ли дальность действия меньше десяти миль. - Вот что,
приятель, обратился он к пилоту. - Полетели в ту сторону - и побыстрее.
   Ларсон убрал закрылки и открыл до отказа дроссельные клапаны.
   Это называлось "огневой мешок" -  термин,  позаимствованный  у  Советской
Армии  и   в   точности   соответствующий   своему   назначению.   Отделение
расположилось широкой дугой, каждый солдат в своем окопе, хотя четыре  окопа
были заняты одним солдатом вместо двух и еще в одном не было  никого.  Перед
каждым окопом установлены противопехотные мины "клеймор" - одна  или  две  -
выпуклой стороной в сторону противника.  Оборонительная  позиция  находилась
внутри рощи, в нескольких метрах от  места,  по  которому  прошел  небольшой
оползень, создавший открытое пространство метров семидесяти  шириной.  Здесь
лежали поваленные деревья и уже начали расти молодые деревца. Судя по шуму и
вспышкам  выстрелов,  противник   подошел   к   открытому   пространству   и
остановился, хотя стрельба продолжалась.
   - Ну, парни, приготовились, - послышался  в  трансиверах  голос  капитана
Рамиреса. - По моей команде быстро выходим к посадочной  площадке  и  оттуда
двигаемся по трассе Х-2. Но сначала придется основательно их потрепать.
   Боевики тоже переговаривались и теперь, наконец, делали это разумно.  Они
больше не говорили открыто и прибегали к примитивному  шифру,  достаточному,
чтобы скрыть свои намерения. В храбрости им не  откажешь,  подумал  Рамирес;
кем бы они ни были, опасность их не  пугала.  Им  бы  немного  подготовки  и
одного-двух хороших командиров - и битва давно закончилась бы.
   Чавез занимался другим. Его автомат был не только почти бесшумным, но при
стрельбе не выдавал себя вспышками, поэтому Динг  с  помощью  очков  ночного
видения выбирал цели и уничтожал их без малейшего сожаления. Ему уже удалось
ликвидировать одного командира. Порученное  задание  казалось  даже  слишком
простым. Грохот автоматных очередей,  доносившийся  со  стороны  противника,
заглушал металлическое клацанье  затвора.  Но  когда  Чавез  проверил  запас
патронов, он понял, что, кроме магазина,  вставленного  в  автомат,  у  него
осталось только два полных магазина -  всего  шестьдесят  патронов.  Капитан
Рамирес вел тонкую игру, однако она могла оказаться чересчур тонкой.
   Из-за дерева показалась чья-то голова, затем последовал жест рукой.  Динг
прицелился  и  выстрелил  один  раз.  Пуля  попала  прямо  в  горло,  отчего
последовал какой-то булькающий звук, почти вскрик. Чавез не знал, что это он
убил командира всей группы боевиков. Вскрик заставил их двигаться.  По  всей
линии замелькали вспышки выстрелов, и с дикими криками противник бросился  в
атаку, Рамирес дал им  пробежать  половину  расстояния,  отделяющего  их  от
солдат,  и  выпустил  гранату.  Она   содержала   фосфор,   который   создал
ослепительно яркий белый фонтан света. И тут же солдаты привели  в  действие
взрывные механизмы противопехотных мин.
   - Черт побери, да ведь это  "Кинжал"  со  своими  "клейморами"!  -  Кларк
высунул в окно самолета антенну рации.
   - "Кинжал", вызывает "Переменный", "Кинжал", вызывает "Переменный".
   Отвечайте! - Кларк  не  знал,  что  выбрал  самый  неудачный  момент  для
оказания помощи.
   Противопехотные  мины  "клеймор",  подброшенные  вышибными   зарядами   и
взлетевшие на высоту человеческого роста,  осыпали  нападающих  убийственным
градом осколков. Еще тридцать боевиков упали замертво и  с  десяток  раненых
корчились на земле. В следующее мгновение последовал залп из гранатометов  -
в  противника  полетели  зажигательные  гранаты  с  белым  фосфором.  Те  из
нападающих, что оказались достаточно далеко, чтобы не погибнуть на месте, но
все-таки  слишком  близко  к  месту  разрыва  гранат,  были  осыпаны  градом
пылающего фосфора и превратились живые костры.  Их  вопли  присоединились  к
ночной какофонии звуков.
   Затем солдаты начали бросать ручные гранаты, нанося противнику дальнейшие
потери. И тут же Рамирес скомандовал по радио:
   - Отходим, немедленно отходим!
   На этот раз, однако, команда прозвучала в неудачно выбранное мгновение.
