ующих поколений свои выдающиеся интеллектуальные способности и  острый
инстинкт игрока, что..." Джек Райан нахмурился, глядя на  экран  компьютера.
Слишком похоже на докторскую диссертацию, а он уже написал ее.  Райан  решил
было  стереть  с  жесткого  диска  весь  абзац,  но  потом  передумал.   Эти
рассуждения годятся в качестве  вступления.  Как  они  ни  плохи,  но  могут
послужить отправной  точкой  для  того,  что  ему  хочется  сказать.  Почему
вступление всегда самая трудная часть исторического труда? Вот уже три  года
он работал над  книгой  "Сражающийся  моряк"  -  биографией  адмирала  флота
Уильяма  Хэлси  <Уильям  Ф.  Хэлси  (1882-1959)  -   американский   адмирал,
командовал тихоокеанскими флотами США, принимал участие в морских  сражениях
с японским флотом во время второй мировой  войны.>.  Почти  весь  текст  был
записан на полудюжине гибких дисков, лежащих рядом с компьютером "Эппл".
   - Папа? - На Джека смотрели глаза дочери.
   - Как поживает сегодня утром моя маленькая Салли?
   - Хорошо, папочка.
   Райан посадил девочку  к  себе  на  колени,  предусмотрительно  отодвинув
кресло  подальше  от  клавиатуры  компьютера.  Салли  уже  неплохо   владела
компьютерными играми и учебными программами, и порой ей приходило в  голову,
что она вполне справится и с папиным  компьютером.  Однажды  это  привело  к
потере двадцати тысяч слов электронной рукописи, что стоило  Салли  изрядной
трепки.
   Девочка положила головку на плечо отца.
   - Грустная ты какая-то. Что беспокоит мою малышку?
   - Понимаешь, папочка, скоро Рождество.., а  вдруг  Санта-Клаус  не  знает
нашего нового адреса? Ведь в прошлом году мы жили в другом месте.
   - А-а, понимаю. Ты боишься, что он не найдет тебя?
   - Ага.
   - Почему же ты не спросила меня раньше? Конечно, он придет сюда. Обещаю.
   - Обещаешь?
   - Честное слово.
   - Хорошо. - Салли поцеловала отца и выбежала  из  комнаты  смотреть  свои
мультфильмы по "гели", как называют телевизор в Англии.
   Райан был рад, что она прервала его работу, напомнив о кое-каких делах до
отлета в Вашингтон. Где же.., ах да, вот. Он достал из ящика стола дискету и
вставил ее в прорезь компьютера. Сняв информацию с  экрана,  Райан  принялся
составлять список рождественских подарков, затем вывел  его  на  принтере  и
положил листок в бумажник. Что-то в это субботнее утро ему не работалось. Он
решил поиграть с детьми. Ведь почти всю будущую неделю ему придется провести
в Вашингтоне.

Ударная подлодка "В. К. Коновалов"

   Советская подлодка "В. К. Коновалов" ползла над песчаным  дном  Баренцева
моря со скоростью три  узла.  Сейчас  она  находилась  в  юго-западном  углу
квадрата 54-90 и в течение последних десяти часов дрейфовала с юга на  север
и обратно, ожидая прибытия "Красного Октября", чтобы  приступить  к  учениям
"Октябрьский  мороз".  Капитан  второго  ранга  Виктор  Алексеевич   Туполев
неторопливо  прохаживался  вокруг  перископа  в  центральном   посту   своей
небольшой ударной подлодки. Он ждал,  когда  появится  его  бывший  учитель,
надеясь кое-что продемонстрировать ему.  Туполеву  довелось  прослужить  два
года под командованием "профессора". Это были интересные годы, и хотя  порой
поведение бывшего командира казалось Виктору несколько циничным  -  особенно
по отношению к партии, - у него не было ни малейших сомнений по  поводу  его
высочайшего профессионального мастерства и неисчерпаемого  запаса  хитрости,
столь важной для подводника.
