а  жилом
этаже Белого дома, Райан окидывал мысленным  взором  земной  шар  и  наконец
пришел к выводу, что интересы Америки охватывают фактически весь мир. В  три
часа ночи он понял, что не сможет уснуть, встал, наспех  оделся  и  пошел  в
центр связи, расположенный в Западном крыле.  За  ним  неотступно  следовали
агенты Секретной службы.
   - Что там происходит? - спросил он  старшего  дежурного  офицера,  майора
морской пехоты Чарлза Кэнона, который несколько недель назад сообщил ему про
убийство президента Ирака... Райан вспомнил, что именно  убийство  иракского
президента положило начало всему, что происходило сейчас.  При  виде  Райана
связисты вскакивали,  вытягиваясь  по  стойке  смирно.  Джек  махнул  рукой,
разрешая им сесть.
   -  Напряженная  ночь,  сэр.  Вы  действительно  хотите  узнать  все,  что
происходит? - спросил майор.
   - Что-то не спится, майор, - ответил Райан. Три агента Секретной  службы,
стоявшие позади, переглянулись. Они понимали, как чувствует себя  президент,
лучше его самого.
   - О'кей, господин президент. У нас прямая связь  с  Центром  инфекционных
болезней в Атланте и армейским институтом в Форт-Детрике, так  что  в  нашем
распоряжении имеется полная информация. Вот здесь, на  карте,  нанесены  все
места,  где  отмечены  вспышки  эпидемии.   -   Кэнон   показал   на   новую
крупномасштабную карту Соединенных Штатов, прикрепленную к  стенду.  Красные
флажки означали заболевания лихорадкой Эбола.  В  коробке  лежали  и  черные
флажки, хотя на карте их пока  не  было.  Флажки  концентрировались  главным
образом вокруг восемнадцати городов, хотя были и  беспорядочно  разбросанные
по одиночке и парами по  всей  карте.  Несколько  штатов  эпидемия  пока  не
затронула. Айдахо, Северная и Южная Дакота и, как ни странно,  Миннесота  со
своей превосходной клинической больницей Майо оказались среди  штатов,  куда
пока лихорадка Эбола не  смогла  проникнуть.  Возможно,  благодаря  введению
чрезвычайного положения, а возможно, по чистой  случайности,  подумал  Джек.
Кто знает?  На  столе  лежало  несколько  распечаток  -  принтеры  в  центре
работали, не переставая.  Райан  взял  одну.  Пациенты,  больные  лихорадкой
Эбола, перечислялись в алфавитном порядке по  фамилиям,  штатам,  городам  и
профессиям. Примерно пятнадцать процентов относились к категории "сторожа  и
уборщицы", и это была  самая  большая  профессиональная  группа  заболевших,
уступавшая только "специалистам по маркетингу". Эти  сведения  поступили  из
Центра инфекционных болезней и ФБР, которые совместно  старались  обнаружить
места,  откуда  началось  распространение  эпидемии.  В  другой   распечатке
перечислялись города и центры, откуда, как подозревалось, исходила инфекция,
и это подтверждало предположение генерала Пикетта, что основными целями были
торговые выставки и ярмарки.
   За время пребывания в ЦРУ Райан изучал самые разные теоретические  методы
возможного нападения на страну, но почему-то этот метод никогда не привлекал
его внимания. Нападение  с  использованием  биологического  оружия  казалось
слишком невероятным, выходящим за пределы человеческого разума. Он провел за
столом  тысячи  часов,  рассматривая  вероятность  нападения  с  применением
ядерного оружия. Он думал о том, чем располагает его страна, чем располагает
противник,  каковы  возможные  цели  и  вероятные  потери,  перебирал  сотни
вариантов ядерных  ударов,  выбранных  на  основе  политических,  военных  и
экономических   факторов.   Для   каждого   такого   варианта   существовали
многочисленные возможные последствия в зависимости от погоды, времени года и
дня, а также других переменных. Все это было настолько сложно,  что  расчеты
поддавались лишь компьютерной обработке, но и в этом случае последствия были
лишь вероятными, подверженными бесчисленным случайностям. Джек с отвращением
относился к такой работе, хотя и понимал ее  необходимость.  Конец  холодной
войны и исчезновение вместе с ним дамоклова меча, нависшего  над  страной  и
миллионами жизней, вызвало у него ликование. Более того, ему  даже  довелось
пережить политический кризис, способный привести к такому исходу. Он все еще
помнил преследовавшие его кошмары...
