трубку
телефона.
   - Сто метров под килем, товарищ командир.
   - Увеличить обороты до двух третей, лево руля десять градусов.  -  Рамиус
посмотрел на Комарова. - Сообщи на "Пургу"  о  перемене  курса  и  проследи,
чтобы они не повернули в нашу сторону.
   Комаров взял маленький фонарь-мигалку и просигналил на ледокол. Подводный
ракетоносец начал медленно увеличивать скорость, преодолевая  инерцию  своей
огромной массы в тридцать тысяч тонн.  Наконец  мощные  двигатели  разогнали
"Красный Октябрь", и вода, рассекаемая форштевнем,  образовала  трехметровую
пенящуюся арку; волны от нее  перекатывались  через  палубу,  разбиваясь  об
отвесную стену рубки. "Пурга" отвернула вправо, уступая путь ракетоносцу.
   Рамиус посмотрел в сторону кормы  на  отвесные  утесы  Кольского  залива.
Тысячелетия назад они обрели такую форму под безжалостным напором гигантских
ледников. Сколько раз за двадцать лет  службы  на  Краснознаменном  Северном
флоте доводилось ему  смотреть  на  этот  широкий  залив  с  его  скалистыми
берегами? Сейчас он видит их в последний раз. Так или иначе он  не  вернется
обратно. Что ждет его впереди? Рамиус откровенно признался себе, что это его
не особенно волнует. Может быть, то, что говорила ему в  детстве  бабушка  о
Боге и вознаграждении за честно прожитую  жизнь,  действительно  правда.  Он
очень надеялся на это; как было бы замечательно, если  бы  Наталья  не  ушла
навсегда. Как бы ни сложилось теперь, пути назад нет. В  последнем  мешке  с
почтой, переданном на берег перед самым выходом в море, он  оставил  письмо.
Возврат теперь исключен.
   - Комаров, просигналь на "Пургу": погружаемся в... - капитан посмотрел на
часы, - в тринадцать двадцать. Операция  "Октябрьский  мороз"  начинается  в
соответствии с графиком. Можете приступать к другим обязанностям. Вернемся в
назначенный срок.
   Комаров передал сообщение  на  ледокол,  нажимая  на  кнопку  сигнального
прожектора. Оттуда мигом последовал ответ, и Рамиус без  помощи  сигнальщика
прочитал световые вспышки: ЕСЛИ ТОЛЬКО  КИТЫ  НЕ  СХАРЧАТ  ВАС.  СЧАСТЛИВОГО
ПУТИ, "КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ".
   Рамиус поднял трубку  телефона,  нажал  на  кнопку  вызова  радиорубки  и
приказал передать аналогичное сообщение в штаб флота в  Североморске.  Затем
он вызвал центральный пост.
   - Глубина под килем?
   - Сто сорок метров, товарищ командир.
   - Приготовиться к погружению. - Рамиус повернулся  к  впередсмотрящему  и
приказал ему спуститься внутрь подлодки. Молодой матрос направился  к  люку.
Наверно,  он  рад  был  покинуть  мостик  и  снова  оказаться  в  тепле,  но
приостановился у люка и еще раз посмотрел на небо, затянутое облаками, и  на
исчезающие вдали скалистые утесы. Выход в море  на  подводной  лодке  всегда
одновременно волнует и печалит душу моряка.
   - Очистить мостик. Примешь на себя управление, Григорий, когда спустишься
в центральный пост.
   Комаров кивнул и исчез внутри рубки. Капитан остался один.
   Рамиус в последний раз окинул внимательным взглядом горизонт. Солнце едва
виднелось за  кормой,  над  головой  нависли  свинцовые  тучи,  море  вокруг
казалось черным, только белели гребешки на вершинах волн. Неужели  я  сейчас
прощаюсь с миром? - подумал капитан. Если так, то я предпочел бы увидеть под
занавес что-нибудь повеселее.
   Прежде чем скользнуть по ведущему вниз трапу, он  осмотрел  затвор  люка,
потянул  за  цепочку,  закрывающую  его,  и  убедился,  что   автоматическое
устройство  герметизации  сработало  надежно.  Восьмиметровый  спуск  внутри
паруса к прочному корпусу <Прочный корпус -  внутренний  герметичный  корпус
подводной  лодки  из  толстых  листов  металла.  Между  наружным  и  прочным
корпусами  находятся  балластные  цистерны.>  лодки,  еще  два  трапа  -   и
центральный пост. Мичман задраил второй люк и резким движением  сильных  рук
повернул до предела запорное колесо.
