ное   устройство
радиолокатора. Вот уж это действительно цирковой фокус - залезть на  вершину
мачты, подумал Алисон.
   Не иначе боцман Райли. Кому еще придет в. голову так рисковать?
   И тут на палубе появился приговоренный. Руки все еще за спиной. Капитан и
помощник  рядом.  Уэгенер  произносил   что-то,   по-видимому,   официальный
приговор, но Алисон не слышал слов из-за ветра, со свистом проносящегося над
палубой сквозь оснастку мачты со множеством  фалов  для  подъема  сигнальных
флагов, - ну конечно, вот как поступил  Райли,  понял  Алисон.  Он  привязал
пеньковую дюймовую веревку к концу фала, потянул за него, и  веревка  прошла
через блок. Даже Райли не был настолько сумасшедшим,  чтобы  карабкаться  на
клотик мачты в такую погоду.
   Вспыхнули палубные прожекторы, использующиеся при посадке вертолета.  Они
освещали главным образом льющиеся потоки дождя,  но  все-таки  делали  более
реальной картину происходящего. Уэгенер сказал  еще  что-то  приговоренному,
лицо которого по-прежнему не покидала высокомерная усмешка. Он  все  еще  не
верит, что ему вынесен приговор. Интересно, когда парень  поймет,  изменится
ли выражение его лица, подумал Алисой. Капитан покачал головой и сделал  шаг
назад. Райли накинул на шею приговоренного петлю.
   И тут улыбка исчезла с лица "Джона Доу". Он все еще не верил в то, что  с
ним происходит, но внезапно ситуация стала какой-то более серьезной. У конца
веревки, пропущенной через блок на вершине мачты, столпились пять человек.
   Алисон с трудом удержался  от  смеха.  Он  знал,  как  будут  развиваться
события дальше, хотя и не ожидал, что шкипер решится зайти так далеко...
   Последним штрихом стал черный капюшон. Райли  повернул  приговоренного  в
сторону кормы, где стояли Алисон со вторым пиратом  (на  то  была  и  другая
причина), прежде чем неожиданно накинуть ему на  голову  черный  капюшон.  И
наконец "мистер Доу" понял, что сейчас произойдет.
   - Не-е-е-т!.. - Вопль был настоящим, ужасным криком человека за несколько
мгновений до смерти и слился с  ревом  шторма  и  завыванием  ветра  намного
лучше,  чем  можно  было  надеяться.  Как  и  предполагалось,   его   колени
подогнулись, пятеро выбрали слабину на  веревке  и  побежали  в  направлении
кормы. Ноги приговоренного оторвались от палубы, покрытой черным  пластиком,
предупреждающим скольжение, и тело поднялось вверх. Несколько раз  дернулись
ноги, и тело застыло еще до того, как веревка была закреплена за пиллерс.
   - Вот и все, - заметил Алисон. Он взял второго "мистера Доу" за локоть  и
повел вперед. - Теперь твоя очередь, приятель.
   В тот момент, когда они подошли к двери, ведущей  в  надстройку  корабля,
совсем рядом у борта сверкнула  молния.  Парень  внезапно  остановился  и  в
последний раз посмотрел  назад.  Там  висел  его  компаньон,  обмякшее  тело
которого  раскачивалось  подобно  маятнику  под  реей,  мертвый,  заливаемый
потоками дождя.
   - Надеюсь, теперь ты мне веришь,  -  произнес  штурман,  вталкивая  парня
внутрь. Штаны "мистера Доу" уже насквозь промокли, и не только от дождя.
   Первым делом нужно было переодеться. Когда суд собрался  для  продолжения
заседания, на всех была сухая одежда.  "Джеймса  Доу"  тоже  одели  в  синий
комбинезон береговой охраны. С него сняли наручники, и на столике защиты его
ждала чашка горячего кофе. Он не заметил, что старшина Ореза уже не сидел за
длинным столом, да и боцмана  Райли  не  было  в  кают-компании.  Обстановка
изменилась и стала более спокойной, чем раньше,  но  на  это  подсудимый  не
обратил внимания. Состояние его нельзя было назвать безмятежным.
   - Мистер Алисон, - произнес капитан, - если хотите, можете поговорить  со
своим подзащитным, - Как  видишь,  все  очень  просто,  приятель,  -  сказал
лейтенант "мистеру Доу". - Или  ты  выложишь  нам  все,  или  тебя  повесят.
Шкиперу совершенно безразлично. Начнем с того, как тебя зовут.