   Райан не изучал в бостонском колледже курс  управления  государством  как
таковой, он прослушал всего лишь обычные лекции по политологии, которые были
необходимы для получения степени бакалавра в области  экономики.  Однако  он
запомнил приведенные на одной из лекций слова  аристократа-плантатора  <Речь
идет о Томасе Джефферсоне (1743-1826),  президенте  США  в  1800-1808  гг.>,
написанные им почти за тридцать лет до того, как он стал третьим президентом
Соединенных Штатов: жизнь, свобода и стремление к счастью - для  того  чтобы
обеспечить  эти  права,  люди  создают   правительства,   которые   получают
необходимые полномочия с согласия тех,  кем  они  управляют.  В  этой  фразе
содержалась задача,  стоящая  перед  президентом.  Конституция,  которую  он
поклялся соблюдать, ограждать и защищать, была сама предназначена для  того,
чтобы соблюдать, ограждать и защищать жизни и  права  американских  граждан.
Райан не должен стоять здесь, в центре связи, и читать длинные  списки,  где
перечислялись места проживания, профессии и фамилии  людей,  из  которых  не
меньше восьмидесяти процентов расстанутся с жизнью. А ведь они  имеют  право
на жизнь, имеют право на свободу, имеют право на стремление (под этим словом
Джефферсон имел в виду не гонку,  а  призвание)  к  счастью.  Сейчас  кто-то
отнимал у  них  право  на  жизнь,  он  распорядился  временно  приостановить
использование ими гражданских свобод, так что у  американского  народа  были
все основания не чувствовать себя в данный момент счастливым...
   - Вообще-то есть и хорошие новости, господин президент, - произнес  Кэнон
и протянул  ему  распечатку,  в  которой  приводились  результаты  вчерашних
выборов в палату представителей. Это  потрясло  Райана  -  из-за  того,  что
произошло накануне, он совсем забыл о выборах. Кто-то составил список  новых
конгрессменов, классифицируя их по профессиям,  и  меньше  половины  из  них
составляли юристы. Двадцать семь врачей, двадцать три инженера, девятнадцать
фермеров, восемнадцать преподавателей и четырнадцать предпринимателей разных
категорий. Вот это безусловно можно считать  победой.  Теперь  у  него  есть
примерно треть палаты представителей. Только как переправить их в Вашингтон?
Чрезвычайное  положение,  объявленное  президентом,   не   касается   членов
Конгресса. Конституция недвусмысленно оговаривает это.  Хотя  Пэт  Мартин  и
заявил, что запрет на переезд граждан из одного штата в другой еще  ни  разу
не рассматривался Верховным судом, Конституция Соединенных  Штатов  четко  и
ясно заявляла: ничто не может помешать членам Конгресса прибыть на очередное
заседание, за исключением обвинения в  государственной  измене  или  чего-то
вроде этого. Джек не помнил точной формулировки, но ничуть не  сомневался  в
том, что неприкосновенность членов Конгресса защищена Конституцией.
   И  тут  послышался  стрекот  внезапно  заработавшего  телетайпа.  Связист
подошел к аппарату.
   - "Молния" из Госдепа, от посла в Индии Уилльямса, - сообщил он.
   - Ну-ка посмотрим. - Райан подошел к телетайпу. Эти новости не относились
к категории хороших, равно как  и  донесение  из  Тайбэя,  поступившее  чуть
позже.

***

   Врачи  разделились  на  четырехчасовые  смены.  Рядом  с  каждым  молодым
врачом-практикантом работал опытный  врач.  Они  выполняли  главным  образом
сестринские обязанности, и хотя отлично справлялись с  ними,  понимали,  что
особой пользы это не принесет.