   - Григорий? - произнес Рамиус.
   -  Полный  порядок,  -  отрывисто  бросил  штурман,  указывая  на   пульт
погружения. Датчики герметизации корпуса светились зеленым светом  -  корпус
надежно задраен. - Все системы проверены. Лодка готова к погружению.
   Капитан   лично   провел   визуальный   осмотр   датчиков   механических,
электрических и гидравлических систем, кивнул, и вахтенный мичман открыл щит
управления клапанами продувки.
   - Погружение, - скомандовал Рамиус  и  прошел  к  перископу,  где  сменил
своего старпома Василия Бородина.
   Комаров  нажал  на  кнопку,  и  во  всех  помещениях  подлодки  прозвучал
пронзительный сигнал, эхом отразившийся от корпуса ракетоносца.
   - Заполнить главные балластные цистерны. Плоскости  горизонтальных  рулей
вниз на десять градусов, - приказал Комаров, внимательно  наблюдая  за  тем,
чтобы каждый матрос точно исполнял его распоряжения.
   Рамиус прислушивался к происходящему в центральном посту, но не следил за
действиями  моряков.  Комаров  был  лучшим  молодым   офицером,   когда-либо
служившим под его началом, и уже давно завоевал полное доверие капитана.
   Корпус "Красного Октября"  наполнился  шумом  воздуха,  вырывающегося  из
открытых клапанов продувки, размещенных в верхней части балластных  цистерн.
В цистерны, вытесняя  воздух,  поддерживавший  плавучесть  подлодки,  хлынул
поток воды. Процесс  погружения  требовал  времени,  потому  что  в  корпусе
подводного ракетоносца находилось множество таких цистерн, каждая из которых
была разделена на отдельные ячейки. Рамиус отрегулировал перископ и  увидел,
как черная вода за бортом на короткое время превращается в пену.
   "Красный Октябрь" был самой большой и самой современной подводной  лодкой
из всех, какими доводилось  командовать  Рами-усу,  но  у  нее  имелся  один
крупный недостаток. На  ней  была  мощная  двигательная  установка  и  новый
практически бесшумный движитель <Движитель - устройство  для  преобразования
энергии двигателя в работу, расходуемую  на  преодоление  сопротивления  при
движении. У кораблей движителем является гребной винт.>,  который,  надеялся
Рамиус, сможет сбить с толку как американские,  так  и  советские  подводные
лодки, однако ее водоизмещение было столь велико, что она, подобно  раненому
киту, слишком медленно меняла глубину погружения. Лодка медленно всплывала и
еще медленнее погружалась.
   - Перископ ниже уровня воды. - Рамиус  не  сразу  отошел  от  прибора.  -
Убрать перископ, - скомандовал он.
   - Проходим сорок метров, - доложил Комаров.
   - Выровнять лодку на сотне метров.
   Теперь Рамиус наблюдал за работой своих матросов. При  первом  погружении
холодок пробегает по коже даже у опытных моряков, а его  команда  наполовину
состояла из недавних деревенских  парней,  прибывших  на  "Красный  Октябрь"
прямо с подготовительных курсов. Корпус  подлодки  потрескивал  от  давления
окружающей воды, и к  этому  тоже  надо  привыкнуть.  У  нескольких  молодых
матросов побледнели лица, но ребята стояли на своих боевых постах,  стараясь
не подавать  виду,  что  им  не  по  себе.  Комаров  приступил  к  процедуре
выравнивания  подлодки  на   заданной   глубине.   Слушая   четкие   команды
капитан-лейтенанта, Рамиус следил за ним с гордостью, словно за  собственным
сыном. Комаров  был  первым,  кого  он  посвятил  в  свои  планы.  Моряки  в
центральном  посту  безукоризненно  повиновались  ему.  Через   пять   минут
подводный ракетоносец  замедлил  погружение  на  глубине  девяноста  метров,
плавно опустился еще на десять и остановился  точно  на  сотне.  -  Молодец,
капитан-лейтенант. Прими управление на себя. Снизить обороты до одной трети.