   Хесус заговорил. Один из членов трибунала взял портативную  телекамеру  -
ту же самую, которой пользовались при досмотре, - и Хесуса попросили  начать
снова.
   - Хорошо. Вы понимаете, что имеете право хранить молчание? - задал кто-то
вопрос. Подсудимый даже не услышал этих слов, и вопрос пришлось повторить.
   - Да, я понимаю, о'кей? - ответил парень, не поворачивая  головы.  -  Что
вас интересует?
   Вопросы,  разумеется,   были   написаны   заранее.   Алисой,   являющийся
одновременно  корабельным  юристом,  читал   их   один   за   другим   перед
телевизионной камерой. Его главная проблема состояла в том,  чтобы  задавать
вопросы медленно и внятно. Допрос длился сорок минут. Парень говорил быстро,
но конкретно, и не заметил взглядов, которые бросали на него члены суда.
   - Спасибо за помощь, оказанную правосудию, - произнес Уэгенер, когда  все
подошло к концу.  -  Мы  постараемся  облегчить  вашу  участь,  принимая  во
внимание чистосердечное признание. Вы  сами  понимаете,  что  помочь  вашему
партнеру мы вряд ли сможем. Это вам понятно, верно?
   - Да, я сожалею, что он повел себя так, - ответил парень, и все сидящие в
кают-компании вздохнули с облегчением.
   - Мы поговорим с федеральным прокурором, - пообещал капитан. - Лейтенант,
отведите арестованного в камеру.
   - Слушаюсь, сэр. -  Алисон  пошел  вместе  с  парнем  к  выходу,  и  глаз
телекамеры следил за ними. Подойдя  к  трапу,  ведущему  вниз,  арестованный
споткнулся. Он не заметил руки, заставившей его споткнуться, да и времени  у
него для этого не было, потому что другая невидимая рука нанесла ему сильный
удар по затылку. Затем боцман  Райли  сломал  кисть  арестованному,  который
потерял сознание, а старшина Ореза прижал к  его  лицу  марлю,  смоченную  в
эфире. Потом они отнесли парня в санчасть, где санитар фрегата наложил  гипс
на руку пострадавшего. Перелом оказался простым  и  не  потребовал  сложного
лечения.
   Здоровую руку арестованного пристегнули наручниками к  койке  и  оставили
его в санчасти на ночь.
   Проснулся он поздно. Ему принесли завтрак из  кают-компании  и  разрешили
умыться, прежде чем отвести к  вертолету,  совершившему  посадку  на  палубу
фрегата, Ореза спустился, чтобы проводить его, поднялся  с  арестованным  на
палубу и прошел на корму, где уже стоял боцман Райли, который привел второго
арестованного. "Джеймс Доу" - его настоящее имя оказалось Хесус Кастильо,  -
к своему изумлению, увидел, что "Джон Доу" - Рамон Хозе Капати -  жив.  Пара
сотрудников Федерального  агентства  по  борьбе  с  наркотиками  постарались
усадить их как можно дальше друг от друга, чтобы не допустить общения  между
ними.
   Капитан  объяснил,  что  один  из  арестованных   сделал   чистосердечное
признание и второму это может не понравиться. Кастильо не сводил  взгляда  с
Капати, и изумление в его глазах очень походило на страх, так что  агенты  -
которым всегда нравится признание в деле, по которому предусмотрена смертная
казнь, -  решили  держать  арестованных  настолько  далеко  друг  от  друга,
насколько позволяли обстоятельства. На этом же вертолете были отправлены все
улики и несколько видеокассет.  Наблюдая,  как  "Дельфин"  береговой  охраны
поднялся с палубы и взлетел вверх,  Уэгенер  раздумывал  о  том,  как  будут
реагировать власти на берегу. Наступил момент сурового  осмысления,  который
всегда следует за слегка сумасшедшим поступком, но Уэгенер предвидел и  это.
Более того, ему казалось, что он сумел приготовиться ко всему. Только восемь
человек из команды знали о происшедшем, и он объяснил им, как нужно отвечать
на вопросы. Рядом появился помощник капитана.
   - На самом деле ничто не  походит  на  то,  как  это  видится  с  первого
взгляда, правда?
   - Пожалуй, но теперь мы знаем, что погибли три невинных человека. Три,  а
не четыре. - Да, уж конечно, владелец яхты не был ангелом, подумал Уэгенер.
   Однако зачем было убивать его жену и детей?  Он  смотрел  на  никогда  не
меняющееся море, не сознавая, какие силы привел в действие и  сколько  людей
найдут свою смерть в результате этого.