   Впрочем, сам Туполев сейчас мало в чем уступал бывшему учителю. Был одним
из его лучших учеников, сам стал командиром подводной лодки,  а  с  недавних
пор под его началом новейшая ударная подлодка типа "альфа",  одна  из  самых
быстроходных  в  мире.  Месяцем  раньше,  когда  Рамиус  занимался  доводкой
"Красного Октября" после ходовых испытаний, Туполев с тремя своими офицерами
слетал на Каспийское море, где познакомился с  экспериментальным  прототипом
субмарины, на которой испытывалась новая движительная система. Тридцать  два
метра длиной, с дизельной двигательной установкой и электрическими  моторами
для подводного плавания,  она  специально  была  построена  там,  далеко  от
океанских  просторов,  чтобы  сохранить  ее  в  тайне  от  любопытных   глаз
противника. Лодка находилась  в  закрытом  доке,  куда  не  могли  заглянуть
всепроникающие  фотообъективы   американских   разведывательных   спутников.
Туполев сразу понял, что Рамиус принимал участие  в  разработке  гусеницы  и
сразу  узнал  руку  Мастера.  Обнаружить  субмарину,   оборудованную   такой
движительной системной, будет чертовски трудно,  однако  все-таки  возможно.
После недельного  слежения  за  экспериментальной  моделью,  проводимого  на
севере  Каспия  с  использованием  катера  с  электрическим   двигателем   и
буксируемой пассивной  гидролокационной  системой  -  лучшей  из  когда-либо
созданных в стране, - Туполев пришел к выводу, что сумел найти слабое  место
новой  лодки.  Не  то  чтобы  это  был  серьезный  порок,  но   этим   можно
воспользоваться.
   Разумеется, успех не был гарантирован.  Ему  предстояло  преследовать  не
только  подлодку,  но  и  опытнейшего  капитана,  командующего  ею.  Туполев
прекрасно знал район предстоящих учений - здесь  преобладают  изотермические
воды и  практически  нет  слоя  температурного  скачка,  под  которым  может
укрыться субмарина. Район находится достаточно далеко от устьев крупных  рек
северного побережья России, и потому здесь  не  приходится  беспокоиться  об
участках воды  различной  солености,  так  мешающих  работе  гидролокаторов.
"Коновалов" был оснащен лучшей гидроакустической системой, созданной в СССР,
- ее скопировали с французской DUUV-23  и,  по  словам  разработчиков,  даже
несколько усовершенствовали.
   Туполев намерен был применить  американскую  тактику  медленного  дрейфа:
поддерживать минимальную скорость, при которой  его  лодка  слушается  руля,
соблюдать полную тишину и ждать, пока "Красный Октябрь" пересечет  их  курс.
Затем он будет следовать за ракетоносцем, фиксировать в бортовом журнале все
изменения курса и скорости соперника и через  несколько  недель,  когда  они
сравнят данные журналов, учитель увидит, что его бывший ученик одержал верх;
Давно пора показать, что и Рамиуса можно превзойти.
   -  Что  там  у  гидроакустиков?  -  Туполев  устал  ждать.  Терпение   не
принадлежало к числу его достоинств.
   - Ничего нового, товарищ командир. - Старпом указал на крест,  обознающий
на карте положение "Рокоссовского", подводного ракетоносца типа "дельта", за
которым они уже несколько часов следили в  районе  учений.  -  Наш  приятель
продолжает описывать круги на малой скорости. Вы не считаете, что он  делает
это с целью запутать нас? А может, капитан Рамиус специально  договорился  о
прибытии сюда "Рокоссовского", чтобы усложнить нашу задачу?
   Эта мысль уже приходила в голову Туполеву.
   - Возможно,  но  сомневаюсь.  Учения  организованы  по  личному  указанию
адмирала  Корова.  И  наши  приказы  и  Рамиуса  находились  в  запечатанных
конвертах. Правда, Коров - старый друг нашего Марка.  -  Туполев  подумал  и
решительно качнул головой. - Нет. Коров -  честный  человек.  Думаю,  Рамиус
двигается с  минимальной  скоростью,  старается  заставить  нас  нервничать,
вынудить на ошибку. Ему известно, что наша задача - обнаружить его, и потому
планирует свои действия соответственно. Он может попытаться войти в  квадрат
с той стороны, где мы его никак не ожидаем, - или хочет заставить нас думать
так. Вам не довелось служить под его командованием, товарищ  лейтенант.  Это
старая хитрая  лиса,  он  поседел  на  подводных  лодках.  Будем  продолжать
патрулирование в таком же режиме еще четыре часа. Если за это  время  мы  не
обнаружим его, перейдем в юго-восточный угол квадрата, а оттуда направимся к
центру. Вот так.
   Туполев и не рассчитывал, что с легкостью обнаружит Рамиуса. Этого еще не
удавалось ни одному командиру ударной  подлодки.  Виктор  решил,  что  будет
первым, и сложность задачи послужит лишним доказательством  его  мастерства.