Акустикам прослушивать глубины в пассивном режиме.  -  Рамиус  направился  к
выходу из центрального поста,  дав  знак  Путину  следовать  за  ним.  Итак,
началось. Сопровождаемый  Путаным,  Рамиус  направился  в  сторону  кормы  к
офицерской  кают-компании.  Капитан  открыл  дверь   и,   пропустив   вперед
замполита, запер ее за собой.  Просторная  для  подводной  лодки  офицерская
кают-компания находилась перед камбузом, рядом с каютами офицеров. Переборки
ее были звуконепроницаемыми, а на двери был установлен замок: проектировщики
знали - не все сказанное здесь  предназначено  для  рядового  состава.  Весь
офицерский состав подлодки мог собраться тут за обеденным столом, тем  более
что по меньшей мере трое офицеров постоянно находились на вахте. В  этом  же
помещении помещался и сейф с секретными приказами - именно  здесь,  а  не  в
каюте командира,  где  ее  владелец,  воспользовавшись  одиночеством,  может
попытаться тайком вскрыть их. На дверце сейфа имелись  два  цифровых  замка.
Одну комбинацию доверили Рамиусу, другую - замполиту. Впрочем,  так  ли  это
было необходимо, если Путин несомненно знал содержание приказов. Рамиусу они
тоже были известны, хотя и не во  всех  деталях.  Пока  Путин  наливал  чай,
капитан сверил свои часы с корабельным хронометром, висевшим  на  переборке.
Еще  пятнадцать  минут  до  того,   как   он   должен   открыть   сейф.   От
предупредительности Путина Рамиусу стало не по себе.  -  Еще  две  недели  в
заточении. - Позвякивая  ложечкой,  замполит  помешивал  чай.  -  Американцы
проводят под водой и по два  месяца.  Правда,  их  подводные  лодки  намного
комфортабельней, - отозвался Рамиус. Несмотря на огромные размеры  "Красного
Октября", его команда размещалась в условиях,  которые  мало  отличались  от
тюремных. Экипаж состоял из  пятнадцати  офицеров,  в  распоряжении  которых
находились довольно удобные каюты,  которые  размещались  в  кормовой  части
лодки, и сотни матросов, спавших на рундуках  и  койках  в  носовом  кубрике
перед  ракетным  отсеком.  "Красный  Октябрь"  казался  таким  большим  лишь
снаружи, внутри же его двойной  корпус  был  до  отказа  забит  снаряжением,
необходимым  для  выполнения  боевых  задач:  ракетами,  торпедами,  атомным
реактором со вспомогательным  оборудованием,  огромным  резервным  дизельным
двигателем и длинными  рядами  никель-кадмиевых  батарей,  расположенных  за
пределами прочного корпуса,  размеры  которого  в  десять  раз  превосходили
корпус американских лодок. Управлять таким кораблем  и  поддерживать  его  в
исправном состоянии - тяжелейшая задача для столь  маленького  экипажа,  при
том  что  широкое  применение  автоматики  делало  "Красный  Октябрь"  самым
современным  кораблем  Военно-морского  флота  СССР.  Возможно,   поэтому-то
команде и не требовались хорошие койки, так как матросам доводилось спать  в
них всего по пять-шесть часов в сутки.  Рамиуса  устраивал  состав  команды.
Половина экипажа состояла из новобранцев, у  которых  это  первый  серьезный
выход в море, да и остальные, более опытные матросы, мало  что  понимали.  В
отличие от экипажей  подводных  лодок  западных  ВМС  сила  команды  Рамиуса
заключалась скорее в одиннадцати мичманах, чем в  старшинском  составе.  Все
они были специалистами,  получившими  специальное  образование  и  обучение,
готовыми беспрекословно выполнять приказы своих  офицеров.  А  вот  офицеров
Рамиус подобрал сам. - Неужели вам тоже хочется  пропадать  в  море  по  два
месяца? - поднял брови Путин. - Мне приходилось плавать по два месяца, когда
я служил на дизельных подлодках, Иван Юрьевич. Место моряка - в  море.  Наша
задача - внушать страх империалистам. Вряд ли мы  добьемся  этого,  стоя  на
приколе в Полярном. Просто "Октябрь" не может находиться в море больше  двух
недель, потому что  после  этого  срока  резко  снижается  работоспособность
людей. Через две недели  этот  детский  сад  будет  не  более  чем  скопищем
бездумных роботов. - Именно на этом и строил свой расчет Рамиус.
   - Что же, достаточно команде  вкусить  капиталистической  роскоши,  и  мы
избавимся от всех трудностей? - усмехнулся Путин.
   - Истинный марксист всегда  объективен,  товарищ  замполит,  -  осек  его
Рамиус, наслаждаясь мыслью, что это его последний  спор  с  парторгом.  -  С
точки зрения объективности все, что помогает нам успешно решать поставленные
задачи, - это хорошо, а все, что мешает, - плохо. Трудности должны  закалять
человеческую душу и повышать мастерство, а не притуплять его. Разве плавание
на борту подводной лодки само по себе не суровое испытание?