Глава 4

Предварительные маневры

   Чавез впервые понял, насколько необычным будет это задание, в тот момент,
когда он прибыл в аэропорт Сан-Хосе.  Они  приехали  сюда  в  самом  обычном
маленьком автобусе,  взятом  напрокат,  оказались  в  той  части  аэропорта,
которая была отведена для частных самолетов, и увидели, что их ждет  частный
реактивный  самолет.  Этого  никто  не  ожидал.  "Полковник  Смит"  не  стал
подниматься по трапу.
   Он пожал руку каждому улетающему, сообщил, что их встретят, и вернулся  в
автобус. Сержанты вошли в самолет, оказавшийся не столько частным реактивным
самолетом, сколько мини-авиалайнером. В нем была  даже  стюардесса,  которая
предлагала напитки. Каждый сержант уложил  свой  рюкзак  и  с  удовольствием
принял предложенный стакан - все, кроме Чавеза, слишком  усталого  даже  для
того, чтобы взглянуть на девушку. Он  едва  не  пропустил  момент  взлета  и
заснул еще перед тем, как лайнер набрал высоту.  Что-то  говорило  ему,  что
нужно выспаться, пока есть время. У пехотинцев это общий инстинкт, и он, как
правило, оправдывается.
   Лейтенант Джексон никогда раньше не бывал на базе в Монтерее, но  старший
брат проинструктировал его, и лейтенант без труда нашел офицерский клуб.
   Неожиданно он почувствовал себя  очень  одиноким.  Запирая  дверцу  своей
"Хонды", Джексон заметил, что он  здесь  единственный  пехотный  офицер.  По
крайней мере, оказалось несложно выяснить,  кому  отдавать  честь.  Младшему
лейтенанту пришлось приветствовать практически каждого.
   - Эй, Тимми! - окликнул брат, когда Джексон вошел в бар.
   - Привет, Робби. - Братья обнялись. У них была дружная семья, но Тимми не
видел своего старшего брата, капитана  третьего  ранга  Роберта  Джефферсона
Джексона, ВМФ США, почти год. Мать Робби умерла уже много лет назад. Ей было
всего тридцать девять лет. Однажды она пожаловалась на головную боль, решила
прилечь на несколько минут и больше не шевельнулась - ее постигло сильнейшее
кровоизлияние в мозг.  Уже  позднее  установили,  что  у  нее  было  высокое
кровяное давление, о чем она не  подозревала,  являясь  одной  из  множества
темнокожих американок, страдающих  от  болезни,  не  проявляющейся  никакими
симптомами. Ее муж, священник Осайя Джексон, оплакивал тяжелую утрату вместе
с округой, в которой они вырастили семью. Однако священник Джексон,  хотя  и
являлся  набожным  человеком,  был  одновременно  и  отцом,  дети   которого
нуждались  в   матери.   Четыре   года   спустя   он   женился   снова,   на
двадцатитрехлетней  прихожанке,  и  начал  семейную  жизнь  заново.   Тимоти
оказался первым сыном от его второго союза, а вообще - четвертым и пошел  по
стопам  старшего.  Выпускник  училища  в  Аннаполисе,  Робби  Джексон   стал
летчиком-истребителем  военно-морского   флота   Тимми   добился   места   в
Уэст-Пойнте и надеялся сделать карьеру в пехоте. Еще один брат стал  врачом,
а последний - адвокатом и мечтал о политической  карьере.  Времена  в  штате
Миссисипи переменились.
   Стороннему наблюдателю было бы трудно определить, кто из  братьев  больше
гордился другим. Робби, с тремя золотыми  полосками  на  погонах,  носил  на
левой стороне груди золотую звезду, означавшую, что он уже командовал летным
подразделением  в  море,  -  в  его  случае  это  была   VF-41,   эскадрилья
истребителей  Р-14  "Томкэт".  Сейчас  Робби  служил  в  Пентагоне,   ожидая
назначения  командиром  авиакрыла,  базирующегося  на  авианосце,   за   чем
последует, возможно, собственный авианосец. Тимоти,  с  другой  стороны,  на
протяжении многих лет был самым маленьким в семье, но  учеба  в  Уэст-Пойнте
все это резко изменила. Сейчас он был выше своего старшего брата  на  добрых
два дюйма и превосходил его на пятнадцать фунтов в  весе,  состоя  из  одних
только мышц. Над эмблемой его дивизии  стилизованным  изображением  штыка  -
виднелась плечевая нашивка  рейнджера.  Еще  один  мальчишка  превратился  в
настоящего мужчину, пройдя путь, который проходили в старину.