Через год-другой он надеялся стать новым Мастером.

День третий

Воскресенье, 5 декабря

Подводный ракетоносец "Красный Октябрь"

   "Красный Октябрь" жил вне реального времени. Не было восходов и  закатов,
не  было  и  дней  недели.  В  отличие  от  надводных  кораблей,  где   часы
переставляют в  соответствии  с  поясом,  в  котором  они  в  данный  момент
находятся, на подводных лодках живут по единому  времени.  Для  американских
субмарин это "Zulu" - время по Гринвичу, а для советских - московское время,
на час опережающее солнечное с целью экономии электроэнергии.
   Рамиус появился в центральном посту,  когда  утро  было  уже  в  разгаре.
Ракетоносец шел теперь курсом два-пять-ноль со скоростью  тринадцать  узлов,
находясь в тридцати метрах от дна в  западной  оконечности  Баренцева  моря.
Через несколько часов морское дно резко уйдет вниз на чудовищную глубину,  и
подводная лодка сможет погрузиться еще глубже. Взглянув на карту и  на  ряды
бесчисленных приборов, что протянулись на обеих  переборках,  Рамиус  сделал
запись в бортовом журнале.
   - Лейтенант Иванов! - резко окликнул он младшего вахтенного офицера.
   - Да, товарищ командир? - Иванов был самым молодым офицером  на  корабле,
недавним выпускником Высшего  военно-морского  училища  подводного  плавания
имени Ленинского комсомола, бледным, худым и энергичным парнем.
   - Я  собираю  старших  офицеров  в  кают-компании.  Вы  будете  выполнять
обязанности вахтенного офицера. Это ваше первое  плавание,  Иванов.  Как  вы
себя чувствуете?
   - Намного лучше, чем рассчитывал, товарищ  командир,  -  ответил  Иванов,
чуть покривив душой.
   - Прекрасно, товарищ  лейтенант.  Я  считаю  необходимым  давать  младшим
офицерам как можно больше самостоятельности, чтобы они могли приобрести опыт
командования. Вот  почему  на  время,  пока  старшие  офицеры  будут  заняты
еженедельными политзанятиями, командовать кораблем будете вы! На вас ложится
ответственность за безопасность ракетоносца и  его  команды!  В  училище  вы
приобрели все необходимые знания,  а  мои  инструкции  записаны  в  бортовом
журнале. Если  будет  обнаружена  какая-то  подводная  лодка  или  надводный
корабль, немедленно сообщите  мне  и  тут  же  начинайте  маневр  уклонения.
Вопросы?
   - Вопросов нет, товарищ командир. - Иванов вытянулся по стойке смирно.
   - Отлично. - Рамиус улыбнулся. - Павел Ильич, вы навсегда запомните  этот
момент, как один из самых замечательных в своей жизни. Я  знаю  это,  потому
что до сих пор помню свою первую вахту. Не забудьте о полученных приказах  и
своих обязанностях!
   Глаза юноши гордо сверкнули. Печально,  что  его  ждет  такая  судьба,  с
сожалением подумал Рамиус, все еще ощущая себя  учителем.  Судя  по  первому
впечатлению, у этого Иванова задатки хорошего офицера.
   Рамиус резко повернулся и направился на корму, к каюте врача.
   - Доброе утро, доктор.
   - Доброе утро, товарищ командир. Пора на политзанятия? - Петров держал  в
руках описание новой рентгеновской установки.
   - Совершенно верно, товарищ врач, но у меня есть для вас  поручение,  так
что вы не сможете принять участие  в  политзанятиях.  Пока  старшие  офицеры
заняты в кают-компании, вахту в центральном посту  и  в  машинном  отделении
несут три молодых офицера.
   - Вот как? - Глаза Петрова расширились от  удивления.  За  несколько  лет
плавания на подлодках такое он слышал впервые.
   - Успокойтесь,  доктор,  -  улыбнулся  Рамиус.  -  Я  успею  вернуться  в
центральный пост за двадцать секунд, да и стармех Мелехин окажется у  своего
драгоценного реактора в считанные секунды. Рано или поздно  молодые  офицеры
должны привыкать к самостоятельности. Пусть это произойдет как можно раньше.