   Кэти впервые работала в герметичном "космическом"  скафандре.  У  нее  на
счету  уже  было  около  тридцати  операций  больным   СПИДом   с   глазными
осложнениями, но тогда это не  было  особенно  сложным.  При  операциях  она
пользовалась  обычными  хирургическими  перчатками  и  единственное,  о  чем
приходилось беспокоиться, так это о том, чтобы в операционное поле  попадало
как  можно   меньше   рук   персонала,   помогающего   при   операции.   При
офтальмологических операциях это не составляло особого труда, не то что  при
операциях на грудной клетке или  брюшной  полости.  Приходилось  действовать
несколько медленнее, двигаться более осторожно, но  не  более  того.  А  вот
сейчас ситуация изменилась коренным образом.  Теперь  на  Кэти  был  большой
пластиковый  скафандр  с  шлемом,  прозрачная  маска  которого  то  и   дело
запотевала от дыхания, а ее пациентов ожидала практически неминуемая смерть,
несмотря на все старания опытнейших врачей, а порой и профессоров.
   Но они были обязаны делать все, что в их силах. Сейчас Кэти  смотрела  на
первого пациента больницы Хопкинса,  местного  пациента  "Зеро"  -  торговца
автомобильными прицепами, жена которого находилась в соседней палате.  Рядом
с кроватью стояли две капельницы для внутривенного  вливания  -  через  одну
трубку в организм пациента  поступали  питательные  жидкости,  электролит  и
морфий, через другую - кровь. Обе трубки надежно  крепились  и  удерживались
определенным образом, чтобы не нарушить положение стальной иглы, введенной в
вену. Единственное, что могли делать врачи,  -  это  стараться  поддерживать
жизнь пациента. Было время,  когда  при  лечении  геморрагических  лихорадок
надеялись на помощь интерферона,  однако  надежды  эти  оказались  тщетными.
Антибиотики никак не влияли на вирусные заболевания, хотя об этом  мало  кто
знал. Никаких других лекарств не было, несмотря на то  что  сотни  ученых  в
своих лабораториях бились над поисками способов лечения. Для средств  против
лихорадки Эбола вообще не оставалось времени, и ею почти никто не занимался.
Центр инфекционных болезней, армейский институт в Форт-Детрике  и  еще  пара
лабораторий в разных странах мира делали кое-что, но усилия, направленные на
лечение Эболы, были несравнимы с работой, посвященной  борьбе  с  болезнями,
свирепствовавшими в "цивилизованных" странах.  В  Америке  и  Европе  усилия
ученых были  направлены  на  болезни,  которые  либо  убивали  многих,  либо
привлекали внимание политиков, так как выделение средств на  исследования  в
области медицины служило их целям, а частные средства выделялись на борьбу с
болезнями, жертвой которых становились богатые или выдающиеся люди  -  порой
им тоже не везет. Мышечная  дистрофия  явилась  причиной  смерти  Аристотеля
Онассиса, и в результате были выделены  огромные  средства  на  исследование
этой болезни. Это не помогло миллиардеру, зато позволило добиться успехов  в
поразительно короткий срок - главным образом благодаря везению,  что  хорошо
знала доктор Райан, - и явилось благом для остальных жертв этой болезни.  То
же самое относилось к онкологии, где финансирование исследований рака груди,
поражающего в среднем одну женщину из  десяти,  намного  превосходило  объем
средств, выделяемых на исследования  рака  простаты,  которым  болела  почти
половина всех мужчин.  Огромные  деньги  выделялись  на  детскую  онкологию,
которая  статистически  была  весьма  редким  явлением  -  всего  двенадцать
заболеваний на сто тысяч детей, - но разве есть  что-то  более  ценное,  чем
ребенок? Никто не возражал против этого, и Кэти в  особенности.  А  все  это
явилось  причиной  того,  что  на  исследования  лихорадки  Эбола  и  других
тропических болезней почти не выделялось средств, поскольку эти  болезни  не
привлекали внимания в странах, которые финансировали исследования в  области
медицины. Теперь ситуация изменится, но это вряд ли уже  поможет  пациентам,
наполнившим больницу.
   Пациент напрягся  и  повернулся  на  правый  бок.  Кэти  успела  схватить
пластиковое ведро и подставить  больному  -  обычные  поддоны  были  слишком
мелкими и рвотная масса выплескивалась из них. Желчь и кровь, заметила  она.
Черная кровь. Кровь запекшаяся.  В  ней  мириады  крошечных  кристаллических
"кирпичиков" с вирусами Эбола. Когда приступ рвоты закончился, она  поднесла
пациенту небольшой закрытый стаканчик с соломинкой, при нажиме на его стенки
в рот попадало немного  воды  -  совсем  немного,  только  для  того,  чтобы
освежить полость рта.