   Как только солдаты  выскочили  из  окопов,  они  попали  под  град  пуль,
выпущенных инстинктивно в ответ на неожиданные взрывы. Боевики  стреляли  не
целясь, и длинные очереди из АК-47 прошлись косой по оборонительной  позиции
"Кинжала". Те солдаты, у которых еще остались гранаты - как дымовые,  так  и
со слезоточивым газом, - бросили их в сторону противника,  пытаясь  прикрыть
отступление, но разрывы всего лишь привлекли внимание боевиков, и в  сторону
каждого устремились пули из десятков автоматов. Двое солдат погибли  и  один
был ранен в результате того, что поступили именно так, как их учили. До  сих
пор капитан Рамирес блестяще руководил действиями  своего  отделения,  но  с
этого момента он утратил контроль  над  ситуацией.  Наушник  у  него  в  ухе
внезапно ожил, и Рамирес услышал незнакомый голос, вызывающий "Кинжал".
   - "Кинжал" слушает, - произнес он, вставая во весь рост. -  "Переменный",
где вы, черт побери?
   - Прямо над вами, мы прямо над вами. Сообщите о положении. Конец.
   - Мы с головой в дерьме, отступаем к посадочной площадке,  садитесь  там,
садитесь там скорее! - Рамирес повернулся к своим солдатам. -  Отступайте  к
посадочной площадке, нас сейчас заберут!
   - Нет, нет! "Кинжал", мы не можем совершить посадку! Вы должны оторваться
от противника,  должны  оторваться  от  противника!  Сообщите,  как  поняли!
прокричал в рацию Кларк. Ответа не последовало. Он еще раз повторил указания
и снова не услышал ответа.
   И вот теперь осталось всего восемь человек  от  того,  что  недавно  было
двадцатью двумя. Рамирес нес раненого, и, когда он  бежал  вверх  по  склону
между последними деревьями на открытое место, куда должен совершить  посадку
вертолет, у него из уха выпал наушник.
   Но вертолета не было. Рамирес положил раненого  на  землю,  посмотрел  на
небо сначала невооруженными глазами, затем через очки ночного видения  и  не
увидел ни вертолета, ни вспышек света от мигалки, ни инфракрасного излучения
от вертолетных турбин, освещающих ночное небо. Тогда капитан поднес к  губам
рацию и закричал в нее.
   - "Переменный", черт побери, где вы?
   - "Кинжал", это "Переменный". Мы летаем у вас над головой в самолете.  Мы
не можем забрать вас до завтрашнего вечера. Вы должны  уйти  от  противника,
должны уйти от противника. Сообщите, как поняли!
   - Нас осталось всего восемь человек, нас... - Рамирес замолчал, и здравый
смысл вернулся к нему в последний раз, в самый последний раз. - Господи Боже
мой! - Он заколебался, только  сейчас  поняв,  что  почти  все  его  солдаты
погибли, а ведь он был их командиром, он несет за это  ответственность.  То,
что он не был виноват в их смерти, ему так и не станет известно.
   Противник приближался теперь к ним, приближался с трех  сторон.  Спастись
можно  было  только  в  одном  направлении.  Именно  туда  и   вел   заранее
спланированный путь отхода,  но  капитан  посмотрел  на  раненого,  которого
принес на посадочную  площадку,  -  тот  умирал  на  его  глазах.  Он  снова
посмотрел вокруг, на своих людей, не зная, что делать дальше. Рамирес  забыл
обо всем, чему его учили, а чтобы  вспомнить,  уже  не  оставалось  времени.
Из-за деревьев, в сотне метрах от них,  появились  первые  преследователи  и
открыли огонь. Солдаты начали отстреливаться, но их  было  слишком  мало,  к
тому же в автоматах - последние обоймы.
   Все произошло на глазах у Чавеза. Вместе с Вегой и Леоном  он  поднимался
по склону, помогая раненому, и  увидел,  как  вооруженные  люди  вбежали  на
посадочную площадку. Рамирес лег на землю, выпуская очередь  за  очередью  в
наступающего противника, но было ясно, что Динг  и  его  товарищи  ничем  не
смогут ему помочь, поэтому они направились на запад, по пути отхода. Они  не
оглядывались назад, все было ясно и  без  того.  Достаточно  прислушаться  к
звукам боя. Лихорадочный треск М-16 перекрывался более  громкими  выстрелами
АК-47. Последовали взрывы нескольких гранат. Крики и проклятия  мужчин,  все
по-испански. А затем грохот... одних автоматов Калашникова.  Битва  за  холм
окончилась.

