейские  двинулись  вперед.  Чем
дальше они продвигались, тем значительнее были разрушения -  видимо  потому,
что соответственно возрастала  стоимость  награбленного.  Когда  полицейские
вошли в кабинет Ника,  им  показалось,  что  здесь  побывала  стая  голодной
саранчи. И все-таки бандиты унесли не все.
   - Боссу это не понравится.  -  Манни  посмотрел  на  мертвое  тело  Ника,
валявшееся на полу, - явно кому-то  понадобилось  кресло,  в  котором  погиб
хозяин клуба.
   - Не знаю - мне кажется, что Ник получил то,  что  заслужил.  -  По  лицу
полицейского пробежала улыбка. - И все-таки я  рад,  что  докладывать  боссу
придется тебе.
   Манни оказался прав. Билл Гаррисон все еще сидел у себя в кабинете.
   Приближалась полночь, но на его столе набралось столько докладов и разных
материалов,  связанных  с  террористическим  актом,  что  впору   приглашать
археолога, чтобы докопаться до дна.
   На вершине этой горы документов видное место занимали фотографии Ромы  на
месте убийства, в его кабинете.
   Гаррисону действительно не понравилось случившееся. Ему  хотелось,  чтобы
человек, виновный в таком ужасном преступлении,  причинивший  столько  горя,
предстал перед судом. Гаррисон хотел  встать  перед  ним  вместе  с  другими
пострадавшими и  обвинить  его  в  содеянном,  рассказать  ему  о  кошмарах,
страданиях и одиночестве. Ему хотелось, чтобы Ник Рома  оказался  в  тюрьме,
наблюдать за тем, как система заживо пожирает его.
   И только после того как Ник отсидит там десятки лет, он хотел видеть, как
его пристегнут к электрическому стулу и включат ток.
   Но теперь это уже несбыточно.
   В отличие от большинства своих жертв, Ник умер быстро и безболезненно.  У
него, наверно, даже и не было времени понять, что же происходит.
   Гаррисона лишили возможности отомстить, и он чувствовал себя обманутым.
   Он смотрел на цветные фотографии  -  размером  восемь  на  десять  дюймов
человека, сумевшего спастись от возмездия.
   И в этот момент он услышал голос  Рози,  ясно  и  отчетливо,  словно  она
стояла родом с ним:
   "Так лучше. Теперь ты сможешь жить дальше".
   Он оглянулся вокруг. В кабинете не было ни души. Снизу  доносился  шум  -
это кипел обычной лихорадочной жизнью огромный город.  Но  здесь  никого  не
было, кроме него, а он слышал голос, который не мог слышать.
   - Рози? - Тишина. - Рози! - Молчание. Волна боли охватила его, но  сквозь
мучительную боль он впервые почувствовал что-то похожее на  мир.  Рози  -  а
была ли это действительно Рози? - как всегда оказалась права.
   Его жажда мести  была  столь  же  разрушительной,  причиняла  столько  же
страданий, как и человек на этих фотографиях. Она поглотила бы его, медленно
умертвила бы его душу, если бы он допустил это.
   Сейчас ему нужно стремиться к торжеству справедливости.
   Необходимо найти людей, виновных в этом преступлении. Их  нужно  найти  и
посадить за решетку, чтобы они никогда  больше  не  могли  сотворить  ничего
подобного.
   Ник Рома больше не причинит людям горестей и бед в этой жизни. После того
как закончится канцелярская работа, связанная с его смертью, дело закроют.
   Ник, разумеется, действовал не один. И он Билл Гаррисон,  не  успокоится,
пока не найдет всех преступников.
   Но не ради мести. Ради правосудия. И для того, чтобы  сохранить  мир  для
всех добропорядочных людей, которых он поклялся защищать. Это его работа,  и
он выполнит ее.
   Гаррисон встал, повернулся спиной к столу и пошел  за  своим  пиджаком  и
пальто.
   У него есть дочь и дом, куда он должен вернуться, и  жизнь,  возвращенная
ему. У него есть будущее. Его долг перед памятью жены сделать так, чтобы это
была достойная жизнь, которую он должен прожить без нее.
   Билл Гаррисон выключил свет и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
   Дома его ждала Таша.

Глава 44

Москва, 11 февраля 2000 года

   Спустя несколько минут после того, как он вышел из телевизионной  студии,
откуда вел свою вечернюю телепередачу, Аркадий Педаченко опустился на заднее
сиденье "мерседеса" и распорядился, чтобы шофер  отвез  его  в  "Националь",
роскошный отель, из окон которого открывался вид на золотые луковицы Кремля.
   Лимузин остановился у входа в отель, и он проследовал через  вестибюль  с
огромной старинной люстрой на потолке, кивнув знакомому портье  у  конторки,
затем поднялся в лифте в трехкомнатный номер-люкс, который был закреплен  за
ним и оплачен уже в течение нескольких лет.
   У Педаченко это вошло в обычай. Он приезжал сюда раз или  два  в  неделю,
обычно один, и скоро к нему в номер являлась  одна  из  дорогих  проституток
"доступная девушка", как их называли. Шофер лимузина и персонал отеля хорошо
знали об этом, но такое поведение видного политического  деятеля  совсем  не
считалось скандальным. В конце концов, Педаченко был холостяком, а репутация
плейбоя только укрепляла его  харизматическую  привлекательность  у  широкой
общественности, которой нравился романтический  ореол  и  налет  эротической
чувственности. К тому же новые русские  -  особенно  москвичи,  составлявшие
основу его движения, - ценили хорошую жизнь и не могли  понять  сексуального
пуританства, укрепившегося за последние годы в Америке.  Пусть  он,  гласило
общественное мнен