Так вот, прошу вас понаблюдать за ними. Я знаю, что у них достаточно  знаний
для  выполнения  своих  обязанностей,  но   мне   нужно   убедиться   в   их
психологической устойчивости. Если за ними будет следить Бородин или я,  они
будут чувствовать себя скованными. К  тому  же  мне  важно  услышать  мнение
опытного медика, понимаете?
   - А-а, вы хотите,  чтобы  я  понаблюдал,  как  они  ведут  себя,  получив
возможность действовать самостоятельно. Понимаю.
   - Совершенно верно.  Без  наблюдения  со  стороны  старших  офицеров,  их
непосредственных начальников, -  кивнул  Рамиус.  Молодым  офицерам  следует
предоставить такую возможность, однако она не  должна  быть  неограниченной.
Если вы заметите что-то, что вызывает у вас сомнение, тут же  сообщите  мне.
Надеюсь, трудностей не возникнет. Мы в открытом  море,  кораблей  поблизости
нет, и атомный реактор работает с минимальной  мощностью.  Первое  испытание
для молодых офицеров должно быть  простым.  Придумайте  какой-нибудь  повод,
чтобы наведываться к ним и не спускайте глаз с этих детей. Задавайте вопросы
о том, чем они занимаются, проявите интерес. Петров рассмеялся.
   - Вы и меня хотите кое-чему научить, товарищ командир? Мне говорили о вас
в Североморске. Хорошо, я все сделаю. Но это первое политзанятие, которое  я
пропущу за последние годы.
   - Судя по вашему личному делу, Евгений Константинович, вы  можете  читать
лекции даже членам Политбюро.  -  Что  отнюдь  не  свидетельствует  о  твоих
медицинских познаниях, добавил про себя Рамиус.
   Капитан направился  в  кают-компанию,  где  уже  собрались  офицеры,  его
единомышленники. Стюард поставил на стол чайники с  чаем  и  черный  хлеб  с
маслом. Рамиус посмотрел на угол стола. Пятна крови были давно смыты, но  он
точно помнил, как они выглядели  вчера.  В  этом,  подумал  он,  заключается
разница между ним и человеком, которого он убил. Тот бы не угрызался.  Перед
тем как занять место во главе стола, он повернулся и  запер  дверь.  Офицеры
выпрямились, но не встали -  в  кают-компании  было  слишком  тесно,  чтобы,
отодвинув кресла, приветствовать своего командира.
   Во время плавания политзанятия проводились по  воскресеньям.  Обычно  это
было делом Путина. Он читал передовицы из "Правды",  цитировал  высказывания
Ленина, после чего шло  обсуждение  уроков,  которые  следовало  извлечь  из
прочитанного. Все это весьма походило на церковную службу.
   Теперь, после смерти  замполита,  его  обязанности  перешли  к  командиру
корабля.  Однако   Рамиус   сомневался,   что   тема   сегодняшних   занятий
предусматривалась Уставом корабельной службы. Каждый офицер в  кают-компании
являлся участником  заговора  и  был  посвящен  в  его  подробности.  Рамиус
рассказал о тех незначительных изменениях, которые понадобилось внести в уже
оговоренные планы, а также о посланном письме.
   - - Значит, пути назад нет, - констатировал Бородин.
   - Мы согласовали план действий еще до выхода в  море.  Остается  идти  до
конца. - Присутствующие отреагировали на его слова именно так, как он ожидал
- спокойно. Другого и быть не могло. Все они были холостяками; ни у кого  из
них не осталось дома ни жены, ни детей. Каждый  был  членом  партии,  каждый
пользовался доверием политорганов.  Партийные  взносы  до  конца  года  были
уплачены, партбилеты хранились  там,  где  надлежало  хранить  их  преданным
коммунистам - у  сердца.  И  всех  объединяла  глубокая  неудовлетворенность
советским режимом, а некоторых даже ненависть к нему.
   План впервые возник вскоре после смерти Натальи. Ярость,  которую  Рамиус
почти бессознательно подавлял на протяжении всей жизни, выплеснулась  наружу
с такой силой и страстью,  что  сдерживать  ее  дальше  он  просто  не  мог.
Многолетняя привычка  к  самоконтролю,  сдержанность  и  холодное  презрение
позволили ему скрывать свои чувства, а  многолетний  морской  опыт  позволил
найти достойный выход своей ненависти.