***

   - Это именно то, что мне кажется? - спросил Ларсон.
   - Какой-то тыловой ублюдок в Вашингтоне заплатит жизнью за  это,  -  тихо
произнес Кларк. У него на глазах были слезы. Он однажды уже  видел  похожее,
когда его вертолет успел подняться в воздух, а другой - нет, и долгое  время
он испытывал глубокое чувство стыда  за  то,  что  остался  жив,  тогда  как
остальные погибли.  -  Мерзавцы!  -  пробормотал  он,  покачивая  головой  и
стараясь взять себя в руки.
   - "Кинжал", это "Переменный". Слышите меня? Отвечайте. Называйте имя.
   Повторяю, называйте имя.
   - Одну минуту, - произнес Чавез. - Говорит  Чавез.  Кто  на  этом  канале
связи?
   - Слушай внимательно, парень, потому что разговоры по этому каналу  связи
для тебя рискованны Это я, Кларк. Мы встречались не так  давно.  Двигайся  в
том же направлении, как ты делал  это  ночью  во  время  учебного  перехода.
Помнишь?
   - Понял. Да, помню.
   - Завтра я вернусь за вами. Только продержитесь. Дело еще не кончено.
   Повторяю - я вернусь за вами. А теперь быстро уходите. Конец.
   - О чем это ты говорил? - спросил Вега.
   - Идем вперед, делаем петлю к востоку, спускаемся по холму и поворачиваем
на север и снова на восток.
   - И что потом? - удивился Осо.
   - Откуда я знаю, черт побери?

***

   - Поворачивай на север, - приказал Кларк.
   - Что это ты говорил  о  тыловых  ублюдках?  -  спросил  Ларсон,  начиная
поворот.
   - Тыловые ублюдки - это все те бесполезные самодовольные  сволочи,  из-за
которых гибнем мы, рядовые солдаты. И один из них пожалеет  о  том,  что  он
сделал, Ларсон. А теперь замолчи и летим дальше.
   В течение следующего часа они продолжали безуспешно поиски группы "Флаг",
а затем вернулись в Панаму. На перелет  потребовалось  два  часа  пятнадцать
минут, и за все это время Кларк  не  произнес  ни  слова,  а  Ларсон  боялся
нарушить молчание. Летчик загнал  самолет  прямо  в  ангар,  где  размещался
"Пейвлоу", и за ним закрылись ворота. Их ждали Райан и Джоунс.
   - Ну? - спросил Джек.
   - Мы установили связь с группами "Знак" и "Черта", - ответил Кларк. Идите
сюда. - Он проводил их в кабинет и разложил на столе свою карту.
   - А как с другими? - Этот вопрос задал Джек, потому что полковник  Джоунс
все понял по лицу Кларка.
   - "Знак" будет находиться вот здесь завтра вечером, а  "Черта"  -  здесь.
Кларк указал на две точки, помеченные на карте.
   - Отлично, с этим мы справимся, - заметил Джоунс.
   - Черт побери! - проворчал Райан. - А как с другими?
   - Установить  связь  с  группой  "Флаг"  нам  не  удалось.  Что  касается
"Кинжала", мы видели, как противник захватил позицию этой группы и уничтожил
солдат. Почти всех, - поправился Кларк. - По крайней  мере,  одному  удалось
уйти.
   Я отправлюсь за ним сам, на автомобиле. -  Он  повернулся  к  летчику.  -
Ларсон, а ты отправляйся спать. Понадобишься мне через шесть часов веселым и
отдохнувшим.
   - Есть  новости  относительно  погоды?  -  спросил  летчик  у  полковника
Джоунса.
   - Этот проклятый ураган виляет вроде самолета, пытающегося уклониться  от
зенитной ракеты.  Никто  не  знает,  где  его  ждать,  но  туда  он  еще  не
направлялся, да и вообще мне приходилось летать в плохую погоду,  -  ответил
Пи-Джи.
   - О'кей. - Летчик вышел из кабинета. В соседней комнате были  установлены
раскладные койки. Ларсон вытянулся на одной из них и тут же заснул.
   - Отправляешься на автомобиле? - спросил Райан.
   - А что мне делать - бросить их на произвол  судьбы?  Разве  недостаточно
так делали? - Кларк отвернулся, стараясь скрыть красные глаза.  Один  Пи-Джи
догадывался, что это не от усталости или недосыпания. -  Извини,  Джек.  Там
наши ребята. Я должен попытаться. Окажись я в таком положении,  они  сделали
бы то же самое. Не беспокойся, приятель. Я знаю,  как  поступить  -  Как?  -
спросил Пи-Джи.
   - Мы с Ларсоном прилетим туда около полудня, возьмем машину  и  поедем  в
тот район. Я сказал Чавезу - этот парень, с которым  я  установил  связь,  -
чтобы он обошел боевиков картеля и двигался на восток, вниз  по  склону.  Мы
постараемся отыскать их, отвезем в аэропорт и отправим в Штаты.
   - Вот просто так? - Райану показалось, что он ослышался.
   - Конечно. А почему нет?
   - Существует разница между храбростью и глупостью, - ответил Райан.
   - Кого  интересует  храбрость?  Я  просто  делаю  свою  работу.  -  Кларк
отправился спать.
   - Знаете, чего вы действительно боитесь? - спросил  Джоунс,  когда  Кларк
вышел из кабинета. - Вы боитесь вспомнить моменты, когда могли бы  поступить
как надо и не сделали этого. Я могу перечислить малейшие подробности  каждой
неудачи, которую потерпел больше чем за двадцать лет. - На  полковнике  была
синяя рубашка с крыльями командира эскадрильи на груди и  множеством  боевых
наград, но внимание Джека привлекла одна ленточка - светло-голубая, с  пятью
белыми звездочками.
   - Но вы награждены...
   - Ее приятно носить и приятно видеть, когда генералы с четырьмя  звездами
на погонах первыми приветствуют тебя и  относятся  с  особым  уважением.  Но
знаете, что для меня самое важное? Я спас двух  парней.  Один  из  них  стал
генералом, другой - командир авиалайнера  компании  "Дельта".  Оба  живы.  У
обоих семьи. Вот что важнее всего. Я помню и тех, кого не  сумел  срасти,  и
это тоже важно.
   Некоторые из них там, потому что я не проявил  достаточного  умения,  или
опоздал, или мне не повезло. А может быть, не повезло им. Или что-то еще. Но
я должен был спасти их. В этом моя работа, - тихо произнес Джоунс.
   Это мы послали их  туда,  подумал  Джек.  Мое  управление  послало  их  в
Колумбию. И сколько уже погибло, а мы позволяем кому-то  говорить  нам,  что
предпринимать ничего не надо. А ведь я  должен...  -  Наверно,  это  опасное
дело.
   - Похоже на то.
   - У вас на вертолете  три  шестиствольных  пулемета,  -  через  мгновение
заметил Райан. - И только два пулеметчика.
   - За такое короткое время мне не удастся вызвать третьего, да  и  к  тому
же...
   - Я - неплохой стрелок, - сказал Джек.