   - Ты здорово выглядишь, малец, - заметил Робби. - Выпьем чего-нибудь?
   - Только не слишком много, у нас были учения, так что пришлось все  время
быть на ногах.
   - Длинные сутки?
   - Я бы сказал - длинная неделя, - ответил Тимоти, - но вчера мне  удалось
подремать.
   - Хорошо же обращаются с вами, - произнес  старший  Джексон  с  отеческой
заботой.
   - Не стоит обо мне беспокоиться. Если б я искал легкой жизни,  то  служил
бы на флоте. - Братья рассмеялись и направились к стойке бара Робби  заказал
себе "Джонни Джеймисона" - виски, рекомендованное другом и  пришедшееся  ему
по вкусу.
   Тим  ограничился  пивом.  Разговор   за   обедом   начался,   разумеется,
обсуждением семейных проблем, затем братья перешли на профессиональные темы.
   - Мы занимаемся почти  тем  же,  чем  и  ты,  -  объяснил  Тимоти.  -  Ты
стараешься сблизиться с противником и пустить в него ракету, прежде  чем  он
догадается, что ты где-то рядом Мы  стараемся  сблизиться  с  противником  и
застрелить его, прежде чем он догадается, где мы. Это тебе понятно,  не  так
ли, старший брат? - спросил Тимми с улыбкой, не лишенной зависти. Робби  уже
принимал участие в боевых действиях.
   - Одного раза для меня  оказалось  достаточно,  -  рассудительно  ответил
Робби. - Оставляю эти идиотские схватки лицом  к  лицу  для  болванов  вроде
тебя.
   - Так вот,  вчера  ночью  мы  находились  в  передовом  охранении  нашего
батальона. Мое отделение, расположенное  на  острие  охранения,  великолепно
проявило себя. Роль противника играли парни из калифорнийской гвардии, у них
были главным образом танки. При разбивке лагеря они утратили бдительность, и
сержант Чавез оказался внутри их базы до того, как они заметили это.  Ты  бы
только видел, Робби, как действует этот парень. Клянусь, когда ему  хочется,
он становится почти невидимым. Заменить его будет непросто.
   - А зачем?
   - Сегодня во второй половине дня его перевели в другую часть. Я знал, что
через пару недель Чавеза все  равно  заберут  у  меня,  но  поступил  приказ
откомандировать его как можно быстрее в Форт-Беннинг. Сегодня  уехала  целая
группа лучших сержантов. - Он задумался.  -  Между  прочим,  все  испанского
происхождения... Редкое совпадение. - Тим снова замолчал. - А ведь странно.
   Разве  Леон  не  должен  был  через  две  недели   тоже   отправиться   в
Форт-Беннинг?
   - Кто этот Леон?
   - Старший сержант, категория Е-6 Он служил во взводе Бена Таккера - мы  с
Беном вместе играли в футбол в Уэст-Пойнте. Да, конечно, Леона переводили  в
школу рейнджеров, инструктором. Интересно, почему же они с  Чавезом  выехали
вместе? Ну ладно, таковы армейские порядки. А как тебе нравится Пентагон?
   - Ожидал худшего, - заметил  Робби.  -  Еще  двадцать  пять  месяцев,  и,
спасибо  Всемогущему  Господу,  я,  наконец,  свободен.  Есть   шанс   стать
командиром авиакрыла авианосного базирования, - объяснил  старший  брат.  Он
достиг в своей карьере того  уровня,  когда  ситуация  становится  не  такой
простой.  Количество  хороших  командиров   превосходило   число   вакантных
должностей. Как и во время боевых действий, одним из решающих факторов стало
везение. Тимми, понял он, еще не знал этого.
   Реактивный мини-лайнер совершил посадку после почти трехчасового полета.
   Коснувшись  посадочной  полосы,  он  направился  к  грузовому   терминалу
небольшого аэропорта. Чавез не сумел разобрать, какого именно. Он проснулся,
так и не успев как следует выспаться, когда дверь самолета распахнулась. Его
первым впечатлением было то, что воздух здесь разрежен и дышется  с  трудом.
Это показалось Чавезу странным, и он отнес свои ощущения  на  счет  обычного
замешательства, наступающего сразу после  того,  как  внезапно  просыпаешься
после дневного сна.
   - Куда мы прилетели, черт побери? - спросил один из сержантов.