   - Но не для вас же, Марк Александрович. - Путин поднес к губам  стакан  с
чаем.
   - Я - моряк, в отличие от моей команды. Большинство из ребят  никогда  не
станут  моряками.  Это  деревенские  парни,  мечтающие  стать   рабочими   и
перебраться в город. Следует идти в ногу  со  временем,  Иван  Юрьевич.  Эти
парни иные, чем были мы в их годы.
   - Пожалуй, - согласился Путин. - Вы никогда не бываете довольны,  товарищ
командир. Наверно, люди, подобные вам,  и  являются  двигателями  прогресса,
заставляют всех нас идти вперед.
   Оба хорошо знали, почему советские подводные лодки проводят  так  мало  -
всего пятнадцать процентов времени  -  в  море,  и  это  не  имело  никакого
отношения к удобствам, с которыми размещалась команда. На "Красном  Октябре"
находилось двадцать шесть ракет типа "морской ястреб",  СС-Н-20,  каждая  из
которых несла по восемь  разделяемых  боеголовок  индивидуального  наведения
мощностью в пятьсот килотонн. Эти ракеты  были  способны  уничтожить  двести
городов. Бомбардировщики наземного базирования  могли  проводить  в  воздухе
считанные часы, затем им  приходилось  возвращаться  на  аэродромы.  Ракеты,
размещенные   вдоль   главных   советских    железнодорожных    магистралей,
протянувшихся с Запада на Восток, находились под  контролем  военизированных
частей КГБ, готовых принять  экстренные  меры,  если  какой-нибудь  командир
ракетного полка вдруг осознает, какая гигантская мощь в  его  руках.  А  вот
подводные ракетоносцы уже по определению находятся вне  всякого  контроля  с
суши, и их задача только в том, чтобы оставаться невидимыми.
   Размышляя об  этом,  Рамиус  изумлялся  тому,  что  правительство  вообще
решилось  обзавестись  кораблями  такого  типа.  Их   экипажам   приходилось
безоговорочно полностью доверять.  Вот  почему  они  выходили  в  море  реже
западных кораблей такого же класса, и, когда находились в море за  пределами
контроля с суши, на борту рядом с командиром всегда был  замполит  -  что-то
вроде второго капитана, на которого каждый раз оглядывались, одобряет ли  он
приказ.
   - Неужели, Марк Александрович, вы решились бы  на  двухмесячный  поход  с
этой деревенщиной?
   - Вы ведь знаете, я предпочитаю иметь дело с полуобученными новобранцами.
Их легче переучивать. К тому же у меня свой  собственный  способ  делать  из
этих парней настоящих моряков. Возможно, я тут грешу культом личности!
   Путин засмеялся и закурил сигарету.
   - Вы думаете, об этом неизвестно, Марк Александрович? Но лучше вас у  нас
на флоте нет учителя, да и ваша преданность ни у кого не вызывает сомнений.
   Это было правдой. Рамиус воспитал сотни офицеров и матросов.  Теперь  они
служили  на  других  подводных  лодках,  любой  командир   подлодки   мечтал
заполучить их к себе. Не менее парадоксальным было и  то,  что  ему  удалось
окружить себя ореолом доверия в обществе, где  люди  вообще  редко  доверяли
друг другу. Разумеется, Рамиус был преданным членом  партии,  сыном  видного
партийного деятеля, гроб с телом которого несли в последний путь  три  члена
Политбюро, Путин поднял кверху палец.
   - Вас следовало бы назначить начальником одного из высших  военно-морских
училищ, товарищ командир, - авторитетно изрек он. - Там вы  могли  бы  лучше
проявить свои способности на благо нашего государства.
   - Нет, Иван Юрьевич, я - моряк. Всего лишь моряк, а не школьный  учитель,
что  бы  там  ни  говорили  обо  мне.  Умный  человек  знает  пределы  своих
способностей. - А смелый использует  предоставившиеся  возможности,  подумал
капитан. Все офицеры, находящиеся сейчас  на  борту  "Красного  Октября",  в
прошлом служили под его командованием, исключение  составляли  трое  молодых
лейтенантов,  но  и  они  будут  исполнять   приказы   командиров   так   же
беспрекословно, как все сопливые  матросы,  как  и  корабельный  доктор,  от
которого мало что зависит.
   Хронометр пробил четыре часа.