Глава 28

Окончательные расчеты

   Кортес сидел за столом, подводя итоги. Американцы проявили себя наилучшим
образом. Почти  двести  боевиков  картеля  начали  подъем  на  гору.  Живыми
вернулось девяносто шесть,  из  них  шестнадцать  ранены.  Они  даже  сумели
доставить Кортесу живого американца. Солдат был тяжело  ранен,  четыре  раны
все еще кровоточили, да и боевики  картеля  обращались  с  ним  не  очень-то
мягко. Парень был молодым и  мужественным,  сдерживал  стоны,  весь  дрожал,
пытаясь не потерять контроль над собой. Какой храбрый молодой человек,  этот
"зеленый берет", подумал Кортес. Он не оскорбит эту  храбрость  допросом.  К
тому же американец впал в забытье и бредил, а у Кортеса были другие проблемы
В Ансерму прибыла группа врачей для ухода за "своими" ранеными. Кортес вышел
из дома, взял из их снаряжения одноразовый шприц и. наполнил его морфием.
   Затем вернулся в дом, воткнул иглу в вену на здоровой руке  американца  и
нажал на поршень. Солдат тут же расслабился, боль исчезла,  и  его  охватило
короткое чувство эйфории. В  следующее  мгновение  дыхание  прекратилось,  и
жизнь погасла.
   Очень жаль. Ему могли бы пригодиться  такие  мужественные  люди,  но  они
редко соглашались работать за плату.
   Кортес подошел к телефону и набрал номер.
   - Хефе, мы уничтожили вчера одну из вражеских групп... Да,  хефе,  в  ней
было, как я и подозревал, десять человек, и мы убили всех.  Сегодня  вечером
отправляемся за  второй  группой...  У  нас  возникла  проблема,  хефе.  Они
сражались до последнего,  и  у  нас  большие  потери.  Мне  нужны  люди  для
предстоящей операции.
   Си, спасибо, хефе. Этого  достаточно.  Пошлите  их  в  Рисикьо,  и  пусть
командиры явятся ко мне после обеда. Что? Да,  так  лучше  всего.  Мы  будем
ждать их.
   Если все будет так же, подумал Кортес, второе  подразделение  американцев
окажет не менее упорное сопротивление, чем первое, и тогда  за  одну  неделю
ему удастся уничтожить две трети боевиков картеля. А потом за ними последуют
их боссы. Кортес знал, что теперь будет легче. Он  все  поставил  на  карту,
отчаянно рискуя, но самое трудное осталось позади.