   Марк еще не пошел в школу, когда впервые  узнал  от  товарищей  по  играм
правду о том, чем занимался его отец Александр Рамиус в  Литве  в  сороковом
году и после сомнительного освобождения от немцев в  сорок  четвертом.  Дети
повторяли то, о чем тайком шептались их родители.  Однажды  Марк  пересказал
отцу услышанное от своей подружки, и  к  несказанному  ужасу  мальчика  отец
девочки  исчез.  За  эту  невольную  оплошность  Марка   сочли   доносчиком.
Заклейменный позорной кличкой за свое  преступление  -  которое,  как  учило
государство, вовсе не было преступлением,  -  мальчик  осознал  всю  тяжесть
своей вины и больше никогда ничем не делился с отцом.
   В  те  годы,  когда  формировалась  личность  ребенка,   старший   Рамиус
возглавлял Центральный комитет Коммунистической партии Литвы в  Вильнюсе,  а
мальчика, оставшегося без матери, отдал на воспитание бабушке, своей матери,
что было обычным в  стране,  разоренной  жесточайшей  четырехлетней  войной.
Александр, ее единственный сын, еще юношей ушел из  дома  и  стал  одним  из
красных латышских стрелков, составлявших охрану  Ленина,  а  она  продолжала
жить по старинке и до 1940 года ежедневно ходила в костел к  мессе.  Она  не
забыла религиозных традиций, в которых  была  воспитана.  В  памяти  Рамиуса
навсегда сохранился образ пожилой седой женщины, которая рассказывала ему на
ночь интересные сказки - он тогда и не подозревал, что это  были  библейские
притчи. Было бы слишком опасно водить Марка в костел - отдельные костелы еще
продолжали действовать, - но все же бабушка  сумела  окрестить  мальчика  по
римско-католическому обряду. Она никогда не рассказывала  об  этом  внуку  -
риск был слишком велик. Советская власть самым  жестоким  образом  подавляла
католицизм в прибалтийских республиках. Когда  Марк  вырос,  он  понял,  что
марксизм-ленинизм слишком ревнивое богоучение, чтобы терпеть соперников.
   В вечерних рассказах бабушки Хильды, основанных  на  библейских  сюжетах,
всегда говорилось о добре  и  зле,  добродетели  и  вознаграждении  за  нее.
Ребенку они казались всего лишь  интересными  сказками,  но  он  никогда  не
говорил о них с отцом,  потому  что  догадывался  уже  тогда,  что  отец  не
потерпит этого.  Когда  Рамиус-старший  снова  взялся  за  воспитание  сына,
религиозное образование поблекло в его  сознании,  но  полностью  так  и  не
исчезло.
   Еще  мальчиком  Марк  скорее  чувствовал,  чем  понимал,  что   советские
коммунисты  пренебрегают  основными  человеческими  нуждами.  С  годами  это
обретало все более конкретную  форму.  Благо  народа  -  высокая  цель,  но,
отказывая человеку в  душе,  в  ее  бессмертии,  марксизм  лишил  его  основ
человеческого достоинства и личностных ценностей. Он также отмел  в  сторону
объективные мерки правосудия и этики,  которые,  понял  юноша,  представляют
собой основное наследие религии для цивилизованного мира. У Марка  появились
собственные  представления  о  добре  и  зле,   отличные   от   официальных,
проповедуемых государством. Это позволило  ему  обрести  свои  критерии  для
оценки и собственного поведения и поведения окружающих. Но их  он  тщательно
скрывал.  Однако  это  удерживало  его  наподобие  якоря  и,  как  и  якорь,
скрывалось в глубине.
   Ни у кого и в мыслях не было, какой душевный разлад поселился в  сознании
мальчика, никто даже не заподозрил этого. Как и  все  советские  дети,  Марк
стал  октябренком,  а  затем   и   пионером.   В   начищенных   башмаках   и
кроваво-красном  галстуке  он  принимал  участие  в  обязательных   парадах,
знаменующих годовщины  боевых  побед  Советской  армии,  замерев  по  стойке
смирно, прижимая к  груди  бездействующий  автомат,  стоял  в  торжественном
карауле у Вечного огня рядом с могилой Неизвестного солдата. Торжественность
таких церемоний не была для него формальной. С малолетства  он  был  уверен,
что мужественные воины, у  могил  которых  он  отдавал  салют,  с  таким  же
беззаветным героизмом отдали  свои  жизни,  какой  он  видел  в  бесконечных
фильмах о недавней войне, не сходивших с экранов  местного  кинотеатра.  Они
воевали против не