   Рамиус встал, подошел к сейфу и набрал  свою  комбинацию  из  трех  цифр.
Путин последовал его примеру, и капитан  потянул  ручку  на  круглой  дверце
сейфа. Внутри лежал запечатанный конверт из плотной бумаги, а  также  четыре
книги с ключами к шифрам и координатами целей для корабельных ракет.  Рамиус
достал конверт, затем закрыл дверцу сейфа,  повернул  ручки  обоих  цифровых
замков и снова сел.
   - Итак, Иван Юрьевич, как вы полагаете, в  чем  суть  наших  приказов?  -
подчеркнуто высокопарно спросил Рамиус.
   - Выполнять свой долг, товарищ командир, - в тон улыбнулся Путин.
   - Совершенно верно. - Рамиус сломал восковую печать на  конверте,  извлек
оперативный приказ на четырех страницах и быстро прочитал. Ничего сложного.
   - Нам приказывают следовать в квадрат  54-90,  где  состоится  встреча  с
нашей ударной подлодкой "В. К. Коновалов" - ее командиром  недавно  назначен
капитан второго ранга Туполев. Вы знакомы с Виктором Туполевым? Нет?  Виктор
будет изображать противника, намеренного  вторгнуться  в  наши  воды,  и  мы
проведем четырехдневные учения по обнаружению и слежению. Туполев  попробует
преследовать нас - если сумеет. - Рамиус усмехнулся. -  Парни  из  дивизиона
ударных подводных лодок все еще не могут найти способ, как обнаруживать нашу
подлодку с ее новым движителем. Не удастся  это  и  американцам.  Мы  должны
ограничить  свои  действия  квадратом  54-90  и  прилегающими  к  нему.  Это
несколько упростит задачу Виктора.
   - Но вы не допустите, чтобы он нас обнаружил?
   - Нет, разумеется, - фыркнул Рамиус. - Обнаружить  нас?  Виктор  когда-то
учился у меня. Нет, Иван Юрьевич, противнику никогда нельзя  уступать,  даже
во время учений. Уж настоящий-то противник нам точно  не  уступит!  Стараясь
отыскать  нас  в  морских  глубинах,  Туполев  приобретает  практику,  столь
необходимую для поиска вражеских подводных  ракетоносцев.  Впрочем,  у  него
неплохие шансы обнаружить нас -  в  конце  концов,  район  учений  ограничен
девятью квадратами, а это всего  лишь  сорок  тысяч  квадратных  километров.
Посмотрим, чему он научился, плавая вместе с нами, - ах да, в  то  время  вы
еще не служили со мной. Туполев плавал у меня на "Суслове".
   - Мне кажется, вы чем-то разочарованы?
   -  Нет,  ничуть.  Эти  четырехдневные  учения   с   "Коноваловым"   будут
интересными. - Вот ведь мерзавец, подумал Рамиус, ты отлично знал содержание
приказов и слышал, разумеется, о Викторе Туполеве.  Брехло  проклятое!  Пора
действовать. Путин докурил сигарету, допил чай и  поднялся.  -  Значит,  мне
снова выпало счастье наблюдать за действиями искусного  командира  подводной
лодки, который будет водить за нос  бедного  мальчика.  -  Он  повернулся  к
двери. - Я считаю... - Замполит не успел  закончить  фразу.  В  тот  момент,
когда он сделал шаг от стола, капитан сильным пинком сбил его с  ног.  Путин
упал  навзничь,  Рамиус  вскочил,  сильные  жилистые  руки  моряка  схватили
замполита  за  голову  и  ударили  затылком  об  острый  металлический  угол
обеденного стола. Быстрым движением Рамиус нажал на  его  грудь.  Послышался
сухой треск, и позвоночник замполита  сломался  на  уровне  второго  шейного
позвонка, там, где обычно ломается шея у повешенного.
   Все произошло мгновенно. Путин попытался было крикнуть, безмолвно  открыл
рот, но тут же закрыл его, успев судорожно вдохнуть последний глоток воздуха
- словно рыба, выброшенная на берег. Широко  открытые  глаза  уставились  на
Рамиуса. В них не было даже боли - всего лишь удивление.  Капитан  осторожно
опустил тело на плитки пола.
   В последний миг на лице умирающего мелькнуло понимание, и тут  же  взгляд
померк. Рамиус протянул руку и  нащупал  пульс.  Прошло  почти  две  минуты,
прежде чем сердце замполита остановилось. Убедившись, что тот мертв,