   - Вам все объяснят на  месте,  -  ответила  стюардесса.  -  Желаю  хорошо
провести время. - Улыбка ее была  слишком  очаровательна,  чтобы  осмелиться
задавать дальнейшие вопросы.
   Сержанты собрали рюкзаки, вышли вереницей из самолета и увидели,  что  их
снова ожидает автобус. Чавез узнал ответ на вопрос еще до того, как поднялся
в его салон. Воздух действительно был очень разреженным, и сержант, взглянув
на запад, понял причину. Последние лучи заходящего  солнца  освещали  резкие
очертания  горных  вершин  на  западе.  Итак,  самолет  летел  в   восточном
направлении, сейчас они видят горы, и полет продолжался  три  часа:  значит,
сразу понял Чавез, они находятся где-то в Скалистых горах, хотя ему ни  разу
не доводилось там бывать. Он в последний  раз  взглянул  на  самолет,  когда
автобус тронулся, и увидел, что к нему подкатила заправочная цистерна. Чавез
не сумел увязать одно с другим. Самолет взлетит меньше  чем  через  тридцать
минут. Мало кто заметит, что он совершал здесь посадку, и уж почти никто  не
задумается, с какой целью он был здесь.
   Комната Кларка в отеле была удобной и дорогой,  что  соответствовало  его
легенде. Боль в затылке не утихала, напоминая, что он все еще  не  привык  к
высоте, но пара таблеток тилеонола уже действовала, и тому  же  Кларк  знал,
что задание  не  связано  со  значив  тельными  физическими  нагрузками.  Он
позвонил  и  заказал  завтрак  в  номер,  а  затем  принялся  за  физические
упражнения, чтобы слегка размять мышцы. Однако  утреннюю  пробежку  придется
отложить. Закончив гимнастику, он принял  душ  и  побрился.  Обслуживание  в
отеле было превосходным.
   Не успел он одеться, как прибыл завтрак, и к девяти часам Кларк был готов
к работе.  Он  спустился  на  лифте  вниз,  в  вестибюль,  и  вышел  наружу.
Автомобиль ждал у подъезда. Кларк открыл дверцу и сел  на  переднее  сиденье
рядом с водителем.
   - Buenos dias <Добрый день (исп.)>, - произнес  водитель  -  После  обеда
может пойти дождь.
   - Ничего страшного, у меня плащ.
   - Это может оказаться холодный дождь.
   - У плаща теплая подкладка, - произнес  Кларк,  завершая  обмен  кодовыми
фразами.
   - Тот, кто придумал это, попал в самую точку, -  заметил  водитель  -  По
прогнозу действительно ожидается дождь. Меня зовут Ларсон.
   - Кларк.
   Они не обменялись рукопожатием. Такое не  допускается.  Ларсону,  фамилия
которого скорее всего тоже вымышленная, подумал Кларк, было около  тридцати.
Его черные волосы никак не соответствовали скандинавской фамилии. В  местном
обществе Карлоса Ларсона считали сыном отца-датчанина и уроженки  Венесуэлы.
У него была школа, где обучали управлению само-летом, - спрос на такие уроки
весьма велик. Сам Ларсон был искусным летчиком, который учил тому, что знал,
и не задавал лишних вопросов, - последнее качество нравилось его клиентуре.
   Впрочем, расспрашивать не было нужды - пилоты,  особенно  ученики,  любят
поговорить, а у Ларсона была отличная память, он запоминал  даже  мельчайшие
детали. К тому же он обладал опытом и знаниями, и к нему часто обращались за
советами. Многие считали, что Ларсон присобрал  денег  для  открытия  школы,
совершив несколько тайных полетов, а затем решил больше не рисковать,  повел
образ жизни человека, удалившегося от дел, и  жил  в  роскоши.  Эта  легенда
помогала ему  завоевать  доверие  людей,  к  которым  он  проявлял  интерес,
одновременно не  возбуждая  чувства  соперничества.  Ларсон  был  человеком,
сумевшим достичь того, к чему стремился, и  жизни,  о  которой  мечтал  Этим
объяснялся автомобиль - самый  мощный  из  всех,  выпущенных  фирмой  "БМВ",
дорогая  квартира  и   любовница,   стюардесса   колумбийской   авиакомпании
"Авианка", в действительности курьер ЦРУ. Ларсон считал, что о такой  работе
можно только мечтать, особенно потому, что  стюардесса  и  впрямь  была  его
любовницей - дополнительное благо, которое вряд ли понравилось бы управлению
кадров в Лэнгли, если бы там узнали об этом.  Единственное,  что  беспокоило
Ларсона, так