***

   Похороны назначили на ранний час. Грир был вдовцом и жил отдельно от жены
задолго до ее смерти. Причина раздельной жизни покоилась  в  земле  рядом  с
прямоугольной могилой, вырытой на Арлингтонском кладбище,  -  простой  белый
памятник с надписью "Старший лейтенант Роберт Уайт Грир",  единственный  сын
адмирала, который закончил военно-морскую академию и отправился во  Вьетнам,
чтобы. умереть. Ни судья Мур, ни Риттер никогда  не  встречались  с  молодым
офицером, и Грир  не  держал  его  фотографии  у  себя  в  кабинете.  Бывший
заместитель директора ЦРУ по разведке был сентиментальным мужичиной, но умел
владеть своими чувствами. И тем не менее много лет назад он попросил,  чтобы
его похоронили рядом с сыном. Принимая во  внимание  его  чин  и  занимаемую
должность, было сделано исключение и  оставлено  место  на  случай  события,
одновременно  неизбежного  и  всегда   безвременного.   Адмирал   Грир   был
действительно сентиментален, но лишь в тех случаях, когда такое допускалось.
Немало свидетельств этого видел  Риттер.  Адмирал  оказывал  покровительство
талантливой молодежи, привлекая молодых людей к сотрудничеству в ЦРУ, следил
за их продвижением по службе, помогал советами.
   Церемония была  тихой  и  незаметной.  Присутствовали  несколько  близких
друзей Джеймса вместе с гораздо большим числом членов  правительства.  Среди
последних были президент США и, к  негодованию  Боба  Риттера,  вице-адмирал
Джеймс А.
   Каттер. Президент выступил в  часовне.  Он  рассказал  о  достойном  пути
покойного, который на протяжении более полувека самоотверженно служил  своей
стране. В семнадцать лет поступив добровольцем  в  военно-морской  флот,  он
затем закончил академию, дослужился до контр-адмирала  и,  уже  находясь  на
посту заместителя директора  ЦРУ,  получил  третью  звезду  на  адмиральских
погонах. "Он был образцом профессионализма, честности  и  преданности  своей
стране, с ним немногие могут сравниться, и его никто не способен превзойти",
- так закончил свою речь президент США.
   И слушая все это, здесь, рядом с ним, в первом ряду сидит  этот  мерзавец
Каттер, с яростью подумал Риттер.
   Эта мысль не покидала его, когда почетный караул  из  Третьего  пехотного
полка сложил флаг, прикрывавший  гроб.  Передавать  флаг  оказалось  некому.
Риттер полагал, что его примет...
   Но где же Райан? Заместитель директора  ЦРУ  незаметно  повернул  голову,
пытаясь посмотреть по сторонам. Он не обратил внимания на отсутствие  Джека,
потому что тот был в отпуске  и  не  ехал  из  Лэнгли  вместе  с  остальными
руководителями ЦРУ. После короткого замешательства флаг принял судья Мур.
   Последовали рукопожатия, слова соболезнования. Да, слава Богу, что он так
быстро ушел из жизни в конце болезни, словно погасла свеча. Да,  такие  люди
не рождаются каждый день. Да, это конец династии Гриров, но ведь тут  ничего
не поделаешь, верно? Нет, я не встречался с его сыном, но слышал о нем...
   Через десять минут судья Мур и Риттер сидели в "Кадиллаке" ЦРУ,  мчащемся
по шоссе Джорджа Вашингтона.
   - Куда делся Райан, черт побери? - спросил директор ЦРУ.
   - Не знаю. Думал, он приедет  на  похороны  сам.  Нарушение  приличий  не
рассердило, а скорее расстроило судью  Мура.  Он  все  еще  держал  в  руках
переданный ему флаг, держал его  нежно,  будто  новорожденного,  не  понимая
почему, - и в эту самую минуту  понял:  если  действительно  есть  Бог,  как
уверяли его