   - Спасибо... - простонал больной. Его кожа была мертвенно бледной,  и  на
ней особенно ярко рдели пятна подкожных  кровоподтеков.  Петачии,  вспомнила
Кэти. Должно быть, латинское слово, взятое из мертвого языка для обозначения
приближающейся смерти. Мужчина посмотрел на нее, и ей стало ясно, что он все
знает. Не может не знать. Несмотря на действие морфия, временами он приходит
в сознание, и тогда боль накатывает на  него,  словно  сокрушительные  удары
прилива на стены волнолома.
   - Как мои дела?.. - прошептал он.
   - Вы серьезно больны, - сказала ему Кэти, - однако  ваш  организм  упорно
сопротивляется. Если вам удастся достаточно продержаться,  иммунная  система
одержит верх, но для этого вы должны собраться  с  силами  и  помочь  нам  в
борьбе с болезнью. - Это было если не правдой, то по крайней мере не  совсем
ложью.
   - Я не узнаю вас. Вы медсестра?
   - Нет, я профессор медицины. - Кэти улыбнулась пациенту через пластиковую
маску шлема.
   -  Будьте  осторожны,  -  предостерег  ее  умирающий.  -  Вы  не   должны
заразиться... Болезнь ужасна, поверьте... -  Ему  даже  удалось  улыбнуться.
Сердце Кэти дрогнуло от этой улыбки.
   - Мы  принимаем  меры  предосторожности.  Извините,  что  мне  приходится
входить к вам в палату в этом костюме. - Ей хотелось  прикоснуться  к  нему,
показать, что она действительно беспокоится о нем, но как сделать это  через
слой резины и пластика? Проклятье!
   - Мне очень больно, доктор.
   - Старайтесь не двигаться. Спать. Сейчас я  отрегулирую  дозу  морфия.  -
Кэти обошла  кровать,  протянула  руку  ко  второй  капельнице  и  увеличила
поступление  морфия  в  раствор.  Через  несколько  минут   глаза   больного
закрылись. Тогда она подошла к  ведру  с  рвотной  массой  и  обрызгала  его
сильнодействующим дезинфицирующим раствором. Пластиковые  стенки  ведра  уже
впитали его  столько,  что  любой  микроорганизм,  попадая  в  ведро,  мигом
погибал. Можно было бы и не обрызгивать  какие-то  тридцать  кубиков,  но  в
таких случаях нельзя пренебрегать никакими  предосторожностями.  Вошедшая  в
палату сестра передала Кэти новую  распечатку  с  анализом  крови  больного.
Печень  пациента  практически  перестала  функционировать   и   распадалась,
звездочки на распечатке обращали на это особое внимание. Можно подумать, она
сама не заметила бы этого! Почему-то  вирусы  Эбола  прежде  всего  поражали
именно этот орган. Остальные параметры подтверждали начало полного  некроза.
Внутренние  органы  умирали,  и  ткани  распадались,  пожираемые  крошечными
ниточками  вирусов.  Теоретически  не  исключалось,  что  иммунная   система
больного все еще может собраться  с  силами  и  отразить  атаку,  но  только
теоретически, один шанс  из  тысячи.  Редко,  но  бывали  пациенты,  которым
удавалось  победить  лихорадку  Эбола.  Сведения  об  этом   встречались   в
медицинской  литературе,  с  которой  она  и  ее  коллеги  познакомились  за
последние двенадцать часов, и в  таком  случае,  если  им  удастся  выделить
антитела,  возможно,  они  смогут  получить  вакцину,  которую  можно  будет
использовать для лечения больных.
   Если удастся.., возможно.., можно будет...
   Это не та медицина, к которой она  привыкла.  И  уж,  несомненно,  не  та
чистая антисептическая медицина, которой она занималась в  клинике  Уилмера,
оперируя глаза и восстанавливая и улучшая зрение. Кэти  вспомнила,  как  она
решила  заняться  офтальмологией.  Один   из   ее   профессоров   настойчиво
рекомендовал ей стать онкологом. У  вас  острый  ум,  любопытство  и  талант
хирурга, говорил он ей. Однако сейчас, глядя на  умирающего  пациента,  Кэти
поняла, что не смогла бы видеть это каждый  день.  Ей  просто  недостало  бы
твердости наблюдать  за  страданиями  и  смертью  такого  количества  людей.
Неужели тут ее и постигла неудача? - спросила себя Кэти Райан.  В  отношении
этого пациента, вынуждена была признать она, да.

***

   - Черт побери, - пробормотал Чавез. - Как в Колумбии.
   -  Или  во  Вьетнаме,  -  согласился  Кларк,  когда  их   обожгла   волна
тропического  жара.  У  трапа  самолета   стояли   сотрудник   американского
посольства и представитель правительства Заира. Последний был  в  мундире  и
отсалютовал "офицерам". В ответ Кларк поднес руку к козырьку.
   - Прошу вас, полковник.  -  Чиновник  жестом  указал  на  стоявший  рядом
вертолет, как выяснилось позже, сделанный во Франции. Вежливость приема была
поразительной.  Америка  щедро  снабжала  деньгами  эту  страну,  и   сейчас
наступило время расплаты.
   Кларк посмотрел вниз.  Под  вертолетом  проносились  тропические  джунгли
высотой с трехэтажный дом. Такую картину он  видел  не  раз  и  не  в  одной
стране. В молодости он пробирался по ним в поисках врагов, которые,  в  свою
очередь, искали его, - небольшого роста  люди  в  черном  или  хаки,  сжимая
автоматы АК-47 в руках, стремились отнять у него жизнь. Теперь  его  врагами
было нечто бесконечно меньшее, лишенное всякого  оружия  и  направленное  не
против  него,  а  против  всей  его  страны.  Ситуация  казалась   чертовски
нереальной. Джон Кларк родился и вырос в своей  стране.  На  теле  он  носил
шрамы от ран, полученных в боях и разного рода стычках.  Но  всякий  раз  он
быстро выздоравливал и снова становился  в  строй.  Был  случай  в  Северном
Вьетнаме, когда он спас пилота  самолета  А-6  из  какой-то  реки,  названия
которой теперь не помнил. От  грязной  речной  воды  полученная  тогда  рана
загноилась; это было весьма неприятно, но  лекарства  и  уход  сделали  свое
дело. В результате  в  нем  укоренилось  убеждение,  что  врачи  его  страны
способны справиться с чем угодно - правда, они пока бессильны  в  борьбе  со
старостью и раком, но работают и над  этим.  Он  был  уверен,  что  наступит
время, когда они победят, как побеждал  почти  во  всех  своих  сражениях  и
поединках он сам. И вот это оказалось иллюзией. Он  вынужден  признать  это.
Подобно тому как он и его страна  потерпели  поражение  в  других  джунглях,
похожих на те, что проносились сейчас в тысяче футов внизу, так и сейчас эти
джунгли протягивали к  нему  свои  щупальца,  словно  готовясь  заключить  в
смертельные объятья. Нет.  Джон  покачал  головой.  Не  джунгли  хотели  его
смерти. К этому стремились люди.

***

   Четыре судна класса "ролл он - ролл офф" выстроились в походный  ордер  в
шестистах милях  к  северо-северо-западу  от  Диего-Гарсии.  Они  образовали
"коробочку" в тысячу ярдов длиной и в  тысячу  шириной.  Эсминец  "О'Баннон"
занял позицию в пяти тысячах ярдов прямо перед ними. Второй эсминец - "Кидд"
- находился в десяти тысячах ярдов от  корабля  противолодочной  обороны,  а
крейсер "Анцио" шел в двадцати милях впереди соединения. Танкеры  с  запасом
топлива в сопровождении двух фрегатов направлялись на запад и  присоединятся
к остальным кораблям незадолго до захода солнца.
   Это  был  отличный  повод  для   проведения   учений.   На   Диего-Гарсии
базировались шесть самолетов Р-ЗС "Орион" - раньше их было больше, - и  один
из самолетов вел разведку впереди соединения. Он сбрасывал акустические  буи
- совсем не простое дело, когда конвой двигается  с  такой  скоростью,  -  и
прослушивал океанские глубины в поисках возможных  подводных  лодок.  Другой
"Орион", находясь далеко  впереди,  следил  за  ударной  группой  индийского
флота, состоящей  из  двух  авианосцев.  Самолет  регистрировал  электронные
излучения ударной группы, но  находился  далеко  за  пределами  обнаружения.
"Орион", летящий впереди конвоя, нес только противолодочное  оружие,  и  его
главной задачей была всего лишь разведка.

***

   - Слушаю, господин президент, - ответил начальник оп